Проснулся от того, что меня трясли за плечо. - Что за шум, а драки нету. Чего вы ко мне пристали.- спросонья пробурчал я. - Вставай, лежебока. Уже больше часа дрыхнешь. Пора в путь, а тебе еще раны зализывать надо. Выбирай на свой вкус. - Ух-ты, молодцы. Этими запасами травы можно было обработать целое отделение. Сначала для обеззараживания ранки я пожевал листья крапивы и примотал это к животу. - Пока хватит. Остальное засуну под рубашку, и на перекурах буду менять. Антибиотиков нет – свежий сок лекарственных трав хоть как-то их скомпенсирует. И опять дорога. Если петляние вокруг деревьев можно назвать дорогой. Вечером, увидев, где заходит солнце, еще раз сориентировались по сторонам горизонта. Ночью, отложив пять равных отрезков, равных расстоянию между предпоследней и последней звездой ковша Большой Медведицы, нашли Полярную звезду. - Хорошо хоть к вечеру солнце показалось, да и сейчас небо чистое – звезды видно. А иначе, как сориентироваться без компаса. – сказал на привале Максим. - Максим, а вас разве на штурманском деле в училище не учили определять стороны горизонта по растениям? - Ха-ха-ха. Мы хоть и летаем на вертушках, но все равно не так низко, чтобы с высоты полета рассмотреть цветы на земле. А за каждую несанкционированную посадку нам на разборе полетов такую баню устроят, что не обрадуешься и потом долго не отмоешься. - Согласен. Глупость сморозил. Значит, так: при аварии и отсутствии солнца… Подчеркиваю – при отсутствии солнца, так как при наличии его можно определить стороны горизонта по исправным механическим часам. Для этого направляем малую часовую стрелку на солнце. Это первый вектор или первая сторона угла. Второй вектор – от середины часов на цифру один циферблата. Если время до обеда, находим биссектрису этого угла, которая нам даст направление юг-север. - Это понятно. Это еще в школе проходят. Ты давай самый простой метод, если нет солнца. - Пожалуйста. Полынь. Ее головка всегда направлена туда, где сейчас солнце. Даже, если на небе тучи. Этим она отличается от Санфлауэ, как это по-русски,- подсолнечника. Вот он поворачивает свою голову только в солнечную погоду. На то у него и в корне слова солнце. Вот подтверждение: головки полыни смотрят на запад – туда, куда час назад ушло солнце. - А ведь и верно. Ек-макарек. Век живи, век учись. - Эх, знать бы сколько годков вместит наш век. Может, через месяц уже и тапочки протянем. - Хорошо с тобой, Макс. Всегда подбодришь, вселишь оптимизма. - А ты знаешь, кто такой пессимист? - Знаю. Пессимист – это хорошо информированный оптимист. - Правильно. А кто у нас источник информации? Правильно. Товарищ подполковник. А он грустит? Правильно. Нет. Он улыбается и даже шутит свойственным нам военным черным юмором. Не дрейфь, Максимушка, пробьемся. - Да я и не дрейфю. Тоскливо только. - И домой хочется. - И домой хочется. - Тогда спать. Максим, ты помоложе, поэтому дежуришь час, потом будишь меня, и я дежурю до рассвета. Я отосплюсь в пути на ваших ручках. Ночь прошла спокойно. Не тихо, но спокойно. Кто-то хрипел, фыркал, рычал, но на огонек никто не заглянул, и тревожить беспокойный сон товарищей не пришлось. Когда небо чуть-чуть посветлело, растолкал спящих. Слегка перекусили своими запасами и двинулись дальше. Первый час шли, как зомби – спали на ходу. Потом все-таки проснулись, и двигаться стало легче. Через сутки закончились съестные припасы, поэтому пришлось увеличить время на еду, так как ее надо было, сначала найти, нарвать, разделить на троих, а потом только съесть. Времени на охоту, естественно, не было. Мы прекрасно понимали, что наш побег нам не простят. Поймать нас и публично замучить – только так рабовладельцы отобьют остальным охоту бежать на длительное время. На сколько километров мы отошли от лагеря, понять было невозможно, так как нести меня на скрещенных руках, задерживаться на поиски пищи, отдых, все это, естественно, не способствовало точному ориентированию по времени и по километражу. Самое главное то, что я уже мог идти сам. Было больно, но через боль, через дикое желание все бросить и лечь на землю, лишь бы утихомирить боль, я шел. Мои проблемы – это мои проблемы. Я знал, что друзья меня не бросят, а подставлять их на мучительную смерть я не хотел и не мог. Наверное, благодаря тому, что я старался, как можно чаще прикладывать к ранкам свежепережеванные растения, раны не загноились. Слюна плюс свежий сок сделали свое дело. Конечно, то, что я всегда стараюсь поддерживать свой иммунитет, тоже было очень важно. Среди ночи нас разбудило близкое рычание тигра и топот множества ног – это кабанье стадо спасалось бегством мимо нашего лагеря. Немного подумав, мы тоже снялись с лагеря и, взяв чуть в сторону от направления, куда ушло стадо, поспешили подальше от голодного царя тайги. Конечно, тигр почувствует наше присутствие, но мы надеялись, что между нами и свиньями, он выберет свиней. Шли до рассвета. Как только еще в темноте запели первые птицы, мы рухнули обессиленные на землю и заснули. Проснулись все одновременно, когда солнце было уже высоко. Кто или что нас разбудило – не знаю. Благо хоть не тигр пришел пожелать себе приятного аппетита. Оглядевшись и успокоившись, мы стали устало-удовлетворенно потягиваться. Давно уже мы так хорошо не высыпались. Не скоро, но все-таки до нас дошло, что мы находимся у подножия довольно высокого холма, или, как говорят на Дальнем Востоке, сопки. Тайга в этом месте образовывала какую-то проплешину. Деревья явно молодые, возможно, поросль после пожара. И одинокий каменистый холм, явно естественного происхождения. Но… Ну, не может быть нормального природного вспучивания земли в конкретной точке размером с дворовое футбольное поле. Пройти мимо такой местной достопримечательности мы не смогли. Еще издалека самый молодой и глазастый Максим разглядел вход в пещеру. Оглянувшись на тайгу, мы вошли вовнутрь. Откуда-то сверху проникал свет, поэтому было достаточно хорошо видно. Почти у самого входа нас встретила деревянная собака-птица. О крылатых львах я читал и смотрел мультики, но тут была явно собака. Мы прошли вглубь с десяток шагов и остановились буквально ослепленные светом. Почти до середины зала, в смысле пещеры, стоял высокий ослепительно-желтый идол. Идол представлял собой четырехгранный столб с четырьмя ликами. На голове идола – убор, напоминающий древнерусскую княжескую шапку. С четырех сторон статуя украшена тремя ярусами изображений. Но явно лидирующим изображением было фронтальное, то есть обращенное лицом ко входу. Сурового вида мужчина правой рукой прижимал к груди какой-то рог. На поясе – короткий меч. На этом же ярусе, но под мечом,- конь. Чуть ниже – подобие ребенка. Самый нижний уровень – человек с поднятыми вверх руками. - Е-мое. – наконец-то раздался первый звук со времени входа в пещеру.- Золото очень тяжелый металл. Представляете сколько здесь тонн золота.- шепотом произнес Петрович. - И, что это никто не охраняет?- спросил Максим. - По идее, нас должны были убить еще до входа в это святилище. Если нас не убили, то, возможно, это утерянная древнеславянская святыня. Явно дохристианская. - Если не убили до, убьют после выхода.- высказал свое опасение Андрей. - В нашем деле вовремя смыться.- Предложил я. - Если это охраняют, то ясно не лохи. А, если не охраняют, то и бояться нечего. Ради возможности такое увидеть и умереть не жалко. - Петрович, не подозревал я в тебе такого. - А что? Я всегда историей увлекался. Даже хотел поступать в университет на исторический, но побоялся, что не пройду по баллам и загремлю в армию. Поэтому поступил в военное училище, чтобы годы не терять. Тем более здоровье у меня было железное. Глядите, вон карта какая-то висит. Действительно, на стене висела старинная на вид карта. Причем карта мира. Но континенты на ней были расположены как-то странно: Австралия прилеплена к восточной Азии, а Африка на расстоянии от Турции и Италии много дальше, чем сейчас. - Что за туфта.- возмутился Макс.- Австралия – отдельный материк, а слеплен с Азией. Только пролив небольшой. Здесь где-то должен быть Байкал, а тут его нет. Один разлом. Африка вообще в стороне. Чертовщина какая-то. очевидно, это представление наших предков об устройстве мира. Я видел в журнале древнеримскую карту, но там хоть схематично на реальное похоже, а тут галиматья сплошная. Обидно даже за предков. - А что ты хотел? Ты где сейчас стоишь? Откуда в середине континента люди могут знать, тем более пару тысяч лет назад, как расположены континенты. Что им говорили путешественники, тому они и верили. - Очевидно. - Глянь, какая шкатулка. Камень какой-то непривычный, темный. - Да, что-то не похож на драгоценный. - Угу. Ладно. Пошли дальше. - Обожди, видишь – свитки внутри. - О-о, точно. Слушай, они же, возможно, древнее библии. Ты осторожнее с ними, а то россыпятся. Максим осторожно ткнул пальцем в один из них. - Не-а. По-моему крепкий. – с этими словами он достал один и нежно развернул его. - Без балды. Старинная рукопись. Я помню, читал журнал тысяча девятьсот десятого года издания, рассказ “Падение Карфагена“, так там проще было. Этот более старинный. - Хорошо, Петрович, а прочитать сможешь? – спросил его Максим. - Давай к свету поближе, а то шрифт больно вычурной какой-то. Так… “… приде на Русь воевати нечестивый и безбожный царь Бату хан, и разоряше гряды, и огнем пожигаше, церкви Божия такоже разоряше и огнем пожигаше же, людей же мечу предаваше, а младых детей ножом заклаше, младых дев блудом оскверняше…“. Ох - ты, это ж какой век? - Если Батый? Мамая разбили в 1280 году, а этот лет на сто пятьдесят-двести постарше будет. - Даже, если написали позже, все равно одиннадцатый-двенадцатый век. - Круто. А остальные почитай. - Так… “Купальские и радуницкие обряды“. - Купальские? Это на Ивана Купалы? Так это уже языческие обряды. - А я почем знаю. Что есть, то и читаю. - Давай следующий. - Ой, а этот еще мудреней. Хорошо, что у моей бабки была Библия рукописная. Она по наследству у нас передается. - Да ты это читай. Про бабку потом расскажешь. - “Книга, глаголема Летописец, писана в лето 6646 сентября в пятый день“. - Это что – завещание из будущего? - Макс, мы же при Петре первом на грегорианский календарь перешли. Раньше другое измерение было. Обожди, следующая называется: “Летописец об убиении“. - Ничего себе. Круто. Оказывается, раньше тоже триллеры печатали. - Писали, а не печатали. - По - большому счету все равно. - Хорошо. Оставь рукописи. Пошли дальше. Зал был практически пустой. Только на некоторых каменных подставках стояла расписная глиняная посуда. В глубине зала мы увидели еще одного идола. Присмотревшись, мы поняли, что это изображение женщины. Андрей, оглядев ее со всех сторон, сказал - Мокошь – славянская покровительница женщин. Макс, кстати, твоя тезка. - В смысле? - В прямом. Предполагают, что это имя, в смысле Мокоша, произошло или имеет общий корень с латышским MAKS’- мешок, сумка или литовским МАKАS’, то есть кошелек. - Ну, е-мое, куда я попал: сплошные вундеркинды. Петрович, ты меня удивляешь. - Просто у каждого человека должно быть свое хобби. - И лучше, если это хобби помогает по жизни. - Во-во. Смотри, а это что за мужик нарисован на полотнище? Svargas. Какой-то Сваргос. - А кто это? - Да леший его знает. - Посмотрели? Тогда пошли. - Обожди. Давай статуэтку тетки посмотрим. - Только не трогай ее руками. А то во всех фильмах про Индиана Джонса такие вещи стоят на ловушках. - Да у него весь путь в таких пещерах сплошная ловушка. - Странно. Наши предки не такие уж лохи были. Почему ни одной нет здесь? - Будем надеяться, что у них ловушки только для похитителей. Не пакости – не пострадаешь. - Ага. А толпу туристов привезешь. - Логично. Может, племя погибло от катаклизма или ушло. - Если бы ушли, забрали, хотя бы Мокошу. На Руси к женщине – матери всегда особое отношение. Ее бы не бросили. - Тоже верно. Я бы не бросил. - Значит так, мужики, если, дай Бог, вернемся, об этой пещере ни гу-гу. Ясно? - Само собою. Археологи обойдутся и без них. А здесь история живая. - Правильно. Пусть живой и останется. Пошли. - Могли бы и подношения съестные оставить у божков. - Если бы была еда, то недолго бы ее ел. Таежные жители – следопыты похлеще Чин-гач-гука. - Тоже верно. Осторожно выглянули из пещеры – никого. На всякий случай трусцой добежали до относительно густого леса, и перешли на быстрый шаг. Не успели пройти и трехсот метров, как услышали громкое - Стоять! Кто дернется – порешу на месте. Такое предложение было, как гром с ясного неба. Мы уже “раскатали губу“, надеясь на отрыв от погони. - Нашли. Молодцы. Профессионалы. - А ты как думал.- сказали из кустов. Кусты раздвинулись, и показалось пять автоматчиков. Один из них оказался старым знакомым – он конвоировал нас от места падения вертолета до базы. Остальные – незнакомые, очевидно, одни из охранников. - Голубцы – голубчики, полетали, побегали. Пора и на насест. Глянь, действительно,- живой! Седой, ты как из бороны выбрался? Вот живучий, гад. Кровищи было, как из хряка на бойне, а, глянь, уже бегает. Его к смерти приговорили, а он самым хитрым оказаться хочет. - Не вам меня приговаривать. Когда Богу угодно будет, тогда и заберет. - Ха-ха-ха. Мы тебе и судья, и Бог. Как прикажем, так и будет. Скажем сдохнуть – сдохнешь. - Не торопился бы ты с выводами. Не известно еще, кто быстрее погибнет. - Ну, поговори еще. Пшел вперед! - Кузьма, ну пошто ты его раззодорил, все порассказал. Дошли бы спокойно до лагеря, а там нехай ему все говорят. Теперь же руки вязать надо да приглядывать построже придется, однако. - Эх, ты, чукча. Однако думаешь, мы такие идиоты, что не понимаем, что вам наша публичная порка нужна для устрашения оставшихся рабов? - Хватит болтать. Вертайсь задом и на колени. Михась, вяжи им руки. Связав сзади нам руки, нас опять повели в лагерь. Только теперь мы наверняка знали, что с нами будет. Мы особо не спешили, но удары прикладов помогали нам идти в темпе наших конвоиров. Шли до темноты. На ночь нас обвязали веревками и привязали к дереву. Благо хоть накормили тушенкой. Под утро двинулись дальше. Километров через пять я услышал тихо - Работаем. И, как вспышка в мозгу,- ложись! Я продублировал свою мысль голосом и рухнул в траву. Еще падая, увидел, как согнулись в падении Андрей и Максим. Вот что значит военная школа. Загремели автоматные очереди. Кузьма успел сделать пару очередей, прежде чем его отбросило куда-то назад вне поля моего зрения. Бой шел две-три минуты, и наступила тишина. Потом послышались осторожные шаги. - Чисто. - Чисто. - Один ранен. - Чисто. - Чисто. - Командир, сюрприз. - Что такое? - Сам погляди. Эти слова раздались совсем рядом с нами. Я повернул голову и увидел шестерых автоматчиков в камуфляже. Но камуфляж был не зеленый, а серовато-стального цвета. Послышались стоны – это пинками солдатских берц подгоняли раненого конвоира. Конвоир был из числа не знакомых, что и спасло нам, как оказалось, жизнь в этой ситуации. - Кто такие? Откуда здесь взялись? - Стреляли.- ответил Макс. - Хм. Юморист. Это хорошо. Эй, упырь, кто это? - Понятия не имею.- простонал раненый. - Откуда они у вас взялись? Жить хочешь? - Да говорю вам, нас послал Скула. Сказал привести живыми, иначе шкуру спущу. Клянусь. - Важные птички? Ладно. Этих – пакуйте, этого – отпустите. Раздался выстрел и раненый упал. Контрольный выстрел в голову. Кивок головы и мы опять тронулись в путь. Организм, почувствовав, что остался живым после этой передряги, начало немного знобить. - Ты что трясешься? Замерз? – спросил меня Андрей. - Можно сказать и так. - Аналогично. Хм. Вор у вора дубинку украл. - Ну. Дальше шли молча. То, что произошло дальше, я осознал не сразу. Как говорят, я не успел даже дернуться. Впереди и сбоку замелькали какие-то тени, и наши новые конвоиры начали падать, не успев выстрелить. Петрович, не разобравшись, налетел на одну из теней. Я увидел, как его отбросило на несколько метров. Макс куда-то дернулся. - Стоять! – крикнул я ему. Что-то мне подсказывало не рыпаться и ждать очередной развязки. Тем более, что наши руки были по-прежнему завязаны сзади. Единственными звуками были звуки падения тел в траву. Они материализовались из тишины: трое совсем обычных деревенских мужика. Даже рубахи были подвязаны веревками. Но веревки были с узелками. А мой небольшой опыт рукопашного боя подсказывал, что этот поясок – хорошее оружие. Кряхтя, подошел Петрович. - Ек-макарек, ощущение, будто налетел на вибрирующую железобетонную плиту. Не человек, а отбойный молоток. Пришельцы молча оглядели нас. Пауза затягивалась. - И долго в молчанку играть будем? – спросил я.- Что вам от нас нужно? Если их нейтрализовали, если жизнью рисковали, то, значит, что-то от нас нужно. - Ничего.- просто ответил один из них. - Слушай,- обратился я к нему,- а не тебя ли я видел в пещере? Не зря говорят, что глаза – зеркало души. Я, конечно, блефовал. Естественно, я ничего не видел, не слышал и не подозревал. Но он купился. Его глаза сказали об этом. - Этого не может быть. – очень спокойно произнес он эти слова. Ни один мускул не дернулся на его лице. Но о своих глазах он забыл. - Разве я ошибся? Скажи. Его тело оказалось более подготовленным, чем его разум. Ну, не мог я там его увидеть. Не мог. Но увидел. Как?! - Скажите, кто вы? – спросил я его.- Вы из ордена или братства? - Да, мы из ордена Белого Братства. - И давно здесь живете? - Всю жизнь. - Вы охраняете святилище? - Ты догадлив. - Тогда почему нас не убили вместе с ними? - А мы их не убили. Ты правильно сказал – нейтрализовали. На время. Но вы успеете уйти. - Нас догонят. - Нет. - Понял. Но все же - почему? - Свои мысли, и помыслы человек озвучивает словами. А слова могут и дать жизнь, и забрать ее. Я понял, что они слышали все наши разговоры и, самое главное, наши последние слова в пещере. Не знаю почему, но я решил “добить“ своего спасителя. Меня, как пчела под шлею укусила: - А все таки это ты там был.- упрямо сказал я, глядя ему в глаза. Его взгляд как-то странно изменился, и мне стало страшно. - Допрыгался. Довыпендривался. Идиот. – все это мысленно сказал я уже себе.- можно один вопрос? Нет не о святыне вашей. Все, что мы хотели увидеть – увидели и забыли. Я про другое. Мне приходилось служить в спецвойсках. Меня немного учили драться. Но ваш стиль мне не знаком. Он по серии ударов напоминает Вин-Чун. Но это не он. Или он, но доведенный до совершенства. - Ты имеешь в виду любимый стиль Брюса Ли? - Да. Его и Чака Норриса, если вы о нем тоже слышали. - Разумеется. Мы же не дикари. Но это не он. Этот стиль – наследие наших предков. Народы приходят и уходят, а лучшее остается. Нам достались от наших древних предков тайные знания о телесной волне и вибрации тела. - Не понял. Расскажи поподробнее. Он некоторое время внимательно смотрел на меня, а потом спросил - Скажи, а кто ты? - Я? Путник. Перекати – поле. Иду из одного конца жизни в другой. Кто-то меня поправляет, кто-то – мешает. Но я не обращаю внимания на мелочи. Он опять задумался и в задумчивости стал покусывать нижнюю губу. - Хорошо.- наконец произнес он.- и мы не будем мешать тебе. Тем более за этим мы и пришли. Идите дальше. Все, что вы хотели и могли увидеть – увидели. Идите туда.- он махнул рукой.- Дойдете до Зуба, а за ним и река. Но помните, что вы пообещали в пещере. - Скажите, а ваш стиль телесной вибрации еще где-то есть? - Когда вечные льды закрыли земли наших предков, они расселились по земле. Ищи. Мы наверняка не одиноки. Я кивнул головой. - Спасибо вам, братья.- сказал я, обращаясь к ним всем, и пошел в лес. За мной пошли Макс и Андрей. Мы не стали оглядываться. Зачем? Насчет погони мы уже не беспокоились: раз нам сказали, что нас не догонят, значит, не догонят. Такие люди, как они, слов на ветер не бросают. Это, кстати, касается и нас самих. В холщевом мешке, переданном нам на прощание нашими спасителями – спасателями, оказалось вяленое мясо, вареные картофелины, лук и черный грубого помола хлеб. Если с умом подойти к этим запасам, то суток трое о еде можно не беспокоиться. Понятное дело, что у нас резко улучшилось настроение, и, к сожалению, аппетит. Заночевали. Об охране даже и не вспомнили. Днем, ближе к полудню, вышли на вторичный, после пожара, лесок. Десятка три молодых сосенок и три огромных, но сильно обгоревших при пожаре, кедра. Посередине, непонятно почему, не сгоревшая густая поросль багульника. Едва мы начали обходить кусты, как буквально уткнулись, французы говорят: “ тет-а-тет“, то есть нос к носу, глаз в глаз молодого тигра. Судя по реакции зверя, вначале он испугался нас не меньше, чем мы его. Он зарычал и встал на задние лапы, при этом махая передними, как будто говоря: “Чур, меня, чур, меня“. Если увидеть нашу встречу по телевизору, наверное, я бы посмеялся. Но здесь я еле успел закричать: - Стоять! На месте!- эти слова были обращены моим друзьям, хотя громкий крик, возможно, повлиял и на тигра.- Нельзя, чтобы он увидел наши спины – сразу бросится на шею. Стоять. Судя по тишине за моей спиною, а шел я первым, они выполнили мою команду. Теперь, обращаясь уже к тигру, я начал нести какую-то околесицу, о которой не мог вспомнить уже через полчаса, но что-то по теме Дерсу Узала в романе Арсеньева. - А теперь медленно и только задом отходим. Возьмите меня за рубашку и ведите назад, чтобы я не споткнулся. Упаду – всем хана. Набросится. Медленно, не прекращая говорить, мы отошли от него метров на пятнадцать, где уже началась нормальная густая тайга. Только зашли в кусты, как наши нервы не выдержали, и мы побежали. Мой продырявленный живот уже метров через двести сказал мне, что хватит бегать, пора уже и отдохнуть. Я остановил и друзей. - Наверное, сытый был. – предположил Петрович. - А, может, у него со страху у самого аппетит пропал. Молодой. Годовалый поди. - Нет. До года они, по-моему, еще с мамкой ходят. На наше счастье, что он уже успел подрасти. Мамка его нас бы подрала враз. - Ага. Или использовала бы, как учебное пособие. - Запросто. - Это как? – не понял Максим. - А как кошка приносит котятам мышь, и они играют с ней прежде, чем съедят. Охоте тоже учить надо. - Чем и занимаются все плотоядные. - Да, уж. - Уж, замуж, невтерпеж – пишется без мягкого знака. - Сам знаю. Отдышавшись, мы стали оглядываться в поисках направления пути. - Кажется, мы прибежали отсюда. - А мне кажется, что вот отсюда. Я еще за кочку зацепился ногой. По-моему, здесь. А, может, раньше. Точно не помню. - Стоп. Приехали. Главное – не паниковать. Вспоминаем все. Утром мы решили пойти дальше. Солнце, с какой стороны было? Куда светило? Правильно. Мне тоже так кажется. Если, кажется, двоим – это уже более точно. Шли, солнце светило чуть левее в левый глаз. А в какой глаз светило солнце, когда мы смотрели в глаза тигра? Не помните? Плохо. Но я и сам не помню. Дальше. Солнце сейчас вон там. Зафиксировали. Двигаясь по небосводу, солнце за один час перемещается примерно на пятнадцать градусов. Прикидываем на местности и получаем: идти надо туда или в том приблизительно направлении. - Я тоже надеюсь, что река достаточно длинная, и хоть где-то мы на нее выйдем. - Верно. Потом пойдем по течению реки, пока не встретим поселение или людей. - Умничка, Максим. Все сделаем, как ты сказал. Но сначала давайте сделаем себе новые заостренные шесты, которые мы побросали, чтобы не мешали бежать. - А ведь первобытные люди с такими палками даже на мамонтов охотились. - Да, что на мамонтов – на пещерных медведей. А они знаешь какие здоровые были? Гризли – медвежонком у них подрабатывал бы. - Уж больно все неожиданно получилось. - Да, уж. - Поэтому в спецназе и дают спецподготовку. - Но бегать их тоже учат. - Естественно. Они что - дураки что ли с тиграми бодаться. Как говорят философы – мастера Кун-фу: главное - не сражаться, а уметь избежать поединка. - Тогда нам всем надо давать черные пояса. Уж больно лихо мы поединка этого избежали. - Что-то веселые мы какие-то. Как бы еще на кого не нарваться. - Не на кого, а на что. Смотри вперед. Видишь кочки? Болото. - Ой, обходить придется. - Зачем. По кочкам пойдем. Болото не большое. Судя по тем деревьям – метров восемьсот - тысяча. Вскоре мы подошли к берегу болота, из которого выпрыгивали пузырьки газа, распространяя вокруг легкий запах протухшего яйца. - А нам эти пузырьки опасны? - В данном случае – нет. Этот газ называется сероводород. Как пахнет, ты уже понял сам. То ли в Америке, то ли в Африке из озера вырвался огромный пузырь сероводорода, и вся деревня, и даже дикие животные, что оказались поблизости от берега, погибли за пять минут. На болотах людям редко так везет. Очевидно, эти пузырьки выполняют роль клапана скороварки. Ну что, пойдем? Кстати, если провалитесь, не дергайтесь. Ложитесь плашмя на грязь, ждите, когда вам подадут шест. Шест подавать издалека, чтобы самому рядом не оказаться в яме. Понятно? Тогда я – первый. Петрович замыкает. Макс, как самый крепкий и сильный – посередине. Будешь страховать нас с Петровичем. - Правильно говорил Кузьма Прутков: “Принимаясь за дело, соберись с духом“. Пока прошли этот километр, стемнело. Лес оказался лесочком, а суша – островком. Лес на острове был старый. На земле валялись стволы деревьев. Сама земля – изрыта дикими свиньями. - Интересная ситуация получается: идти в болото нельзя, останешься – кабаны затопчут. – сказал Максим. - Это еще бабушка на двое сказала.- ответил Петрович.- Может, они еще и не придут сегодня. - А вот это навряд ли. Смотри: вот, вот – свежее взрытая земля. А деревья? В основном растут дубы. Вывод: они здесь бывают очень часто. Возможно, каждый день. - А, может, каждую ночь. Может, они здесь на ночь от тигров прячутся. - Может. Хотя они сами могут в западне оказаться. Остров все-таки. - Ага, щаз-з. В стае, как минимум, несколько секачей. Куда тигру деваться здесь? Здесь же нет места для маневра. Да они его, как танки, затопчут. Харакири сделают. - Тоже верно. Согласен. Тогда из двух зол выбираем меньшее: остаемся, но спим на деревьях. - Точно. А чтобы не упасть, привяжемся к деревьям ремнями. - А вот и не угадал. Ремни мы используем для охоты. Вот явная тропа. Подтягиваем сюда дерево потяжельше. К одному концу привязываем ремень, и этот конец понимаем вверх. Средний по весу поросеночек пойдет, а мы его сверху этой дубинкой. Завтрак со свежепеченой молодой свининой обеспечен. Тебе такое даже в ресторане не подадут. Главное – самочку стукнуть. Мясо диких свиней пахучее, особенно у самцов. Мы подыскали подходящее дерево для ночевки. Подтянули к себе наверх один конец валявшегося рядом дерева, и привязали ремень к сучку, чтобы не держать его постоянно в руках. На всякий случай отработали экстренное залезание на дерево. Пожевали жесткого вяленого мяса. Лук в сухомятку есть никто не решился. Не спеша поднялись и устроились в своих “гнездах“. Уже в темноте услышали плеск воды и чавканье приближающегося стада. Быстро отвязали ремень, державший дерево, от сучка и приготовились к охоте. - Максим, помни – желательно бить молодую самку.- прошептал я. - Ага. Поди разбери ее в темноте. - Тогда бей любого. Мясо, оно и в Африке мясо. Послушай, а парочку завалить сможешь? - Если сможем поднять бревно – нет проблем. Тихо. Было достаточно темно, и определить численность стада было невозможно. Благо хоть, что луна светила достаточно ярко и света, пробивавшегося сквозь деревья, было достаточно, чтобы увидеть цель под деревом. Сначала под нами долго бродили здоровые клыкастые секачи. Вверх они не смотрели, если вообще они способны на это, поэтому мы остались не замеченными, и тревога не была поднята. Наконец-то рядом появилась молодая свинка килограммов на тридцать. Немного терпения и удача улыбнулась нам. Бревно, ударив по голове свиньи, откатилось в сторону. - Мужики, здесь два варианта. Первый: свинью оглушило и она, очухавшись, убежит. Второй – убило. Но по любому – надо дорезать, то есть пустить кровь. Если кровь свернется в теле – мясо не съедобно. - А где мы ей вены искать будем? - Вообще-то свиньи по своему строению, очень похожи на людей. У них даже температура тела такая же. Исходя из этого, можно предположить, что под ухом, под нижней скулой должна быть сонная артерия. Это то, что нужно. - А кто пойдет? - Максим, ты меня удивляешь. - Понял. Чуть что, так сразу Максим, Максим. Выждав момент, Максим спустился с дерева и достаточно быстро справился со своей задачей. Вскоре мы поняли, что он справился с ней даже лучше, чем мы ожидали. Но даже великолепно выполненная работа имеет свои минусы. В воздухе запахло кровью и достаточно сильно. На запах пришло почти все стадо. Похрюкав и повизжав, они вскоре угомонились в окрестностях нашего дерева. Мы надеялись утром, после ухода стада, воспользоваться нашей добычей. Но не всегда наши желания совпадают с нашими возможностями. Среди ночи свиньи всполошились и с визгом стали бегать по острову. Мы не понимали причину их испуга, пока из болота не донесся протяжный волчий вой. Не прошло и десяти минут, как на острове закипел бой не на жизнь, а именно на смерть. Волчья стая, привлеченная запахом свежей крови, билась за добычу с кабаньим стадом. Ночной бой всегда самый тяжелый. Что-то рассмотреть в этой свалке тел было невозможно. - Максим, если волки победят, то мы останемся без мяса. Они предпочтут нашу молоденькую, чем есть старого секача. - Не-а. Я туда не полезу. - Ладно. Я худой и, может, они на меня не позарятся. Вы, главное, смотрите внимательнее и громче кричите, чтобы я успел хоть на первую ветку залезть. Опять, выждав момент, когда бой откатится в сторону, я спустился вниз, отвязал ремень от дерева, и затянул петлю на ноге свиньи. Крикнув, чтобы тянули ремень, я бросился наверх. Операция прошла четко и без потерь с нашей стороны, о чем я радовался больше всех. Бой еще кипел, когда сильнейший рев на время парализовал обе воюющие стороны. Тигр. А судя по звуку – матерый. В лунном свете мы увидели здоровенную тигрицу и рядом с ней тигренка, размером с хорошую овчарку. Свиньи сбились в кучу. Волки, наоборот, разбежались по сторонам и юркнули в болото, оставляя поле боя тиграм. Тигрица еще пару раз напомнила, кто в доме хозяин, и начала обнюхивать мертвых животных. Дальше тигрица поступила довольно мудро: она не стала провоцировать на безумную атаку секачей, а, выбрав свинью помоложе, но побольше, закинула ее себе на спину, прокусив ей шею почти насквозь. Тигренок продублировал урок. И так, не пролив ни капли собственной крови, и, не потеряв ни клочка шерсти, хищники спокойно удалились. - По-моему, мы им накаркали про западню на озере. - Видит Бог, мы этого не хотели. Резня получилась страшная. - Не хотели, а сами ее вызвали. Если бы не запах крови, то все бы обошлось. - А что ты хочешь? В этом мире все является пищей для другого, но и само съедает что-то другое. - Да это понятно. Но, когда видишь, что именно ты спровоцировал смерть другого… - Муторно на душе. - Вот именно. - Успокойся. Это тайга, а они дикие животные и должны быть готовы к этому с рождения. - Да все я понимаю. Что ты меня успокаиваешь, как ребенка. - Да потому, что у меня самого паршиво на душе после этого побоища. До рассвета ни свиней, ни нас больше не беспокоили. С первыми лучами света стадо снялось и покинуло остров. К сожалению, нам надо было в другую сторону. Из-за отсутствия проводников по болоту, мы решили все-таки поесть жареной свинины. На все это удовольствие ушло часа два. Чем ближе к осени, тем переменчивее погода. Сначала небо скрыли облака, потом они незаметно стали перистыми, предвестниками изменения погоды. Не прошло и часа, как заморосил небольшой дождь. Мы решили не терять время и идти через болото. Раньше залезешь, раньше вылезешь. По крайней мере, нам так хотелось. До второго берега болота оказалось значительно дальше. Отошли на километр, и дождь вдарил по полной схеме. Какое у нас было настроение, лучше не спрашивать, а то попадешься под горячую руку. Хотя какая может быть горячая рука, если сверху – холодный ливень, а по пояс – холодная густая жижа. А вонючие пузырьки по-прежнему подленько так и вырывались из-под ног, добавляя при каждом шаге новую “ложку дегтя“. Болото не лес. Здесь не спрячешься под деревом. Здесь, если оступишься, спрячешься в какой-нибудь торфяной яме, на глубине пяти метров, наивно ожидая и надеясь, что тебя найдут лет через триста, и ты станешь знаменитостью. Дождь лил, моросил, опять лил, а мы все шли и шли. Но всему бывает конец: или человек сдается, или природа. Болото, наконец-то, закончилось, и мы выползли на берег. Дождь, дождавшись этого радостного для нас часа, прекратился. Распластавшись на мокрой траве, так как мочить что-либо еще нам было нечего, мы заснули. Проснулись на закате, но какого дня – нам было все равно. Выжали из одежды воду и развесили ее на ветках. Чтобы было не так холодно, соорудили щиты от ветра из веток. Развести костер, было бесполезно рассчитывать после такого продолжительного дождя. Энергичные движения, чтобы согреется, и лечебные травы, для поддержания иммунитета, - единственное, на что мы могли надеяться. Очень кстати оказалась наша заначка из жареной свинины. - Свинина в свежей зелени. Ты об этом деликатесе ресторанном говорил тогда? - А тебе не нравится? - Ты что! Вкусней блюда я никогда не ел. Особенно сегодня. - С этим не поспоришь. Действительно, хоть на войне или в другой экстремальной ситуации, но человек реже заболевает простудными заболеваниями. Я уже начал вспоминать из чего надо будет варить отвары в случае простуды кого-либо из нас, и где искать для этого зверобой, малину, чистотел или что-нибудь на подобие. Но это нам пока не понадобилось. Только у меня проснулся хронический тонзиллит, да и то в легкой форме. Редкие лучи уже севшего за горизонт солнца, тщетно пытались пробиться сквозь толщу серых, налитых влагой, туч. Неровные края верхушек деревьев, на фоне чуть подсвеченного неба, казались вырезанными из черной бумаги и приклеенными на синий бархат. Нас ждала еще одна ночь в тайге, а дальше – вечность. Утреннее солнышко добавило света, но не тепла. Оно, по-прежнему, пряталось где-то наверху, как бы извиняясь перед нами за свою беспомощность. Не зря раньше говорили: до царя - далеко, до помещика – близко. Жаловаться было некому, а друзьям – даже опасно, чтобы не нарваться на неприятное слово. С умным видом, обсудив положение и направление движения, тронулись. Нет, пока не головой, а в путь. Прошли целый день, но не было даже признаков гор или скал. А ведь от базы до так называемого Зуба было всего сутки пути. Мы сбились с пути. Но куда мы шли? Если от базы – одно, если к базе, то могли нарваться на сторожей, обосновавшихся на деревьях. Хотя у нас был выбор: триста шестьдесят градусов свободного пространства, но это же говорило и об отсутствии выбора. Одно слово – русская рулетка: или нарываемся на базу и там помираем мученической смертью, или преодолеваем километров триста – пятьсот по тайге без оружия и почти без спичек. - Представляете, какой шухер будет в лагере, когда там подождут недельку, а ни нас, ни ловчей команды не будет. Все подумают, какие крутые ребята попались. - Да, скорее всего ликвидацию погони припишут нам. - Только удивятся, где мы взяли огнестрельное оружие. Тех ведь из автоматов положили. - Крутые парни всегда что-нибудь придумают. Ты что, не смотришь американские боевики? - Так они же американцы. Ему десять раз по голове бейсбольной битой ударят, а он тряхнет головой и дальше драться. - Вот что, значит, капиталистический образ жизни и рациональное питание. - Только давай не будем о питании. - Хорошо. Давай поговорим о постах. Будем поститься, как учат в церкви. - Я все время спрашиваю: покажите, где написано в Библии о постах. Что нельзя есть человеку – читал. Но там же написано, что еда не удаляет и не приближает человека к Богу. А вот про уход в монастырь – нигде. Наоборот, Христос учит: живите в радости, плодитесь и размножайтесь. А учеников своих посылает путешествовать по земле и нести людям Слово Божье. А у нас все в монастырь бегут. - А что здесь непонятного. Живешь в келье, молишься, а тебе народ десятину несет. Я бы тоже на халявных харчах пожил. - Во-во. Раньше это вынуждено было: подходят басурмане к монастырю, а там не монашки, а пара батальонов молодых крепких, здоровых монахов. - Как в Шаолине. - Во-во. Как там. Пободались и еще не известно, чья возьмет. По крайней мере, по морде чуркам понадавали, спеси им поубавили. - Любое хорошее начинание в России заканчивается тем, что на место павших или уже не нужных героев, приходят приспособленцы и халявщики. - И их опять народ терпит лет триста до следующей революции. - Это точно. Выговорившись, “выпустив пар“, мы опять надолго замолчали. Чащобы сменялись мелколесьем, а мы все шли и шли. Залезли в какой-то валежник, из которого еле выбрались. Впереди была поляна. Вот туда мы и решили пойти отдохнуть. Вдруг Максим, шедший впереди, внезапно исчез. Мы сначала опешили, но, по торчащим впереди веткам, поняли, что он куда-то провалился. К сожалению, наша догадка подтвердилась: Макс лежал на дне ямы на глубине чуть больше двух метров. Хорошо хоть здесь не было заостренных кольев, которые обычно бывают в таких ловушках, называемых в народе “волчьими ямами“. Использовав свои ремни и имеющиеся веревки, мы, обвязав его за плечи, вытащили наверх. Петрович прислонился ухом к сердцу Макса. - Алексей, я что-то не слышу биения сердца. - Так не проверяют. Надо проверить пульс на сонной артерии. В данном случае – на сонной. – я встал на колени рядом с телом Максима и прижал два пальца к основанию скулы. Увы, но я тоже не нащупал пульса.- Быстрей освобождай пояс!- заорал я Петровичу, перемещаясь за голову Максима.- Клиническая смерть длится всего пять минут. У нас остались буквально секунды. – Левой рукой я нащупал ямочку солнечного сплетения, и отодвинул палец на два сантиметра ближе к подбородку. Слегка замахнувшись, я со всей силы ударил в эту точку. Потом опять проверил пульс на сонной артерии. Но, увы. Я быстро метнулся к боку Максима, безжалостно и грубо отталкивая прочь Петровича. Почему я метнулся с его стороны, я и сам не понял. Мне можно было оказывать помощь Максу и с другой стороны с тем же успехом. Скорее всего, или честнее было то, что так я выражал свое отчаяние. Слегка запрокинув голову Максима назад, зажал пальцами его нос, а другой рукой чуть шире приоткрыл его рот. Вдохнув побольше, сделал ему три выдоха в легкие. После этого положил свою ладонь на ту же самую точку, куда бил основанием кулака, чтобы большой палец смотрел в сторону подбородка Макса. Вторую ладонь положил сверху перпендикулярно нижней и начал сильно надавливать вниз, стараясь продавить грудину хотя бы на четыре – пять сантиметров. - Максим, ты куда собрался, идиот. Тебе нельзя помирать. Ты же знаешь, что ты нужен нам здесь. Нам без тебя будет очень тяжело. Возвращайся в свое тело. Вспомни о своей матери. Что мы скажем ей, когда вернемся. Ты же любишь свою мать. Детям нельзя умирать раньше своих родителей. Возвращайся в свое тело, Максим.- обращался в это время я к его душе и еще живому разуму, чтобы и он сам помог мне его реанимировать. Нажав руками десять – двенадцать раз, я опять пощупал пульс. Ноль. Я опять метнулся за голову и два раза со всей силы, наотмашь ударил его в область сердца. Пощупал пуль. Есть! - Есть!- закричал я Петровичу.- Теперь кладем его на правый бок. Левый кулак – под правую щеку, чтобы нос не уткнулся в землю. Правую ногу согни ему в колене, чтоб не завалился на живот. Раздался стон. Мы радостно рассмеялись. Через минуту Максим открыл глаза. - Где я?- тихо спросил он. - Как где? На небе. Я – архангел Гавриил, а это святой Петр. Сейчас он проводит тебя на страшный суд, где ты должен будешь признаться, куда в прошлом году дел трех литровую банку спирта, что вам выдали на вертушку. - Так мы с Петровичем отлили из нее половину, долили воды и отдали Сереге – механику. А разбил ее – он. Клянусь. - Верю. Раз покаялся – возвращайся на землю, откуда пришел. С этими словами я положил ему свою ладонь на глаза и придержал несколько секунд. Он посмотрел на меня каким-то томным взглядом, а потом произнес: - Это ты, Алексей? Ну и сволочь же ты. Нашел время шутить. - Ты о чем, Максим? Ну, извини, я отошел, чтобы деревца присмотреть для носилок. Так ведь ж для тебя. Макс опустил голову и что-то рассматривал на земле. - Максим, ты что? - Да нет. Все нормально. А где Петрович? - В лесу. Ты заснул, а мы пошли в лес. Ты поспи еще. Тебе надо отдохнуть. - Да, хорошо. Через несколько секунд Максим уже посапывал во сне, как грудной ребенок. - Ну, Алексей, ты даешь. Я еле сдержался от смеха, пока ты ему лапшу на уши вешал. - Я боялся, что он тебя заметит. А ему и в голову не пришло посмотреть чуть в сторону. - Ну и хорошо, а то бы обиделся. - А то. Конечно. Давай тогда и мы покимарим, чтобы потом не тратить время на отдых. - Хорошая мысль. А главное – во время. - А то. Наломав и набросав на землю лапника, мы осторожно положили на него Макса и улеглись сами. Проснулись уже затемно. Но затемно, в данном случае, - образное выражение, так как ярко светила луна. Лунные блики, отражаясь от множества влажных листьев, создавали иллюзию сказки. Капельки воды сотнями мерцающих бриллиантов были разбросаны по деревьям и траве. Было тепло. А, может, это просто мы пригрелись друг около друга. Собственно, какая разница: главное – конечный результат. Мы тихо лежали и наслаждались тишиной и красотой. Как говорят: нет худа без добра. Если бы с нами был Антуан дэ Сент-Экзюпери, то он, под впечатлением этой ночи, наверняка бы написал еще одну сказку. Но он – военный летчик и сгинул где-то в своем крайнем полете, который оказался для него и последним. Очень не хочется проводить аналогии с ним, но мысли в голову лезут разные. Причем аналогии не в смысле гениальности, а в смысле сгинуть. Огромная тень достаточно быстро закрыла луну. - Что за черт.- заругался Петрович.- Ветра нет, а это откуда здесь взялось? Вдруг на туче зажглись огоньки, словно на иллюминации. Подсветка была небольшая, но света хватило, чтобы рассмотреть, что над нами завис огромный летательный аппарат. Рядом с подсветкой белого цвета корпус корабля казался фиолетовым. А, может, это был зрительный обман. Мы даже не успели поделиться впечатлениями, как он сдвинулся с места, завис невдалеке над поляной, а потом медленно приземлился. До поляны было не так уж и далеко, но и не близко. Особенно ночью. Появилось легкое мерцание, очевидно, открылась дверь. Вскоре около корабля мы увидели человека в серебристом костюме. Проходя мимо дерева, он не заметил ветку, которая хлестнула его по лицу. Рукой он легко выдернул эту ветку и бросил к своим ногам. Зачем-то поднял обе руки вверх и стоял так секунд двадцать. Потом зашел в сумрак леса и исчез из виду. Минут через пятнадцать – двадцать корабль легко и беззвучно приподнялся над лесом, завис и через секунду его не стало. - Опаньки.- сказал Макс. - Да-а-а. – согласился Петрович. - Интересно, это тот же аболдуй, что врезался в нас? - Нет. Мы врезались в какой-то крейсер, а это четкий равнобедренный треугольник. - Видно не зря ты, Петрович, геометрию в школе проходил. - Геометрию я в школе не проходил, а изучал. Поэтому, в отличии от тебя, Лешка, могу отличить треугольник от…. - От чего, Петрович? Петрович в задумчивости почесал голову. - Ну, смелее. От чего? - Дак кто же его разберет. Громадина какая-то больше дома. Там же все за секунды произошло. - Эх, Петрович, астронавты не дикари и не анархисты. У них в основе лежит математика. А там, как ты проходил в школе, все имеет конкретное название и форму. - Алексей, ну хватит подкалывать. - Хорошо. Вот только одно мне интересно – какова длина стороны этого треугольника? - А вот утром мы это и узнаем. Он же приземлился, а не завис. Нет проблем. - Тогда спим до утра. - Тогда спим. Повернувшись на бок, потеснее прижавшись друг к другу, чтобы было теплее, мы спокойно заснули. Утрешнее солнышко теплыми и ласковыми лучами нежно пощекотало в носу и я, чихнув, проснулся. - С добрым утром, молодежь.- поприветствовал я всех.- нас еще не украли инопланетяне? - Алексей, да кому ты нужен.- зевая, ответил Петрович. - А жаль. Так хочется посмотреть на инопланетный корабль изнутри. - Типун тебе на язык. - О-о-о, пардон. Чего только не ляпнешь со сна. Ну, что? Пошли, посмотрим? - Пошли. На всякий случай, соблюдая осторожность, мы вышли на поляну. - По-моему, он здесь уже не первый раз. глядите: с обеих сторон поляны свежесломанные ветки, то есть он садился в притык. - То есть он по размеру четко, как поляна. - Молодец, Макс. Соображаешь. В то же время вон уже засохли ветки. То есть хоть раз, но он уже бывал здесь. - А сколько времени нужно ветке засохнуть до такой степени? - Я думаю недели две. - Да. С учетом дождей, наверное, так оно и есть. Давай шагами померяем и переведем в метры. - Какой коэффициент перевода возьмем? - Я думаю – ноль восемь. Пойдем обычными шагами. Считаем молча. - Добро. Пошли. Мы пересекли по прямой поляну и подвели итог. Получилось, что сторона этого корабля была почти двести метров. Ну, плюс-минус десять – пятнадцать метров. - Это выяснили. Пошли теперь мужика померяем. Подошли к ветке, сорванной человеком ночью. - Ничего себе, мужики. Алексей, подними руки. Так. Е-мое. Так у него рост получается не меньше трех метров. - Хотел бы я сказать, что такого не бывает, но доказательства на лицо. - Тогда это точно инопланетяне. Хотя я надеялся, что это наш секретный полигон. Но ничего не попишешь – на земле нет таких людей, и не было. - А здесь, Максим, ты не прав. Скорее всего, не прав. В Японии нашли затопленный город. Так вот его строения и даже размеры ступенек говорят о том, что там жили трехметровые люди. - А ты не врешь? - По телевизору показывали живые документальные подводные съемки. - А почему тогда ни разу их костей не нашли? Если был целый город, то хоть один скелет должен быть. Тем более, что они не одни такие были. Где такие города на материке? - Не знаю. - Вот то-то и оно. Сейчас по телевизору такую компьютерную графику покажут, что в живого динозавра поверишь. - Вообще-то, до твоих аргументов те кадры сомнения не вызывали. - Смотреть надо отечественную классику. Видел фильм про приключения Электроника? А песенку оттуда помнишь: “Я только в одном глубоко убежден: не надо иметь никаких убеждений“. - Понимаешь, Максим, “мудрость подобно черепаховому супу, не всякому доступна“. - Хорошо сказал. - Это не я, а Козьма Прутков. - А, понял – плагиат. - Точно. - Хорошо. А что на земле делал этот монстр? Пошли искать. Не пописать же он здесь остановился. - А кто знает? - Не я – это точно. Я за мужиками не подглядываю. - А кто сказал, что это был мужик? - Трехметровая баба! Это еще хуже. Вот так переговариваясь и подтрунивая друг друга, мы обыскали всю поляну. Но следы нашли только в глубине небольшого подлеска. - Нет, мужики, какими надо быть дебилами, чтобы искать на поляне, где стоял корабль. - Тьфу ты. Вот на таких мелочах все время и залетаешь. На земле были видны четкие следы от прямоугольных ящиков. - Судя по вмятинам – тяжелые. - Торговля оружием. Это как пить дать. У них там с оружием напряженка, вот они к нам с другой галактики и прилетают за оружием. Контрабанда оружием – это серьезное нарушение закона. - Предлагаю остаться, дождаться и захватить преступников с поличным. - Согласен. Только давайте запасемся едой, а то до ближайшей галактики лет сто лететь. - Да. Световых. - Во-во. - А, если расстояние считать не в световых годах, а в ночных! - Тогда еще короче. - Придется поторопиться с поисками еды, а то прозеваем прилет. - Да и кушать что-то хочется. - А я тебе говорил: переходи на трех разовое питание: понедельник, среда, пятница. - Если останемся ждать, то наше трех разовое питание будет: первый квартал года, второй, третий. - Эй, вы, соловьи? Вас бы только баснями кормить. А мне мясца хотца. - А черемшу хочешь? Гляди, какая ядреная растет. Да как много ее здесь и какая большая. - А ты что хотел. Здесь знаешь, какая радиация после таких кораблей на земле остается? - А-а-а… - со смехом закричали мы и побежали подальше от поляны. Метров через двести выдохлись и пошли шагом. А что еще можно требовать от нас при таком питании. Еще примерно через километр наткнулись на вскопанное поле размером сотки две. - Вай, вэй, други мои. Мне кажется или я сплю?- воскликнул Максим. - Коллективных одинаковых снов не бывает и коллективного сумасшествия тоже. - Здесь ты, Петрович, не прав. Коллективных одинаковых глюков не бывает. А сумасшедших я тебе дома десяток сгоню. Но ведь это же и не мираж. Здесь он не возможен. - Правильно. - Что тогда получается? - Мы, наконец, вышли на деревню. - Вопрос: на какую? - Ты думаешь, что мы все-таки сделали круг и вернулись на круги своя к родной печке? - Все может быть, Петрович. Но что-то мне тревожно.- ответил я. - Ну, ты у нас всегда все знаешь. - Сейчас мне не до шуток. Но что-то здесь не то. Я бы сказал: не деревенское какое-то поле. - А ты видел таежные деревни и их поля? - Деревни видел, а поля – нет. - Тогда в чем дело? Найдем людей, и все вопросы отпадут. - Ты прав, Макс, надо искать людей. Только осторожно. Вдруг мы и правду сделали такой крюк. Хотя – маловероятно. - Нет проблем, господин подполковник. - Запаса. - Да. Мы обошли поле, но никаких следов людей или орудий труда, не нашли. Хотя едва заметная тропинка вела в лес. Решили, что лучше идти навстречу судьбе, чем дожидаться ее на краю поля. Древние мудрые китайцы учили не искать человека, а сесть на берегу реки и ждать, когда он сам пройдет здесь. Но здесь не было реки, а была тайга с тиграми, гнусом и голодными желудками. В том числе и нашими. Хорошо, что мы шли, соблюдая осторожность, потому в пути мы услышали громкий одиночный возглас, вернее, окрик. В разговоре мы могли бы его не услышать, но нам повезло. Спрятавшись в кустах, дождались этих неизвестных. Впереди шел автоматчик. Обычный АК-74 на шее, цивильная одежда, аккуратная прическа. По этим признакам я сделал вывод, что это не наша бывшая деревня. Скорее всего – это деревня, откуда приезжали врачи для забора крови у рабов. Тем более, что этот вывод косвенно подтверждал вид остальных людей: безмолвные, безвольные, неряшливо одетые, с отсутствующим, безжизненным взглядом. Короче, зомби из фильма ужасов. Они шли за поводырем, как гусята за гусыней. И таких я насчитал сорок семь человек. У замыкающего в руках был объемистый и достаточно тяжелый мешок. Пришлось и нам вернуться на поле, чтобы узнать, чем же они будут там заниматься, а, может, и убить охранника, забрать автомат, освободить рабов и получить от них информацию. На поле охранник спокойно, не повышая голоса, поставил каждому задачу и улегся на траву с книгой в руках. Они сами брали из мешка какие-то семена и сажали их в лунки. Работа, как я понял, была для них привычная. Получилось так, что я лежал с одного края поля, а Макс и Андрей – с другого, хотя мы друг друга и видели. Нам была нужна информация. Для этого нам было нужно тело, способное говорить. Я, как имеющий кое-какой опыт, тем более по сравнению с вертолетчиками, переместился за спину читающего охранника и схватил за руку одного из работающих. Этот раб молча работал, совершенно не обращая внимания на меня – своего спасителя. Даже обидно как-то стало. Сует свои семена в землю и сует. А то, что я приполз спасать его, ему наплевать. Я схватил его за руку и потащил за собой. Он охамел до того, что вырвал руку и продолжил работу. Я, оправившись от шока, сказал ему сердито, но тихо: - Иди за мной, я сказал. Ну, почти, как в фильме “Место встречи изменить нельзя“. Только тише. Если честно – значительно тише. Но удивительно, он пошел. Очевидно, их запрограммировали на выполнение речевых команд. - Стоять. Сесть. Ждать.- скомандовал я ему, когда он отошел достаточно далеко от поля. Вскоре подошли и мои товарищи. - Представляете, я его тащу, а он не хочет идти, вырывается. – начал я.- Зомби. Натуральные зомби. Запрограммированы на речевые команды. - Это и понятно. – согласился Петрович.- Скомандуй ему раззомбироваться. - Навряд ли. К тому же, скорее всего, они не исключают возможности попадания этих подопытных в руки ФСБ и прессы. Наверняка у них есть программа на самоликвидацию в той или иной форме. Так что это опасно для нас самих. Во-первых, так как мы потеряем источник информации. Эй, ты. – теперь я обращался уже к своему зомби.- Как тебя зовут? Но в ответ – тишина. Почти, как в песне Высоцкого. - Я спрашиваю: как тебя зовут? Отвечай. Тот же результат. Мы стали по очереди задавать вопросы. Но все было тщетно. - Бесполезно. Глухо, как в танке. – с тоской в голосе сказал Максим. - Хорошее сравнение. Хочешь поводить его? Поводи. Но информации о себе или о своем создатели, он тебе не даст. - Я думаю, что его надо отпустить. А, может, шлепнуть его? Зачем нам свидетель? - Да никакой он не свидетель. Скорее всего, подумают на сбой программы. Охранник не дурак и, спасая себя, будет лить воду и на нашу мельницу. - Думаешь, его не сканируют? - Маловероятно. - Правильно.- опять вмешался Макс.- Да и не гуманно это. - К человеку? Да. Но к той скотине, что сделали из него? К ней – не гуманно. Согласен. Даже, если их спасут, доживать им в психушке. Посмотрите на них: они даже сейчас по-своему счастливы. Именно, как быдло. Врачи добились своей цели и успешно справились со своей задачей. В это время мы услышали недалекий крик: - Ахтунг! Кам цу мир. Шнел-ля. Через некоторое время крик повторился. Наш подопечный как-то взбодрился и, опять не спросив нашего разрешения, бросился бегом на зов. - Вот тебе и ответ. - А почему его позвали на немецком? - Хороший вопрос. Но акцент у него явно не баварский и не саксонский. Он даже не с Тюрингии. У него акцент, скорее всего, рязанско – сибирский. - Тьфу ты, черт. Алексей, я тебя все-таки, когда-нибудь, где-нибудь убью. Тебя никогда не поймешь: шутишь ты или нет. - В данной ситуации – нет. - Да откуда у этого дебила акцент будет? Откуда здесь фрицам взяться? - Ты не совсем прав, Максим. Судя по его аккуратной прическе, по книге в его руках – он явно не дебил. И этим надо воспользоваться. - Короче, Склифосовский. - Если короче, то…. У каждого из нас есть воинское звание. А где мы его получили – неважно. Хоть в спецназе ФСБ, хоть в наркоконтроле. Удостоверений мы ему показывать не будем. Максим и ты, Петрович, берете его. Я, как старший по званию – старший группы и, поэтому в захвате не участвую, а только ору остальным, чтобы стояли. Допрашиваем. Но без следов побоев. Это и при захвате касается. Потом всех отпускаем. Все тихо – крыто. Почему живыми? Ясно? - Да. - Не да, товарищ майор, а есть. Понятно? - Так точно, товарищ подполковник. - На успех я надеюсь, так как при отсутствии спецназа ФСБ и других спецназов, наш спецназ – лучший. Вопросы есть? - Никак нет, товарищ подполковник. - Хорошо. Затаимся там же. Я, на всякий случай, запасусь дрыном. Против лома нет приема, кроме другого лома. Бегом, марш. Залегли, как и запланировали. Я - чуть ближе, на случай, если охранник окажется крутым каратистом, я его исподтишка перетяну дубиной. На войне одно правило: никаких правил. Часа через два показалась колонна. Охранник шел беспечно, и я расслабился, так как до конца опасался, что мы его насторожили похищением человека. Захват прошел, как в кино. Связанного пленника мы посадили под дерево. - Готово, товарищ полковник. Он к вашим услугам. Я подошел к нему, играя пальцами последней нашей спичкой. - Послушай, бить тебя по лицу мы не будем. Успокойся. Но десять заточенных спичек под ногти рук, а, если потребуется, то и ног, ты получишь. А, может, и нет. Ты догадываешься, от кого это зависит? Как меня учили в спецшколе, хотя это было и давно, но, поверь, люди за это время мало изменились, ты уже догадался. Ты даже уже понял, почему мы не будем оставлять явных следов пыток. Правильно. Молодец. Я тебя слушаю. Начинай. Начни с себя. Итак, тебя зовут? Кличка? И так далее. Я в нем не ошибся. Он помедлил с ответом не более тридцати секунд, потом начал говорить и говорил минут двадцать. - Все? – спросил я его по - возможности суровым голосом. - Да. Это все, что я знаю. - Майор, все записал? Выключай диктофон. - Есть, товарищ полковник. - Капитан, отсемафорь нашим, что у нас все нормально. Действуем по старому плану, но сбор через пятнадцать минут. Выполняй. - Есть! - Иди. Если к тебе подойдут и скажут сорок четыре – это мой человек. Если на вас нападут, что маловероятно в течении недели, кричи сорок четыре. Тебя не тронут. Понял? - Да, понял, товарищ полковник. - Уводи колонну. Мы уйдем после тебя. Колонна медленно пошла домой. - Макс, какой ты на хрен спецназовец. Я говорю тебе товарищ капитан, а ты оборачиваешься и смотришь, где же он. Ты же сам капитан, в конце-то концов. - Дак я… - Все. Проехали. Деревню смотреть не будем. - Почему? Совсем же рядом. - Потому. При их крутизне поставить камеры слежения проще, чем тебе два пальца засунуть в чайник. - Понял. Опять лопухнулся. - Максим, ты лучше молчи и впитывай, учись. - Да понял уж. Не дурак. Очевидно, наш пленник действительно принял нас спецов, так как даже ориентиры он назвал правильно и четко. С его помощью мы всего за двое суток и, самое главное, без приключений, которыми были сыты по горло, добрались до небольшого таежного городишки, затерянного в дебрях тайги и имеющего связь с большой землей только с помощью вертолетов. Такой мощной международной организации, занимавшейся изготовлением зомби по рецептам еще фашистской “Анненербэ“, подкупить и даже купить такой городок не составляет труда. Деревня, где нас держали в плену, была, очевидно, небольшим филиалом. А сообщили они о нашем побеге или нет – неизвестно. Хотя, по идее, о гибели своих людей должны были доложить. Опять же, кто знает. Скула и его дружки, судя по - всему, чувствуют себя там полновластными хозяевами и плюют на четкую иерархию, подчиняющую их кому-то еще. Но кто знает? Мы решили представиться так, как оно есть. Пускай делают запрос в Министерство Обороны. Потом нас уже не убьют. В городке мы нашли районное отделение милиции и обратились там к дежурному офицеру. - Товарищ лейтенант,- спросил Петрович у офицера, сидящего за стеклом в дежурной комнате.- У вас в городе есть военная комендатура или вояки какие стоят? - А что такое? А вы кто такие? - Мы, понимаете ли, военные летчики. Наш вертолет упал. Мы несколько дней шли пешком. Нам бы сообщить в нашу часть, что у нас все нормально. - Не в часть, а в штаб Военного округа.- поправил его я, а шепотом добавил,- Главное – засветиться у дежурного по округу. - Да, товарищ лейтенант, как нам позвонить в штаб округа, в Хабаровск? - А документы у вас есть? - Мы все предъявим представителям военной комендатуры.- тут уже вновь вмешался я. - Хорошо. Посидите немного. Я доложу о вас. Мы сели на откидные стульчики, стоящие у стены. Минут через тридцать появился какой-то майор в военной форме, но без нарукавных знаков, так что определить, откуда он, было невозможно. - Это вы с упавшего вертолета?- спросил он у нас. - Да.- приподнявшись ответил Макс. - Пройдемте в кабинет. Мы прошли за ним в кабинет без таблички. - Присаживайтесь. Сами понимаете, что дело необычное, поэтому формальный опрос и формальный протокол я обязан составить. Для отчета, так сказать. Представьтесь, пожалуйста. - Извините, товарищ майор, но, судя по форме, вы не милиционер. Можем мы узнать кто вы и от куда? - Разумеется. Майор Петров. ФСБ. - Извините, а удостоверение ваше можно посмотреть? - А зачем? Вы, что не верите мне, майору ФСБ?! Как ваша фамилия, вы военный? Воинское звание? - Товарищ майор, не надо на нас наезжать. Сейчас не тридцать седьмой год. Откуда мы знаем, кто вы. Вас нам не представили. Вы появились ниоткуда. Дежурный что-то писал и, как мы ушли, по-моему, так и не увидел. Удостоверение вы, почему-то, не показываете. Военные – не лохи какие-то гражданские, которых можно криком взять. - А я разве кричал на вас? - Нет, но и … - Хорошо. Подождите.- сказал он и вышел из кабинета. - Не нравится мне что-то это.- сказал Петрович. - Мутный он какой-то.- подтвердил я.- Минимум информации о себе и, главное, срочная связь со штабом округа. Я – гражданский. Вы меня не знаете. Пассажир и все. Я сам о себе скажу. На этих словах открылась дверь, вошел майор и заглянул, не заходя, лейтенант. - Товарищ майор официальное лицо и имеет право вас допросить. - Не понял!- не выдержал я.- Допросить?! За то, что мы сами пришли к вам и просим связать нас со штабом военного округа? - Ну, лейтенант загнул, конечно.- вмешался майор.- Вы люди посторонние. Надо выяснить, кто вы. - А мы разве не представились и не просим вас уже полчаса связать нас со штабом округа, чтобы там подтвердили наши личности. Мы сами вас об этом просим полчаса. - А документы у вас есть? – спросил лейтенант. - Товарищ лейтенант,- уже начал помогать мне Петрович,- на мне, пусть грязная, но военная форма и я не пьяный. Я не дебоширю. Свои документы я представлю военному коменданту или его помощнику. Я – старший офицер. Если вы подозреваете нас в чем-либо, дайте нам поговорить с Хабаровском и можете закрывать нас до прибытия их представителей. - Ну, зачем же так сразу. – Ответил майор.- Лейтенант, пойдемте. Они вышли из кабинета. Мы лишь переглянулись друг на друга. - Проще было бы найти пустые бутылки, сдать их и поговорить по межгороду с почты. - Хорошая мысля всегда приходит известно когда. - Это уж точно. Проверено. Вновь зашли майор с лейтенантом. - Господа офицеры,- начал майор,- ну, не серьезные какие-то у нас заморочки. Давайте найдем компромисс: вы нам сообщаете о себе, что находите нужным, но не одной фразой, конечно. А мы по линии МВД делаем вам связь с Хабаровском. Лады? - Лады. Майор повернулся к лейтенанту: - Лейтенант, чтоб через тридцать минут доложил, что связь с оперативным дежурным штаба округа установлена. Мы придем к тебе ровно через тридцать минут. Иди. - Есть. - А теперь, товарищи офицеры, представьтесь. - Капитан Бешметов Андрей Петрович. Военный летчик. - Так. Хорошо. Теперь вы. - Максим Алехин. Старший лейтенант. Военный летчик. - Иван Данилович Перепелица. Я из той же оперы. - А воинское звание? - Товарищ майор, если ваша фирма будет проверять нас, то ей сразу же дадут обо мне полную информацию. Он как-то с интересом посмотрел на меня. Возможно, подумал, что я тоже ФСБешник. Но это его проблемы. Я ему этого не говорил. - Хорошо. Вот и ладушки. Я схожу, узнаю, как дела и вернусь. Когда за ним закрылась дверь, Петрович шепотом спросил меня: - Ты что, Алеша, а если они узнают, что ты никакой не Данилыч, тебя же в ментовке оставят. - Не-а. В Хабаровск сообщат о вас, как о найденном экипаже, а я в общей суматохе пойду довеском. - А кто он, этот Перепелица? - Мой товарищ, что недавно умер. Я вам о нем говорил. Пускай потом меня ищут. Сами не забудьте, что вам дали список, где я был пассажиром. Остальное вас не касается. Я прав? - Как всегда. - Тогда зовите меня Иван Даниловичем. Максим? Не перепутаешь? - Я уже ученый, Данилыч. Ты меня уже натаскал. Будь спок. - Я надеюсь, что в этой глуши нет скрытых камер. - Я огляделся и не увидел. - Дай Бог. Вскоре открылась дверь, и зашел лейтенант. - Пройдемте. Мы встали и пошли за ним. Он подошел к открытой камере, возле которой уже стоял сержант. - Заходите. - Не понял?! За что? Мы, что пьяные? - Нет. Вы без документов. Связи с Хабаровском пока нет. Как только свяжемся с ними, и нам подтвердят ваши слова – выпустим. Из дежурки вышли еще два крепких мужика в гражданской одежде. - Могут пришить сопротивление милиции.- вслух подумал я. - Да нам по фене.- взъерошился Максим.- Я – военный, а они – менты. Не имеют права. - Вон у двери еще два быка стоят. Пошли. Не будем нарываться. - Поесть хоть принесите, если мы арестованы. - Задержаны. - Мы хо-тим есть. Понял, лейтенант? И мы вошли в камеру. Камера, как камера. Хорошо хоть в ней больше никого не было. - Город куплен с потрохами. Вопросов нет. Пока они сами нас не пробьют, не получат указивку сверху, не отпустят. - Если наверху решат перестраховаться – закопают в тайге. - Если Скула слил информацию о побеге. Будем надеяться, что нет. - А нам больше ничего и не остается. - Тогда хоть выспимся. Хоть и жестковато, но под крышей. Мы не заставили себя долго ждать. Проснулись от скрипа открывающейся двери. Вошли лейтенант и сержант. В руках у обоих были подносы с едой. - Господа офицеры,- веселым гостеприимным тоном сказал лейтенант,- пожалуйте кушать. Товарищ майор распорядился. Харчи со столовой. За качество отвечаю. Сам там харчуюсь. - А со связью что? - А все нормально. Связались. Подтвердили. Ждите гостей. - В тюрьме? - Это не тюрьма, а райотдел милиции. А насчет места? Так гостиницы у нас нет. На прошлой неделе сгорела. Так получается, что это самое уютное место для гостей. - Да. Уж. - Ну, потерпите немного. Приедут, заберут. Ну, если хотите, можем вас в ночь на улицу отпустить. Хотите? - Спасибо. Спасибо, нет. Воспользуемся вашим радушным гостеприимством. - Приятного аппетита. Как покушаете – постучите. Сержант заберет посуду. - А что в вашей гостинице обязательно надо держать дверь на замке? Могут зайти и обидеть нас здесь? - Ой, извините. Привычка. Сержант, дверь не закрывать. Показать, где туалет и наш умывальник. Понял? - Да че не понять. Я че – дурак шо ли. Хоть и в алюминиевой казенной посуде, но еда действительно была отменной. Лично я объелся. С чувством приятной тяжести в животе мы опять плюхнулись на жесткие нары и, успокоенные, заснули. Утром вновь пришел сержант с судками пищи. - Вы того, вертолет уже вылетел. Так что ешьте. Скоро уже будет. - Как же он так быстро с Хабаровска прилетит? Не ночью же они за нами вылетели. - Да не-а. Здесь недалеча – верст сто пятьдесят будет. Стоят военные. Как раз летчики. Дак оттуда и прилетят. - Вон даже как. А что же это за аэродром? До Серышева вроде бы далеко. - А я почем знаю. Мое дело маленькое: я только сержант. Мне говорят, я делаю. Меньше знаешь, лучше спишь. - И на том спасибо, сержант. Когда сержант вышел, я спросил: - А это не подстава? Может, вертолет такой же, как и этот майор. - Да не. Возможно и наши. Прилетят, сразу определим. Не бойся, Данилыч. - Нам главное – взлететь. А в воздухе найти знакомых летчиков. - Я думаю – найдем. - Тогда все тип-топ. - Ну, естественно, Данилыч. Примерно через час прилетел борт. По встрече стало понятно, что это своя родная военная братва. Еще некоторое время и мы сели в Хабаровске на Красной Речке. Нас сводили в офицерскую столовую и на халяву покормили. В смысле – меня. - Мужики, если будет возможность, я исчезну. Не удивляйтесь. Я был пассажир. Документы сгорели. Там, у вас на меня закроют глаза. Здесь скажете, что был, а куда пошел – не обратили внимания. У него свои дела, свое начальство. Пошел докладывать им. И все. - Нет проблем. При первой же возможности я исчез. На попутках добрался до Хабаровска. Благо хоть там у меня родственники живут. И тоже военные пенсионеры. Пришлось им рассказать. Их бы навряд ли вычислили, поэтому я их не подставлял, но оставлял заметочку на случай, если со мной что-то случится. Заняв денег, я купил билет на поезд. Пять дней и я дома. Наконец-то дома. Романтики путешествий набрался по самые уши на два года вперед. Рассказывать кому-либо о чем-либо – глупо. Я ведь не барон Мюнхгаузен. Дождался Нового года и позвонил Петровичу. Надо же хоть выговориться и узнать последние новости. Набрал номер его домашнего телефона. - День добрый. – прокричал я в трубку.- С наступающим праздником! А Петрович дома? - Нет. Они теперь здесь не живут. - Как это? Я с ним всего несколько месяцев назад говорил. Он не собирался переезжать. - Не собирался. Но после смерти Андрея Петровича его семья уехала домой к своим родным. - Как умер?! Не может быть! - Случайность. Автокатастрофа. Его сбила фура, когда он шел на службу. - Давно? - Да как вернулся с командировки, так и месяца не прошло. Дней через десять, скорее. Через недельку и они уехали. Мы еще помогли им контейнер отправить. Я нечаянно нажал на кнопку телефона, и в трубке послышались гудки. Да, собственно, что она могла еще мне сказать. Хотелось верить в случайность, но что-то не верилось. Я начал листать записную книжку пока не нашел телефон Макса. - Здравствуйте, Максима можно пригласить к телефону. - А вы кто? - Я? Его товарищ. Мы вместе служили. - В госпитале Максимушка. Пошел вечером в магазин, а хулиганы встретили, избили. Он, мальчик мой, сдачи дал, а его – ножом. Но выжил. Две недели лежал в реанимации. Сейчас на поправку пошел. Вот такие дела у Максимушки. А вас-то как зовут? - Меня? Андрей. А к вам кто-нибудь приходил, справлялся о Максиме? - Да, конечно. И со службы приходили, и друзья. Но давно. Он еще в реанимации лежал. Хотел я ее предупредить, но не стал. Даже любящее материнское сердце иногда может стать причиной несчастий. А я не хотел, чтобы любовь стала причиной чьей-то смерти, тем более ее сына. Опасные свидетели долго не живут. Теперь вычислить и меня им не составит труда из-за двух междугородних звонков с моего домашнего телефона. Еще в тайге с нами начали необъявленную войну, которая докатилась уже и до наших домов. Ну, что ж, воевать так воевать. Этому, собственно, нас и учили. Будем воевать и мстить. Мстить за Петровича, за сотни русских мужиков, которых зомбировали, за честь России – матушки, которой исподтишка руководят всякие отморозки, типа “Анненербэ“ и им подобные. Но месть хороша, как марочное выдержанное вино. Годы ждать я не буду, а вот пару – тройку месяцев, пока не выздоровеет и не окрепнет Макс, я подожду. Заодно у них будет время определиться со мною. И уж если они не найдут меня, то месть моя будет медленной и жестокой, как жертвоприношение богам Майя. Око за око, но только к тем, кто это заслужил. Зуб за зуб, но только во спасение и спокойствие моих близких, моих земляков, моей Родины. Сентябрь. 2005