Глава 9. Ложка в руке у Джима дрожала. Он с отвращением поглядывал на Сьюзан сидящую напротив него и ничего не евшую из той еды, которую на стол принесла с кухни Джулия. Не уж то это глупое существо думает, что его здесь отравят? Джим продолжил, есть фасолевый суп, взор его серых глаз, был прикован по-прежнему к Сьюзан. Джулия сидела рядом с Джимом и ласково придерживала его левую руку, не занятую ложкой, руку, которая готова была сжаться в кулак или преобразиться в ещё какой-нибудь неприличный знак. Мария же сидела подле опечаленной Сьюзан, которая переживала насчёт Мира цветов и волновалась за Кейт Лейтрсбург. - С одной стороны это можно назвать патриотизмом и патриотизм это хорошо. Задумчиво рассуждал на счёт поведения Сьюзан, Джим, почёсывая лысину - но с другой стороны, Мир цветов всегда оставался миром невежд, людей, не верящих в Декларацию, и вот они потерпели из-за этого поражение. - Из-за чего? Не выдержала Сьюзан, её зелёные глаза сузились и с любопытством глядели на Джима, сидящего напротив неё. - Как из-за чего? Декларация свод великих законов, каждое слово, написанное в ней, как слово проповедника, оно имеет великое значения для мира сего. Люди, жившие в Мире цветов, не блюли великих законов, и поглядите на то, что с ними стало! Кстати, нужно включить телевизор, ведь сейчас начнутся «новости». И Джим, спохватившись, вытерев руки о салфетку, взял с крошечного столика, стоящего подле телевизора пульт и включил нужную программу. Маленький серый телевизор отобразил на своем экране женщину в строгом костюме бежевого цвета, и бледным, холодным, бесчувственном лицом. Это была ведущая «новостей», она начала поспешно рассказывать о Мире цветов. - Утром сего дня великий и могучий император Дойл Крайтс прибыл на вертолете на вершину горы Нейграндс. Как известно, гора Нейграндс разделяет Империю консерваторов и Мир Цветов. На вершине горы императора ждала Кейт Лейтрсбург, она подписала бумаги, согласно которым, Мир цветов отходит в руки Дойла Крайтса и отныне принадлежит Империи консерваторов, взамен же этому документу Дойл Крайтс даровал ранее многочисленным беженцам из Мира цветов жизнь в империи. После подписания бумаги, император и его приближенные отправились в Империю консерваторов, чтобы порадовать известием жителей нашей огромной страны, Кейт Лейтрсбург же пожелала остаться на своей родине, в своем родном городе Роз. Император предлагал королеве отправиться вместе с ним в Империю, но Кейт Лейтрсбург отказалась. Она хотела принести себя жертве воде, она хотела сохранить патриотизм в своем сердце. И как сообщил Дойл Крайтс это очень благородный поступок. На экране показалась верхушка той самой горы, вошедшей в истории безымянного мира, как верхушка Согласия. На экране предстал Дойл Крайтс, предстали его люди, затем прибыла Кейт Лейтрсбург со своими приближенными. Её невозможно было узнать. Казалось, она постарела на двадцать лет, если не больше. Волосы Кейт посидели и приобрели какой-то непонятный спутанный комок, сама же она сильно похудела, и руки её тряслись. В глазах можно было уловить лишь горе, и ненависть. Ненависть к Дойлу Крайтсу. Кейт Лейтрсбург была далека от всех тех событий, что происходили на горе, она думала о чём-то своем, и лишь её тело, обремененное красочным, алым платьем, пышным и прекрасным, сделанным специально для королевы известным модельером Сьюзан де Крайтчеср, находилось на вершине горы. Кейт Лейтрсбург, молча, подписала документ, и они с Дойлом Крайтсом разошлись. Кейт Лейтрсбург полетела над огромным океаном, состоящим из грязной воды, сломанных домов, убитых животных, трупов людей, и погибшей надежды на счастливую жизнь. Дойл Крайтс же, счастливый и довольный отправился в Империю, праздновать победу. На этом репортаж закончился, и ведущая продолжила говорить. Она произнесла всего лишь несколько слов, убивших ныне в Сьюзан всякую надежду. - Вода заволокла весь Мир цветов, и лишь горы смогли отделить от подобной участи Империю консерваторов. Столица Мира цветов город Роз исчез под водой, а с ним же исчезло и самой высокое здание в городе, построенное специально по приказу королевы. В нём, и должна была находиться Кейт Лейтрсбург в момент своей смерти. Ныне вода похоронила её над собой. Теперь Мира цветов не существует. Вода полностью истребила этот мир. Выпуск новостей закончился. Джим хотел переключить на футбольный матч, но потом передумал, заметив по взгляду Джулии, что это будет не очень уместно. Джим взглянул на Сьюзан. Её тело содрогалось от рыданий. Она прикрыла одной рукой лицо, так чтобы собравшиеся не видели её горя, но Джим и не видя лицо Сьюзан, чувствовал сладкую победу. Ничего, теперь он поставит этого юношу на место. Покажет ему кто главный в семье Крейл, и Сьюзан станет Фредом, и всё измениться. Несомненно, измениться в лучшую, как считал Джим сторону, и возможно он даже удостоит этого юношу чести, работать у него на консервном заводе. Сьюзан же, которая больше не в силах была сидеть за столом, выбежала из комнаты и закрылась в спальне Марии. Повернув несколько раз в дверной скважине ключ, она подбежала к окну и посмотрела вниз. Там, подле дома уходило вдаль шоссе, по которому редко проезжали ночью машины. Сьюзан нервно усмехнулась. Пусть она умрет ночью, пусть её труп обнаружат под окном ранним утром. Обнаружит какой-нибудь седой дворник и покачает головой, прошипит - проклятье ночи! Затем вызовет полицию, и та кинет её бездыханное тело в машину Скорой помощи, а затем её похоронят, и никто не вспомнит о ней. Пусть так и будет! Ей нечего терять! Ей ничего больше не нужно в этой жизни! Она потеряла смысл! Тот человек, кому она поклонялась, кого любила, как любила родную мать, теперь был мертв! А с ней умерли и все её надежды на счастливое будущее! Теперь она не имеет ничего! Все её счета, лежащие в банках Мира цветов, исчезли, её мастерская уничтожена, её особняки залиты водой и стерты с земли, А она... Она несчастна и у неё больше нет выхода. Сьюзан распахнула окно, и поглядела вниз. Четыре этажа. Этого достаточно, чтобы разбиться насмерть. Сьюзан стала поспешно убирать цветы в горшках с подоконника Марии. Как назло, девушка держала у себя в комнате очень много растений. Сьюзан ощутила, как больно впились ей в кожу иголки кактуса, когда она ставила его на стол, стоящий подле окна. Но она не взвизгнула от боли, наоборот та ей принесла неописуемое наслаждение. Да, это конец её жизни! Этой ночью её не станет. Пусть так и будет. Сьюзан не так сильна, чтобы жить в Империи консерваторов, а изменить собственные стереотипы, она не в силах. Так пусть она умрет в эту ночь! В лицо ей дунул сильный ветер. Белоснежная луна сверкала на чистом, ночном чёрном небе. И миллиарды звёзд окружили её. Это было завораживающе действо ночи. Круглая пузатая луна манила Сьюзан к себе, а звёзды так и шептала ей на ухо "скоро ты покинешь эту чёрствую землю". Сьюзан забралась на подоконник, и вытерла слёзы с лица, она не слышала, как в комнату стучит Мария, как она пытается ей что-то сказать. Теперь Сьюзан уже ничего не заботило. Всё, что она приобретала с таким трудом, всё, что она так любила, она потеряла в один день. И вдруг Сьюзан вспомнила Роберта, его белоснежное лицо с добрыми, наполненными отчаяньем глазами. Кажется он единственный, кто её по-настоящему любил. Он переживал за неё, когда она не отвечала ему на телефонные звонки. Он пытался её убедить, что она не права. А, что делала Сьюзан? Она не слушала Роберта, она унижала его и открыто смеялась над ним. Как это ужасно! Как черство она поступила с ним! Где сейчас Роберт? Наверно он под слоем воды, он неживой, и его тело омывается ледяным океаном. Теперь она никогда не увидит его. Ей не суждено этого сделать! Кто она теперь? Она обречена на смерть, она находиться на шаге своей гибели. Так пусть смерть унесет её в свое царство, пусть она забудет этот мир! Сьюзан шире раскрыла окно, она уже готова была упасть вниз, как кто-то с силой схватил её за руку и взмолился - не делай этого! Сьюзан обернулась, её рука нестерпимо болела. Перед собой она увидела перепуганную и в тоже время ошарашенную Марию. Девушка с отчаянием глядела на нее. Кажется, также когда-то смотрел на неё и Роберт. Мария тотчас закрыла окно и попыталась стащить Сьюзан с подоконника, но этого ей не удалось сделать. Всё же Сьюзан была сильнее неё и тогда Мария продолжила держать её за руку, боясь, что она сделает опрометчивый поступок. - Никто не знает, что там, после смерти. Начала, заикаясь, шептать Мария, видя, как вздрагивает от рыданий Сьюзан, как сжалась она и закрывает своё лицо руками. - Вдруг там плохо? Предположила Мария. - А вдруг там ничего нет? Ничего нет после того, как умираешь. Ведь никто ничего не смог доказать. Одно я знаю точно, я не смогу жить в Шейруйнге - уверенно, сквозь стон и плачь шептала Сьюзан - такой, как я здесь не место. - Я не знаю, правы вы или нет, но я хочу сказать, что мне очень жаль, Сьюзан - произнесла, продолжая стоять подле неё Мария. - Нет, вы не осознаете, что произносите. Вы никогда не испытаете, как это ужасно, потерять всех тебе дорогих людей! - Вы потеряли всех своих близких? Вздрогнула от ужаса Мария. - Мои близкие люди предали меня в детстве, мой собственный отец ненавидел меня, и не давал мне право на мою жизнь, мои друзья, мой муж, я никогда их не увижу! Никогда! Никогда. Уже прошептала Сьюзан, всхлипнула и снова разрыдалась. - Каждый когда-нибудь обретет счастье, Сьюзан, я уверена вы тоже его обретете. Прошептала Мария и хотела приблизиться к Сьюзан, но та вздрогнула и шепотом попросила - прошу Мария. Я не хочу, чтобы вы видели меня такой. - Я не хочу вас видеть мертвой на асфальте! Уверенно произнесла девушка. - Я обещаю, что не буду кончать жизнь самоубийством, но прошу и вас, покиньте комнату. Мне нужно привести себя в порядок. Прошептала Сьюзан. Мария нехотя согласилась и вышла из комнаты, в коридоре она тотчас встретилась с отцом и матерью. В руке у Джулии находилась трубка городского телефона, Джим же нервно сжимал в руках салфетку. По обоим родителям было видно, что что-то произошло, пока Мария разговаривала в комнате со Сьюзан. - Что случилось? Испуганно поглядела на родителей Мария, но казалось, они пропустили её вопрос мимо ушей. Джим, строго перебил дочь - как Сьюзан? - Она хотела покончить жизнь самоубийством. Нехотя пояснила Мария. - Осталась жива? Спросил также строго Джим, он продолжал крутить в руках салфетку. - Да, я вовремя подоспела. Рассказывала дочь, отец же на её слова печально покачал головой - жаль, я надеялась, что эта нерадивая тварь умрет. Услышав грубую речь отца, Мария сжалась от страха. Сейчас её испугали слова отца. Не уж то он настолько жесток, чтобы так говорить о человеке? Ведь Сьюзан ничего не сделала ему плохого, наоборот ещё вчера она пыталась подружиться с её семьей. Но отец воспринял её с ненавистью, а мать с терпимостью, она терпела Сьюзан и не выдавала своих истинных дум по поводу нее. - Мне звонил директор. Директор той школы, где ты обучаешься Мария. Сегодня к нему приходил учитель истории, и рассказал ему свой разговор с тобой, ты задала ему один очень некорректный вопрос. Пояснила мать. Мария же тотчас догадавшись, о чём идёт речь, с недовольством фыркнула и родители удивились её реакции. - Ты спросила у учителя на счёт войны за толерантность, а том, почему императорские войска убивали людей, не почитавших декларацию! И это ужасно! Рассказывала Джулия, Мария же перевила её - я знаю то, о чём я спрашивала этого человека. Мне нужен был ответ, и я его не получила! - Ты задала некорректный вопрос! Те, кто не соблюдает Декларацию, живут по дурным законам и принципам. И ты даже не должна думать по-другому. Много лет назад люди решили... - Решили, что думать надо только так и никак иначе? Перебила Джулию выходящая из терпения Мария. Её взбесило то, что учитель истории решил тотчас пожаловаться директору и пожаловаться на неё, на отличницу Марию, но за что? За то, что она задала ему вопрос? Он испугался, что она будет мыслить по-другому, не так как положено? Но это же невероятно! Ведь нельзя жаловаться на то, что она задала некорректный вопрос! вопросы не могут быть некорректными! Они просто существуют, также как существуют люди на этой планете. Родители, молча, глядели на Марию. В глазах Джулии появилось сострадание. А отец? Он глядит на нее так, словно перед ним чужой ребенок. Испорченный ребенок. Как же такое возможно? Не уж то её собственные родители её не могут понять? Мария осознав, что больше родители не вымолвят ни слова, забежала в свою комнату и тотчас заперла дверь. Девушка обернулась и встретилась взглядом со Сьюзан. Она уже сняла платье, в которое была надета раньше, и теперь застыла перед опечаленной Марией в длинной, доходящей ей до пят шелковой белоснежной ночной рубашке. На ней по-прежнему был каштановой парик, и ресницы были слегка подкрашены. Лицо было неживым, и при свете луны Сьюзан напомнила Марии приведение заброшенного замка. Девушка поежилась от подобной мысли. - Что произошло? Спросила Сьюзан, отходя к столу и убирая косметику в огромную косметичку. - Учитель истории пожаловался на меня директору, а директор позвонил родителям. Пояснила девушка. - В чем же он тебя обвинял? Заинтересовалась Сьюзан. Она больше не плакала, и по ней было видно, как она устала после длительной истерики, после своей неудачной попытки покончить жизнь самоубийством. - Я задала некорректный вопрос. Усмехнулась Мария, слово "некорректный" выводило её из себя. - Ты задала вопрос, который никто не задавала раньше, ибо все мыслили в одном направление. Это как дорожка в лесу. Сначала все идут по одной тропе, а потом та раздваивается. И кто-то устремляется налево, кто-то отправляется направо. Много лет назад все устремились за властным стариком по одному пути, противоречащие, которых было меньшинство, зашагали по-другому. Старик сказал, что тот путь неправильный, все и поверили ему, ибо не хотели возвращаться назад и идти по-другому пути, слишком много было пройдено лет с этим старым воеводой. С кем долгое время живешь тому и веришь. Трудно поверить человеку, с которым живешь мало лет. Пояснила Сьюзан. Мария же, застывшая подле неё, вслушивалась в каждое её слово, Сьюзан вновь поразила её. Несомненно, она была умным человеком. Мария ещё никогда не встречала человека, думающего иначе, чем остальное общество. Сьюзан заинтересовала девушку, и Мария ответила спустя полминуты ей - вы говорите верные вещи. - Видишь - печально вздохнул сидящий подле неё юноша в женском обличии, он мягко улыбнулся - тебе я приношу сплошные неприятности. Мария махнула рукой - не так это вовсе. Но, несомненно, Сьюзан была права, она знала, что настоящие беды только лишь начинаются. На следующие утро Джулия постучала несколько раз в дверь комнаты Марии. Ей никто не ответил и тогда женщина, испугавшись за Марию, всё же Джулия не доверяла Сьюзан, прокричала громко - Мария, открой дверь! Несколько минут Джулии никто не отвечал, но спустя короткое время сонная Мария предстала на пороге комнаты. - Что случилось? Спросила девушка. - У деда Давида сегодня юбилей. Укоризненно посмотрела на дочь Джулия - всё же ему исполняется девяносто лет. Мы приглашены. Все приглашены. Особенно четко отметила последнюю фразу Джулия - и Сьюзан тоже. Заметила она. Мария удивилась - но ведь Сьюзан не знакома с дедом Давидом и с остальными нашими родственниками. - Дед Давид хотел, чтобы она пришла. Заметила Джулия и уже мягче добавила - ладно, не буду тебе мешать спать. Мария прикрыла за матерью дверь. Она обернулась в сторону Сьюзан и заметила, что она уже тоже не спит. Мария, словно в знак оправдания, обратилась к Сьюзан - я и сама не знаю, почему дед Давид сказал прийти нам всем вместе. Мне кажется, что это не лучшая идея. Смущенно произнесла Мария, Сьюзан же, продолжавшая сидеть в постель, поправила спутавшиеся волосы парика и усмехнулась - по-моему, они хотят сделать шоу. - Что сделать? Не сразу поняла Мария, продолжавшая стоять подле двери. - Шоу. Понимаете Мария, люди любят поглумиться над кем-нибудь. Им самим ужасно на сердце, поэтому они подсмеиваются над кем-нибудь. Тогда они осознают, что они сильные, что им все дозволено, но на самом деле они остаются теми же самыми людьми, с теми же самыми проблемами. Попыталась объяснить Сьюзан, Мария же всё ещё не понимавшая, что именно затеяли её родственники, подошла к своей постели стоявшей рядом со старой раскладушкой, на которой сидела Сьюзан, и печально вздохнула - вряд ли мои родственники способны на такое. - Каждый человек способен приносить боль другому человеку. И люди, считающие себя творцами этого мира, соблюдающими все его законы, любят поглумиться над такими, как я. Не хотя объясняла Марии Сьюзан. Девушка же в ответ лишь помотала головой - нет, нет. Мои родственники культурно воспитаны, они интеллигентные люди. В конце концов, это не прилично оскорблять или обсуждать какого-то человека, если он сидит за одним с тобой столом. Так вы пойдете на праздник, Сьюзан? Вдруг спросила Мария, осознавшая, что она и мама даже не удосужились спросить её об этом. - А разве у меня есть выбор? Беженцев уже считают своими рабами многие из семей Империи консерваторов. Мне придется пойти и поглядеть на вашу семью Мария, не думаю, что общение с вашими родственниками заставит как-то поменять мое мнение. Заметила Сьюзан. Мария же печально вздохнула, и ещё раз повторила, словно не веря своим собственным словам - мои родственники добрые люди. Солнце поднялось над городом. Оно ярко освещало высокие многоэтажные дома, дороги, утопающие в запахе бензина и ругани водителей, крошечные киоски, огромные торговые центры, куда стекались молодые юноши и девушки, реку, заросшую илом, мосты, перекинутые через нее. Жаркий воздух врывался в офисные помещения, и уставшие от палящего солнца работники закрывали форточки и включали кондиционеры. В школах же и университетах было совсем иначе. Кондиционеров там не было и в огромных кабинетах, пропитанных стариной, стояла ужасающая жара. Казалось, что сейчас расплавиться паркет, и начнут гореть стены, в помещениях было невыносимо находиться, ещё хуже было на улице. И Мария успокаивала себя тем, что скоро уроки закончиться и они вместе с родителями отправятся в гости к деду Давиду, в квартире у которого должен был находиться кондиционер. Девушка сидела на первой парте, и размышляла о том, как отнесутся её родственники ко Сьюзан. Возможно, они не скажут при ней ни слова, но потом, когда Мария со своими родителями уйдет, они будут поливать имя Сьюзан де Крайтчеср грязью. Подумав об этом, Мария с силой сжала карандаш в руке, и он хрустнул, соседка по парте девушки, её подруга Люси с любопытством посмотрела на Марию, а потом грустно произнесла, предполагая - видно, много-то мороки. - Что? Тихо прошептала Мария, она сразу не расслышала Люси. Девушка думала о худощавом, пожилом историке, на прошедшем уроке шагающим по классу и насказывающим о предательстве сына императора Генриха Крайтса, который сбежал от отца в Мир цветов, и как после этого началась новая война между этими вечно враждующими государствами. Он даже и не посмотрел на Марию, надеясь, что она запомнила вынесенный урок надолго, но девушка, и не собиралась этого делать. Пожилой учитель не смог ей ответить на важный вопрос, и к тому же позвонил и нажаловался из-за такого пустяка её родителям, которые были поражены поведением дочери. Да, раньше она себя так никогда не вела, раньше она и не задумывалась о том, что она проходит по истории. Но стоило ей лишь подумать об этом, так вокруг нее всполошилось так много людей. Но чего они боятся? Ведь Мария лишь хочет выяснить истину, а больше ей ничего и не надо. Но может быть лучше плыть по течению и не думать о том, что твориться в твоем родном городе. Меньше вопрос, больше любви и уважения со стороны дорогих тебе людей. Мария взглянула на Люси. – Наверное, тяжело жить с этим чудовищем. Предположила подруга, продолжавшая переписывать в тетрадь упражнение из учебника. - Ты имела ввиду Сьюзан? Догадалась Мария. Она уже стала привыкать, что окружающие её люди ненавидят незнакомого им человека. Также Сьюзан уже оскорбляли все одноклассники Марии, но что ещё больше поражало девушку, что они жалели её саму. - Кого же ещё. Усмехнулась Люси и внимательно поглядела на возмущенную Марию, она уловила произошедшие в ней перемены. - Что-то не так? Удивилась Люси. - Просто я хотела бы сказать, что Сьюзан де Крайтчеср не является чудовищем. Откуда ты вообще знаешь, как она выглядит? - Как выглядит, это я не знаю, но что чудовище это точно. Все чудовища, кто не соблюдает правила великой Декларации. Воры, убийцы, Сьюзан де Крайтчеср, все уроды! Отвечала беззаботно Люси, продолжая списывать упражнения. Мария же задрожала от ярости. Никогда она не желала никому зла, но тут слова Люси повергли её в шок. - Кто тебе сказал такое? И как ты вообще можешь сравнивать Сьюзан де Крайтчеср с ворами и убийцами? Повысила голос Мария и учительница родного девушки языка, высокая и худощавая женщина средних лет, затянутая в узкую юбку карандаш и белую блузку, расслышав последнюю фразу Марии, покачала головой, она непременно решила сделать девушки замечание. - Мария, соблюдайте тишину. Тишина залог отличной учебы. К тому же не вам решать подобные вещи. Заметила учительница. Изумленная Мария с любопытством и в тоже время непониманием посмотрела на учительницу, словно пытаясь понять, о чём она говорит, девушка ответила - не уж то и вы думаете? - Я лишь соблюдаю правила Декларации. По ним честные люди не должны даже подходить к таким существам, как Сьюзан де Крайтчеср. Строго и повелительно произнесла она - и вам бы я советовала, Мария, не жить с подобным явлением в одной комнате. Этот человек плохо на вас влияет! Уже вся школа говорит о том, какой неположенный вопрос вы задали учителю историю. Не уж то вы не любите свою страну? Услышав подобную фразу, все одноклассники Марии с интересом посмотрели в сторону девушки, словно пытаясь убедиться, правда, что сказала учительница или ложь. - Причём здесь это? Удивилась Мария. - Притом, что если вы любите свою страну, вы должны следовать всем правилам, всем наставлениям мудрых людей, проживающих в ней - уже мягче произнесла собеседница Марии, словно она общалась с маленьким и несмышленым ребенком. Слова учительницы подействовали же на Марию совсем иначе, они не успокоили её, а наоборот взбесили. - Как можно судить мудрый человек или нет? Как можно судить, виноват человек или нет? Как можно судить Сьюзан де Крайтчеср, в том, что она не соблюдает правила, которые написаны в какой-то там книге? Она убивала людей - нет, она грабила банки - нет, разве она плохой человек? Между прочим, в Мире цветов...! Уже кричала Мария. Оскорбления Сьюзан со стороны одноклассников ей уже опротивели за весь этот день, тем более они говорили такие небылицы насчёт Сьюзан, что Марии хотелось в тоже время и смеяться и плакать. Учительница же, услышав, как оскорбила Мария великую Декларацию, ужаснулась и чуть было не схватилась за сердце. Непременно, сегодня вечером она позвонит родителям Марии, а ещё нажалуется директору, что девушка вела себя непристойно на уроке. - Сьюзан де Крайтчеср, это он. Со смехом поправил сидящий позади Марии весельчак Никола, а девушка лишь грозно посмотрела на него. - Мир цветов это другая страна. И теперь её не существует. Мы же не должны допустить, чтобы такие люди - ей с трудом удалось выговорить это слово - как Сьюзан де Крайтчеср жили в нашей стране. Мы должны сделать все возможное, чтобы люди остались приверженцами великих правил Декларации. Иначе, если мы не будем следовать им, случиться беда! Воскликнула учительница. Мария усмехнулась и встала из-за парты, ибо уже прозвенел звонок с последнего урока - нужно пробовать жить не по правилам, может быть, тогда произойдет что-нибудь хорошее и людям даруют рассудок? Услышав подобную речь от отличницы и лучшего ученика года, учительница уже ничего не произнесла, а лишь покачала головой и выбежала из кабинета. Мария тоже не задержалась среди своих изумленных одноклассников, она выбежала следом за учительницей. У девушки был шанс попросить у неё прощения, но Мария не хотела этого делать, она не сказала ничего дурного, лишь высказала свое мнение, но, увы, даже это, в Империи консерваторов было недопустимо. И Марии захотелось плакать от отчаяния, охватившего её. Ей стало обидно за Сьюзан. Она представила, как будут потешаться над ней её родственники. Несомненно, Сьюзан оказалась права. Видимо она и правда знала больше, намного больше, чем знала она, Мария Крейл, которую ждали ныне сплошные неприятности. Девушка выбежала из здания школы и быстро зашагала в сторону школьной калитки. Она обернулась назад, двое из учеников начальной школы, дети её соседки по подъезду, показывали в её сторону пальцем. Мария печально вздохнула и быстро пошла прочь. Сегодня вечером, отец будет снова сжимать ложку в руке, пытаясь не глядеть на Сьюзан, сидящую напротив него, мать будет есть из своей тарелки, потом позвонит директор, и они снова все разругаются. Мария пришла домой и, поздоровавшись с матерью, Джулии, очевидно, ещё пока никто не позвонил из школы, девушка тотчас прошла к своей комнате, дверь в которую была закрыта. Мария постучала несколько раз. Ей открыла Сьюзан. Мария с интересом оглядела её наряд. На Сьюзан было чёрное, длинное доходящее ей до пят платье, обтягивающее её тонкую и хрупкую фигуру, затянутую в тугой корсет. Она как всегда была накрашена, и её зеленые глаза, которые были наполнены печалью, глядели с испугом на дрожащую Марию, боявшуюся телефонного звонка. Сьюзан прошла на каблуках к письменному столу и села в кресло, Мария же взяв из прихожей телефонную трубку, быстро закрыла за собой дверь в комнату и виновато поглядела на Сьюзан. - Будут большие неприятности. Произнесла шепотом Мария. - Я знаю. Не выражая никаких эмоций, произнесла Сьюзан и повернулась в сторону окна. Марию удивила подобная реакция своей собеседнице. - Но откуда? Ещё не могла поверить девушка. - Вокруг меня всегда происходят какие-то неприятности. – Нет, это не так. Попыталась переубедить Сьюзан Мария, быстро вытаскивая из телефонной трубки батарейки, она поведала своей слушательнице свой разговор с учительницей на последнем уроке. Когда Мария закончила свой рассказ, Сьюзан лишь усмехнулась - у вас была очень впечатляющая речь Мария, в Мире цветов её, несомненно, кто-нибудь оценил. - Меня просто вывили из себя слова одноклассников. Они, не видя вас, Сьюзан, уже считают вас кровавым чудовищем. И почему они так думают? Вздохнула Мария и поглядела на свою собеседницу, ожидая её реакции. Но Сьюзан осталась по-прежнему спокойной. - В детстве каждому ребенку говорят, что хорошо, что плохо в том месте, где он живет. Если все против чего-либо или кого-либо, на нем рисуют клеймо "плохо", если все кого-то поддерживают, то на нем автоматически ставится клеймо "хорошо". Так в Империи консерваторов любят консервы, это хорошо, любят Крайтса, это хорошо, не любят однополые браки, это плохо, не любят выслушивать иное мнение, отличающееся от мнения в Декларации, это плохо. Родители боятся, что если их ребенок, выберет не тот путь, то его будут осуждать все вокруг и, в конце концов, раздерут в клочья. Хотя так оно и будет. Решительно произнесла Сьюзан - все консерваторы слишком глупые, чтобы попытаться отойти от издавна сложившихся правил, и слишком умные, чтобы отличаться от остальных людей и сесть на скамью с пометкой "плохо". Мария внимательно поглядела на Сьюзан и снова смогла отметить, как прекрасен этот человек. И отчего все ненавидят её? Кажется, о Сьюзан уже судачит весь двор, если не округ. - И всё равно я попытаюсь доказать консерваторам, что они думают однобоко, не могут встать на места тех, кого они ненавидят. Решительно произнесла девушка. Сьюзан пожала плечами - это ваше дело, Мария. Однажды женщина Кейт Лейтрсбург доказала всем, на что способен Мир цветов, может быть вы новая Кейт? В дверь постучали. Джулия вошла в комнату. Мать Марии, позвав за собой дочь и Сьюзан, придерживающую длинный подол своего платья, вышла на улицу, и испуганно оглядевшись, села в машину Джима на переднее сидение. Сьюзан и Мария сели на задние сидение, и Джулия, заметив, как критически смотрят на всю эту церемонию соседки из окон, повернулась в сторону Джима. Он завёл машину, и та отъехала от подъезда пятиэтажного старого дома и направилась на другой конец Шейруйнга, где жил в многокомнатной квартире дед Давид и его семья. За окном мелькали деревья и крошечные магазины. Сьюзан с интересом глядела в окно. Шейруйнг. Как же он отличался от прекрасного и нежного города Роз! Он был мрачным, холодным городом. Городом, где жили люди без собственного мнения, выполняющую одинаковую работу. В нём не было ничего прекрасного. Шейруйнг напоминал высокую и непроходимую скалу, занесенную снегами, а город Роз напоминал просторную долину с разноцветными цветами, которые тянули свои прекрасные лепестки к солнцу и наслаждались чудесным днем. Жители же Шейруйнга не радовались простым буднями, они проживали их, зная, что наступит следующий день. Они даже и не думали, что можно жить по-другому и это, по мнению Сьюзан, было ужаснее всего. Машина пересекла реку и, съехав с моста, повернув несколько раз на право, в сторону высоток, чьи верхушки казалось, доходили до самого солнца, искрящегося на чистом небе. Автомобиль остановился у одной из них и Джим, оглядевшись, словно боясь, что вдруг кто-нибудь увидит Сьюзан и закидает его новый автомобиль камнями, вышел из машины. Джулия, Сьюзан и Мария вышли следом за ним и направились в сторону железной, огромной двери, ведущий в высотный дом. Около неё, на длинной скамейке сидела женщина в сером сарафане. Она читала книгу, а около нее играли с котенком двое детей, которым было не меньше пяти лет. Увидев подходящих к подъезду людей, она ужаснулась и приказала своим чадам тотчас закрыть глаза. Дети послушались строгую мать и закрыли глаза и себе и котенку. Женщина же с ненавистью поглядела на Сьюзан, так словно она была обворовавшей её на рынке нищенкой или продавщицей в аптеке не желавшей продавать таблетки без рецепта на то врача. Сьюзан ничего не сказала испуганной женщине, она лишь усмехнулась, поглядев на то, как выглядела мать двоих малышей. Это было полная женщина, в грязной одежде и со спутанными каштановыми волосами, она совершенно не ухаживала за собой, и очевидно её судьба была намного прекрасней жизни Сьюзан, но она отчего-то возомнила себя страдалицей сего мира и пыталась доказать всем, что хуже чем у нее судьбы и не может быть. Мария же тоже одарила мать двоих детей ехидной усмешкой, по сравнению с этой женщиной Сьюзан де Крайтчеср была воплощением прекрасного, и кажется даже Джим смог убедиться в этом. Семья Крейл и Сьюзан проследовали в подъезд, и вызвал лифт, тот со скрипом опустился на первый этаж, они зашли в него и, прибыв на нужный этаж, позвонили в квартиру родственников Джулии. Им тотчас открыла высокая и худая девушка с копной белоснежных волос и с салатницей в руках. Она одарила собравшихся любопытным взглядом и, увидев Сьюзан, удалив свой интерес, обняла Джулию и воскликнула - как долго, я тебя не видела, тетя! Что же вы купили прадеду Давиду на день рождения? Закрывала за вошедшими в прихожую гостями дверь девушка. Крейл и Сьюзан оказались в крошечной прихожей, обои в которой очевидно не менялись уже на протяжении двадцати с лишним лет. Здесь были бежевые стены, изрисованные маркерами и фломастерами, и подранные внизу, стояла вешалка, пару стульев, две калошницы, полностью заставленные обувью. - Хелен, как всегда его любимых, самый дорогих и изысканных консервов, а также бутылку вина, деду понравиться. Предупреждал Джим, уже хотевший снять ботинки, как Хелен, остановила его - не разувайтесь, Джим, в квартире и так грязно. В спальне Микки делают ремонт, поэтому там много мусора. Проходите на кухню, там мама, Джессика, бабушка, Сайман и старик Джек. А я пока позову детей. И девушка удалилась по коридору, Крейл и Сьюзан, удивленно разглядывающая помещение, прошли на кухню. Там около плиты столпились две женщины. Одна из них была старше другой на лет двадцать, если не больше. Джулия поздоровалась с женщиной средних лет, чьи русые волосы, были собраны в пышную косу, доходящую ей до пояса. Лицо её было изрезано морщинами, а карие глаза с радостью смотрели на приехавшую сестру. - Здравствуй, Джулия. - Здравствуй, Нина. Джулия обняла сестру, поверх красного платья, которой был, накинут, белоснежный фартук. Джулия подошла к скрючившейся над плитой и что-то варящей пожилой женщине, с седыми, кучерявыми волосами. Джулия обняла её - здравствуй, мама. - Здравствуйте, Люси. Поздоровался с тещей Джим. Потом он пожал руку отцу Джулии, Джеку, пожилому человеку лет шестидесяти восьми с седыми закрученными усами, и он стоял на балконе, который был пристроен к кухне. Затем Мария заговорила со своей двоюродной сестрой Джессикой. Это была беременная женщина, лет тридцати с черными волосами, собранными в пучок. Она рассказывал о своей поездки с Сайманом, своим мужем, на юг Империи консерваторов к его родителям и сообщала Марии, что те как всегда стали учить Джессику уму разуму и женщина в очередной раз говорила, как ей все это надоело. Мария представила Сьюзан Джессики и женщина, промолчав, кивнула головой, так словно Сьюзан была предметом, и ни чем не отличалась от стула, на котором сидела Джессика. Марии же не понравилось поведение собравшихся, и она, взяв Сьюзан за руку, прошла в гостиную, где уже был накрыт длинный стол, за которым около огромного окна, выходящего ещё на один балкон, сидел в кресле пожилой человек. Его голову покрывала седина, и от бакенбард спускалась длинная борода, прикрывавшая старику немощную шею. Дед Давид был толстым человеком, он, развалившись в кресле, совсем не в праздничном костюме, белой майке и спортивных штанах, встретил свою правнучку и Сьюзан. Его серые, узкие глаза, еле различавшие перед собой предметы, сощурились, и старик надел очки, висящие на веревки на его шее, и, оглядев Сьюзан, кивнул головой. Дед Давид произносил слова нечетко, часто думая о чем-то своем, слушатели могли ждать от него ответа пять, а то и десять минут. Сейчас же, он не встав, это было выше его сил, поприветствовал правнучку и пришедшую с ней Сьюзан. - Мария, этот стол накрыли специально для меня. Видишь, как он сервирован - усмехнулся старик и оглядел как много салатов и закуски стоит на столе. Он улыбнулся, и на лице показалось ещё больше складок, казавшихся разрезающих его лицо на отдельные частички. - Да, бабушка и тетя старались. Согласилась девушка. Она продолжала стоять вместе со Сьюзан, явно не решавшейся сесть за стол. - Они накрыли этот стол по поводу моего дня рождения, а сами только и ждут, чтобы получить себе в пользование мою дачу. Продадут участок, а на оставшиеся деньги, купят соседнюю квартиру, её сейчас как раз хотят продавать. Пояснил скептически старик. Мария попыталась ответить старику, что это вовсе не так, но убедить его ей не удалось, старик же продолжил рассуждать - по мне жизнь на природе гораздо лучше города. Город суров, здесь все зависит не от тебя, от мнения других, природа же относится к тебе проще, там все зависит от тебя. Но ни Нина, ни Люси не понимают меня. Сейчас сядут за стол и будут обсуждать. - Что обсуждать? - Обсуждать соседок, приехавших беженцев и всех тех, о ком можно поговорить. Мне же придется сидеть и слушать все это. Вздохнул старик Давид и взял вилкой кусок колбасы, в комнату вошла Люси и ужаснулась - папа, ты опять за свое! Ведь ещё не все гости собрались! Укоризненно поглядела она не старика и поставила ещё одну салатницу на стол. Старик Давид промолчал, а Мария и Сьюзан сели на диван, к которому был пододвинут стол. В комнату вошли Хелен, Джессика, старик Джек, Сайман, Нина, Джулия и Джим. Хелен, пытаясь не смотреть на Сьюзан, прошла на свое место и предупредила Давида - дети останутся в своей комнате, они хотели посмотреть кино, так что поедим без них. Хелен принялась накладывать салат. Можно было заметить, что она нервничает и по её выражению лица можно было догадаться, что дети пожелали остаться в комнате не по своей воли. Хелен, очевидно, боялась, что Сьюзан плохо повлияет на них. Мария же осознав это, промолчала, поступок Хелен она не одобрила, но и спорить с двоюродной сестрой ей не хотелось. Многие уже сели за стол, лишь Мария, Сьюзан и Люси оставались стоять в дверях. Пожилая женщина явно о чём-то размышляла и вскоре обратилась к Сьюзан, она пыталась не смотреть на неё, и, глядя куда-то в потолок, произнесла - за столом очень мало места, увы, нам вас некуда посадить. Может быть, вы посидите на кухне? Мы можем дать вам поесть. Тотчас предупредила Люси. Но Сьюзан ничего не ответила, она, развернувшись, придерживая подол шикарного платья, отправилась на кухню, Мария же с непониманием поглядела на бабушку - чем тебе не угодила Сьюзан? - Ох, я избавила нас всех от этой ведьмы. Рассмеялась Люси, и все засмеялись вместе с ней. Мария внимательно поглядела на родственников. Чем им не угодила Сьюзан? И Мария уже хотела отправиться следом за покинутой всеми Сьюзан, но Люси придержала внучку за руку и усадила подле себя за стол. Мария печально вздохнула. Теперь и ей не захотелось сидеть за этим праздничным столом. Но девушка не понимала до сих пор одного. Зачем дед Давид пригласил сюда Сьюзан? Не уж то для того, чтобы унизить её? Но тогда это самый омерзительный поступок. Решила Мария, и положила себе в тарелку ложку салата. Началась заунывная беседа о том, что цены становятся дороже, потом Люси заговорила о Мире цветов, а после этого она плавно коснулась беседы о Сьюзан де Крайтчеср, и тогда Марии стало нестерпимо больно. Казалось с каждым произнесенным словом её родственниками, в её сердце врезается острый нож. А ещё девушка в ужасе думала, что до кухни долетают все фразы, специально громко произнесенные Люси, и подхваченные всеми остальными. - Да, тяжело видно вам живется теперь. Так и на улицу не выйдешь, все шептаться будут за спиной! А ты Мария ещё и в одной комнате с этим монстром живешь. Сочувственно произносила Хелен, а Мария молчала. Спорить с родственниками она не хотела. Зато Люси поддержала слова своей внучки - да, это кошмар. Куда мир катиться. Нет, надо с этим что-то делать. - А, что мы сможем с этим сделать? Мы простые граждане Шейруйнга. Я бы истреблял этих тварей. Грозно произнес Джим, и от этих слов Марии стало холодно на сердце. Так словно её сердце перестало биться, и теперь она постепенно умирает. Умирает с каждым словом, произнесенным этими людьми. Уже и подали горячие мясо с картофелем, но Марии было по-прежнему зябко на сердце. Она сама не понимала, почему так относятся к Сьюзан эти люди. Не уж то только из-за законов, из-за правил, которые должны соблюдать честные люди. То есть получается, что честный человек должен оскорблять и презирать другого человека, с другим мнением? Не уж то Шейруйнг, её любимый город пристанище для дискриминации, для борьбы, для убийств? А она? Раньше Мария не замечала всего этого, пока в её жизнь не ворвалась Сьюзан. Казалось, сейчас только Сьюзан может понять её и утешить её горечь. Тем временем слова Джима подтвердил старик Джек и гордо произнес - а в семнадцатом веке в великой Империи за подобное поведение сжигали на костре! - И что ты предлагаешь сжигать людей на костре? Удивилась Люси. - А, если они не законопослушные, что не сжигать? Удивился старик и заел куриную ножку, помидором. - Нет, это конечно жестко. Ведь мы не в семнадцатом веке, у нас так сказать новое общество - решила Джессика и погладила свой пузатый живот. - И что с того? Подумай сама дочка, что говоришь! Произнесла Нина, подливая в бокал вина, подаренного Давиду Джимом. - Ведь сейчас ты родишь ребенка и на улицу не сможешь выйти. А все почему, да потому что там будут сидеть на лавочке такие же, как Сьюзан де Крайтчеср! Воскликнула женщина и отхлебнула вина. Мария поморщилась, она украдкой поглядела на пожилого Давида. Он за все время этой беседы молчал, и Марии показалось, что старик, возможно, защищает Сьюзан, но не хочет вмешиваться в спор или же просто вспоминает какие-то отрывки из своей жизни и думает совершенно об ином. Марию же постепенно переполняла ярость. Она не понимала, за что, все собравшиеся ненавидят Сьюзан и тогда девушка спросила, по её мнению вполне уместный в этой кипящей беседе вопрос - и что будет, если дети увидят на лавочке, таких, как Сьюзан де Крайтчеср? Собравшиеся ужаснулись. Они внимательно поглядели на Марию, так словно она была инопланетянином, прилетевшим на космическом корабле с какой-то далекой планеты. - Это будет дурной пример. Вдруг дети вырастут и - на этих словах Люси замолчала. Она считала неуместным даже думать о таком. - Что и? И тогда какой-нибудь человек скажет, что он любит человека такого же с ним пола, ты этого боишься, дорогая бабушка? Поглядела внимательно на пожилую женщину, теперь чьи руки дрожали, Мария. - Да. Согласилась Люси. - И что тогда? Тогда вы стали бы ненавидеть своего внука или внучку, бабушка? Вы бы сожгли её или его, пожалуй, на костре. Игриво рассмеялась Мария и подлила в бокал вишневого сока. Он напомнил ей кровь, не в чем невинно погибавших людей. Родственники замолчали, и только Джулия прошептала - это немыслимо. - Извинись сейчас же! Прокричал Джим, он крепко сжал в руке нож, и теперь напомнил девушке огромного людоеда из сказок, которых она читала в детстве. - А за что мне извинятся? За то, что я пытаюсь открыть вам всем глаза на правду? Уточнила Мария и вышла из комнаты. Она направилась в детскую, где резвились на пушистом коврике двое прекрасных ребят. - Посмотри Джулия, что произошло с Марией, после встречи с этой, то есть с этим человеком. С негодованием посмотрела на Джулию мать. Давид же поднялся из-за стола, он с презрением окинул продолжающих спорить родственников, теперь судачивших о том, можно ли будет спасти детей от дурного влияния, и пожилой человек, взяв в руку клюшку, прошагал на кухню. Он заметил на балконе Сьюзан, она глядела в окно, старик, достав из морозилки упаковку с мороженым и две ложки, перешагнул через высокий порожек, ведущий на балкон, и приблизился к Сьюзан. Она, не ожидавшая его прихода, вздрогнула от страха. Старик встал подле неё и не спеша стал открывать упаковку с мороженым. - Не слушай их. Они не из тех, чьи руки по локоть в крови. Усмехнулся дед Давид и отломил ложкой кусочек ледяного мороженого. Сьюзан печально улыбнулась. – И, несомненно, ты слышала их все слова? А я вот на одно ухо глух, и мне это идет на пользу. Нужно покупать беруши. Заметил Давид и передал вторую ложку Сьюзан, он переложил мороженое в тарелку и поставил её на широкий подоконник. Сьюзан попыталась отказаться, но дед Давид лишь махнул рукой - ешь, ты и так очень стройная. Ты хрупкая, тебя легко сломать в этом черством мире. Здесь не ценится прекрасное, здесь цениться правильное. Тут пытаются создать идеальных людей, понимаешь? Сьюзан, с интересом слушавшая старика, кивнула головой. - Это как инкубатор. Женщина, мужчина, ребенок, идеальное воспитания, идеальные политические взгляды, все по правилам. Он женится, она выходит за него замуж, идеальная семья, идеальная жизнь. И никакого так скажем разнообразия. Всё по правилам. Все мыслят одинаково. Для любого императора это рай. Я прожил здесь девяносто лет, и уже понял, что хочет каждый вождь. Он хочет безграничный власти, он представляет себя богом на троне, а для того, чтобы власть была безграничной, нужно чтобы народ не бунтовал. А если идеальный народ, живущий по правилам? Если человек становится роботом, то все просто. Те, кто находятся здесь уже наполовину роботы. Произнес Давид - я прожил слишком много и могу с уверенностью сказать, все события в истории повторяются. Может быть через двести, триста произойдет тоже самое, что происходит сейчас, а что было пятьсот, шестьсот лет назад повторится сегодня снова. - Что вы имеете в виду? Изумилась Сьюзан. - Я позвал тебя не случайно. Я хотел сказать тебе одно. Все повторяется. И Мир цветов возродиться. Найдется тот человек, сильный и храбрый, кто сможет защитить всех тех, над кем надругались, кого унижали веками в Империи. Так было много лет назад, так произойдет снова. Уверенно произнес старик и глухо прокашлял. Он вселил в Сьюзан надежду, ей показалось, что её тело и душа снова слились воедино, и теперь она не гуляет в тумане. - Вы сказали, что найдется тот человек, который попытается противостоять натиску императорских войск? Уточнила Сьюзан. - А им и не надо противостоять, они сами и поднимут бунт, когда одумаются. Нужен лишь сильный человек. Один сильный и смелый человек. Произнес старик и внимательно поглядел на Сьюзан. Она покачала головой и снова отломила от мороженого крошечный кусочек - я не сильная. - А и не имею в виду тебя. Уверенно произнес старик - но я уверен, что и среди твоих друзей найдется тот, кто сможет противостоять толстяку Дойлу и Декларации, которой он всячески прикрывается. - У меня нет друзей. Печально произнесла Сьюзан и вздрогнула. Ей захотелось плакать от горя. Да, она потеряла всех. Всех кто любил её, и кому она была дорога. Сестру, ещё в раннем детстве, с тех пор они не виделись на протяжении десяти с лишним лет. Мужа, она поругалась с ним, и теперь не знала, жив ли он или мертв. Любовника, владевшего ночным клубом, который выполнял все её желания. Друзей, которые всегда были рядом с ней. Кейт Лейтрсбург, которая заботилась о пришедшем нищем Фреде, и которая помогла ему зажить новой жизнью, забыв ужасное прошлое. У Сьюзан де Крайтчеср не было ни родственников, ни друзей. Она была одна на этом свете. – Значит, появятся друзья. Уверенно произнес сквозь долгую паузу дед Давид и оглянулся. На кухне послышались шаги. Пришли Хелен вместе с Люси. Люси, не обращая на Сьюзан никакого внимания, и поглядев на отца, как не предателя, осведомилась у Хелен - а где мороженое? - В морозилке. Ответила, достающая из ящика стола чайные ложки, Хелен. Люси заглянула в морозильную камеру, а потом, заметив, что Давид и Сьюзан едят мороженое, грозно поглядев на отца, она с горечью обратилась к нему - отец, ты умудряешься испортить даже свой собственный день рождения! Она удалилась и утащила следом за собой за руку Хелен, Давид же дотронувшись задумчивой Сьюзан до плеча, глухо произнес - так все и будет. Старик удалился в сторону гостиной, а Сьюзан осталась одна. Она приоткрыла створку окна, и с наслаждением вдохнув жаркий, летний воздух, ощутив, как теплый ветерок, ласкает её обнаженные плечи, посмотрела вдаль. Квартира родственников Марии находилась на одиннадцатом этаже и с высоты, Сьюзан могла видеть высокие и маленькие здания вдали, машины, стоявшие в пробке. Высокие деревья, вздымали свои пышные кроны к яркому солнцу, и крошечная листва согревались теплыми лучами. Слышались голоса детей, игравших на детской площадке. Где-то с улицы доносился лай собак. Это была привычная и размеренная жизнь для Шейруйнга и Сьюзан, проглотив кусочек холодного мороженого, вспомнила о словах Давида. Он вселил в нее надежду, но исполнятся ли его слова? Вдруг всё это не больше чем выдумка? Но отчего-то Сьюзан хотелось верить именно в эту выдумку, она надеялась на счастливое будущие, а вместе с ней в него верили и миллионы ночных жителей огромной Империи консерваторов. И вскоре слова деда Давида исполнились.