Сразу, хочу предупредить, наших барышень в особенности, что рассказ чем-то отдает... но он мне нужен для создания своих образов. Статью читайте, всем полезно. НИКТО НЕ ХОТЕЛ СТАТЬ АЛКОГОЛИКОМ. (продолжение) Черт возьми, как быстро летит время! Ведь, уже пятьдесят лет, полжизни прожито… Наивный - собрался до ста лет прожить. Я до такой степени старый, что даже помню, как был членом добровольной дружины по охране общественного порядка и, как ходил на демонстрацию, крича ура той эпохе, в которой жили. Я до такой степени старый, что даже помню водку, которая стоила: три рубля, шестьдесят две копейки, но попробовал уже по четыре рубля, двенадцать копеек, а вино - по семьдесят пять копеек. Мне исполнилось семнадцать лет, когда я закончил, полный курс общего образования. Мне наложили полную тряпочную сумку всевозможных документов, пачку грамот по спортивным достижениям и кучу фотографий. Я впервые выпил целую бутылку вина (ноль пять плодово -выгодного). Сейчас мне надо восемь таких. Но тогда, мне пришлось облевать треть остановки и половину сумки с ценными бумагами. Проезжающий мимо милицейский автомобиль, с радостью, что поймали злостного преступника, отвезли меня в вытрезвитель, где я пробыл до утра. Потом, уже дома, я стирал документы и разглаживал их утюгом. Вот именно тогда, я искренне поклялся всему миру, что не буду пить никогда. Я до такой степени старый, что даже видел живого Брежнева. Я родился в самом начале его правления. А когда я ушел в армию, то умер он. Я помню бочку с пивом, стоящую на территории фабрики. Рабочие, идущие на обед, обязательно пропустят по кружечке холодненького пивка. И на этом все. Дальше, они шли работать – выполнять намеченные партией планы. Как я ненавидел своего отца (царствие ему небесное), когда он напивался в день зарплаты и в праздничные дни. Встанет с пропахшей от вонючего пота постели, дернет стаканчик, и опять в опочивальню. И так все выходные. Но, на работу, как штык. Не помню, чтобы хоть один день прогулял. Зато я сейчас, под чарами зеленого змия искусителя, могу семь дней, а то и десять в желанном запое пробыть. Можно бы и больше, но здоровье уже не то. Самой настоящей бедой является искушение, которое ты не можешь побороть. Да, и зачем его бороть. Ведь ты, честно, сначала тянешься к нему, а потом определенно стремишься обязательно накатить. Только, хотя бы для того, что важно сделать это именно сейчас. Иначе случится что-то непоправимое. При этом, конечно же, ты держишь все под бдительным контролем. Если что и произойдет, то только не с тобой, по самой крайней случайности, а не по пьяному недоразумению и несуразности. Русский мужик пьет, говорят: либо с горя, либо с радости, либо с утра. Но, нет, говорю я. Русский мужик пьет для собственного удовольствия. При любом случае: хоть при горе, хоть при радости (с третьим пунктом я согласен). Во всех случаях каждый выпивающий гражданин уверен в том, что производятся правильные действия, на уровне подсознания и инстинкта. И так, до тех пор, пока не приходит, ни чем не поправимое заболевание. Которое можно приглушить, но вылечить уже невозможно. О нем я говорить не хочу, но придется, потому что заболевание в наглую нагрянуло и ко мне. Но у меня получилось, в некоторой степени избавиться от алкогольной зависимости. Хотя вряд ли, что именно так. Это, не у меня получилось, а у моего заболевшего тела, которое стало преобладать над заболевшей душой. Когда мне исполнилось, семнадцать лет я искренне поклялся всему небу, что не буду пить водку ни когда в жизни (наивный). Я искренне поклялся, что буду искоренять то зло, которое насадили в наши души верные правители родного государства.Не стоит полагаться на моральные качества наших людей. Ведь человек по своей собственной природе и по божьей воле более всего склонен к злу. Иначе говоря, люди уже с самого рождения выступают настоящими поставщиками отхожих мест. И я теперь не знаю, кто будет из нас прав: либо я, который в пьяном виде наблевал на остановке в юношеском возрасте (причем, без определенного воспитания), либо воспитанный магнат обгадивший целую речку, лес или озеро вместе с морем. Этот магнат или какой-то государственный деятель тут же отреагируют на мои измышления такой фразой: - Зло которое мы выдаем миру предназначено не только для нашего личного обогащения, но и для поддержания того самого добра, которое в какой-то степени направлено и для тебя, тем более, что то само зло тебя-то лично как раз и не касается. Вот она – вечная сказка «О добре и зле». Сказка, придуманная правителями, что бы оправдать свои действия. С добром и злом все понятно. На них вся вселенная держится, но чуть-чуть неправильно преподносится. Ведь, «зло, которое мне не вредит, все равно, что добро, которое не приносит мне пользы». Пора уже остановить эту словесную паутину. Но без этих умозаключений незаконченного мыслителя, невозможно до конца понять всю истинную философию нашего пьяного бытия.Все без исключения согласны с тем, что люди гибнут от пьянства и губят других, сами не зная, зачем они это делают. Как говорил наш любимый Лев Толстой: «В самом деле, если человек спросит самого себя, для чего люди пьют, он никак не найдет никакого ответа». Другое дело, как избежать всего этого. Даже Лев Толстой об этом умалчивает. В самом начале своего повествования я представил тот факт, что еще в юношеском возрасте поклялся не пить. Что произошло в итоге? Да, как и с огромным количеством тихих пьяниц и буйных алкоголиков - стараемся не пить между злыми запоями. Самое главное, что многие осознают невозможность такого существа в своей маленькой, несовершенной, глупой и тупой жизни. Значит еще не все потеряно. Значит, есть за что-то зацепиться. Значит нужно совершенствовать наш неподобный мир: создавать необходимые условия для воспитания настоящего трезвого человека, а не кричать на всех углах об исключительной правильности сухого закона; создавать условия для настоящего доступного образования, а не ссылаться на историческую алкогольную зависимость современного общества; изыскать все необходимые возможности для уничтожения равнодушия в наших умах, а не отуплять наши мозги и не топить их в потребительской корзине; с детства воспитывать трезвого гражданина, создавая все необходимые предпосылки для здоровых родителей, а не вводить в обиход тупые законы для более легкого управления своего пьяного и не грамотного «быдла». Для примера можно привести целый ряд телепередач, пагубно влияющих на наше сознание. Сидят сытые московские морды… и судят по полной программе пьяную глубинку, которую сами же и породили, для своего же благополучия и блага. От того, что я так размышляю, мне уже дурно становится. Какого хрена ж, на самого-то себя наговаривать? Лучше, я покажу еще один пример наглой безответственности и нравственного падения. На примере моего друга, можно будет увидеть: какие грязные ошибки можно сделать на почве алкогольной зависимости. Он, когда прочитает, то, несомненно, меня прибьет, по доброте своей душевной. Но, ради науки, я готов на все. БЫВАЮТ В ЖИЗНИ ОГОРЧЕНИЯ. Не редкий в этих краях туман, словно пушистое одеяло, нежно и бережно окутал реку, по-своему, прихватив, обрамляющие берега Великого Дона. Вот и сейчас, он совершенно непринуждённо, но с особым интересом, вплотную подошел к границам села. Солнышко уже давно проснулось. Оно с некоторой строгостью и правильностью, осматривало владения, которые оставил на его попечение - сменщик месяц, ушедший на временный покой. В центре села Глубокое, на приступках летней кухни, в калошах на босу ногу, сидел, поеживаясь от идущего с Дона легкого ветерка, Виктор Иванович. Он c пустыми, бессмысленными глазами осматривал окружающее его пространство. Не вооруженным взглядом сразу было видно, что человеку совсем не до кого и не до чего, что в душе у него творится очень даже неладное и неподобное. В данный момент он был готов, я бы сказал, пойти на любую крайность… Виктор Иванович тяжко, очень тяжко, очень-очень тяжко вздохнул. Он непроизвольно скрестил на груди руки. Затем, приподнимая и прижимая плечи к своей шее, целеустремленно направил свой мрачный и дикий взор на единственную цель, находившуюся во дворе. От крыльца дома и до крыши летней кухни была протянута прочная бельевая веревка. Не думайте про плохое, бог с вами. Веревка была почти пустая, за исключением одной вещи - осеннего пальто. Света давно уже просила по-человечески, по-доброму своего мужа. А, иногда злостно требовала - купить ей наконец-то одежду на осень, потому, что выйти в люди было уже совершенно не в чем. И вот вам, пожалуйста - сбылась мечта нашей Светы! Вот вам - наимоднейшее пальто, причем наивысшей пробы и наилучшей расцветки. Вот оно - висит прямо по середине двора, на крепко натянутой веревке. Виктор Иванович непроизвольно икнул, почесал правое предплечье и с удушающей, скребущей через весь позвоночник грустью, взглянул в очередной раз, на висевшую перед ним, только вчера купленную вещь. - Да-а-а, - только и было услышано от нашего героя. Хотя это «Да-а-а» надо было говорить еще ночью. Всего лишь четыре часа назад, когда на улице было темным-темно и лишь месяц, не совсем яркий освещал одиноким путникам дорогу. - Вставай, осел! - Мочевой пузырь надулся до такой степени, что уже начал говорить человеческим голосом… При этом, он с огромным усилием подталкивал к краю кровати своего, в доску опупевшего хозяина. Опупевший хозяин кое-как перевернулся на бок и, очень-очень больно стукнулся об деревянный пол. - Вставай ишак! - долбило как из пулемета по голове. Виктор Иванович из последних сил собрал горстку своего законченного мужества и, опершись на колено, стал приподниматься. Пол почему-то пошел на верх, затем, никого не спрашиваясь и ничем более не интересуясь, стал внезапно опускаться вниз, а временами - просто напросто, вдруг уходил в свободное плавание. Он собрал всю свою железную волю в кулак и направился на выход из дома. Дверь с большим трудом поддалась неуемной воле нашего беспрецедентного товарища. Но, тут же, с особым облегчением выпустила наружу все невероятное нетерпение и полную готовность, истосковавшегося по хорошему обращению организма. Виктор Иванович с превеликим удовольствием, с громаднейшим напором, стал изливать, скопившуюся жидкость прям с крыльца. Струя была настолько сильная, что сбила бы любого, вставшего на ее пути, а может еще и убила при этом. - Слава богу, йшов, - пронеслась благостная мысль в голове нашего героя. Виктор Иванович, трезвея прямо на глазах, застегнул штаны, которые не снимал еще с вечера и… только теперь, в пьяной и безмозглой башке, стали проблескивать, намекающие на очень плохие последствия, мысли. Крыльцо оказалось не крыльцом, а обычной комнатой, из которой он так и не смог выйти под напором своих алкогольных чувств. Дверь, которую Виктор Иванович пытался открыть, оказалась не входной дверью. Да-да – это был почти новый, лакированный шифоньер, в котором до этого времени безмятежно висело и ждало, своей, никчемной судьбинушки новое Светино пальто. - Спокийной ничи! - сказал ему по хохлячьи шифоньер. Черные тучи мрачных и горьких мыслей заволокли больную голову Виктора Ивановича. Он находился в полнейшей растерянности и неразберихе, отсутствие душевного равновесия, навсегда изгнало от него радость, покой и чувство достаточного удовлетворения. - Шо мэ пэрь робыть? Ума ны пэриложу… - хныкал он, - Тикать надо… Ой, тикать, то щас пийдэ мойе чудо коровэньку доыть и, придэ минэ огромаднойе щассье… По всему было видно, что оно придет несколько позже. Света вышла уже после того, как рассеялись в не закрытых воротах, клубы дыма. Она с глубоким, истеричным и на все готовым чувством, помахала кулаком всему белому свету и загромыхала ведром по направлению к стоящей на прибазнике корове. - Попробуй ико вернысь… Гондон! Убью зараза! Сволочь!.. - доносилось из под, струй молока, ударяющихся об эмалированное дно десятилитрового ведерка. - Ик… Ик… Ик… - доносились, глубокое и даже с выражением, мысли из кабины, несущегося по селу на всех своих возможных и не возможных парах москвича. - Наверное, кто-то вспоминает… - думал Виктор Иванович.