Нелегко быть романтиком, если за дверью – война без разбору хватает наживку, как хищная рыба, и расстреляна дерзко, цинично в упор тишина и с закатом является мысль «До рассвета дожить бы…» Тяжело разродиться строкой лучезарной, живой, если всё вопреки… поперёк перечёркнутых правил, а в сознании брешь пробивает с шипением вой разрываемой миной материи ситцевой яви. В жёлтом свете фонарном пейзаж по – осеннему тускл… в унисон погрустить… да войною стреножены мысли… каждый шорох тревожен и палец ложится на спуск… до рассвета шуршат под ногами опавшие листья… Нелегко на обугленных нивах Пегасу жиреть, на сожжённой стерне побираясь в пожарища дыме… Вот, приходится вешать на крюк сыромятную плеть, обречённо смотреть, как дрожит он боками худыми. Осень глянцевым яблоком спелым стучит по земле, проливаясь на душу дождём из печали да скуки… Но… война… и «горючка» и «боекомплект» на «ноле», и в сознании кляп, обрекающий рифмы на муки. Жизнь и время едины по сути – водою вода. Словно щепку бросают течения, бьют на стремнинах. Снова вспыхнули кроны огнём. И горят города, превращаясь в легенды, фантомов и просто в руины. Нелегко быть сторонником свода законов Христа… Не убий… И прости… Только сил не найти на прощение… Я бы начал всё сызнова, с чистого поля листа… только до пьяна душу насытив амритой отмщения. Холодает к рассвету… Сентябрь забивает пыжи, фарширует стволы для охоты на крупного зверя… Я, хоть загнан изрядно, но, чёрт возьми, всё таки, жив и в зрачки воронённые зубы по-волчьи ощерю… Не поймут только те, от кого этот ад далеко, только те, где лишь волею солнца сгорают каштаны. Быть романтиком, на слово верьте, клянусь, нелегко, где на тропах поставила Смерть западни и капканы.