В прекрасный августовский вечер Пришёл к нам в гости дед Иван. Он был приветлив и беспечен И всё такой же хулиган. Мы с ним опять перебирали Страницы жизни, а потом Самозабвенно выпивали По пятьдесят «одним глотком». Уж в окна ноченька глядела И серый выл недалеко… «Пора домой… У-у-у, как стемнело…» Но я вдогон ему: «Погодь… Не торопись… Сейчас проводим…» И сын, мне вызвавшись помочь, Словил дедка уж в огороде, Где тот ворчал: «Кабы не ночь, …!» Качнулись, выровнялись… «Рота, Ша-агом-м-м арш!!!» и… побрели… «Не для того я был в пехоте, Чтоб инвалидом на мели…» Мы шли вдоль кладбища и луга, Близ затемнившихся домов И сын мой, воем, не напуган, Болтал о поисках миров. А звёзды - блёстками повсюду… И… растворились берега… «Без вас, друзья, мне б было худо… На неохотчивых ногах…» Дошли, я помню, очень скоро… «А может быть на посошок?» «Да не-е-е…», - ответили мы хором, Но к дому сделали шажок. А в доме, возле русской печки Ждала старуха старика, Чтоб выдать едкое словечко, Но так, без лишнего, слегка…; Зажгла светильник у кровати… «Ну, слава Богу, привели…» «А может, выпьем?» «Ваня, хватит…! Иль сердце больше не болит? Те восемь с ли…ем десятков, А всё, как ветреный юнец…» И дед, скрипя протезной пяткой Улёгся в койку, наконец. Сказали мы: «Спокойной ночи…» Старик в ответ: «По-о-годи… А чё ж вы? – кладбищем короче… Ну ладно, доброго пути…» И мы пустились без оглядки Минуя кладбище и луг, Где мертвецы играли в прядки Беря друг друга на испуг. Летели мы, летели крыши, И сын кричал мне: « Посмотри! - Похоже, звёзды стали ближе, Хоть просто в руки их бери!»