Под вечер ветер стих. Воздух сделался прозрачным. Как только село солнышко, резко похолодало. С приходом осени поменялись не только цвета, но и запахи. Нет уже того волшебного аромата разнотравья сохнущего сена и медового нектара. Власть сезонная сменилась, обрушив на наше обоняние смешанные чувства от непролазной грязи, затхлой тины, гниющей рыбьей чешуи и мокрой сосны, готовящейся на зимний покой. Под штаны настойчиво пробиралась холодная осень, а на тупые от нежданного безделья мозги давила резкая тишина. Временами слышался всплеск, произведённый ненасытным охотником - щукой, а так же одинокий шорох в кустах, к которому иногда приходилось прислушиваться. Со стороны Дона в зарослях можно было увидеть движущиеся огоньки, ярко светящиеся попарно, указывающие на глаза хищника, вышедшего полакомится меньшими собратьями. Короче говоря, день ушёл на покой. На смену спешно, как никогда примчалась удивительная и странная для нашего ума Донская ночь со своими строгими правилами, примбабасами и заморочками, от которых, хочешь ты этого или нет: не уйдёшь, не убежишь, не от мажешься. Купянский оттолкнулся от берега и погрёб в сторону поваленного дерева. Подплыв, он притормозил и включил яркий свет. Весь смысл рыбалки заключался в том, что бы лодка потихоньку плыла на небольшой глубине, при этом Генка должен был светить фарой, ища рыбину, а Андрей в нужный им момент просто обязан мастерски вонзить в скользкое тело добычи боевую острогу. Вот только тут-то Генка и понял куда попал. А попал он вместе с Кусто и его боевой командой на дно удивительного, умопомрачительного водоёма. Да,такое действительно не передашь никакими словами, никакими песнями и стихами, никакими картинами (будь ты хоть трижды Айвазовский или Сальвадор Дали). Даже фотоаппарат или видеокамера не передадут тот самый антураж, то самое вдохновение и восхищение, пришедшие в данный душераздирающий момент. Прочь усталость, прочь боль в коленях и, особенно в спине, прочь печали и тоска, а также пьяные мозги. Такое надо видеть только собственными глазами, щупать собственными руками, воспринимать действительность только собственной головой, ощущать настоящее только собственным телом. Насчёт пьяных мозгов, конечно, сказано вгорячах. В меру задетое алкогольными парами серое вещество, активно способствует колоссальному восприятию окружающей обстановки и помогает наиболее тщательно ориентироваться в среде реального пространства. Главное вовремя остановиться: не переборщить и не перепрыгнуть основную преграду реальности, чтобы не очутиться в сказочном теремке, у которого напрочь съехала крыша. При этом прискачут галопом белые кони и строго спросят: - Кто в теремочке живёт, кто в невысоком живёт? - Это я белка! - Ответят из домика и добавят: - Заходите все ко мне жить! Теперь от души галопом поскакаем! - Чё то не по теме поехал, - подумал Генка и повернулся к Андрею. Наступило минутное замешательство… Славный друг, пан Купянский (именно пан, ведь это его предков в своё время ополченцы во главе с Мининым и Пожарским гнали из Руси) как-то вытянулся, словно хотел достать до луны. Следом тут же выгнулся, будто его кто-то дубиной вдоль хребта переехал и выдал следующее: - Алё, гараж! Мы дома! - Прорычало чудовище. - Всё, всё… Чё-то задумался, - начал было оправдываться Гена. - Свети на дно, конь педальный, - прервал кум и махнул что было силы веслом, чуть-чуть не отрубив им дружеское ухо. - Светю, светю… джунгли дружелюбно и вежливо впустили охотников-рыболовов в свои дебри, где уж точно не ступала нога ни одного человека. Полу песчаное дно (смесь рыжего с серым) активно отражало лунный сказочный свет на разнообразие зелённой массы, образовывая очаровательный мир подводного царства. Было такое ощущение, будто друзья находятся внутри огромного аквариума и даже готовы были там остаться на совсем, если бы взамен лёгких им встроили жабры, как у главного героя Беляева. Обосновавшиеся камни, камушки, ракушки и их осколки, палки с корягами, а так же всевозможные водоросли, образовывали необыкновенный ансамбль. Он был просто необходим для данного водного мира. Порой складывалось такое впечатление, что вот-вот полуразрушенный замок с чудесной лестницей, ведущей в неизведанный портал, где неизменно перенесёшься в тот параллельный мир, указывающий на утвердительное положение вещей и вечную тайну нашего бытия. В этом прекрасном месте друзья были, конечно же, не одни. Всё дно из волнообразного песка было испещрено длинными бороздками - дорожками. По ним нехотя передвигались ракушки, полу раскрыв свои створки, выпустив при этом одну единственную ногу. За ними следом тащились выползки, словно доморощённые броневики времён гражданской войны. Плавунцы огромного размера, как подводные лодки атаковали противника поменьше. Они порой вступали в бой между своими же собратьями, ни в коем случае не уступая своей добычи. Малька - видимо, невидимо… Снуют взад и вперёд маленькими косяками иногда уступая дорогу рыбке побольше. А вот и морские коньки показались… Ну уж это автор, конечно, загнул. Просто кудрявая водоросль попалась на пути, которая в разбушевавшейся фантазии приняла вид несуществующего в данной местности морского животного. - Кстати, морской конёк животное или рыба? - только, Гена задался этим вопросом, как перед его ошалелыми глазами показалась небольшая щучка. Она стояла в неприметной позе возле стебелька неизвестного водного растения и даже не пыталась увильнуть в сторону, словно её приворожили лучом света. - Вижу – вижу, не ори, - шёпотом проговорил Андрей. Купянский правой рукой приподнял над головой острогу и с особым усилием пронзил воду, будто хотел проткнуть дно на сквозь и, конечно же, достать до нефти. - Есть! - Заорал Генка, чуть было, не уронив в воду фару. - Есть! - Заорал Купянский, вытаскивая рыбёшку. - Есть! - Заорали рыболовы, теперь уже хором, словно были представители от крупнейшего треста самых знатных китобоев в мире. Щурёнок был чуть больше от ладошки. Бедное создание висело на остроге, насквозь проткнутое почти всеми остриями адского орудия лова. Варить там конечно нечего, но счастья, тем не менее, было выше любой задницы. - Светит месяц, светит ясный, светит полная луна! - Андрюха, притоптывая и подрыгивая, как только мог ногами, с удивительной ловкостью снял щучку и кинул её на брезентовое дно. - Выходи мой друг прекрасный, полезай ко мне в живот! - Глумился Купянский, виртуозно щелкая ногтем по заточенным концам самодельного гарпуна. Не то, чтобы настроение приподнялось, оно охрененно подпрыгнуло! Появился животный инстинкт, направленный на истребление более слабого звена в мире природы. Инстинкт появился внезапно, нагло и бесповоротно для удовлетворения пошлых, подлых человеческих амбиций. Хищники в природе охотятся для того что бы набить голодный желудок, а человек, используя ум и сноровку, опираясь на бесконечный азарт, тупо убивает и истребляет, доводя охоту до абсурда и полнейшего беспредела. Примерные звёзды с огромной высоты наблюдали за действиями пришлых людишек, может даже благословляя помыслы ночных охотников. Хотя вряд ли. - Чё вам не спится, придурки? - Донеслось с высоты. Но не все, конечно же, были так враждебно настроены. Вот, пожалуйста, пример: самый главный друг - месяц проторил на темной водной глади удивительную дорожку. Дорожку, словно освещённую сказочным волшебным прожектором, в которой кумовья с особым чувственным упоением наслаждались дивной ночью, предаваясь нахлынувшим впечатлениям от новизны представшего увлечения… - Генка, - послышался Андрюхин шёпот. - Направляй свет… во-о-он за ту травку. Геннадий повернул фару и обомлел. На дне, запутавшись в тине лежала коряга, около которой в строгой стойке боевого хищника выперлась огромная рыбина. Она, как вкопанная застыла от направленного на неё луча. Было, похоже, что обитательница водоёма никак не реагировала на приближение китобойного судна. - Тихо – тихо… - бубнел Купянский, приподнимая над головой острогу. И вот, уже всё… ближе некуда… взмах… - Бах! - Еп паш маш, мимо - Заорал, убитый наповал неисправимым горем Андрей. Бедный кум… Он глядел с таким жалким видом, словно только что потерял двести долларов, заработанных неимоверно честным трудом. Напарнику стало так жалко сражённого неведомой пулей кума, что простыми словами и не перескажешь. Вместе с этим, почему-то, была еще одна убивающая наповал мысль о знаменитом комментаторе, великом Николае Озерове: - Ворота близко… взмах… удар - го-о-о-о-о-ол! Х . ., штанга! - Не грусти Андрюха, - как мог успокаивал Гена кума. - Загородил мне все пространство, - ни с того ни с сего взбунтовался Купянский. - Ты чё, хрен овсяный? – Дал друг достойный отпор. - Сам промазал, а на меня бочку катишь? Ты, блин, щукобой дикий! - Откуда только собралось столько лестных слов в адрес непробиваемого кума? - Если б чуть ушёл в сторону… мне как раз сантиметра для прицела не хватило! - До задницы у тебя сантиметра не хватило… - Сам ты дятел! - Это ты дятел, стрелочника нашёл! - Никого я не искал… - Да пошёл ты! - Сам пошёл… Стало так неприятно и обидно от наглого наезда, хамского вида и предъявленной несправедливости, что Генка сплюнул в воду и отвернулся. Просто пошёл куда послали, в смысле дипломатическим путём. Иначе бы сейчас искупались в прохладной водице. А от этого никому легче бы не стало. - Ладно, оба виноваты, - начал оправдываться Купянский. - Поплыли дальше. Он взял весло и аккуратно, без малейшего всплеска, направил лодку к берегу. Вскоре, Андрей отобрал фонарь, кинул небрежно весла и стал внимательно обследовать близстоящие камыши. Вдруг, он поднял к верху левую руку, передал фару и взял острогу. Купянский замешкался, как-то засомневался, но тем не мене прошептал: - Ближе давай… - Глубоко, не достанешь, - сказал кум, увидев на самом дне здоровенную щуку, судя по размерам настоящий кит - пуд, не меньше. - Достану, - прошипел Андрюха. - Я теперь всё достану. Ещё как достану. Наизнанку вывернусь, а достану. Я когда злой, хоть чёрта достану. Да, такой шанс упускать было нельзя. Один на тысячу, как говорится. Если эту рыбину зацепить, то можно сразу же домой собираться. План будет выполнен на тысячу процентов. Всё тело напряглось от непомерного ожидания. Волосы на голове зашевелились, по спине табуном запрыгали мурашки. Купянский, как заправский охотник за большими щуками – гигантами, выпучил свои бесстрашные очи на великого глубоководного хищника и замахнулся с большим запасом от всей беспредельной души. Андрюха напоследок охнул натруженным нутром и в тот же момент вдарил со всей мощи по стоящей в толще воды добыче. - Бах… - вонзилась острога, но добыча даже не шелохнулась. - Долбанный дирижабель! - Воскликнул дико, с оглушительным надрывом кум. - Чё такое? - Не понял Генка пропетой песни. - Чё, чё, да ни чё, бревно на уху поймали! Топляк подлый, под щуку замаскировался, - орал Купянский, пытаясь вытянуть острогу из могучего дерева, спокойно лежащего на дне водоёма уже более пятидесяти лет. - Да-а-а-а… - только и оставалось вымолвить другу. Андрей уже минут десять пытался достать орудие лова, но у него ничего не получалось. Он уже и так пытался и эдак, результат был один и тот же - отрицательный. Купянский упорно молчал, мотая взад и вперёд острогу, поднимая тем самым огромные волны, пытающиеся захлестнуть за борт. - Осторожно, китобой! Опять молчание… Андрюха, тем временем, предпринял последнюю попытку. - Твою мать! - Закричал он, падая на дно лодки вместе с обломанным древком. Обломок с какой – то видимой лёгкостью, но на самом деле с внушительной тяжестью попал Генке по голове, соскользнув на больное, натруженное плечо. Вдруг стало так неприятно и больно, что терпеть не было ни какой возможности. - А-а-а-а! - заорал Генка. - А-а-а-а! - заорал кум. - А-а-а-а! - заорали оба, хором, глядя друг на друга, словно обделались одновременно и теперь, с ужасными гримасами, хотя бы таким нестандартным путём, хотели скрыть небольшой недостаток. На этом, можно сказать, экспериментальная вылазка, предназначенная для наилучшего проявления сил, возможностей и характера, подошла к концу. - Всё равно бы больше ничего не получилось, - начал придумывать оправдания для неудачной охоты Купянский. - Фара почти не горит. В следующий раз надо аккумулятор как следует зарядить. - Без умолку болтал он, теребя дрожащими пальцами давно затухшую сигарету.