располагается в непосредственной близости от времени правления династии Чу, смутного, как и то утро, когда, так до конца и не пробудившись, Суню Хо выпало быть вон тем входящим в Саньян странно, как бы туманно одетым, который озирался на полное примет поздней осени вокруг. Сразу за Яшмовыми Вратами и побитой жизнью окраиной заставала врасплох площадь. Было еще очень рано, и не открылся рынок, вот почему столько осликов и повозок. Он погружался в мелководье беспорядочных и нелепых улочек, переулков, межуличий, между местными даже не называемых и словно условных. Походя посматривал из-под полей итимондзи-гаса, посматриванию также вскользь подвергаемый: разных людей, разными ими же. Одни на что-либо указывали рукой другим; и те, и другие после вместе смотрели в сторону указуемого. Происходил восход солнца четырнадцатого дня луны удлинившейся тени. Пробежала куда-то собака. Прошла - и коротко посмотрела - кошка. Пролетела, трудясь, ворона. Просеменил голубь. Пропорхнул воробей. Спустя одиннадцать с половиной десятков шагов, на изгибе ничем не характерной улицы со следами ночных харакири он остановился у одной из стен, как будто стесняясь. Подумал ли он о времени? В половине восьмого эпохи сражающихся царств ему навстречу выступил человек, и между ними имела место следующая беседа: - Это, как я понимаю, вы? - Насколько я сам могу иметь о подобном что-то вроде мнения, да. - Не сочтите за недоверие, граничащее с одичалым цинизмом... - Что вы. Обычная циньская осмотрительность, это мне знакомо и даже близко. - Она! Вы - и это уже отчасти демаскирует вас - опережая, смотрите в еще не наступившее. - Исторически так сложилось, что встаю я рано, словно простолюдин, и застаю многое в фазе роста, чтобы не сказать, расцвета. - Именно. Истово - его! Ведь как раз после обеда уже бывает и поздно, и не вполне уместно включаться в потоки вещей, событий, отношений... - И, кстати, если уж мы тут встретились с вами так неслучайно, давайте начнем становится, пожалуй, определенней, ясней, внетуманней, может быть. - О, давайте же, да. - Итак? - А, да. Ммм, мы наслышаны о вашем, без предвзятостей и переувеличения, великом даре разыскивать эээ... неожиданные развязки для сложных и давно узелковых дел, таких, знаете, спутанных ситуаций, решений длительно не блиставших решаемостью задач, своего рода summa summarum известной reductio ad absurdum, единственный sui generis, с которым, простите мне этот утренний пафос, только и можем мы увязать возможность будущего для нас. И для империи, разумеется, никаких сомнений. Вашем - ведь оно ваше? - искусстве политического убийства. - Я лишь хотел бы поправить вас: политически заказанного. - Почему бы и нет. Была, что называется, не была. - Что касается того, чтобы лишить человека перспектив - это очень несложно. Здесь или где-то еще мы просто мерещимся друг другу, наводняем наваждение персонажами. - Ага. Будем же краткими. - Хвала краткости во всем и повсюду. - Да-да. Да. Да, Дао свидетель, это если даже и не вы, все равно уже поздно. - Да уж не рано, это наверняка. - Короче. - Я бы даже сказал, вкратце. - Пусть так. Ци Тянь Линь Чжунь. И - чуть не центральное - не тянуть. - То есть, не оттягивать. - Ну да. Не мешкать, но - оживленно. - Лишить его... - Так сказать, да. Лишь только он успеет завтра позавтракать, решительно... - Чисто технически, не вмешиваясь в мое мишуре подобное трачение мишеней - сколько? - Четыре. - Вы усмехаетесь? Шесть. - Ничуть и несколько. Четыре с четвертью. - Ну ладно, пять - с ней же, чертякой. - Ну ладно, пять. Но без нее. - Если только одна из половин - которая, это на ваш вкус - прежде. Так сказать, чем. - Разумеется. Подразумевается. И все-таки, которая? - Например, навскидку, вторая. - Отчего нет. Согласен. - Ну, по рукам. - По ним. Нет слов, вы все-таки изумительно змеемудры. А как насчет этого, о чем мы имели предварительную договоренность... - Присутствия заказчика? - Да. - Легко. - Это будет еще что-нибудь стоить? - Скорее всего, нет. Обычно это ничего не стоит. - Ну, нет, значит, нет, да. - Да. Сюда? - Нет-нет, не сюда, здесь узко. Сюда. - ? - Да.