Яков Есепкин На смерть Цины Триптихи и трилистники I Василиса бела да черны уголи Вежд успенных ея, во сукровице чады Мертвых царствий свинец бойно, княже, прешли, Так вкушать им теперь серебро-винограды. Ах, Господь, рукава наши присно пусты, Достигают земли, всё мы их воздымаем, Колядуют пускай ангелочки златы, Вижди, Господь, как мы днесь терницу снимаем. Не венчание то и не венчаных бал Царичей, собрались на трапезу юроды Без венцов и колец, буде Смерти навал Тяжек столь, хоть в тризне сыщем царския броды. Красен райский миндаль, по Капреи ль садам Ароматы его расточаются хмельно, Тянем персты свое ко небесным ладам, Чу, из усн черневых льется пенье убельно. Вседержитель-Звезда, мы давно не вражим, Нам в отверстые рты вбили глинищу кирки, При цветках золотых убиенны лежим, В скостеневших перстах прячем черствы просвирки. II Изо смерти, Господь, воспросить ли живых, Розок черных сорвать уподобятся ль чады, Сбили перстных птенцов, обочь стогн смотровых Волочат – пухом их зацвели вертограды. И не нужно теперь соглядать кружевниц, Нет их рядом, а всех обокрали положно, Лиры прятали втще за рядны багряниц, Ни Европу спасти, ни похитить неможно. Аз и узрел одну в неге хвойной терни, Тонко друга поет под иглою диавла, Балевать в Рождество, так пеяют: «Распни», Звезды шьют царичам за Симона аль Павла. Исполать же пирам, на каких мы были, Где Твои ангелы морных чад не признали, Пили всё за Тебя и в наклад обрели Черневые кресты, дабы здесь не шмонали. Слышать нас не вились юродивые тьмы, Поспешали добить, проколоти языки, В сребре хоть опознай, в черном сребре тесьмы – Тлеют нощно Твое преслезные музыки. III Со церковных свечей много чаду и мглы, Не осветят звонов, так стусуют колоды, Дождалися одно мы, Господе, хулы, Красен мир не для нас, как царят в нем ироды. Вечный промысел днесь позабыт, и царей Завлекли под рядны тучнолядные девки, Человеков ловцы разбежались, Андрей, Рыбы ль всплачут по ним прегорчей божедревки. Рождество, Рождество, не узрели Звезды Ни князья, ни птушцы, ни пировны лабухи, И лядают оне ж у измертвой воды, Кличут Смерть в толоку – плести бельные пухи. Али крикнуть, Господь, гробно в твердь вопиять, Хоть по бытьи вплести кровь-слезу во молебны, Под обух ведь легли, дабы здесь предстоять, В мед макати персты, крохи потчевать хлебны. Отпили мы свое, вот зашли на порог, Прячем в кайстрах нищих огонечки-альбомы, Нет серебра у нас, Вседержительный Бог, Стерли кости, бия в кровотлумные бомы.