Человек лежал в болезни, мало спал, не ел, не пил, представлялся мир железней, чем на самом деле был. И смотрел он исподлобья: ни подняться, ни вздохнуть, словно огненные копья глубоко вонзили в грудь. А вангоговские маки в жёлтой рамке на стене в предрассветном полумраке оживали в тишине. И дарили солнце, лето в бесконечном феврале, и ему казалось это самым лучшим на земле.