У героя моей баллады нет лаврового венка на голове – только ожерелье из белых лилий, которые всего лишь мои слова о нем. Я обрываю лепестки этого ожерелья, чтобы принести дань своей памяти – ведь в памяти остаются лишь детали. Скоро моего героя с моим разумом будет соединять только линейность стебля, но это будет скудное настоящее, а моя память всегда будет оставаться чистой и благоуханной: я ведь об этом так позаботилась… Я сохранила – по отдельности – в с е лепестки. Верность себе. Когда ты увидел меня первый раз, мы с тобой долго говорили, и ты – много позже - признался мне, что, устав от разговора, ты ждал моего молчания и пытался угадать выражение моего лица, с которым я молчу… И дождавшись, наконец, паузы в том разговоре, ты понял, что всегда, всю свою предыдущую жизнь, ты мечтал, чтобы кто-то молчал с тобой именно так… Я всегда вижу выражение твоего лица – такое, каким его лепит твоя душа, думая, что она не разгадана. Я вижу, как она мелькает в быстром взгляде или дрожи ресниц, когда ты прищуриваешься, или впивается острым краем зуба в податливую розовую ткань нижней губы и не щадит ее… Когда ты сосредоточенно хмуришься, я перестаю ощущать твою душу, потому что тогда ты выбираешь мысль, за которой мог бы последовать. Но – ты никогда не искал мысль, которой мог бы оставить меня. Так, как я – по частицам и лепесткам – оставляю тебя в своей памяти. И мне очень нравится твое мужское упрямство. Ты верен себе, потому что ты себе веришь. Преданность делу. Когда ты любил удивляться, твои брови, наверное, напоминали бабочек, которые всегда взмахивали крылышками над непокорными от удивления глазами. Ты становился старше, узнавал жизнь и понял, что от печальной привычки к ударам может защитить только дисциплина. Дисциплина – это начало уверенности. Трудное начало. Для тех, кто никогда не любил удивляться, дисциплина – это очень легко. А тебе было трудно. И мне это нравится. Шрамы на чувствах берегут душу только тогда, когда самое важное сохраняется неизменным. Неизменность пронизывает нашу жизнь, только люди иногда не слышат ее тихого голоса… На тебя никогда не нужно было кричать. Ты высказывал свои мысли, и ты умел слушать. И, слыша и говоря, ты продолжал действовать так, что тебе, как послушное незримой логике правило, всегда сопутствовал успех. И ты предан этой удивительной, непостижимой для меня логике – логике твоего дела. Смелость Ты смел, потому что можешь найти себя в любой структуре, где есть мысль, способная будить отклик. Ты не страшишься потерять привычное не потому что большая часть тебя питается памятью (так происходит со мной) - в тебе живет смелость, потому что когда-то ты любил удивляться новому… А я - словно послушная бабочка, безразличная ко всему, кроме цветов, если цветы от тебя – поддержу твою способность быть смелым. Баланс Ты сохраняешь равновесие потому что в тебе нет стремления разрушать структуры. Привычное не раздражает тебя и не лишает способности к действию. Выражение способности и дорога любви – все это есть в пределах, из которых складывается в итоге наша жизнь. Счастливая душа: твой выбор тебе всегда нравился. Мотивация Тому, что в жизни человека от любви, свойственно повторяться. Мы встречаем нерешенное слово или не выраженные эмоции на каких-то витках повторений прошлого времени в другом пространстве возможностей. Ты всегда отличал такие витки от простой линейки достижения цели. И поэтому для тебя это всегда было несложно – прийти к своей цели. Ты честно проходил уровни повторений и обязательно находил свой прямой вектор. Он как стебель прекрасного цветка или как ствол секвойи. Мое ожерелье из стебля лилии – единственный знак твоего возраста. Потому что возраст – это не морщины и это ответственность, а еще – память, которую я люблю. Возможно, я люблю свою память больше тебя. Но ведь главное в моей памяти – ты и твои мечты, как я их чувствую…