Она была невероятно красивой. Самой красивой звездой в этой системе, да и во всех остальных тоже, пусть даже Он не был никогда в других системах и не мог знать, насколько красивые там звёзды. В Его глазах Она сверкала ослепительным блеском в миллиарды люмен, и никаких спектральных классов не хватило бы, чтобы описать излучаемую Ею красоту. Она была Альфой созвездия Северной Короны, Альфой во всех смыслах этого слова.

Он же был лишь её спутником, астрономический объект №СЕ2045. Уже восемь циклов Он был рядом с Ней, не покидая Её и не отходя ни на шаг. Конечно, Он любил Её, любил всем своим существом – от трещин в коре до раскалённого ядра. Он любил, и сила любви Его превосходила даже силу гравитации – иначе Он давно уже стал бы спутником какой-нибудь более крупной звезды. Но все они в сравнении с Ней казались Ему страшными толстухами, угрюмыми и сварливыми.

Нет, это не была любовь с первого взгляда. Он вообще не верил, что одного лишь взгляда может быть достаточно, чтобы влюбиться (грубо говоря, редкое небесное тело сейчас верит в настоящую Любовь, но наш герой был романтик). Он больше ценил не внешность, а внутренний мир, а чтобы его узнать – нужно время. Да, разумеется, Он отметил Её про себя, увидев впервые (давно ещё, когда Вселенной не стукнуло и двух миллиардов лет), но ни о чём серьёзном тогда речи не было. Однако время шло, и Он осознавал, что Она становится Ему всё ближе, всё родней, что Он понимает Её всё лучше, и что Ему уже не удастся покинуть Её орбиту.

Мог ли Он рассчитывать на взаимность? Кто знает. С одной стороны, всё было против них, и в первую очередь – занудная физика. Он попросту не мог к Ней приблизиться, чтобы рассказать о своих чувствах. А с другой стороны, даже если бы и смог – всё равно не решился бы признаться. Так и летал кругами вокруг Неё, не в силах ни сократить дистанцию, ни улететь.

А Она, казалось, Его не замечала. Пару раз у Неё случались сиюминутные интрижки: залётные парни из астероидов не могли устоять перед Её чарами, и падали на поверхность нашей звезды, растворяясь в Её жарких объятиях. Но ни один из них не сумел вынести Её пыла, все они сгинули, и единственными напоминаниями о них были лишь ионные бури, проносившиеся потом ещё несколько дней, будто морщины по Её лицу.

Бывало, Он начинал сомневаться. Действительно ли Она – та единственная?.. С Ней ли Он хочет связать свою жизнь?.. А если да – достоин ли Он Её? А что, если это и не любовь вовсе, а просто Ему нужно, чтоб внутри, кроме застывших пород мантии, было ещё что-то? Во времена таких раздумий Он плохо спал, а на Его поверхности дробились тектонические плиты и просыпались вулканы. Он впадал в уныние и начинал волочиться за каждой встречной кометой, а у одной из них (как позднее выяснилось, заражённой спорами) Он чуть было не подхватил Жизнь! Ничего не помогло: Её Он так и не забыл.

Но однажды всё изменилось. Он сразу понял это, понял первым, хотя внешне всё было по-старому. Она изменилась изнутри. Повзрослела. Она как будто даже выросла немного в Его глазах. А затем оказалось, что Она на самом деле выросла, и продолжала расти, непрестанно, всё быстрее и быстрее. Он был счастлив: ведь Она стала ближе к Нему, но долго радоваться Ему не пришлось. Она разрослась шире горизонта и затмила собою небо. Ему приходилось уже видеть, как взрываются сверхновые, но к тому, что это может случиться с Ней, Он не был готов. Когда пылающий шар поглотил его, Он ничего не почувствовал: Он сгорел ещё раньше, от одной лишь мысли, что им не быть, как прежде, вместе.

И вспышка взрыва, озарившая целую Галактику, была салютом в честь его чувств.

- Ксюш, а Ксюш! Смотри! Ты видела? Да ну, ты же не туда смотришь!

- И что ты тычешь пальцами в небо? Можешь объяснить?

- Видишь, вон там, такая яркая точка? Новая звезда зажглась!

- Вован, ты о чём сейчас вообще? Где-то, чёрт пойми где, кучка газа и пыли сжималась, сжималась, а потом раз – и бабахнула! Вот и всё. Это что ль тебя так впечатлило?

- Эх, Ксюша, нету в тебе романтики, вот ни капельки!

- Зато у тебя, я смотрю, романтизм аж зашкаливает! Пошли, воздыхатель, я мёрзнуть начинаю…