Последние дни на улице стояла дождливая погода. Все старались попасть в таверну, чтобы погреться и, возможно, найти приключений на свою голову. С первого этажа доносились громкие звуки пьяного хохота и ругани. В таких условиях отдохнуть было не просто, но усталость, накопленная за много дней пути, давала о себе знать. Да и в отдельной комнате, которую удалось снять за приличную сумму, находиться было приятней, чем в комнате с несколькими соседями. Он встал и подошёл к окну, достал свою трубку, положил в неё табак и закурил. Свеча на столе ещё не успела догореть даже наполовину, и её теплый, мерцающий свет, казавшийся живым, вкупе с дымом от трубки создал уютную, почти домашнюю обстановку. Из окна была видна дорога, и вдалеке виднелись смутные очертания леса и горного перевала. За лесом и горным перевалом, на котором находилась знакомая ему пограничная застава, был небольшой, но довольно известный в этих краях портовый город, стоящий на берегу залива. Там, при желании и связях, можно было найти что угодно. Всё связанное с морем и кораблями являлось его любовью с самого детства. Давние воспоминания нахлынули на него как волна, окончательно унеся в море грёз. Постоялец вспомнил Хэма, своего близкого друга, за долгие годы ставшего ему почти что братом. В детстве они часто убегали в лес и, дойдя до реки, протекавшей там, мечтали о том, как будут путешествовать к берегам дальних стран и не будут ни от кого зависеть. Хэм сейчас жил довольно далеко от этих краёв, в столичном городе, до которого нужно было приличное время добираться морем. Всё пошло не совсем так, как они планировали, но от части мечты сбылись. От воспоминаний о прошлом отвлекли звуки снаружи – с лошадей, подошедших к таверне, спрыгнули двое всадников и, взяв уздечки в руки, повели лошадей к конюшне. После чего эти два относительно подозрительных человека подошли к входу в здание, из которого уже начали выходить некоторые посетители, и о чём-то стали говорить; из-за дождя почти ничего нельзя было разобрать. Их одежда снимала некоторые вопросы: на обоих были плотные дорожные плащи с капюшонами, из-под плащей виднелось оружие, у одного на голове был шлем, на руках были перчатки; скорее всего это были наёмные воины либо патрульные. Закончив разговор, эти двое направились внутрь здания. Докурив свою трубку, он подошёл к двери комнаты и, дойдя до перил и посмотрев вниз, увидел, что те двое всадников расположились у стены за свободным столом. Перед каждым стояла кружка эля, и тарелки с едой, один из них снял свой шлем, и можно было разглядеть его внешность. Это был лысый, худощавый, закутанный в плащ, опустивший голову на руку, человек. Лицо было покрыто аккуратной бородой. На вид ему можно было дать лет 40 или немногим меньше. Второй был моложе, и выглядел лет на 25-30. В отличие от своего спутника на его голове была довольно хорошая шевелюра, мокрые волосы слипшимися прядями спускались до плеч. Они о чём-то тихо беседовали, пока старший не встал и не подошёл к хозяину таверны. Отдав тому несколько серебряных монет, он взял ключ от комнаты на втором этаже. Подойдя к столу, он сказал несколько слов своему спутнику и после направился к лестнице. Пройдя мимо, они направились в самую дальнюю комнату и закрыли дверь. Решив, что и ему тоже не помешает отправиться спать он пошёл в свою комнату, запер дверь и, приготовившись ко сну, укрылся своей накидкой из толстой шерсти, которую всегда брал в дорогу. Через некоторое время уснул, отправившись в мир грёз и сновидений. Как только встало солнце, перекусив холодным мясом, оставшимся с вечера и запив его водой, путник отправился в дорогу. Тех двух всадников увиденных вечером уже не было. Дорога в сторону леса была пустынной, и утренний туман добавлял всему таинственности. Поеживаясь от холодного и влажного утреннего воздуха, он огляделся по сторонам – вот, испугавшись коня, из кустов выбежал заяц, где-то далеко-далеко каркала ворона, из-за грязи образовавшейся после дождя, лошадь брела медленно, неспешно переставляя ноги. Через некоторое время он добрался до границы леса, подъехав к небольшому болоту, через которое пролегал его путь к лесной дороге. Поднялся шумный ветер, который постепенно начал разгонять туман, над болотом колыхались трава и камыш, словно пшеница. Тропинка мало-помалу спускалась все ниже, все ближе к топям; далеко впереди маячили верхушки леса. По обе стороны тропинки колыхались на ветру камыши; зелёная, как изумруд, трясина поджидала и заманивала неосторожного путника. Тропа, по которой путники ездили через трясину, постепенно зарастала ивой и камышом, и это хоть кого могло сбить с толку. Половина пути была позади, и он уже видел сухую тропинку, бегущую вверх, как вдруг справа от себя услышал плеск воды и заметил выпрыгнувшую из воды лягушку. К полудню выбравшись из леса, он взял путь на горный перевал. Переночевать планировал на пограничной заставе, так как ночью ехать было слишком опасно. Мимо проплыли руины какого-то каменного строения, поросшего мхом, от которого веяло аурой загадочности. Ближе к сумеркам показалась застава, заметно укреплённая с прошлого его пребывания там. Стражники, заметив всадника, обратили своё внимание на дорогу, но когда он поравнялся с воротами, они его узнали. Довольно давно они все вместе провели приличное количество времени в качестве наёмников. После чего их пути разошлись, но большинство периодически оказывало друг другу помощь. Так получилось и в этот раз. Большую часть вечера они провели вокруг костра во внутреннем дворе заставы, вспоминая о прошлом. Дружеская обстановка и потрескивание костра расслабляли. Дым поднимался вверх, кто-то запел песню и постепенно все подхватили её, пение разносилось по двору, на стены и на землю от костра падали тени, оживая и танцуя вокруг людей. Утром всадник продолжил свой путь к городу по единственной дороге, которая туда вела. В некоторых местах дорога сужалась и становилась очень узкой, в таких местах приходилось слазить с лошади идти пешком. Спустя несколько часов тропа снова стала расширяться, и рельеф местности стал идти под уклон. Солнце ещё стояло низко, а утренний воздух был свеж, въехав на уступ, он взглянул вниз - остатки тумана ещё лежали в долине, но уже можно было различить деревья, обширные луга и речку, а прямо на пути у реки виднелась водяная мельница. У горизонта виднелись очертания города. Спустившись в долину, всадник направился по дороге к мельнице, наслаждаясь красивым видом, окружавшим его. Поравнявшись с мельницей, он остановился, и некоторое время наблюдал за крутящимся колесом и водой, вращающей это колесо. Здание мельницы было каменным, но две пристройки к нему были деревянными. На соломенной крыше сидели птицы, разнося своё пение по округе и умиротворяя наблюдавшего за этим зрелищем человека. Вдруг раздался скрип, и в направлении города проехала пустая повозка. На ней сидела девушка, на её ногах были штаны и сапоги, на плечах дорожный плащ, из-под которого виднелась кофта. Подождав немного времени, он медленно поехал следом за ней. Мимо проплывали деревья и луга, с левой стороны дороги весело бежала речка. Вот стали появляться крестьянские дома и поля с пшеницей. Немного поодаль навстречу ехал конный патруль, оценивающе посмотрев на всадника, солдаты проехали мимо. Уже можно было различить крепостную стену и ворота в город. Проехав через городские ворота, всадник направился к ближайшему постоялому двору. По обе стороны центральной улицы, на которую он свернул, располагались лавки торговцев, и вокруг них суетились люди. В конце улицы дорога сворачивала вправо, к портовым районам. Уже можно было различить крики чаек, доносившиеся со стороны залива, а так же разглядеть мачты кораблей в порту.