«Как может не разбиться сердце, если ты потерял любимого, или когда страдает ребенок, или даже когда любимую собаку сбивает машина? Но разбитые сердца и есть источник нашей силы, нашего понимания, нашего сострадания.Сердце, которое никогда не было разбито, стерильно и чисто, оно никогда не познает радости несовершенства», - Эсквайр, июль-август 2005, письмо 1. Москва 1 Я ехал на хромой маршрутке в Москву. За окном пролетали дома, облитые желтыми красками деревья, уже пустые поля. Солнце было еще высоко, но отчего-то клонило в сон. Еще бы! День мучил время: был хмурый и грустный. Температура давно не превышала пяти градусов, а небо того и гляди готовилось вылить на людей все слезы, хранившиеся до поры до времени в черных грозовых облаках. Подходил к концу октябрь. Сегодня воскресенье, один из последних дней, когда еще можно переночевать на даче. Но я отправился в Москву. Столица привлекала меня своей величиной, мощью и красотой. За последние десять лет, пока я рос, главный город страны менялся изо дня в день. Вчера тут еще был старый задрипанный домик, а сегодня уже вырос новый небоскреб с офисами, магазинами и квартирами, которые превышают по размеру три моих. А здесь, в центре Москвы, еще недавно стояла гостиница, которая раздражала многих молодых людей своей уродливость, но восхищала всех пожилых по неизвестной никому причине, буквально недавно здание было снесено, и вскоре на его месте появится роскошный отель, в котором будут жить туристы со всего мира. Однако, пожалуй, есть в Москве те здания, которые не меняются со временем, и как были красивыми, так и остаются таковыми сейчас. Кремль, например. Ему уже много веков, а ведь стоит, красненький, в центре столицы и украшает ее… Пошел дождь. Мелкий и противный. Но почему-то хотелось выбежать на улицу и броситься под воду, быть мокрым и смеяться. Но я уже не ребенок. Так нельзя. Пятнадцать лет стукнуло недавно. Еду дальше. Хочется чего-то новенького. А то жизнь течет уж очень однотипно: учусь в школе, скучаю дома, мечтаю везде. Я хочу действовать, делать что-то! Но такое впечатление, что одна жизнь в этом мире никому не нужна, что людям наплевать на мои чувства, мысли и идеи; я уверен, что могу сделать нечто важное, нужное человечеству, но не могу реализовать свои возможности… Мало того что люди игнорируют меня, так они и о себе не заботятся. На дворе двадцать первый век. Все страны объединяются, пытаются жить лучше. А мы? Россию разваливают изнутри и снаружи. Она рушится. Здравоохранение в руинах, образование добивают всеми силами, используя огнестрельное оружие. Система государственного управления, налоги – про это вообще молчу. В общем, лучше мне не говорить о политике, а то будем бес толку рубить джунгли. А на улице моросит дождь. В голове комок мыслей, который все вертится, и вертится, и не дает покоя. Размышления вводят меня в огромный круг идей и философствований, выбраться из него нереально: затягивает в трясину, и пути назад уж нет… Но мысли-мыслями, а жизнь-жизнью. Неожиданно меня трехануло на лежачем полицейском. Вот проблема, ей-Богу!Каждый раз одно и то же: экстримал маршрутчик разгоняет свою раздолбанную машину по-полной, курит огромные сигары, задымляя весь и бес того вонючий салон, и, естественно, заглядывается в окно, помахивает красивым девушкам и - забывает о дороге, а там…лежачий полицейский! Господ джигитов(экстрималов?), перед тем как пускать в страну, следовало бы немножко подучить российским правилам. Нет, не подумай, что я не люблю кавказцев. Нет, Эдуард! Я каждый год езжу в горы и превосходно общаюсь с местными. Многие из них – отличные люди. В Москву же едут либо нуждающиеся, либо богатые идиоты, каковых и здесь хватает. И тут, на самом деле, вся проблема не в одной национальности. Если б я был президентом, то, перед тем как окончательно разрешить иностранцу жить в России, заставил его пройти «оклиматизацию» – год обучения российской жизни. Тогда, мне кажется, проблем бы меньше было. Уже не хромая, а вся переломанная, маршрутка продолжила свой путь по галактике плохих русских дорог. Оглядел всех сидящих в старом драндулете. Да-с… Какие же хмурые маски натянуты на лица людей, возращающихся домой! Один парень пьет пиво и пустыми косыми глазами смотрит на спинку впередистоящего кресла – с этим все понятно; слева от него сидит пожилой мужчина, лет под 60, хмурый, седой, напоминающий мудрого старца. Интересно, какая у него галактика? Все ли разложено по полочкам в голове этого человека? Прожил ли он большую часть жизни разумно, так как хотел, или нет?.. Кто знает, кто знает… А вот еще один смешной человек! Напялил кепку набекрень, широкие джинсы, воткнул таблетки от плеера в уши и считает, что независим, что можно ни о чем не думать. Но ведь жизнь-то она коварная штука – за все ответить придется. Лучше научиться с детства задумываться о создании своей, внутренней, галактики, чем под конец жизни остаться у разбитого корыта. 2 Понедельник. День тяжелый. Как, впрочем, и любой день, когда нужно подниматься в семь и идти в школу. Нехотя потягиваюсь в теплой постельке и гашу надоедливый будильник. За окном идет дождь. Такой же, как и вчера. И все в этом прохладном предпоследнем зимнем месяце кажется однотипным, скучным и нудным. Минуты растягиваются в века, а учебная неделя - в тысячелетия. Сколько можно сделать за один день… но – не хочется! Дождь барабанит по приоткрытому окну и нагло пытается ворваться вовнутрь двухкомнотной квартиры, расположенной на окраине Москвы. Это что же он творит-то? Разве он милиционер и у него есть право на осмотр квартиры? Или же дождь – наглый воришка, мечтающий стащить все тепло Земли? По-любому, ничего хорошего в том, что вода падает с утра с неба, нет. Я же не хочу душ принимать, в конце концов! Приходится поднимать свою пятую точку с дивана и идти закрывать окно, чтобы всю комнату не затопило. Только избавился от стука дождя о пол, как появилась новая долбежка, правда уже более мягкая, - мама постучалась в дверь. - Доброе утро! – провозгласила светловолосая женщина средних лет, явно недавно проснувшаяся. – Ты уже проснулся? А я тебя будить пришла… Пошли кушать. Завтрак на столе. - Ок, - ответил я. И вот началось оно, повседневное страдание ерундой: умывание, завтрак и прочие странности. Вообще – интересно человек устроен! Ведь он не может ничего делать, если не поест,не попьет и не выспится. Сколько полезных вещей можно сделать за жизнь!Но и глупостей не меньше можно натворить. У человека не так много путей – свою дорогу он сам создает. Может построить большую магистраль и гнать без остановки, пока не наткнется на тупик, а может выбрать маленькую лесную тропинку и идти потихоньку до самой чащи, запутаться и потеряться. Все, на самом-то деле, ведет к печальному исходу. Но о нем думать не стоит: смерть – закономерность бытия. Не нужно бояться ни старости, ни смерти: на каждых часах, в любой галактике, есть свои стрелки, по которым отмеряется время, и, увы, часы эти назад не перевести. Что будет дальше?.. Исход всех ждет один, но жизнь-то можно прожить по-разному! Не стоит боятьсяё будущего – нужно уверенно идти вперед. Что я и делал в течение пятнадцати минут. Уверенно топал по осенней грязи в старенькую школу, расположенную у парка. Опять опоздал! Почему ж мне так везет?! Каждый день встаю за час до школы, но постоянно опаздываю. А почему? Не знаю… вроде иду без остановок, ну, размышляю немножко. Странно. Чего только в жизни не бывает! - Анна Андреевна, можно войти? – тихо спросил я, просуновшись в дверь, у учителя истории, нашего завуча, постоянно ведущего первый урок. Реакция последовала не столь быстро, как хотелось бы. И я сразу понял, что наказания не избежать. Тихо вздохнул, посмотрел на хихикающий клас и перевел взгляд на разноцветный пол, потускневший от времени. - Молодой человек, - высокомерно пробасила учительница, - известно ли Вам, что Ваши постоянные опоздания мешают мне обучать других учеников? Да и не стыдно ли Вам, в конце концов, постоянно опаздывать?! – перешла со спокойного на громкий голос Анна Андреевна. Ненавижу, когда она говорит мне «Вы»! Я же стоял молча. Тогда, после небольшой паузы, она продолжила. – Ах, не стыдно!? Ну, тогда пиняйте на себя. Дневник на стол и в мой кабинет после урока. А пока что – садитесь. Наконец-то! А то я уж думал она никогда не закончит свою речь. - Ах нет! Еще одно накозание! Вернее – поощерение! - ехидно улыбнувшись, сказала учительница. – Вы сядите сегодня с Надей. А то ее соседка по парте, такая же любительница прогуливать, как и Вы, сегодня не пришла. Я пожал плечами и под апплодисменты и крики «горько» сел рядом с самой красивой девушкой нашего класса. Какие все-таки еще дети мои одноклассники! Не могут спокойно воспринять даже когда мальчика и девчонку за одну пару сажают, не то чтобы… А вообще-то мне повезло: с такой девушкой посадили. Даже задира Сироп позавидовал бы. Идет урок. Ну, хоть бы глазочком посмотреть на Надю… Решился. Она интересная. Никогда особо не интересовался девчонками из класса, а следовало бы, пожалуй. Надя сидит и внимательно слушает учителя, вертя ручку в одной руке, а другой теребя свой белоснежный локон. Голова слегка наклонена на левый бок, брови такие же светлые, как и волосы, ресницы до небес, а глаза – карие, непустые. Кожа блестит, будто отлакирована самым лучшим мастером. А одета-то как эта девушка! Светлое платьице, элегантное, простое, не особо выделяющееся, но очень ей идущее, кремовые туфли на средних каблуках, а в ушах – длинные сережки, напоминающие застывшие капельки теплого дождя. В общем, Надя – мечта поэта! Ой, что-то я загляделся… Но она будто не замечает моего взгялда. Маленькая еще. Младше меня на год. Нет, смотри-ка, заметила, вроде, мой пристольный взгляд. Улыбнулась. Я смутился и стал смотреть на учителя. Не прошло и минуты, как Надя меня тихонько толкнула локтем и передала записку. Я оторопел и вопросительным взглядом посмотрел на нее. Наши взгяды встретились. Какая же интересная, чистая, самостоятельная галактика крылась за этими кариеми глазами! Увы, я не успел прочитать многого за те секунды, пока она не опустила свою голову в знак согласия – записка мне. Разворачиваю и вижу: - Привет! Как дела? :) - Хорошо, вроде. Ты как? Отлично одета сегодня, кстати, - отвечаю я. - У меня все ок. Сижу засыпаю на этом скучном уроке. Плохо, что сегодня дождь. Спать охото. Везет некоторым! Проспал! - Ага. Проспал. Если бы! Встал вовремя! Но все равно опоздал… - Почему? У тебя разве есть девушка? Ты с ней был, да?:) - Нет, нету, к сожалению… Просто утром шел на автомате в школу, думал и не заметил, как время пролетело. - А… ясненько…о чем думал? - Да так – о всяком. О прошедшем лете, холодной осени, своем будущем Дне рождения и о счастье парней, у которых есть девушка. - А ты так хочешь встречаться с кем-нибудь? А чувства тебе не нужны?.. У тебя скоро День рождения? Супер! Меня позовешь? - Ты что! Только чувства. Ради них люди и встречаются, не так ли? Я это так..просто..тебе сказал. О Дне рождения еще не думал. Он же не так скоро – десятого декабря. Если буду что-нибудь устраивать, то обязательно тебя приглашу. - Отлично. Обязательно приду. А что бы тебе подарить?.. Прости, но ты такой скрытный, трудно узнать твои вкусы. Особо ни с кем не общаешься, но, по-моему, парень неглупый. - Все, что хочешь, - обиделся я и отдал ей ровно ответ ровно со звонком. Все встали и стали собираться. Я быстро схватил все свои книжки и уже думал уходить, как вдруг до моего локтя нежно дотронулась ее, Надина, рука. По телу прошли муражки и захотелось рассмеяться. - Ты обиделся? – пропела она. – Я не хотела, - нежно смотря мне в глаза, продолжила Надя, - прости меня. Я улыбнулся, подмигнул, покраснел и ушел из класса. Радостный, я мчался по старым корридорам школы, снося всех попадающихся на пути. И тут – вспомнил, что мне надо в кабинет завуча… Вся радость в момент исчезла. Мимо прошла Надя со своими сплетницами-подружками. Про меня говорят, наверное. И вот она, одна из самых страшных комнат школы – кабинет завуча. Стучусь. - Войдите! - Здрассти, Анна Андреевна! Это, вот, я… - Ах, да! Это ты, Андрей. Заходи, садись, будь как дома, - попробовала пошутить женщина. А потом продолжила пространно: - Знаешь ли ты, что такое жизнь? Эх, Андрей-Андрей! Ты еще так молод, столько всего ждет тебя в будущем, а ты уже сейчас не можешь быть везде вовремя и выполнять все так, как говорят учителя. Что же ждет тебя дальше?.. - Не знаю, Анна Андреевна! - А кто знает? Естественно, ты не знаешь. Только Бог знает. - Мы сами творцы своей судьбы, - решился сказать я. - Что? Да ты что, Андрей? Ты понимаешь ли, что говоришь? Поживи столько лет, сколько я жила, и поймешь, что нужно плыть по течению, по судьбе, нарисованной Богом лишь тебе, по одной, единственной, неповторимой линии, сотворенной в галактике. - Может быть, Анна Андреевна. - Да не «может быть», а точно! Это единственно правильное решение – не пытаться нарушить судьбу. Кому-то довелось родиться сыном президента, а кому-то – сыном бедника – на то есть судьба. - Но ведь и сын президента, и сын бедника могут быть счастливы, а могут мучаться всю жизнь. Все зависит только от их желания. Даже сын бедного крестьянина может пробиться в престижный вуз, если будет стараться. Даже сын президента может оказаться под конец жизни в нищете, если не будет ничего делать. Человек – поэт своего стихотворения. - Я не хочу с тобой спорить! – прям-таки хрюкнула от злости Анна Андреевна-колобок. – Ты еще слишком мал. Со временем все поймешь. Вернемся к нашим баранам. Я не стану пока что вызывать твоих родителей в школу, ограничусь замечанием в дневник, но в следующий раз… Вот твой дневник. – протянула преподаватель, и я с радостью взял. - Можешь идти. Ты больше не будешь опаздывать? - Постараюсь, Анна Андреевна! - Что значит «постараюсь»? – крикнула учительница, но я уже был далеко. 3 На следующий день я пришел даже немного раньше в школу, чтобы Анна Анлреевна не ругалась. В классе – никого. Какое же наслаждие видеть пустой кабинет. Тихо-тихо вокруг. Никто не смеется, не грустит, не ругается. В классе только я и мебель. Вот за этой партой я сидел вчера с Надей. Да. От стула еще слегка веет Надиными свежими, нежнопахнущими духами. Сяду и посмотрю в окно. Люблю я окна! Сегодня нет дождя, но, увы, пасмурно. Лишь иногда подмигивает солнышко, открывая на секунду свой глаз, уставший от целого лета свечения. Нет уже сил в галактике, чтобы показать над Землей все светило, а не только его один глаз. Энергии маловато. Я подмигнул солнцу, и солнце подмигнуло мне. И кто-то засмеялся. Резко обернулся лицом к двери и увидел Надю. По-доброму смеющуюся Надю. Она была одета в максимально спущенных джинсах, сине-белых кроссовках и белоснежной рубашке. Вообще, она всегда одета в белоснежном. Она вся белая, снежная и нежная. - Привет, - сдерживая смех, сказала Надя. - Привет, - ответил я. - Ты на меня не обижен за вчерашнее? - Нет. - Я не хотела. Сама придумаю, что тебе подарить на День Рождения. Только говори со мной…- слегка улыбнулась, просящим взглядом посмотрела на меня. - Конечно, - смутился я. – Я вовсе не обижаюсь. Все отлично. Забудь! Наступило молчание. Мы не знали, о чем еще говорить. Нам нравилось быть вдвоем. Тепло было. Но я стиснялся. Надя пленила меня своей красотой, да так, что слово вымолвить было трудно при ней. Солнце периодически открывало свой глаз и взирало на нас, смешных детей, которые не знают еще, как выражать свои чувства. Я сел у открытого окна и стал смотреть вдаль, вглубь парка, впал в странное забытье, и заледенил свой взгляд на старом дубе, в котором жили миллионы различных живых существ, от мошек до дрозда, каждый день долбящего рассыпающуюся кору. Но наступает зима. А потому многие птицы уже улетели на Юг. Интересно, а дрозд тоже улетит, или уже улетел? Неожиданно я почувствовал, как кто-то бабочкой, тихонько, сел радом со мной. Ну кто же еще это может быть, как ни Надя?Она не сказала ничего. Просто села рядом и стала смотреть вдаль вместе со мной. - А дрозд улетел на Юг? – неожиданно брякнул я, нарушив молчание. - Конечно, глупенький, - улыбнулась Надя. - Смотри, на улице уже совсем холодно стало. Скоро зима. Месяц до нее остался. Сегодня ж первое ноября! Вот это да! Как время летит… Листья почти все опали, завывает ветер, схватывает желтые и красные самолетики и поднимает их все выше и выше над землей, унося лето и большую часть осени в прошлое. Все когда-нибудь уходит в прошлое. И наши судьбы… - я замолчал, потому что почувствовал, что переборщил. Не поймет Надя. Она же вопросительно взглянула на меня, ожидая, по-видимому, продолжения вдохновенной речи. Я улыбнулся и вылез в окно. – Вот тебе один из маленьких желтеньких корабликов одной большой галактики, - с улыбкой, но серьезно произнес я и отдал Наде желтый кленовый листочек. Принцесса отблагодарила своего рыцаря нежным взглядом и позволила ему сразиться с драконом. Стали стекаться наши одноклассники. Я встал с подоконника и бросил свой портфель на парту. А Надя все сидела у окна и смотрела вдаль, вертя в руках подарок рыцаря. - Можно я с тобой сяду? – послышался робкий вопрос. Неожиданно это было. Я аж чуть не подпрыгнул на стуле. - Конечно! Садись, - только и нашел, что ответить я. Зазвинел звонок. Мы с Надей не обращали внимание на смешки ребят, крик из соседник классов – думали лишь о продолжении разговора «о дрозде». В класс вкатился колобок и стал медленно выводить на доске число. Как же мне надоела эта медлительность! Хотелось толкнуть колобка, чтоб он быстренько укотился куда-нибудь подальше, и заняться изучением увядающей природы, а лучше – поджарить круглый хлебушек на костре. - О! Андрей! Тебе так понравилось сидеть с Надей вчера, что ты опять решился сделать рыцарский шаг – сесть рядом? – неудачно сострила Анна Андреевна, но весь класс так и залился хохотом. Я лишь отвернулся, нечаянно посмотрев на Надю. Ее лицо покраснело. Брови опустились вниз. Вдруг принцесса встала во весь рост и заступилась за рыцаря: - Это я сама к нему подсела, - спокойно сказала Надя, смотря в глаза колобку. Я оторопел. Никак не мог даже мечтать, чтобы самая популярная девушка класса за меня заступилась. Вернее, - моя принцесса. Ой, о чем это я? Нужно аккуратнее с мыслями, а то вдруг колобок ясновидящий попался, тогда мне вообще - конец придет. - Да? Интересненько. Значит, спелись уже. Ну да ладно. Начнем урок, - пораженный громом колобок продолжил свое повествование. Надя села и взглянула мне в глаза. Радуется победе над своей гордостью. Радуется, что помогла мне. Радуется! - Спасибо, - пишу ей. - Всегда пожалуйста. - Я не ожидал, что ты заступишься, - вдохновенно продолжаю. И ступил от прилива эмоций: - Давай встречаться. Больше Надя не ответила. Как я не пытался смотреть ей в глаза, она их прятала и постоянно стеклянным взглядом изучала даль. Под конец урока я решил попытать еще раз судьбу, уже ругая себя за то, что решился на признание: - Давай после уроков встретимся у старого дуба в парке и обо всем поговорим? Пожалуйста. - Хорошо, -ответила принцесса. 4 Дул холодный ветер, срывая последние желто-красные самолетики и отправляя их в далекие страны. Куда путь держит вот этот кленовый листок? Ни в страну ли, где вечно светит солнце и не бывает осени, где он может спокойно растянуться на пластиковом шизлонге и, попивая коктейль, загорать под пальмами? А может желый трехпалый самолет летит в заснеженные горы, в которых можно уснуть на белой перине? Пути листка неизвестны: их выбирает не он, а холодный ветер, сорвавший его с кривой кленовой ветки. А ведь растило дерево своих пожелтокрасневших детей до поры до времени, учило жизни, дарило влагу. Теперь листок вырос и захотел самостоятельности, независимости. И вот он поддался на уговоры ветерка-шутника и несется, радуясь свободе, к неизвестности. Обманули порывы счастья желтого самолетика и захватили к себе, в бесконечнечные дни и ночи полета. И разрушалась галактика дерева и листочка, оголился клен, постарел и остался один-одинешенек. Уже, увы, их семьи не вернуть. Я будто очнулся, когда дубовый листок похлопал меня по плечу. Под ногами зашевелился шумящий ковер революционеров, которые мечтали о свободе, а получив ее, разочаровались во всем и теперь, пьяные, валяются в луже. Куда летишь ты, Россия, если даже твои маленькие кораблики убегают от семейного уюта и валяются пьяными в грязи? Много знавала земля наша, переживала войны, голодания, морозы и даже надоедливых властителей, но содрагнулась она, почуев движение народное, буйное, неподвластное никому. Испугалась, заметалась Россия-матушка, смекнув, что дети ее выходят из-под контроля, но поздно спохватилась-то – проблем сердечных уже не избежать было. Причины искать не стоит: поздно уже. Есть факт: Россия от силы мужицкой, страшной и необузданной, от испорченности женской, поглатившей население, пошатнулась да рухнула однажды. Потом пришли другие властители на землю русскую. И они не ценили леса бесконечные, воды могучие, силу великую Руси. И теперь уже сама земля всколыхнула народ свой и ринула его ледяным пламенем на обидчиков. Да не удержала Русь своих людей, не сумела понять вовремя, что бунт народный нужно тормозить, рубить на корню и ни в коем случае не позволять ему развиваться. Ничего нет страшнее настоящего бунта сознания русского человека. Тогда все галактики личностей сливаются в одно неуправляемое стадо, которое ничем нельзя удержать от неминуемой гибели. Не поняла этого Русь-матушка, не смогла остановить людей и – опять развалилась. Что ждет нас дальше, Россия? Что?.. Я слышу твое дыхание, и это рождает оптимизм в душе моей. Ты жива, ты дышишь, светлая, а значит, есть еще сила в землях твоих. Сейчас ты больна, но это не худшее. Главное – ты жива. А после резкого падения, как известно, идет огромный подъем. Поднимись, Россия, проснись и расцвети! До последнего вздоха буду тебя любить и оборонять. Я поднял глаза с пьяных листков, волявшихся в грязи, и увидел Надю. Она неторопливо шла по каменной дорожке по направлению к старому дубу, держала в руках мой желтый самолетик. Принцесса не поднимала устремленных в землю глаз. Медленно, но уверенно она приближалась ко мне. Казалось, время издевалось надо мной, мучило, замедляя свой темп, пыталось вырвать меня из этой трясины пьяных листьев и устремить куда-то далеко, к небу. А я боялся и сопротивлялся судьбе. «Что она скажет? О чем говорить?», - пытался ответить на глупые вопросы я. И вот тут-то время и полетело с бешенной скоростью. Ей-Богу, время издевается надо мной! - Привет, - неуверенно сказал я, когда Надя подошла ко мне уже вплотную, и молчать было невозможно. Она ничего не ответила. Я попытался взглянуть на нее. Не-а! Глаза опущены, ресницы касаются бровей и тихонько щекочат лоб. Вдруг светлая принцесса будто сорвалась с места и подлетела ко мне, как мотылек, обхватила меня своими тоненькими крылошками и унесла высоко-высоко, косаясь розовенькими губками моих поглощающих губ. 5 Мы идем по аллее и смеемся над какой-то ерундой. Идем под руку. Я и Надя. Шорох листьев уже вовсе не напоминает отзвуки революции, а, наоборот, предлагает помолчать и подумать, медленно взирая на увядающую природу. Огромный парк постепенно превращается в лес, и не видно уже вырванных с корнем скамеек, изуродованных урн, мусора на дорожках и других видов, характерных для загаженной природы московского региона. Мы с Надей идем уже не по широкой аллее, а по узкой тропинке. И слева, и справа от нас – березы, елки и сосны, как ни странно растущие вместе. Вдруг на одной из елочек зашевелилось что-то желтенькое, напоминающее солнышко, неуклонно клонившееся к горизонту. Желтый комочек явно был занят важным делом. Проворные лапки выбрасывали из небольшого дупла опилки, остатки орешков. Шерстка зверька – белки! – то вставала дыбом, то казалась гладенькой, как лед. Подойдя поближе, нам удалось увидеть мордочку солнечного существа. Белка испугалась приближающихся шагов, так редко слышимых в этой части парка, и прекратила заниматься своим делом, с интересом стала изучать странников. Надя улыбнулась белочке и будто начала с ней разговаривать, но не вслух, а мыслями. Я чувствовал, что они понимают друг друга. Два кусочка солнца. Надя и белочка. Вдруг белка махнула хвостиком, видимо сообразив, что еды от нас не дождешься и скрылась в дупле. Надя молча взглянула на меня полными счастья глазами и взяла под руку. Мы отправились бродить дальше по парку. - Смотри! Мы вышли на поляну! – громко сказала Надя. И тут перед моими глазами предстал вид полной трав лесной поляны. Подул свежий ветерок, и я почувствовал множество ароматов растений, произраставших в этом необычном лесо-парке. Воображение рисовало перед глазами фантастические картины, близкие сердцу. Летали бабочки величиной с маленьких слоников, всевозможных, ярких цветов. Одна из них подлетела ко мне, зашуршала крылышками у уха и влетела в ту маленькую дырочку, через которую влетали и все остальные лесные звуки. В это время другое мое ухо отаковала огромная стрекоза, напоминавшая ракету, раскрашенную в разноцветные полоски. Что ей нужно было – не пойму, но и она влетела в мою голову и была с радостью поглощена мозгом. Перед глазами все травы выросли до огромных размеров, и я, напуганный многоэтажными зданиями, свалился на землю. Надя тоже была вся под впечатлением. Думаю, ей чудилось все то же, что и мне, а потому и она села рядышком. Через поле многоэтажек помчался заяц-таксист, пытающийся ко времени доставить своих пассажиров в аэропорт на рейс счастья к планете Любви. Мы с Надей тоже пытались поймать машину, добраться на взлетную полосу и - улететь. Долго не получалось. Но неожиданно из-за кустов выползла машина, стопроцентно напоминающая такси – черепаха. Надя решила не упускать такой шанс и подняла свою руку над травой, пытаясь словить медленнодвижущийся транспорт. Это оказалось нетрудно. Но вот доставить далеко черепаха нас не смогла: по дороге проткнула шину на камушке, а сменной не было. Пришлось нам с Надей довольствоваться планетой счастья под названием Земля. - Смотри, как красиво вокруг!Тишина манит своей загадочностью, и даже не хочется никуда идти, правда? – вдруг проговорила тихим голосом Надя. - Да, Надюш, ты права. Хочется просто валяться в траве веками. Тихо вокруг. И для чего мы живем? Уж ни для таких ли моментов, а, Надь? - Мы живем, чтобы жить, Андрюш, и только для этого. Ты ведь сейчас весь цветешь от чувств,светишься(я-то вижу!) и я тоже. В этом и счастье. В этом и жизнь. Нужно ухватиться за какую-нибудь ниточку и расплетать ее до самого конца, пока есть силы и радость от занятия. Некоторые любят быстро бежать сквозь жизнь, а некоторые – тащиться по ней как в старой разваленной машине, но и те, и другие могут быть счастливы. Люди хватаются за одно дело и идут с ним по жизни. Кто-то поет, кто-то – рисует, иной пишет. Ты любишь читать? - Обожаю, принцесса! Но вот про счастье от рисования и писания я не согласен. Это же трудно очень! Творческий процесс вырывает все душевные силы и накопленные чувства. Из сердца начинает литься струя эмоций, которые выражаются на бумаге. Человек из обыденной рыхлости становится творцом и пытается донести только ему доступную информацию до всех. Не бывает людей творческих, которым не интересно, кто увидит их творения. Просто некоторые бояться толпы, которой частенько интересна только сила, разрушения, насилия и кровожадность. Авторы теряются и начинают мучаться, видя, что их творчество непонято. Не стоит бояться ничего на этом свете! Ведь мы сами творцы своей судьбы; толпа прибывает и исчезает, а творчество остается. Многие писатели, художники были не поняты при жизни. Увы, это правда. Но они находили силы в себе, чтобы творить: предчувствовали, наверное, что в будущем их будут чтить. Да! Многих творцов поглотило время, и о них мы сегодня уже незнаем, но я уверен, что каждый из них внес в этот мир хоть крупинку пользы, счастья, и оттого имена их бессмертны, не смотря на то, что их расплющили по листку истории века. Знаешь, Надь, иногда мне кажется, что я слышу голоса давно умерших творцов, которые рвутся ко мне и требуют создавать что-то непривзойденное, странное, своемирное – я отбиваюсь всеми силами, но иногда… - То есть ты тоже что-то создаешь? – спросила Надя, но ее слова потанули в запахе лесного счастья. - Знаешь, творение есть счастье, - после небольшой паузы заговорила Надя. – Я вот, например, пишу стихи иногда, - покраснела рассказчица, - и, когда приходит вдохновение, совсем не узнаю себя. Хочется воплотить все мысли побыстрее на чистый листок бумаги. Но не всегда получается: руки не слушаются. Мысли будоражат сознание, а руки не могут передать всех чувств, бушующих в голове и в сердце. Тогда в моем творчестве наступает период метели, времени невозмжности написать даже одну красивую строчку. Я никогда не боюсь этого времени. Наоборот, радуюсь ему. Это период, когда я могу отдохнуть от всех мыслей, зарядиться новой энергией, которую, как мне кажется, дарит космос. В это время я могу поулыбаться парням, - покраснела Надя, - потусоваться с ними, но спустя день, или неделю, или месяц, я вновь сажусь за чистый лист, хватаю ручку и начинаю писать. Почему? Не знаю. Просто не могу по-другому. И не нужны мне в это время, прости конечно, ни парни, ни родители – никто. Я – одна. Рядом чистый лист. И космос, - замолчала Надя и взглянула на небо, будто заговорила с ним на каком-то своем, самобытном языке. Я же взял какую-то травинку и засунул к себе в рот: задумался. Посмотрел на небо и только в этот момент понял, что солнце уже село, и лесо-парк наполнился совсем другими звуками, непривычными городскому жителю. Что-то застрекотало в кустах, запрыгало по веткам. На небе зажегся месяц, распугал почти все тучи и завалился в зведной постельке, опираясь на превосходно сплетенные перины. Все шуршало вокруг, шевелилось. Казалось, что весь день природа спала, и лишь сейчас ожила. - Андрюш… А ты помнишь дорогу назад, - медленно, ровным голосом проговорила Надя. Я молчал и чувствовал, как наше общее сердце падало на землю и понимало, что мы потерялись. – Что мы будем теперь делать? Я не знал, что ответить. Мы встали, огляделись. Темные ветки черных деревьев-великанов норовили уколоть нас, поймать и притянуть к себе. Страшные улыбки, выбитые на лицах коры, смеялись над нами, одними, потерянными в огромном московском парке.Страшные животные моргали красными глазами из-за кустов. Они пищали, рычали и ухали, пугая нас с Надей. Чудилась всякая дрянь. Из-за куста на меня посмотрела волосатая рыжая морда, по клыкам напоминающая мамонта, а по виду – медведя. Голова этого зверя была величиной с большой баскетбольный мячик, а клыки засострены так, будто их специально точили ножами. Из приоткрытой пасти животного капала темная слюна, прожигающая ветки кустов. Ярко блестящие красные глаза сверлили дырки в моем теле: зверь, казалось, размышлял, как меня приготовить, поджарить на костре или сварить в ближайшей столовой.Я в страхе отвернулся от страшного существа. Лес говорил уже совсем иными, страшными, темными звуками. - А у тебя нет мобильного? – спросил я Надю, но та покачала головой из стороны в сторону. –У меня тоже нет… Но у меня есть коллекционная зажигалка. Я предлагаю здесь заночевать, - заулыбался. - Хей! Ты много хочешь! – ответила, смеясь, Надя. – Хотя, - продолжила она после длинной паузы, - у нас с тобой, похоже нет выхода. Вот маразм! Потерялись в московском парке. А родители? Они ж волноваться будут. Да…Но выбора нет. Давай разжигать костер, - задумчиво проговорила принцесса. Я, радостный от того, что мы остались наедине на целую ночь, стал быстренько собирать дрова. Надя пыталась мне помочь, но вдруг опустила руки, уронила веточки и испуганно взглянула на меня. - Андрюш, я боюсь, - со слезами на глазах сказала Надя, и весь мой энузиазм будто уроганом унесло. – Тут может быть маньяк или дикие животные…или…ты ведь меня не тронешь?.. Страшная мысль проскользнула в моей голове, но была немедленно заглушена совестью. - Что ты, милая, - привлек к себе и обнял свою принцессу,- я тебя, конечно, не трону. Наоброт, буду оберегать тебя ото всех лесных тварей. Даже от мышей и лягушек. Хочешь, сейчас поймаю какую-нибудь гадость, и зажарем ее? - Фу! Только не лягушку, - засмеялась Надя. Через минут пятнадцать мы уже разожгли костер, набрали сухой травы и яблок с дикорастущего дерева. Довольные и счастливые, мы, обнявшись, сидели у огня. - Вот, что такое настоящая жизнь! Чего еще нужно? Сидеть и смотреть на языки пламяни, чувствовать родного человека, дарящего тебе тепло, рядом. Чего еще? - Только бы теплое одеялко сюда да еды. А еще можно – удобства в домике. И – магазин. А так больше ничего не надо, - улыбнулась Надя, помолчала, положила мне голову на плечо и продолжила. – А может и хорошо, что мы потерялись? - Солнышко, ты счастлива? - Да. - Значит, хорошо, что мы потерялись, - прошептал я. Мы встретились глазами. Ее зеркала души блистали огнем чувств, горели в огне счастья. Через несколько секунд влажные от любви Надины губы касались моих. Невозможно передать всего, что творилось в многоэтажной траве у костра. Скажу одно: мы были счастливы.