Глава 9. В мире хищника не поёт дроид. Ну и что, казалось бы? А вот вам. Необязательное делается непереносимым, как в мире Густава, где поёт, но лучше б умолк. Он ночевал там, устав на драконе и не осмеливаясь на континенте... И отсутствующее тоже - непереносимым. Не хватает, не достаёт. И хищник не забывает об этом, напротив. Не пустота окружает его, а подспудное беспокойство. Навязчивое, как вылетевшее из головы слово. Угрожающее, как мысль о ком-то, кто мерещится, за углом, за окном, за пологом шатра. Закрыться - отдельное удовольствие, не связанное с холодом и теплом. Но рамы теперь не достаточно. Надёжной, нерушимой рамы мало… Однажды Густав принёс по случаю в Собственный Мир отрез мягкой ткани с ворсом, а там жарко ночами, душно в его мире. Но с тех пор он засыпал, завернувшись в него, и желательно с головой, лишь так забывался. Но сейчас не о Густаве. Как и остальные хищные хозяева, Господин Сома возвращался в Собственный Мир лишь взять что-нибудь из коллекции или добавить в неё. Дни проводил на рынках, жилой шатёр имел, конечно. Защищённый от теней, но как защититься от тревоги? Недоверия?.. Ведь и демоны моря ходят ночами в тумане. А каменных крепостей не возводят полудроиды. Когда начинала мучить жажда, на дракона, и сразу вверх, подальше от Великого Моря, опасался его, не любил. Платить за изысканные впечатления, как Буро, например, он считал странным, довольствуясь любыми. И угощениями. Он не признавался себе, и это тоже у хищников общее, что в шикарном облачном мире, созданном собственноручно, ему невыносимо. Не сознавался, иначе сказать - не осознавал. Да и что там такого кроме скуки? Как выразить словами, уловить мыслью, что пустота может расти и способна быть злой? Напротив, он думал так: выберу подходящий момент, чтобы закончить скитания, и уйду навсегда. Какое время? Как должно сделаться подходящим? Он был постарше остальных, Господин Сома. Кого во сто, кого в тысячу раз старше... И эти его тонкие, белые рубашки с запонками, он носил их не застёгивая, но запахивая часто, нервным, привычным хищнику жестом, скрывающим волнение азарта или лжи, белый верх, чёрный низ, перенял из другой компании, с прежних времён. Господин Сома часто менялся обыкновенным манером, артефакты за артефакты, так что не все его рубашки сделаны им из похищенных. Но часто - для него... Он был не злым и не жадным. И чем дальше, тем больше участвовал третьей стороной в переговорах и сделках. Завсегдатаи Центрального, а затем воссозданного Южного Рынка обращались к нему, опасаясь переменчивого настроения Махараджи, статуса неморского чудовища Биг-Буро. Знали Сому, знали, что он позволяет выкупить пойманного, и даже порой самому откупиться под честное слово. В случае с незнакомцем ждёт ходатаев за него до трёх дней. Никогда не спешит и не отказывает, если нужно время. Может дать дельный совет. Не бесплатно, зато без коварства, действительно в интересах спрашивающего. В общем, предсказуемость, уравновешенность находят признание в любом из миров, и среди хищников, да. Чувств же, помимо азартной любви к прекрасному, у полудроидов мало, и добрых и злых. Всё шло, как шло, не шатко, не валко, неплохо, и тут... Хан-Марик. Густав, конечно, многим удружил, приведя его на рынок. Юного хищного изгнанника, непостижимого, неуправляемого. Сильного, как Морское Чудовище. Спокойной жизни настал конец. Господин Сома не имел к Хан-Марику какой-то личной неприязни. Просто, хотел, чтобы его не стало. Как и не было. - Я старый человек, - говорил он шагая рядом в пыли, раскланиваясь с хозяевами шатров справа и слева, редко бывал в этом ряду, - Густав, я старше вас, и охотников и бегущих Против Секундной Стрелки, и я ещё выигрываю против неё... Всё, что я хочу - спокойно ходить там, где ходил и раньше, до его появления. Он стал проблемой. Пойми меня, я не унизил бы Марика, предложив за него номерные карты, но если ты хочешь лица... А ты хочешь, Густав, или я затеял пустой разговор? - Хочу. Достоверные. И все до одного. Господин Сома, я отдам тебе Марика в обмен на последнюю карту. На последнее достоверное Впечатление. Если угодно, можешь своей рукой из него её и сделать. Но не раньше... А если к тому времени Марик остепенится, - Густав улыбнулся такой мысли, - всё может быть, я соглашусь торговаться и дальше, за что-то другое. - Договорились, договорились, Густав. Я рад, что мы поняли друг друга. Не буду врать на счёт королей, но валет пик уже ждёт тебя на Оливковом Рынке. На рынке Олива, бывал? Маленький. - На час открывается? - На два часа. - Сколько же там торгующих, что они умудрились согласовать время закрытия входа? - Олив и его "братья". Никого чужих, торговцы приходят и уходят через шатры, кого он сам пригласил торговать. - Я чужой. - Ты со мной. Ты покупатель, я хотел сказать, - Господин Сома засмеялся своей оговорке, признал. - Да, с дракона сойдя, одному туда лучше не соваться. - А ты там в качестве... - А я там - ты! Густав, прочувствуй, каково быть с другой стороны! На самом деле охотится он иначе, Олив имеет много знакомств, и за два часа там проходит порядочно народу. Единственный рынок Впечатлений. - Впечатлений... Конечно! В гостях не бывал, но выражение "оливка" я знаю. Впечатление с тенью - оливка с косточкой. Даже пальцем тронуть нельзя. А ты говоришь, Марик... Проглоченный яд лучше удара в спину? - Лучше. Эти тени без лапок. Они не бегают за тобой. Сдуру сунулся, получил по заслугам, что такого?.. Передумал? - Нет, что ты. Когда? - Честно говорю, Густав, я предпочитаю вечерний час утреннему, некоторых напрягает. А мы с Оливом старые друзья, редко видимся. Поговорить, выпить... Утром оба не в настроении... - Как скажешь. Что хочешь? - Ничего. Первый взнос за Марика. Густав не мог не рассмеяться. Он не так понял сначала, оказывается полный комплект недостающих лиц - за одну плату!.. - Неужели всё так серьёзно? Маричка вырос в цене!.. - Он сто раз на дню появляется за спиной. - Может быть, ты ему нравишься или твои рубашки? Хочет перенять стиль... - Не больше, чем мне твой юмор. Рынок не место для диких зверей. - Извини мой язык, Господин Сома. - Олив будет нас ждать завтра вечером. То есть, он будет осведомлён о твоём приходе. У меня там шатры. Да, кстати, один прозрачный, заметный на возвышении. Приходи к открытию, поболтаем о королях. - Я приду с Хан-Мариком. Ты тоже пойми меня. - Понимаю. И они распрощались до завтрашних сумерек. Глава 10. Оливковый, рынок Олива находился в ущелье, одна сторона которого обрывалась в ещё более глубокое ущелье, спускавшееся к морю вдоль северо-восточного, короткого мыса Морской Звезды. С противоположной стороны вход, там ступая на призрачную, необычную - шириной в десяток шагов раму, оставляли Белых Драконов, порой навсегда. Например, если оливка предназначалась для коктейля, а покупатель спешил взглянуть на приобретение… И тень, таящаяся во Впечатлении не ждала. Не уловленная сразу другой влагой, ядовитым туманом окутывала спешащего к выходу. Забавно, в большинстве случаев такое и покупал, только не для себя... Тени, они разные. Для освобождения некоторых, Оливу достаточно открутить имеющуюся, а закрыть горлышко другой пробкой, спрятанной в рукаве. Пористой, проницаемой. И отдать так... Некоторые притягивают к тому месту, где пребывали долго, некоторые сводят с ума. Внешние, безосновные, слабые тени живо переходят в присущие, будучи выпиты чудовищем, а человеком - в яд. Всякие они бывают. Условленный час настал. Густав и Хан-Марик сошли с драконов, запрокинув головы, оглядели стены ущелья, грозно наклонённые внутрь. И шагнули, Густав за Мариком, в коридор вертикальной, деревянной когда-то, полурастаявшей рамы старого рынка, навстречу отдельно без рядов установленным шатрам. Прозрачный шатёр Господина Сомы нашёлся сразу же, он действительно стоял на возвышении. Туда бы и идти. Однако по пути к нему Густав допустил не повредившую ему, но досадную оплошность. Господина Сому он заметил в проёме другого, плотного шатра и зашёл поздороваться. Поклонился. Марик тоже, с ухмылкой. Через откинутый полог внутрь падал луч вечернего света из облачного мира, шапкой белевшего над ущельем. Надо же, точно через раму попал… На торговой подставке бледный и серый одновременно, со связанными руками сидел не шевелясь До-До. Самый простой и весёлый из хищников, пришедший в компанию позже других, никогда, вроде, и не бывавший заказчиком. Только мены и игра, бег Против Секундной Стрелки. Единственный личный враг Господина Сомы. Грабитель изначально, обкрадывавший его неторговые шатры в дальней части Южного Рынка, уходивший безнаказанным. И все это знали. Торговавший краденным открыто. Бесстыдно до того, что вернее сказать - демонстративно. И ещё... Раскручивая шарик или задавая условия на игру, прыжки, кувырки, препятствия, он, смеясь, выдумывал такие, что только самые ловкие и отчаянные соглашались на них. А Господина Сому спрашивал персонально, грабитель и насмешник, чтобы услышать: нет, пас, не играю. Отказавшийся же платит вдвойне. И, естественно, не выигрывает. Платит за сам отказ. До-До поднял взгляд на вошедших, вспыхнул безоглядной радостью надежды и воскликнул: - Гутка!.. До-До, это именно Густав, увы... Он приветствовал Господина Сому и сел. - Вечер добрый, Густав. Олив освободится ближе к закату. Но мы можем пойти к нему прямо сейчас. Посмотреть артефакты, на этом рынке их не прячут. Грабителей здесь не бывает, - он покосился на До-До. - За исключением дураков. - Любопытствовать, но не трогать? - Именно. До-До смотрел на Густава, не отрываясь, не веря, в свою пользу истолковав его молчание. - Господин Сома, если я правильно понимаю... - сказал Густав, подразумевая пленника и его судьбу. - Не пойдём пока, дай нам кредит. Марику нужна новая куртка, он опять весь в золоте. Это была правда. Особенно рукава. Хан-Марик воззрился на них, словно первый раз видел. - Ты светишься, как фонарь, - сердито сказал Густав, - охотиться невозможно. И это твои проблемы. Сам предлагай что-нибудь Господину Соме, если он будет так любезен сделать тебе обновку. До-До пытался поймать взгляд Густава и не мог. Они всегда ладили, с самого начала. Вчера ещё пили одно Впечатление на двоих - горное озеро, пронизывающий ветер... Господин Сома так, между прочим, проследил его взгляд и тоже вгляделся в непроницаемые черты Густава, - змея... Хлопнул Хан-Марика по рукаву. Поднялось облачко золотой пыли. - О, драгоценный хищник! Но это расточительство… Хан-Марик ещё не купается в расплавленном золоте, нет? Тогда я согласен вытряхнуть пыль из его куртки, мне можно ходить золотым!.. Густав, хочешь для себя десятку червей? Я знаю, как должны гулять по ней волны, в десять рядов! Густав наклонил голову: - Гут, гут... Господин Сома, прекрасное предложение. Сочтёмся. Они встали. - Густав?! - крикнул До-До, не веря своим ушам, юный грабитель. - Мы осмотримся на рынке, - сказал тот Господину Соме. - Я догоню вас. - Будь ты проклят, Густав... - До-До выплюнул вдогонку ему и уставился в своды шатра. Умирают один раз. Попадают в чужой Собственный Мир и того реже - полраза, на полсекунды. Хищник к хищнику. Погостить, погибнуть, - суть одно и то же для них. Густав и Хан-Марик скрылись за пологом. Сияющий Белый Дракон Господина Сомы озарил, спускаясь, двоих, оставшихся в тёмном шатре. Выдернутый с торговой подставки за связанные запястья, До-До вдохнул, а выдохнул уже в облачном мире. Красивом, неживом, пустом. В саду брошенный на землю между ажурными, плетёными креслами, подле такого же круглого садового стола. Ничего вокруг он не разглядел в ярком свете. Он видел фигуру над собой, блестящий ряд перламутровых, маленьких пуговиц на белизне рубашки, сверкнувшую запонку на манжете. "Секунда и всё... Это только мгновение. Миг и всё..." Господин Сома не двигался, запястий не отпускал, но и второй руки не заносил. Спокойное, чуть брезгливое лицо Густава маячило перед ним, - змея... - Интересное дело, - сказал он задумчиво, припоминая, - До-До, помнишь мальчика, Восходящего, с арфой-головой Камышового Дудочника? Не ты ли превратил его в семёрку червей для Густава? - Я, - хрипло ответил До-До. - Сома, я не притворяюсь лучше, чем есть. И не говорю, что достоин чего-то другого. - Конечно, конечно, До-До. Но вот, что мне вспомнилось... Очень похожего мальчика год или два спустя я видел, пролетая над Мелоди-Рынком, обожаемым такими вот, музыкантами... На похожем драконе, та же дудочка, те же напевы, что пытался нам предложить, как выкуп, замечательно! И поспешное бегство... Глаза До-До сощурились. Усмехнувшись, он огрызнулся напоследок: - Узнал?.. И что? У меня была семёрка червей. Эта дурацкая семёрка, она у меня просто была, и я отдал её! И что?.. На кой чёрт она мне? Ладно, за куртку, ладно, за пуговицу от куртки, запонку! Но за бумажку, за дурацкую карточку?! Да, я отпустил его, и что?.. Тогда ты возненавидел меня? Решил, что я не такой? Не как вы?.. Я такой же, Сома. Просто я отпустил его, просто так!.. Тонкий-тонкий нож с гравировкой на лезвии, ряд птичьих следов, щёлкнул, раскрылся в руке Господина Сомы. Он подцепил и разрезал верёвку на запястьях До-До. - У меня тоже, - сказал он, - и у меня есть эта дурацкая десятка. Уходи. И только попробуй испортить что-нибудь по дороге!.. Выход - там. Он махнул рукой и отвернулся. - Господин Сома, - прошептал До-До, - я, я...