“ - Я частенько думаю, а что ж такого произошло в тот день? - Да ничего. По крайней мере для нас с тобой. - Что ты все суетишься? - Ничего. Просто у меня какое–то ощущение…. Ощущение предчувствия, предчувствия перемен.” ( “ Жизнь и бытие”, ч. 3, из эпилога ) 28 июня 1987 года. В то время я служил в небольшом и не очень грязном дальневосточном городишке под названием Уссурийск. Само название города вызывало во мне ассоциацию с “ Дерсу Узала “ Арсеньева и, возможно, это способствовало тому, что за два года службы я стал считать его родным. Мне крупно повезло: хороший городок, отличный командир (командир дивизии ), отличный непосредственный шеф. Но не все вечно под луной – да простит мне автор этих слов мой плагиат. В этот день меня вызвал к себе в кабинет командир. Я постучался и, не успев доложить о прибытии, чуть не столкнулся в дверях с выходящим от – туда шефом. - Заходите, заходите.- сказал командир и после небольшой паузы добавил,- У меня к тебе просьба. Командир был из семьи прибалтийского фермера, но он был рожден быть интеллигентом. Его внешний вид, тактичность, культура речи и в обращении, особенно с подчиненными, навевали мысли о военной династии, а не о кропотливом крестьянском труде. Я, очевидно, ему чем-то нравился, поэтому в обращении со мной он, кроме своего обязательного “вы”, иногда употреблял дружеское и в его словах ласковое “ты”. - У меня к тебе просьба.- повторил он,- Видишь ли, мой адьютант заболел, а дорогу к сапожнику знаете только вы вдвоем да водитель. Я же не могу туда послать кого-то из операторов. Понимаешь? - Так точно, только крой на ваши сапоги я отдал вашему адьютанту. Тогда я сейчас схожу к нему домой. - Не волнуйся. Он лежит на стуле. С Петром Яковлевичем я вопрос решил. Он ушел на собрание в полк и до обеда его не будет. Возьми, пожалуста, его машину и езжай. - Вас понял. Я думаю все будет нормально. Мерки сапожник снял с вас еще в прошлый раз, так - что проблем не должно быть. Он мастер опытный. Разрешите идти? - Да, пожалуйста. По дороге в кабинет я задумался над поговоркой : Не успел сделать сегодня – вообще не делай. Мои планы на сегодня были начисто порушены, так как до деревни, где жил этот умелец – сапожник, был не один десяток километров. - Володька! Володька! Вальдемар! Ты что, оглох что ли? Я оглянулся. Меня догонял мой дружок, с которым я сидел в одном кабинете. - Глянь, три литра свежачка. Только с пивзавода. - О! Юрик, я с тобой играю. У меня предложение: я сейчас еду к сапожнику на машине шефа. Он сам на партсобрании. Вернемся к обеду, а по дороге назад найдем кусочек зеленой травы, где и осушим эту баночку. - О кей, только предупредим наших дамочек. В кабинет Юрик входил с банкой на вытянутых руках. - Девочки, я с господином майором убываю на спецзадание. Где ваши рюмочки? - Что! Какие еще рюмочки! Они на спецзадание, а откупиться решили рюмочками. Давай, наливай в рюмочки покрепче, а пиво – в баночку. В конце – концов сошлись на литровой банке пива. - Хорошо в американской армии. – сказал Юрик, подходя к стоянке командирских легковых автомобилей, - Я читал, что у них там у каждого офицера есть специальная карточка, типа путевого листа старшего машины. Отъездил ты по ней час – водитель отметил. Красота! А у нас? То шеф зажмет, то бензина мало. А так своя машина, едешь куда хочешь. Пока лимит есть. - Да нам и сейчас на службу грешно жаловаться. - А я разве что говорю. Вовчик, понимаешь, мне машина нужна. Где бы денег взять, хоть жигуленок какой купить. - Не, мне машина не нужна. Для души лучше велосипеда ничего нет. А приспичит – то у шефа попрошу или в роте запланирую под что –нибудь. - Виталик! Виталик! Ты что так разогнался, оболдуй. Ты же пиво везешь, а не дрова. Выехал за город на кочки, так не гони, а то банку расколешь. - Товарищ капитан, обижаете. Я баночку прошлогодними портянками обмотал. Так что не расколется. Хи-хи. - Я не посмотрю, что ты за рулем, шутник. Подзатыльников надаю – мало не покажется. Что ты плетешься, как корова. Жми на газ, Марчелло. За разговорами отъехали на несколько километров от города. Слева показалась гора, которую в народе прозвали, кто “сенькина шапка”, кто ‘’ванькина шапка”. - Сколько раз смотрю на эту гору и все время кажется, что эта гора искусственная. Ну, откуда здесь, среди поля она вдруг появилась. Тем более такой формы – здоровенная земляная чуть сдавленная с боков таблетка. И стенки какие вертикальные. Действительно, как шапка. А может это гробница какого-нибудь татарского хана. В Сибири ханство было. Может и здесь что-нибудь такое же. Мало ли что. – выдвинул я свою гипотезу происхождения. - А что думать. Виталик, три румба влево. Ориентир – “сенькина шапка”. Полный вперед! Торпеды товсь! - Есть, капитан! Ветер – фордевинт. Доплывем за пять минут. - Эх, балда! Плавает знаешь что? Ты поосторожней, оболдуй, здесь же пашня вокруг. Вокруг самой горы был “пятачек” зеленой травы, которую тракторист не стал распахивать. - Ух-ты, из далека она ниже кажется. Но ты, Вовчик, не прав. Для могилы она слишком большая. Больно круто. - Ха. А когда Тамерлан приказал своим воинам бросить по камню в кучу перед уходом в поход? - Ну, ты не ровняй. Что-то я не помню никого подобного здесь в те времена. - А может они потом в Монголию ушли или в Индию, где потеплее. - Конечно, конечно. А потом сели на самолет и в Австралию, где еще теплее. - Ну, зачем же на самолете, только деньги зря тратить. С долларами тогда напряженка была, как у нас сейчас с туалетной бумагой. В то время Австралия была частью материка и только потом откололась и ушла к полюсу. Они просто поселились на берегу океана и подождали, когда их островок отплывет куда надо. - Убедил. Так все и было. Где-то с той стороны горы послышался шум, напоминающий хлопок и каменный обвал. От неожиданности мы все вздрогнули. Немного опомнившись, все побежали посмотреть что и где случилось. С другой стороны горы на земле лицом вниз лежал человек. Он, возможно, катился бы и дальше, но в этом месте пашня подходила почти к подошве горы и земляные комья задержали его. По всему склону горы от самой верхушки и до земли была полоска примятой земли. На самом верху трава почему-то была вырвана с корнями. Очевидно, он пытался удержаться за нее руками, но не смог. - Он что за нами подсматривал? - Когда мы подъезжали на верху никого не было. Это точно. Если в это время он был с другой стороны, а потом услышал нас и залез. Но…. , но я не вижу следов , откуда он пришел. Гляди. – я наступил ногой на пашню,- Видишь. Земля пушистая, а вокруг никаких следов. Он что, здесь несколько дней живет? А что ест? Здесь же не океан. Захотел поесть – иди в деревню и купи. - А может он алконавт или наркоман? Я нагнулся и понюхал воздух. - Нет, перегаром не пахнет. Какой-то запашок приятный есть. Что-то напоминает, но никак не алкоголь. - Может травки обкурился? - Да кто ж его знает. Я никогда эту дурь не пробовал. - Я тоже. - И я. - Бросать здесь жалко. Давай отнесем в машину и в деревне кому-нибудь спихнем. Деревенские все друг друга знают. - Это точно. Человек все-таки. В деревне машина притормаживала у четырех местных жителей, но все они с удивлением рассматривали его за своего не признавая. Так доехали до самого дома сапожника. - Володька, как деда зовут? - Александр Петрович. - Если и он не знает – придется везти к участковому. - Наверное. Не тащить же его в часть. Для сына полка он немного староват. Вон седины сколько проглядывает. Только подъехали к дому, как на крылечке показался мастер. - Петрович, привет. – как старому знакомому прокричал Юрик. – Мы тебе кореша привезли. Ты не знаешь его часом? - Юр, - прошептал я ему, - деду за шестьдесят. Еще обидится. - А-а, не суетись.- и дальше обращаясь к деду. – Дедуль, стаканы есть? У нас пиво свежачек. - Вообще-то, я больше водочку люблю. Но и от пива не откажусь. Стаканчики завсегда найдем. Заходьте в избу, может еще чего найдем. - О, это мы всегда пожалуйста. Только, дед, посмотри – это ваш деревенский или нет? Мы его под деревней нашли. То ли пьяный, то ли еще как. А ваши все отказываются. Спит, паршивец, адреса не допросишься. - Да нехай у меня и очухается. Валяйте его на сеновал. Оклемается да и пойдет до дому. - О, дедуль, великолепно. А то мы уже задумались, куда его девать. Виталик! Оттащи дяденьку на соломку. Да понежней. Это тебе не офицеров на машине возить. Мастер долго выбирал привезенную кожу и, наконец, найдя что хотел, удовлетворенно хмыкнул и отодвинул от себя не нужное. Сделал дело – выпей смело. Мы так и сделали. Стаканчик за стаканчиком баночка и опорожнилась. - Спасибо, дедусь. Деньги будут – звони. - До свидания, Александр Петрович. - До свидания, сынки. Поезжайте. В другой раз приедете, я вам про японскую войну расскажу, как я с одним японцем на штыках сошелся. -И как, живой? - Еще бы, как видишь. - Тогда обязательно приедем. А на примерку командиру когда? - Да в субботу и подъезжайте. Сейчас нашему милиционеру делаю. Апосля вам. Как раз к субботе и подготовлю. По дороге домой пиво начало сказываться, как легкий алкогольный напиток – слегка потянуло в сон. Недалеко от город дорога шла под уклон, перебегала небольшую речушку по мостику и поднималась в горку.Снизу поднимался здоровущий трактор “К – 700”, а вдалеке под горку разгонялся микроавтобус. Водитель нажал на “газ”, чтобы проскочить мостик скорее автобуса. Но автомобиль потянуло почему-то влево на трактор. Сон пропал моментально. - Куда?! Вправо, вправо крути! - А я че! Не идет, зараза! Буквально в полуметре от трактора нашу легковушку вынесло на пашню слева от дороги. - Виталик, что – то у меня подмышками вспотело. Не знаешь от чего? - У меня у самого ноги ватные. - А? Что? Ты что “отлить’’ остановился? О, я тоже хочу. - Юрик проснулся. Тебе повезло, что на этом свете “отливать” будем. - Что случилось? - Теперь ничего. Ты пропустил кусочек авторалли Париж – Дакар – Уссурийск. - Ничего. Я по телевизору посмотрю. И нечего хихикать,как идиоты. Лучше бы разбудили. Чтобы выяснить причину дорожного конфуза, пришлось потратить всего минут пять. - Е-мое. Такая ерунда, а как могли вмазаться. - Так что, серьезно? - Шпилька вылетела. Сейчас найду гвоздик, вставлю и поедем. Найти гвоздик оказалось сложнее, чем выяснить причину аварии. Только на обочине дороги метрах в пятидесяти удалось найти кусок стальной проволоки. Тише едешь – дальше будешь. Иногда пословицы и поговорки приходится подтверждать на практике. Домой добрались только к вечеру. Прошло несколько дней и наступила суббота. В восемь ноль – ноль я уже стоял у кабинета командира, ожидая, когда он закончит свой разговор с начальником штаба. Минут через пять они оба вышли, поздоровавшись со мной за руку, и пошли к машинам. - Очень неудобная сегодня примерка: в понедельник Командующий прилетает с комиссией. Полно работы. - Так ведь на следующую неделю перенести нельзя – вы будете заняты. Командующий не поймет, если вы уедете на примерку. - Вот то-то и оно. Доехали до деревни быстро и без приключений. Заготовки сапог на ногах сидели великолепно и у командира заметно поднялось настроение. Уже перед самым отъездом Петрович вдруг сказал - А друга-то вашего в психушку забрали. - В психушку?! За что? В смысле почему? Он больной что ли оказался? - Ну, все твердил, что с того света вернулся. Жил там несколько лет и вернулся. А сам, говорит, я летчик и в сорок шестом году разбился. С тех пор у рогатых чертей и жил. Трахнутый головой, одно слово. -А что за знакомый? Военный? - Да нет. В прошлый раз у дороги на пашне мужика нашли. Вроде трезвый был. То ли спал, то ли без сознания. Вот здесь у деда его и оставили. Может он с психушки сбежал. - Могет и так быть. Кто ж его знает. Дорога домой, как и вся следующая неделя, прошли спокойно. На следующий день после отъезда комиссии, шеф попросил меня выполнить его личную просьбу и съездить к одному из наших общих знакомых. Я зашел к себе в кабинет предупредить, что уезжаю. - Только не подбирай больше бегунков из психушек. - Точно, я же рядом буду. Интересно. - Не забудь – тебе еще в наряд заступать. Выполнив просьбу, я подъехал к психиатрической больнице. В моем представлении персоналом такой больницы должны быть мужчины под два метра ростом и весом под два центнера, чтобы уложить и “успокоить” любого клиента. На деле я увидел только молоденьких стройных девушек. Из персонала мужского рода я увидел всего лишь одного, да и тот был .каким-то завхозом. В то время я тоже был еще не очень старый и умел улыбаться. После моего вопроса, где находится летчик, но не тот , что летает, а тот, что зимой лед убирает, я узнал, что на сегодняшнее число их всего два осталось, так как третий на прошлой неделе переквалифицировался на водителя троллейбуса. Мой летчик нашелся быстро – лежал на кровати и читал “Крокодил”. - Он. – сказал я медсестре. - Хорошо. Этот не буйный. Тогда я вас оставлю. - Да. Спасибо.- и потом, уже обращаясь к больному, - Здравствуйте. Вы, наверное, меня не помните. - Как я могу вас помнить, если я вас совсем не знаю. Хотя ваше лицо мне кого-то напоминает. - С моим лицом тяжелее, ведь когда мы нашли вас, ваши глаза были закрыты, а вы сами или без сознания, или с кем. Армейский юмор. Простите. - Да я и сам военный. А насчет вашего последнего замечания, то вы почти угадали. - Я ездил по делам и решил вас проведать. Есть у меня такой недостаток – иногда беспокоюсь о людях. - А второй какой у вас недостаток? - Второй? Второй – это то, что людям, которые мне близки и дороги, я почему-то стесняюсь сказать слова нежности и любви. Нежные слова застревают, а что-нибудь грубое ляпнуть и не всегда по делу, то пожалуйста. - Самое главное – вы знаете свои недостатки. Врага легче бить, если его знаешь. - Согласен. Но страдают ближние. С чужими все наоборот. - А где же ваш второй товарищ, что помоложе? - Вы даже это разглядели. Тогда, мягко выражаясь, какого хрена мы вас таскали. - Нет, нет. Я не прикидывался гофрированным шлангом. Мне трудно все вам объяснить. Но… Как бы попроще объяснить. Да… “Есть многое на свете, брат Горацио, что и не снилось нашим мудрецам”. - Шекспиру и не надо было спать – у него тоже фантазия хорошо работала. - Я чувствую, вам наговорили невесть что. - Да нет. Просто вопрос пить или не пить обсуждали еще и до Шекспира. - Говорю же – не пьяный я был! Поверьте. По праздникам, естественно, принимал. Иногда перебирал. Но когда и с кем – всегда знал. Я же боевой летчик. У меня перед каждым вылетом медосмотр. - И жили вы в сорок шестом году. - Конечно. Я же родился в девятнадцатом. -Хорошо сохранился. - Хватит иронизировать. Я сам не могу прийти в себя. До конца не все осмыслил. Поэтому мои рассказы слушают, как бред сумашедшего. - Наверное. Поэтому может и сюда позвонили. - Отчасти да. Но там тоже есть умные люди. Скоро приедут специалисты и будут меня обследовать. Теперь хоть докажут, что я не вру. - А “не вру”- это как? В смысле в чем? Это про чертей? - Каких чертей? Кто такой ереси наговорил? - Вообще-то, слово ересь употребляют попы. И, как раз, попы пугают всех чертями и адом. - Ерунда. Я не знаю, есть ли на самом деле ад, потому что сам не верующий, а вот, где я был, там похлеще ада будет. - И где же был? Он посмотрел на меня каким-то тоскливо – затравленным взглядом. - Что ж. Садись. Время до обеда есть. Сказка называется “Про белого бычка” в моей обработке. - Добро. Я уселся. Начинай. Он молчал минут пять. Очевидно собирался с мыслями, подбирал слова, чтобы мне было проще его понять. Наконец он начал свой рассказ. - Был декабрь одна тысяча девятьсот сорок шестого года. Число уже не помню. На этот день было назначено испытание новой реактивной установки. Две недели специалисты устраняли задержку при пуске и теперь все ждали результата. По профессии я летчик – испытатель. С моим ведомым мы отдыхали в комнате. В шашки играли, в поддавки. По ”громкой” вызвали на старт. Спускаемся по лестнице, а тут черная кошка откуда ни возьмись. Я, как шел на полшага впереди, так и прошел. Еще пошутили про приметы. Сели. Взлетели. Я доложил, что “шасси в воздухе”. Выполнил пилотаж и пошел на учебный центр для стрельбы реактивными снарядами. Погода портилась. Солнце затянуло тучами. Чувствую боковым зрением, что справа яркий свет появился. Смотрю и глазам своим не верю: справа от меня летит какая-то хреновина. Если взять две тарелки для борща из нашей летной столовой и одну накрыть другой, то как раз получится что-то наподобие. Огоньки разные бегают. Красиво. И внутренняя часть просматривалась неплохо. Временами. Внутри по кругу пульт управления, приборы всякие. Лицом ко мне стоят двое – мужчина и женщина. Оба в облегающих серебристых костюмах, как комбезы. Но без головных уборов. Женщина чуть старше меня. Короткие светлые волосы. Возможно – рыжие. Симпатичные. Оба. Но женщина получше. Мужик тот похлопал ее по плечу и показал на меня, мол осторожно. Она взглянула на меня, кивнула головой и опять стала что-то делать на пульте. Через секунду эта хреновина моментально взмыла вверх. Вот так раз и нет. Никаких поворотов, виражей. Меня как-будто пустым мешком тюкнули – ничего не соображал, так опешил. Слышу, двигатель опять заработал. Тут дошло, что двигатель у меня почему-то глох, а я прозевал и на землю не доложил. Машина в штопоре. Земля рядом. Что было потом – не знаю. Какой-то провал в памяти. Только помню, как сквозь туман, вспышка, беззвучный взрыв, а я где-то вдалеке. Куда-то улетаю и вижу все это издалека. Но лучше бы я там и остался. Очнулся я от удара об камень. Меня тащил за ногу какой-то мужик. Так посмотришь – человек. Присмотришься к нему, прислушаешься – машина. Кукла какая-то живая. Сильные, слов нет, но немного туповатые. Подтащил куда-то и забросил на верх кучи. Я смотрю, батюшки мои, целая гора человеческих тел. Да живые еще. Вроде дышат, а как мертвяки лежат. Глазами хлопают, но взгляд не живой. Огляделся. Вокруг много таких кукол ходит. А среди них, как начальники, уродины ходят. Представь: поставь быка на задние ноги. Морда – среднее между бычьей и человечьей. Из тела тоже пытались слепить человека. Только кольца в ноздрях не хватает да дыма с огнем из ноздрей. У меня волосы встали дыбом от увиденного. В тот миг я подумал, что умом двинулся от удара. Лежу, а кошмар не проходит. Потихоньку дошло до меня, что не сон это и не бред сумашедшего. Людей, как я, они используют наподобие рабов. Я читал, что в древнем Риме рабами кормили мурен и этих мурен потом ели. Примерно такое же и здесь. Вернее уже там. Понимаешь – это внеземная цивилизация! Эти человеки – быки там хозяева. Они очень умные. Нам, землянам, еще очень далеко-далеко до них. В смысле развития цивилизации. Они каким-то образом доставляют людей с Земли. Они питаются нами. Нет, не в прямом смысле, как людоеды. Они потребляют от нас нашу жизненную энергию. Я не могу объяснить словами. У меня не хватает образования, чтобы мои эмоции выразить словами. Им там зачастую и слова не нужны. Они общаются на совершенно ином уровне. Но у них злой, отрицательный уровень. Они, как бы сказать, высасывают постепенно душу человека. Люди становятся, как сонные. Взгляд тускнеет. Человек становится куклой и потом бросается без присмотра и умирает от голода или его съедают дикие животные. Из некоторых людей они делают механических кукол. Мы разбивали такие. Внутри и человеческое тело, и микросхемы, и металлическое усиление скелета. Не улыбайся. Я все это видел собственными глазами. Я все это пережил. Как я уже говорил, что от увиденного очумел и потерял осторожность. Оглядываясь по сторонам, я вертел головой. Это заметил один из быков. Он подошел ко мне и легко поднял за одежду на уровень своих глаз. Пристально посмотрел мне в глаза и, очевидно, увидел осмысленность взгляда. Молча швырнул на землю. Тут же подошла одна кукла и поволокла меня по земле к пещере. К той пещере быки близко не подходили. Всю работу и охрану выполняли механические куклы. Там не было ни кроватей, ни нар. После работы все спали прямо на полу. Кормили какой-то травой со вкусом вчерашней газеты и без соли. Воду давали подкисленную, но мало. Приходилось облизывать конденсат со стен пещеры. Добывали руду. Я так думаю – радиоактивную. И быки не подходили. Те, что бездушные, мерли, как тараканы. Но там были и такие как я. Вся добыча на нас и лежала. Куклам что – давай насыпай, давай толкай. А нам норму не сделаешь – не поешь. Вот и вынуждены они нас иметь, хоть и опасно. Еда, хоть и дерьмовая, но питательная. Поработал я там, чувствую -мышцы наливаются, а внутри гниет. Не климат мне там. Что так пропадать, что так. Решил бежать. Остальные ни бельмес по-русски не понимают. Да и говорить запрещают. Вообще. Им-то слова не нужны. Да и наши мысли, очевидно, читать могут. Нет-нет да и выхватят кого из толпы. Казнят публично и понимаешь, бежать охота на время пропадает. Мысли свои таить надо, как и дела. Пришел и мой звездный час. Долбим штольню. Вдруг справа от меня рушится стена от удара соседа и открывается вход в пещеру. Бедолага обрадовался, улыбается. А тут эта кукла механическая сразу в него заряд энергии из автомата. Того аж отбросило. Жареным мясом запахло. Ах, ты ж, падла лагерная, подумал я. Он, очевидно, услышал мои мысли и автомат на меня. Не успел. Я его киркой по черепу.Пол головы снес. Запчасти по всему полу рассыпались. Гляжу, в некоторых местах еще несколько кукол завалили. Я, как вояка, хвать автомат и в проем. Кто успел – за мной. Остальных испекли автоматчики. Бегу. Вокруг темнота. Если бы был обрыв, так все туда и попадали бы. Повезло. Некоторые позади иногда вдруг кричали. Не знаю, что там было. Я бежал и думал только об одном – убежать. С разгону выбежали в большую пещеру. Было относительно хорошо видно, так как свет падал через отверстие в потолке. В пещере отдыхало штук двадцать огромных зверей. Ты белого медведя вблизи видел? Знаешь какой он огромный? А эти раза в два или три больше и какие-то уродливые. На пальцах не покажешь, короче. Увидали нас. Пасти поразевали. Клыки в локоть. У нас три автомата было, вот мы с них и давай “поливать”. Боеприпасы кончились, но зверюг поубивали. Бежим дальше. Хотя и не так быстро. Страшно. Такого руками не задушить. Опять повезло – добежали до выхода никого больше не встретив. Впереди – равнина с лесками, чуть дальше – сопки, кое-где – рощицы. На природу внимания не обращали. Ясно дело, если здесь живут такие “люди’’, то явно, что березки расти не будут. Хотя , может что наподобие и есть, но я не встречал. Тамошние деревья мне все больше водоросли напоминали. Добежали до рощицы. Легкие работать не хотят. Совсем плохой. Упал, еле дышу. Человек семь бросилось бежать дальше. Если здоровье есть, то что не бежать. Расположились мы в двух рощах, отдыхаем. Потом невесть откуда взялась целая уйма быков и кукол. В пещере ищут, на дальних сопках – тоже. Читать мысли они все же умеют, потому как резко бросились в ту рощу, где спрятались остальные. Я сразу сообразил, как их вычислили. Знаками показываю, мол не думайте ни о чем. Вроде поняли. Но как с мыслями совладеешь. Получается, приняли те люди огонь на себя. Больше никого не искали. Им и в голову не пришло, что в ста метрах от пещеры еще одна группа спряталась. Струхнул я тогда крепко. А чтоб нас с воздуха не заметили, у них есть летательные аппараты, но не наши самолеты и не те, что я видел, решили отсидеться в пещере. Добрались до медвежьей пещеры, а там куклы нашу добычу утаскивают в штольню. Дождались пока очередную тушу утащат и вперед. Не тут - то было. Туша тяжеленная, а нас всего восемь. Нашли одну голову с шеей, отсеченные из автомата и обрубок лапы. Рисковали, конечно. Могли искать голову. Нас бы из-под земли нашли. Медведь не кролик. Два дня жили на мясе. Летчик тяжело вздохнул и опять задумался на несколько минут. - Где-то я это уже видел или слышал? – подумал я, глядя на него.- Точно! Шолохов “ Судьба человека”. Те же короткие, рубленные фразы. Та же боль и интонация неимоверной тоски в голосе. Видимо концлагерь он и есть концлагерь, независимо на какой планете он располагается. - Как-то так получилось, что все стали меня слушаться. Да вот беда – никто никого не понимает. Стали жесты изобретать. Словами и мыслями не можем, хоть руки есть. Приспособились. Да…. . Рассказывать легко, а вспоминать – тяжко. Много лет прошло, многое позабылось. Менее важное вытеснилось более важным. Сорок лет не шутка. Но почему я внешне не очень сильно состарился, не пойму. Я ведь не спал литаргическим сном. Я жил. Воевал. Любил. Не знаю. Чтобы выжить там, надо было создать союз “немыслящих”, то есть людей, умеющих скрывать свои мысли, умеющих ставить заслон всем, кто хочет проникнуть тебе в голову. Иначе налетит на тебя свора , разорвет на куски и все. Кстати, их домашние животные, по типу наших собак, тоже охотятся только на мыслящих. Подбежит она к тебе, если сможешь ни о чем не думать, то постоит она рядом с тобой, посмотрит на тебя и побежит дальше с глупым видом. Стоит чуть испугаться, мысль мелькнет, то все. Жуткое зрелище. Вдалеке виднелись горы, скалы, если точнее. Вот туда мы и решили бежать. Прятались, перестраховывались, но добрались все. Пещерку подыскали с узким входом, чтоб быкам не пролезть. Куклы как-то привычнее , не так страшно, если по правде. Освоились и стали совершать набеги на “неразумных хазаров”. Когда добыли оружие, стало полегче. Ух-х, устал говорить брат. Понимаешь, там говорить не модно, так как опасно. Там все жестами, мимикой. Сорок лет молчания кое-что значат. Подъезжай на днях – поговорим. Следующий раз выбраться в больницу я смог только через две недели. От того, что я оказался первым, кто выслушал его без насмешек, он испытывал ко мне какую-то симпатию и, наверное, поэтому, когда я заглянул к нему в палату, он добродушно заговорил. - Заходи, заходи. Что-то давненько тебя не было видно. - Извини, дела, служба. Скучаешь, наверное. - Ха, да меня только два дня как не мучают. Понаехало лекарей. Две недели в присосках всяких пролежал. Эхограммы, кардиограммы. Никогда не думал, что моральная усталость может так сильно влиять на физическое состояние. Веришь, но сейчас лишний раз подняться лень. - Понимаю, понимаю. Я ненадолго, только справится о здоровье. -Ну-у, садись. Хоть с нормальным человеком поговорю, а то все одни доктора да ученые. Две недели пытали – что видел, что знаю. - Мне-то это не надо. Мне не интересен принцип работы “ тарелки “. Мне своих проблем хватает. -Кто знает, где найдешь, а где потеряешь. Если бы я раньше знал этот принцип, то и вернуться бы смог лет на двадцать раньше. - Тоже верно. - Так дальше рассказывать? -Еще бы! Только сможешь? - А куда торопиться. Теперь у меня времени по горло. - Тогда “ближе к телу”, как говорил Мопассан. Он немного помолчал, настраиваясь на рассказ. -В той пещере пожили недолго. На рассвете тряхнуло. Небольшое землетрясение. С потолка камни посыпались. Выбежали все. Никто не пострадал. Дня четыре ходили по горам, искали место. Как-то поднимались по одной из малоприметных тропинок, впереди дорогу перегораживал утес. Я, как бывший вояка, сразу прикинул, что, если поставить блок-пост, то можно целый батальон удержать. Хотя, как летчик, сделал боевой заход и уничтожил его. Но в кустах на нем место для наблюдателя отличное. По тропинке обогнули утес. Понимаешь, я, как летчик, ландшафт воспринимаю только как ориентир при полетах. Я не отличу ясень от осины. Но там, на пятачке за утесом буйство красок растений необыкновенное. Потом увидели вход в пещеру. Огляделись. Там без этого никак. Стены из гранитного монолита, много залов, родник. Потолки высокие и дым от костра не ест глаза. Вот там я провел большую часть своей жизни. Сначала все шло скверно. Главная проблема – еда. Зверя еще убить надо. У меня автомат есть, а стрелять нечем. Остальные автоматы остались в той пещере, что погибла. Пришлось искать местные поселения, чтобы там воровать пищу у быков. Набрели как-то на деревушку, но все дома сожжены, некоторые подорваны. На следующий день нашли еще одну. Но что толку. Она вся была оцеплена куклами под командованием быков и вся эта армада поливала из автоматов эту деревню. Везде огонь, дым. Это оказалась деревенька таких же бегунков, как и мы. Настроение паршивое. Единственная отрада, что мы не одиноки, наверняка найдем еще кого-нибудь. Пошли дальше и вышли на горную дорогу. Тут же созрел план мести. Так, пустячек, но приятно. Нашли место покруче и натаскали валунов. Вскоре появились и каратели. Едут на своих драндулетах, еле земли днищем касаются. Колес-то нет. Мы им и дали прикурить, а сами потом спрятались. Они все приняли за чистую монету, так как только оглядели окрестности, но прочесывать не стали. Как мы и предполагали, мертвых кукол собирать они посчитали ниже своего достоинства. Восемь кукол, из них четыре автоматчика были сбиты камнями в ущелье, так там и остались лежать. Повреждения у автоматов были незначительные, но боеприпасов у них после расстрела деревни было маловато. Пять автоматов и две кирки – это первое оружие нашего отряда мстителей. Любимым занятием стали засады на патруль. У них забирали оружие и еду. Мало, а что сделаешь. Когда всего восемь бойцов, то планировать захват города не будешь. Быки приспосабливались к нам. Патрули теперь были на своих машинах: две по пять кукол. Мы стали нести потери. Через полгода нас осталось шестеро живых. О раненых молчу. Помню, нарвались мы как-то на засаду, но никого не убило. У меня шестое чувство сработало. Бежим. Они за нами. Три быка и штук пятнадцать кукол. Пробежали какие-то невысокие кусты. Они только приблизились к кустам, как от - туда огонь в несколько стволов. Сколько сразу убили не видел. Раз такое дело, мы разворачиваемся и в обход полянки. Зажали их с трех сторон и давай поливать огнем. Быков убили, а куклы после этого резко показали нам свои спины. Три быка и двенадцать кукол. Замечательно. Выходят из кустов пять человек. Герои. Один к четырем соотношение сил, а они их в упор! К тому же двое по-русски говорят: один сибиряк деревенский с Алтая, а второй – саратовский. Не много человеку в горе для счастья надо. Помню, обрадовался землякам, аж слезы потекли. Двое других, видимо, с другой планеты, потому что стучали себя по сердцу и показывали куда-то в небо. Пятый – чумазенький здоровяк, что наши негры, тоже себе земляков среди моих людей нашел. Оружия и провианта тогда взяли много. Потом, конечно, проще стало. Два негра у меня военными советниками стали. Головастые ребята. Они мне планы операций разрабатывали. Саратовский тоже молодец – частенько хитрые уловки подкидывал. А сибиряк, Санек-то, так тот любую машину разберет и собирет. Попадется ему вещь незнакомая, до последнего винтика разберет, но в сущность вещи вникнет. Руки деревенские, а голова технаря. Чем больше обживались, тем больше смелели. Разработали план захвата их продовольственного обоза. Когда привозили пищу в шахты, мы, естественно, знали. Залегли, замаскировались. Только первая машина поравнялась со мной – “снял” водителя. Остальные разбежались, попрятались за камни да кусты. Но куда спрятаться быку. Он голову прячет, а зад выпирает. Быков добили довольно быстро. Но тут слышим – взрыв, грохот камней. Это помощь с шахты в нашу засаду попала. Мы быстрей по машинам и деру оттуда. Сначала подскочили к нашей пещере, чтобы перегрузить продукты. Я открываю свою машину, а там полно взрывчатки. Вторую Санек открывал, а там четыре куклы. Ну, они его в упор из четырех автоматов. Пока мы очухались, они еще одному ноги перебили. Потом мы, конечно, их тоже прижучили. Дальше, кто раненого перевязывать, кто машины разгружать. Еще две машины с оружием и боеприпасами оказались и продуктов на несколько месяцев. Сам понимаешь, когда оружие в руках, чувствуешь себя ого-го. Решили сделать налет на шахты и освободить остальных. Надо было пополнить свой отряд людьми, а излишки мелкими отрядами разослать дальше в горы. Набросали план и надо было провести разведку. Пошел я и еще двое. Обследовали медвежью пещеру. Проход заложен, но это не проблема, так как взрывчатка была. Заодно решили проверить и второй путь отступления. Один остался на развилке, а мы пошли дальше. Не прошли и пятисот метров, как раздался взрыв. Моего друга разорвало на куски, а меня отбросило на скалы. Прежде чем потерять сознание увидел приближающихся кукол. Очнулся от того, что меня бьют по щекам. Сижу на каком-то металлическом кресле. Руки пристегнуты к подлокотникам. Напротив меня стоят два быка и кукла с автоматом. Чувствую, что в голове у меня что-то не то и сквозь головную боль – вопросы: кто ты? Кто послал? Где скрываетесь? Сколько вас? Я может мысленно и ответил бы на них, в смысле на вопросы, но для себя. Как говорят – автоматически, но они поторопились. Они свой автомат – лучемет ставят почти на минимальную мощность, чтобы энергия не сожгла меня, а только прожигала на полтора – два сантиметра. Боль дикая. Теряешь сознание – они бросают в бассейн с холодной водой. Выныриваешь, нахлебавшись воды, так бык хватает тебя одной рукой за голову и в кресло. Все сначала. Один раз я из бассейна не вынырнул. Пришлось им бросить меня на время в карцер тамошний. Там меня откачали. На следующий день вновь пришли за мной. Я прикинулся будто без сознания или вообще умер. Ушли. Еще день не приходили вообще. Потом слышу – идут. По срокам выпускать из карцера некого было, значит, идут за мной думаю. Все-таки кто-то охраняет меня, наверное. Может, ангел какой. Не дошли они и на этот раз. Раздался взрыв. Потом стрельба, крики. Вскоре добили гадов и нас освободили. Загрузили машины трофеями и меня туда же. Пока в карцере лежал, то нервы в кулаке держал. В пещере расслабился, нюни распустил. Короче, больше месяца в себя приходил, а потом еще три месяца поправлялся. Оклемался, когда холода прошли. У них там зима короче нашей будет, да и климат помягче. В отряде изменения произошли: за командира стал один из негров, а в живых из первых бегунков, кроме командира, остались я да безногий, что поваром у нас стал. Война есть война. Да тут пришло еще известие, что один из наших отрядов на севере разгромили. Пришлось разделить отряд, чтобы не упустить из-под контроля ту территорию гор. Быки уже в горы просто так не ходили – боялись. Назначили мы командира группы, а я, как более опытный, пошел с ними помочь советом и потом доложить обстановку. Воин из меня теперь аховый. Чуть пробегу, так поломанные ребра в легкие упираются, дышать не дают. Мне недавно рентген делали, так три ребра исковеркано. Пришли на место. Так там наши братья на земле валяются. Дикому зверью раздолье. Начали собирать их, чтобы похоронить. Одно тело было заминировано. Двоих сразу насмерть. Вскоре прилетел их самолет. Не такой, конечно, что я летал. Типа огромного триугольника, но может и висеть на одном месте, а потом моментально улететь. Ни пропеллеров, ни реактивных сопел нет. Нам до них далековато. Он нас из пушек расстреливать начал. Вскоре подъехала и пехота на машинах бронированных типа наших БТР. Нет. Они больше похожи на американский М-113. Вчера в новостях показывали. С боем отошли на соседнюю гору поросшую лесом. Несем потери – это ясно. Я заметил, что их самолет изредка опускается, чтобы забрать раненых. Видимо лазарет на борту был с доктором или санитаром. Пришлось мне переодеться в костюмчик одной из кукол, что по глупости слишком далеко в лес забежал. Выползаю из леса будто раненый. Меня сразу в кучу, где раненых собирают. Вскоре садится самолет. Махина, я тебе скажу, а шуму почти нет. Небольшое гудение и лампочки светятся. Внутри, как у нас в операционной. Коридоры, пульты управления. Красота да и только. Но делать нечего. Взлетели. Я поближе к пульту и взрывчатку за него. Пилотов добил из автомата. Врезались в гору, но не взорвались. Автоматически открылись аварийные выходы и все вышли. У раненых оружия не было и я не шизик, поэтому раненых не тронул, но со спины я многих положил. Наши подскочили и добили остальных. Как авиации не стало, совсем другое дело. Уж больно нас его пушки доставали. Отбились, вобщем. А потом в скалах нашли лаз. Вход узкий, а как пролезешь – огромная пещера со стологмитами и лужа, в которой раны хорошо затягиваются. Это мне уже потом рассказали, так как я туда больше не попал. Людей в бою половину потеряли. На следующий день взял пятерых людей и пошел на разведку, оглядеться. Набрели на ихнюю ферму. Поля возделанные, дома и тому подобное. Заходим в один из домов, а там – птеродактиль не птеродактиль, но уродина, похлеще быков будет. Мне показывают – свернуть голову и можно есть. Добро. Идем дальше. Второй дом. Внутри четыре быка за столом едят. Мы их из автоматов. Потом разобрались – семья обедала. Одного ребенка убили. Вроде и жалко – дитя. Но это дитя одно могло бы нас всех придушить. У них силы ого-го. Махнул я троим, мол идите и проверьте остальные, потом поджигай. Должны же мы хоть как-то отомстить. Мы сюда не в гости прилетели. Нас сюда в рабство привезли. Сам с товарищем в “курятник” вернулся – головы птеродактилям сворачивать. Подхожу к дверям – навстречу дивчина выходит. Поверишь, блондинка стройная, как лоза. Глаза одни чего стоят. Вот так стоим друг против друга и молчим. Чувствую, что кроме испуга в глазах ее еще кое-что ко мне есть. Короче, втюрился я в нее с первого взгляда. Хорошо, мой товарищ знал ее язык и все объяснил. Собрали мы всех птичек в мешки, загрузились в машины и домой. На той ферме кроме нее еще шестеро работало. Но вернулся я на базу только с ней одной. Кто знает, где найдешь, а где потеряешь. Думал ли я, что найду свою любовь в таком месте. Жаль только, что с детьми у нас так и не получилось. А, может,оно и к лучшему. Пожалуй, что и так. Прожили мы с ней ровно двенадцать лет день в день. Потом ее убили. После этого он надолго замолчал. Было видно, как на его глазах выступили скупые мужские слезы. Через некоторое время он сказал: - Знаешь, что-то я устал сегодня. Давай, подъезжай завтра и я дорасскажу. Сейчас не могу. Извини. Я понял его состояние, быстро распрощался и ушел. + + + Буквально несколько месяцев назад на западе, в одном из областных российских городов ехала по вызову опергруппа уголовного розыска. Милицейская машина остановилась около высотного дома у двери, ведущей в подвал. Около входа стояло два милиционера. Следователь прокуратуры был в гражданской одежде, поэтому один из милиционеров, помявшись, доложил офицеру с капитанскими погонами. - Товарищ капитан, участковый милиционер старший лейтенант Плотников находится в подвале по поводу пропавшего тела. - А труп кто-то видел? - Да нет. Просто так говорят. Подвал весь разгромлен, а хозяина нет. Жена говорит, что муж ушел за картошкой и не вернулся. - Да… Птенчики Дзержинского. Я диву даюсь. Трупа не видели, а версий больше, чем у Шерлока Холмса. Молодежь. Густо покрасневший лейтенант склонил голову, как двоечник у доски, и отошел в сторону, освобождая проход вниз. Подвал действительно был разгромлен. Практически ничто не лежало на своем месте. Вещи, ящики были не просто раскиданы, но большинство из них разломаны, несмотря на то, что некоторые из них были обиты металлом. - Капитан, у нас в городе слоны водятся? – с сарказмом спросил следователь прокуратуры розыскника из уголовного розыска. - Мне кажется, что он разводил их у себя в подвале. Только стадо слонов в состоянии сделать такое за такой короткий срок? - Люблю юмористов. Вот только сам даже одной поганенькой шуточки придумать не могу. – раздался голос из дальнего угла подвала и из-за разбитых ящиков поднялся невысокий старший лейтенант с фуражкой сбитой набок. – Старший лейтенант Плотников Пал Иванович. Местный участковый. - Добро, капитан Сергеев Иван Макарович. Уголовный розыск. А это следователь прокуратуры – Сергачев. Так что тут у вас случилось? Вы своим звонком чуть не весь угро по тревоге подняли. Так где труп или то, что от него осталось? - Трупа, собственно, нет. Разрешите я вам кое-что покажу? По-моему, он здесь не слонов разводил, а курей. Только эти куры больно большие. Поболее бройлера будут. Сергеев обошел груду досок и наклонился к земле, где виднелся какой-то отпечаток. - Так-так-так.- Задумчиво, даже как-то озабоченно произнес Сергеев,- Характерный куриный отпечаток, вот только коготки побольше. Но сколько же сантиметров след-то будет?! Так, так. Е-мое! Тридцать пять! Как же она, то есть он, то есть оно здесь поместилось? Ведь она, то есть оно метра три должна быть высотой. Ни черта не понимаю. - Подожди. Что за ахинею ты несешь. Дай взгляну.- протиснулся поближе Сергачев, - Матка Боска! Или нас капитально разыгрывают, или я не хотел бы столкнуться с этой дурой тет-а-тет. - Знаешь что, знаешь что? – задумчиво повторил Сергеев, - Да. Точно. Уже было! Быстрее домой! Хотя, будь другом, отпусти меня. Долго объяснять. Потом объясню, разумеется. - Давай, давай. Трупа еще не видел, а идей, как у Шерлока Холмса.- подколол Сергачев своего друга детства. Через полчаса Сергеев уже вбегал в кабинет. - Наташенька, где старая папка с факсами, что ты мне тогда давала, а я отмахнулся? Я тогда дело Семенова раскручивал. - Иван Макарович, так это ж сколько времени прошло. Искать надо. - Давай, Натали. Надо позарез. Срочно. Вечерней лошадью еду в Москву аж к самому “ему”. Времени в обрез. Папку положишь на стол, а я к начальнику отдела. Минут через пятнадцать Сергеев столкнулся в дверях своего кабинета с Натальей. - Иван Макарович, все как заказывали. Один факс из Ростова, один из Грозного. А из Новосибирска до сих пор нет. - Большое спасибо, душечка. Чтобы я без тебя делал. Хватит и этого. Шеф-мужик с головой. Хотел бы я, чтобы мои желания совпали с истиной. Ну, не везде же сидят дубины с коммунистической идеологией: этого не может быть, потому что не может быть. Чудес не бывает – это доказано наукой. Идиот! - Иван Макарович, вас же слышат. Действительно, язык ваш – враг ваш. - Да плевать я на них хотел. Это же элементарно. Это же не детишки в спички балуются. Тут пожарной машиной не обойдешься. - А что случилось-то? Это вы из-за последнего дела, да? - Наверное, да. По крайней мере оно было последней каплей. Я прозрел, пытаюсь открыть глаза другим, но они спят и ничего слышать не хотят. Идиоты! - Успокойтесь, Иван Макарович. Езжайте домой. Скоро поезд . Вам надо собраться. Я скажу Мише и он купит вам билеты, привезет вам домой за час до отправления. Езжайте, езжайте. Я все здесь приберу сама. - Наташка – ты золотце. - Я знаю, что все мои сто шестьдесят восемь сантиметров и девяносто восемь кг чистого веса золото. - Только смотри не похудей, пока я в командировке. - Как можно! Ни часа без бутерброда или пончика – вот мой девиз. Ровно через час после полуночи к большому пятистенному частному дому, что достался капитану Сергееву в наследство от родителей, аодкатил служебный милицейский УАЗик. Водитель не успел выйти из машины, как из дома вышел Сергеев с дипломатом в руке. На крыльце махала рукой его жена Марина. - Маришка, я ненадолго. Только туда и обратно. Жена вздохнула и прикрыла дверь. Ночные улицы города пустынны и можно отвлечься разговором. До поворота с главной улицы к вокзалу оставалось совсем немного, как из одного неказистого переулка на огромной скорости вылетел грузовик –“дальнобойщик”. Водитель УАЗика, растерявшись, нажал на тормоз, но, сообразив, что поздно, нажал на “газ”. Секунды назад не воротить. Давить на “газ” было уже бесполезно. Огромная тупая “морда” грузовика со скрежетом и звоном разбитого стекла вошла в кабину легковушки и начала теснить ее к углу большого дома. Смертельная сцепка машин глухо ударила в дом. Удар был так силен, что на крыше этого пятиэтажного дома обломилась кирпичная стена и медленно поползла вниз. Язычек пламени метнулся к бензобаку УАЗика, но рухнувшая сверху стена, прибила этот огненный язычек. Секунд через пятнадцать в кузове “дальнобойщика” что-то взорвалось и обе машины скрылись в гигантском костре. Когда потушили пламя и газосваркой разрезали оплавленные машины, внутри разобрать, где и чье, было просто невозможно. В морге “это” просто разложили на три равные кучки и передали родственникам. Через две недели после похорон капитана Сергеева и водителя УАЗика, его жена Марина, как обычно, вечером покормила детей и легла спать. Утром, выйдя на кухню, решила разогреть завтрак. Чиркнула спичкой. От взрыва весь громадный дом разнесло по округе, загорелись соседние дома. Прибывшие пожарные с трудом справились с огнем. На месте дома образовалась огромная воронка, которая уже на следующую весну густо поросла бурьяном. Еще спустя некоторое время можно было видеть, как по высокому бурьяну к яме шли два пацана. Вернее один, лет двенадцати, тянул за собой хныкающего мальчугана лет восьми. - Витек, ну, что ты трус такой. Здесь же никого нет. - Да я не боюсь. Мамка не разрешает. Узнает – ремня всыплет. - Да как узнает? Если ты опять не разболтаешь, то и не узнает. - Ага, не узнает. А вдруг кто вылезит из земли? - Вот дурак. Наслушался ты тетку Матрену. Она перед смертью чего только не болтала. Никого здесь нет. Я здесь все время червей копаю. Не бойся. -Да-а, а другие здесь тоже следы видели. - Сказки. Милиционеры же сказали, что все это выдумки. Не трусь. Иди за мной. Так потихонечку они спустились в яму и начали лопатой копать червей на рыбалку. На удивление червей было много. Они откопали довольно глубокую ямку, как лопата ударила об металл. - Витек, наверное, клад от старых хозяев. - Правда, правда, покажи. Сань, а мороженого купим? - Еще бы. И велосипед новый. Они выкопали металлическую шкатулку и смотрели, как ее открыть. Вдруг их, как-будто невидимым одеялом, накрыло чувство страха. От резкого испуга шкатулка выпала из рук и скользнула обратно в ямку. Где-то позади послышалось не очень громкое, но очень ясное рычание. Забыв обо всем, дети бросились наверх. Ведро с червями мешало рукам и, поэтому, малыш швырнул его вниз. Ведро, сделав полукруг, уткнулось в ямку из-под червей. Только на следующий день перепуганные дети рассказали отцу, что забыли ведро с червями. Отец сходил и принес из ямы ведро и лопату. - Папань, а коробочки ты там не видел? - Коробочки? Да нет. Не обратил внимания. А вот следок один увидел. Может и права была бабка Матрена, не знаю, но след там, как от огромной курицы. Я сверху ногу поставил, так он почти как моя. Вечером лил затяжной дождь, который шел почти сутки. Края ямы оплыли и скрыли под собой все следы. Братья пытались искать потерянную шкатулку, но все напрасно. Примерно через девять месяцев в квартиру Чопориных, тех, чьи дети нашли шкатулку, постучали. На пороге стоял невысокого роста мужчина, одетый в кожаную куртку и джинсы. - Здравствуйте, меня зовут Плотников Пал Иванович. Мне сказали, что это дом Чопориных. Я прав? - Да. А в чем, собственно, дело? – задал вопрос отец. - Извините, я с вашим бывшим соседом Сергеевым вместе служил. Я был участковым милиционером и из-за происшествия на моем участке, как я думаю, и погиб Иван Макарович. Поэтому, я хотел бы задать вам пару вопросов. - Были милиционером? А за что же вас тогда из милиции поперли? – влезла в разговор жена, с подозрением оглядывая фигуру пришельца. - Не поперли, а списали по здоровью. Мы еще с одним товарищем, что тоже там был, ехали в командировку с докладом по этому делу, а тут крушение поезда. Наш третий, значит, товарищ тоже погиб, а я чудом остался жив, хотя теперь инвалидом стал. Повезло. С нами бабка ехала к сыну и везла тюк с вещами, так этот тюк меня и спас. Почти год штопали меня. Выписался, а тут узнаю, что и вся семья Сергеевых погибла. Скажите, а ничего странного в их гибели не было? Или потом что-нибудь было? - Да не-е. Погибли по собственной вине. Маринка, дуреха, хоть и не говорят о покойниках плохо, сама виновата: газ не выключила, а спичку запалила. Ну и взорвалась. - Это что, пожарные сказали? - А что пожарные скажут? Дом-то разлетелся на куски. Мы сами чуть не сгорели. Там и определять нечего было. Это со страхового агенства так сказали, когда приехал их дальний родственник и хотел страховку получить. - Интересно. А дальше? Ничего необычного не было? - Хм. Нет вродика. - Батянь, а те следы, что мы до этого шкатулку нашли! - Молчите, олухи! – опять вступила в разговор жена. – Хоть бы не напоминали. Наверняка это их отчим деньги спрятал. Он-то мед продавал. - Шкатулка? А где она сейчас? - Дак там же она и потерялась. А на утро следы такие здоровые, что у того страуса. - Следы?! По форме, как у курицы, но огромные?! - Ага. - Опять.- тихо сказал Плотников. – Хорошо, что вы ее не принесли домой. Иначе не известно, что было бы с вашим домом и вами. Муж и жена переглянулись и, судя по испугу в их глазах, они начали понимать, что происходит. - Вы не дадите мне лопату? Хочу немного покопаться в земле на месте дома. - Извольте. Пацаны, дайте лопату человеку. Минут через двадцать мальчишки спустились в яму к Плотникову. - Даешь, дядя, сколько земли переворочил. - Угу. Даже притомился малость. Эй, старшой, подай сигарету с куртки. Она наверху. Взяв сигарету, Плотников обратился к ним: - А теперь шагайте, пацаны, домой. Не светитесь здесь лишний раз. Поверьте на слово “Отличнику советской милиции”, так как это дело далеко не закончилось.- Примерно через час Плотников принес лопату назад. – Благодарствую, хозяева. Тороплюсь. Сегодня вечером уезжаю. Хотел поездом на Москву, да передумал, поеду автобусом. Тише едешь, дальше будешь. - А как успехи? Накопал чего? - Нет. Покопал для очистки совести. Червей много. У вас видно здесь рыбалка богатая. Вечером того же дня вся семья Чопориных, как обычно, собралась за столом попить чайку и посмотреть программу “Время”. Передачу прервало местное телевидение для передачи экстреннего сообщения: - Дорогие телезрители, сегодня в девятнадцать пятнадцать в шестидесятипяти километрах от города наш фирменный поезд, следовавший в Москву, врезался на железнодорожном переезде в междугородний автобус, также следовавший в Москву. На шоссе велись ремонтные работы, поэтому водитель автобуса вынужден был отклониться от маршрута. Причины чрезвычайного происшествия выясняются, хотя, по словам очевидцев, дорога была свободная, видимость отличная, шлагбаум закрыт. Имеются многочисленные жертвы. Всех, кто сегодня отправлял родных или близких в Москву, просим прибыть в Первую городскую клиническую больницу для опознания….. . -Вот невезуха милиционеру. На поезде не поехал, так он его в автобусе догнал. Теперь-то наверняка погиб. - Да ничего он не погиб.- ответил старший сын. - А ты откуда знаешь? – огрызнулась мать. - Откуда, откуда. Билет у него на самолет был. Я ему сигареты доставал, так в портманэ билет лежал. - Ха, ну дает, мент! – отец подошел к телефону,- Девушка, а московский сегодня вовремя улетел? С ним ничего не случилось? Да, да. Уже приземлился? Спасибо, девушка. Не успел отец положить трубку, как за окном загудел ветер, хлопнула форточка и где-то рядом, то ли за окном, то ли в другой комнате, кто-то яростно, негодующе зарычал. Все четверо еле нашли силы, чтобы переглянуться. - Лучше бы ты его не видел, сынок.- выдохнула мать. – Искать ведь теперь будут его. Ночевали они в этой же комнате у телевизора. Утром следующего дня, в одном из генеральских кабинетов Главного Управления Внутренних Дел, сидел на мягком шикарном стуле Плотников Пал Иванович, рядом, покуривая “Мальборо “, разговаривал по телефону моложавый генерал – лейтенант. - Ванюш, здоровеньки булы. Как жинка? Что не заходишь? Загордился? Ванюш, ты у нас сейчас звезда УФОлогии. Профессор, как никак. Помоги, дружок. Здесь у меня на столе любопытная подборка. Я тебе ее подошлю с хозяином. Да. Следопыт губернский. Парень толковый. Побеседуешь? Добренько, добренько. Звони. Пока. – А потом, обращаясь к Плотникову,- Понял! Во-во. Вот тебе адрес и дуй. Тебя уже ждут. На крыльях радости Плотников “влетел” на станцию метро. Больше Плотникова Павла Ивановича никто не видел: ни генерал, ни Ванюша, ни следователь, объявивший Плотникова во всесоюзный розыск. + + + - На планете быков, - продолжил свой рассказ летчик, когда я смог к нему вырваться.- за последнюю тысячу лет по местному летоисчеслению, ничего существенного не происходило. Иногда случались восстания рабов, но что значит восстание каких-то жалких трех – пяти тысяч безоружных рабов против армии могучей Империи, покорившей несколько подобных себе планет. Иногда неприятности доставляли космические крейсеры Звездного Союза, атакуя возвращающиеся с пиратских набегов корабли Империи. Но все это была космическая пыль на фоне великого могучего имперского спокойствия. Боевой флот Империи мало уступает по мощи объединенному флоту Союза. А такого количества офицеров – астронавтов, сочетающих в себе высшее пилотажное мастерство с диким желанием личного обогащения, вообще нет ни у кого. Хотя и у этих негодяев есть свой кодекс чести. Они иногда безрассудно атаковали мощные крейсера и погибали, но никогда не охотились за рабами, которых уже передали в Центр по распределению рабов. Эту грязную работу выполняли или куклы, или живые существа из рабов, которые своими доносами на товарищей заслужили доверие быков. Но и последних тварей среди быков полно. Как и у нас, впрочем. На одном из советов “Центрального руководства восставших рабов” – ЦРВР, обсудили план ликвидации филиала местной научной академии. Умнейшие головы, имеющие под рукой практически все достижения Галактической цивилизации, выдавали “на гора” невиданные вещи. Вся беда этого состояла в том, что эта продукция предназначалась только для убийства и порабощения. Мы разослали приказы по командирам отрядов и стали формировать ударные тысячи. Да, да. Не удивляйся. Захватить такой филиал – это, примерно, по земным меркам, захватить остров Сахалин. Вся планета – единый военный лагерь. Они живут только за счет разбоя на других планетах да того, что добудут или сделают рабы. Оказывается, они похищали людей еще в прошлые века. Деревнями! Но это я узнал позже, когда мы придумали всеобщий язык. Тяжелая работа, скажу я тебе, создавать всеобщий язык. На каждой планете своя система: одни шипят, другие крякают, у десятых вообще таких звуков нет. Ничего, худо – бедно, но придумали, справились. А куда денешься – мы уже так развернулись, что держали под контролем целую область. Конечно, если проводились карательные операции, то мы прятались по щелям. Оружие у нас слабоватое было. Мне в подчинение дали тысячников: Халяим, Акмав, Феруд, Зухир, Олмен. Нашей задачей было захватить и уничтожить всего два здания на юге комплекса. Я думаю, ты можешь сделать вывод: пять тысяч бойцов против двух зданий за забором. Под утро мы добрались до места. Сняли арбалетами часовых на вышках, открыли ворота. В это время где-то вдалеке взвыла сирена. Очевидно, кто-то неаккуратно снял часового. Нам пришлось идти напролом. Стало трудно дышать от вони жареного мяса погибших бойцов. Вскоре подоспели щитоносцы и стало проще. Щитоносец – это воин, вооруженный только одним щитом, наружная поверхность которого отполирована до блеска зеркала. Убойные лучи автоматов отражались от щитов и поражали самих стрелков. Энергию пушки, разумеется, таким щитом не отбить, но пушек-то меньше. Мои люди гибли десятками, но мы проскочили площадь и начали штурмовать здания. Я со своим отрядом атаковал и захватил главное здание. Мы громили помещения, когда мне доложили, что перебили охрану у какой-то непонятной двери. Рядом с дверью были какие-то знаки, но как открыть дверь никто не знал. Мы спрятались за угол и я кинул взрывную баклажку. Это наподобие нашей фляжки, наполненной двумя порошками, которые разделены стеклянной мембраной. При ударе стекло бьется, порошки смешиваются и взрываются. Таким взрывом и разметало ту дверь. Узкий коридор и точно такая же дверь. Укрылись щитами и еще один взрыв. Внутри, по-видимости, не подозревали о бое снаружи. Четыре быка и трое маленьких зелененьких уродливых человечка с грушевидными головами и большими миндалевидными глазами , сначала испугались, но потом глаза зелененьких потемнели и в тоже время засветились. Они нас гипнотизировали! Кто-то нашел в себе силы выстрелить. Короче, мы сначала прикончили их, а потом и быков. Только после этого мы заметили, что посреди зала на высоком кресле сидел человек, весь опутанный проводами. Да. Это был именно человек. Обитателя Терры я могу отличить от любого существа другой планеты, хоть аримаска, хоть армахоза. Терра – так на языке Звездного Союза называют планету Земля. Они и меня прозвали Террагом. Может это от “ терра гомо” – человек Земли. Когда мы его распутали, он что-то прошептал. Или поляк, или болгарин, но все-равно славянской крови – обрадовался я. У нас было несколько негров из Африки, но они больше держались своих собратьев – гигантских негров с другой планеты. Я понял так, что эти гиганты в свое время прилетели в Африку и образовали колонию, скрещивались с местными людьми. Но я по – африкански не понимаю. Туда бы ученых для исследований, но туда попасть можно только рабом или завоевателем. Выполнив свою задачу, мы отступили в горы на свою базу. Он пришел в себя, но по слабости не мог говорить еще дня два. Покопались они в его мозгах капитально, так как в первые дни он ходил, как лунатик. Нам встречались уже такие. Поэтому я терпеть не могу, когда мне на голову цепляют всякие электроды. Но ничего, оклемался малый. Как-то захожу к нему, а он сидит на кровати и растительный салат наяривает. - Здорове, панове.- говорю я ему. - Что это панове? Я почти три десятка лет был товарищ, а теперь – панове. Я так и обомлел – поляк оказался русским. Ты не представляешь, как приятно поговорить на своем родном языке после трех лет молчания. Мой последний русский товарищ скончался от непонятной болезни. Вот так. Жил человек почти десять лет и ни разу не болел, а тут болезнь скрутила его и умер за одни сутки. Судьба. Но я отвлекся. - Плотников. Паша.- продолжил он.- А что это за убогое жилище? Бомжи здесь живут, не пойму? У меня была почему-то мысль, что я в больнице. Может я что-то не понял?Где я? - А что помнишь? - Помню, как спустился в метро. Поезд только ушел, поэтому я сел на лавочку. Помню. Потом как-будто по голове ударили и темнота. Потом только какие-то обрывки. - Так.так. А в каком городе это было? - В Москве. Помню. - В Москве?! Ух ты. Никогда не был. Собирался как-то – это в июне сорок первого было, но…. - Как сорок первого? Ты за кого меня здесь держишь?! – разъяренно произнес Плотников. - Тише, тише. Я не сумашедший и ты тоже. Крепись парень, хоть в это и тяжело поверить, но ты на другой планете. А за год жизни здесь младенцы на земле уже подумывают о школе. - Так мои видения были правдой? - Увы, увы. Горькой правдой. - А где документы? Хотя… .Неужели из-за них я и попал сюда? Бред какой-то. - Бред не бред, а попал. И сможем ли мы отсюда вырваться – вот вопрос. - Сможем. По крайней мере – должны. - Ага. Я всегда поднимал тост, чтобы мои желания, совпадали с моими возможностями. - Я тоже. Мы рассмеялись и последние льдинки недоверия между нами растаяли, надолго спаяв нас крепкой дружбой. Через несколько дней он попросил меня проводить его на прогулке. За все это время здешняя местность сидела у меня в печенках, но для него все это было дико, неожиданно. Я захватил автомат, чтобы поохотиться по дороге. Мы отошли километра на четыре от базы. Дальше уходить было опасно, так как иногда пролетали патрульные машины. Слева раздался грохот обвала и кто-то закричал от боли. Мы бросились на шум. Забежав за утес, мы нос к носу столкнулись с куклами. Меня спасла моя реакция. Я первым выстрелил. Три куклы упали, а остальные бросились за камни. Мы, естественно, наутек. Уходить к базе было нельзя и мы ушли в глубь скал. Местность я знал неплохо и умело уходил лесами, пользуясь тайными тропами для спуска в глубокие ущелья. Тогда куклы вызвали два аппарата и они начали бить по нам с воздуха. Тут стало не до шуток. Мы все-таки оторвались, но заблудились. Попетляв часа два, вышли в долину, поросшую густой курчавой травой. Чуть ближе к скалам росло несколько деревьев. Кроны деревьев так переплелись, что образовали что-то наподобие шалаша. Под этими деревьями стоял небольшой беленький домик с одним окошком. - Твое мнение? – спросил я Павлика. - Такое же, как и твое. Осторожно подошли к дому. Тихо. Отворили дверь, зашли в дом. Стены излучали какой-то серебристый свет, но сквозь него явно проглядывались какие-то рисунки и надписи. Только в одной из комнат висел ковер, типа наших гобеленов. На нем была изображена комната с шестиугольным столом посередине. За ним сидело три существа и одно стояло, прислонившись к косяку двери. Один из сидевших – здоровенный негр, каких здесь полно, второй – похож на русского. Такие здесь тоже есть, но вблизи они отличаются от землян: немного выше, светловолосые, стройнее. Третий, который по виду был явно женского рода, похоже была из местных, которых в свое время быки поработили, а затем и уничтожили. Таких существ на планете я никогда не видел. Четвертый отдаленно напоминал человека и у него на лбу был третий глаз. На столе лежал какой-то документ с символами и рисунками. Трехглазый протянул руку, что-то говоря своим друзьям. На его руке было видно шесть пальцев. - Обожди. – обратился ко мне Павел.- Вот этот рисунок напоминает горы, что видны за плоскогорьем. Я внимательно вгляделся в рисунок. - Паша, ты, похоже, обнаружил карту. Это явно план нашей местности. Многие рисунки я узнаю. Как узнать, что здесь написано и что обозначает? Просто так рисовать не будут, тем более содружество четырех разных планет. - А что думать, давай срисуем и покажем на базе. Там хоть кто-нибудь да прочитает. - Просто, как все гениальное. Сказано – сделано. Перерисовав схему, мы, на всякий случай, ушли, чтобы не оказаться в ловушке, и отсиделись в скалах. Ночью вернулись на базу. Там о нас уже переволновались, так как видели большую суматоху там, куда мы ушли. Утром мы созвали военный совет и доложили о находке. К нашему удивлению, никто не мог прочитать надписи. Очевидно, это была письменность истребленных аборигенов. На схеме были изображены пять рисунков – символов, ориентиров на местности, которые были соединены между собой штрихами. Слева и справа – надписи, напоминающие арабскую письменность или какие-то старинные руны. По центру маршрута был нарисован прямоугольник и в нем - равнобедренный треугольник. Внутри треугольника - изображен глаз. -Этот рисунок напоминает мне домик, где мы нашли гобелен. Ведь над столом, на потолке, как раз нарисован треугольник с глазом. - Да? А я и не заметил. - Хм. Я же летчик и привык осматриваться вокруг, чтобы в хвост не зашли. У меня даже привычка каждые тридцать – сорок секунд оглядываться. - Глазастенький ты у нас. Но молодец. Если это их дом, то слева – их база. Возможно, существует и сейчас, если ее, конечно, не уничтожили быки. Или не захватили. Тогда крайняя справа – конечная точка пути. Но что может обозначать П-образный символ? Сверху – перпендикулярная черта и в нее врезан треугольник. Причем угол, воткнутый в черту, за чертой не нарисован. Хотя, если он ее протыкает, то должен быть виден. Ничего не пойму. - Вывод один: надо идти. Только с чего начать? Идти к началу маршрута и обнаружить, возможно, разрушенную базу аборигенов или направо и узнать конечную цель этого пути. - Я предлагаю идти направо. У меня и так мрачно на душе, а увидеть следы разрушенной цивилизации и еще раз напомнить себе, что ты здесь и помрешь, не очень-то и приятно. Вот только, что обозначает этот глаз. После революции наши чекисты на лацкане воротника носили такой же значок – треугольник с изображением глаза. Это был их тайный пароль, типа как скрещенные пальцы у масонов. - Кто ж его знает. Я тоже был троечником по истории. Наступила ночь. Немного поболтав с Павлом, мы задремали. Среди ночи сквозь сон я услышал голос - Встань… Встань…. Встань…. Выйди из пещеры и иди прямо… Я, как закалдованный, встал. Плохо соображая, прошел по коридору пещеры, миновал часовых на выходе и вышел на улицу. Мысленное обращение ко мне не прекращалось. - Иди прямо…. Иди прямо…. Я шел и шел. Каким-то образом оказался внутри летательного аппарата. Небольшой такой. Ощущение, что сижу в большой стеклянной груше или электролампочке. Мысленный голос предупредил: - Запоминай дорогу. Это единственное, чем мы вам можем помочь. И я понесся по ночному небу. Быстро долетел до уже знакомого домика, резко свернул направо и устремился к цели будущего похода. Мелькали ложбинка, речушка, стена. Иногда мимо проскакивали “тарелки” быков, но они меня почему-то не замечали. За высокой светлой стеной в небе часто появлялись “тарелки”, а на земле – пешие патрули по пять – восемь кукол. Долетели до высокого холма со срезанным верхом. На этой искусственной площадке стояло круглое здание. Сквозь экран приборов было видно, что подходы к нему преграждают голубые лучи, идущие параллельно земли на высоте примерно двадцати сантиметров, одного метра и полтора метра. Вдоль стен здания ходили часовые. Я дважды облетел вокруг холма и свернул на обратную дорогу. Очнулся я уже в постели. Всходило местное солнце. - Павлик, Павлик – лежебока, вставай. - Что тебе не спится. Старческая бессонница уже мучает? Уймись, я не на работе. - Вставай, а не то водой окачу. Мне надо тебе сон рассказать, иначе я, как та баба, лопну от избытка любопытства. Павел нехотя повернулся ко мне и с трудом открыл один глаз. Для меня самого вставать утром – сущее наказание, поэтому я удовлетворился и этим. К концу рассказа он уже нервно ходил от стены к стене. - Похоже, очень похоже. Понимаешь, у меня под Москвой в Мытищах сестра живет. И как-то раз она рассказала, что среди ночи сквозь стену к ним вошел мужик- инопланетянин, говорил с ней пока муж спал. Потом она каталась на такой же груше по городу и области. Понимаешь – это был не сон. Тебя под гипнозом вывели и прокатили по маршруту. Это все просто. Это подтверждает то, что надо идти, как решено. А кто вел? Скорее всего это оставшиеся в живых аборигены. Они сидят в глубоком подполье. На них охотятся, но за счет своей бывшей высокоразвитой цивилизации, они умудряются существовать и, возможно, бороться. Наш долг помочь им. Иначе они не стали бы так сильно рисковать и катать нас там, где полно “тарелок” быков. - По-моему, ты прав, а это вселяет надежду. По нашей просьбе опять созвали военный совет. Выслушав наши доводы, все согласились. Мы с Павлом предложили послать отряд в десять человек. На Руси всегда были десятники, сотники, но, в конце – концов, решили послать семь человек. Маршрут до дома был знаком, опасности не представлял, поэтому в целях безопасности вышли вечером. Понятие безопасности – это относительное, так как на всех аппаратах быков установлены тепловизоры и приборы ночного видения. Дошли до дома без приключений. Передохнули не заходя вовнутрь. Дальше тронулись на рассвете, чтобы к высокой стене подойти к вечеру. Первым препятствие была небольшая речушка. Чуть правее был виден мосток. Перед мостом залегли, осмотрелись. Все было тихо. Я встал, чтобы идти первым. Вдруг сильная, но не больная пульсация в голове, чуть ниже темя, заставила меня остановиться и втянуть голову к плечам. - Что случилось? Тебе плохо? – почувствовал я мысленные вопросы. - Нет, все в порядке. Сейчас все пройдет. Почти одновременно с этим мы услышали шелестящий звук и показалась патрульная “тарелка”. Мы попрятались в валунах и дождались пока она пролетит. С исчезновение тарелки исчезла и моя пульсация в голове. Ерл, как ближайший к мосту, пошел первым. Мы затаились, готовые прикрыть его отход из автоматов. Ерл дошел до середины моста. Тут мост неожиданно сложился по продольной оси и Ерл с криком упал в воду. Пару секунд спустя из воды вынырнуло что-то огромное и накрыло тело Ерла. Вода забурлила и окрасилась в красный цвет. - Никогда бы не подумал, - на всеобщем языке сказал негр – гигант Ямах,- что в такой маленькой речушке может жить такое чудовище. - Если так дело пойдет дальше, то неизвестно сколько нас дойдет до цели. Надо усилить внимание и предпочитать перестраховку беззаботности.- ответил аримаск Кнедз. Пришлось повалить несколько тонких деревьев и положить их поверх полотна моста. Дальше было проще. Дошли до невысокого заборчика. Потыкали в него палками. Все нормально. Перелезли по одному. На всякий случай. - Или мы перелезли не там, или нас успокаивают перед следующей ловушкой. Спустились в ложбинку и пошли узкой тропой, поросшей по бокам толстыми деревьями. На случай минного поля или потайных лазерных лучей шли с дистанцией метров пять друг от друга. Первым шел астронавт с какой-то соседней галактики, имя которого мы выговорить не могли и называли его Пизо. Он отзывался и нам этого было достаточно. Вторым шел китаец. Когда мы знакомились, он тыкал себя в грудь большим пальцем и что-то говорил. Чаще всего слышалось сочетание ЧЕ. Мы его так и стали называть. Третьим шел негр Ямах. Четвертым – аримаск Кнедз. Я и Павел замыкали колонну. Прошли полянку и углубились в чащу леса. Ямах вскрикнул. Че инстинктивно пригнулся и упал в сторону. Пизо обернулся, чтобы узнать в чем дело. Что-то длинное толщиной в руку мелькнуло в листве, по касательной чиркнуло ЧЕ по голове и со всего размаху ударило Пизо в лицо. От удара Пизо отлетел метров на пять. Мы разбежались в стороны и, скрываясь за деревьями, собрались у тела Пизо. Вместо лица у нашего товарища было кровавое месиво. Китайца сильно стошнило. - Еще одна ловушка. Ставят грамотно, надо отдать им должное.- произнес Кнедз. Похоронили Пизо чуть дальше в лесу. Постояли, помолчали, подумали каждый о своем, но, скорее всего, все думали об одном и том же. Километра через два пульсация предупредила о приближении “тарелок” . Вдалеке на прогалине увидели два патрульных отряда кукол. Пришлось спешно отступить в поросшие лесом холмы. Двое суток быки и куклы прочесывали местность. Но лучше потерять два дня, чем голову. На третий день в небе уже не было ни одной “тарелки”. Мы не спеша двинулись дальше. После столь тщательного прочесывания местности охрана холма, очевидно, расслабилась, так как не было видно даже патрулей. Вдалеке показалась высокая светлая стена и далее холм с круглым зданием на вершине. У меня вдруг опять запульсировала голова. Мы бросились в рассыпную. Полежали несколько минут. “Тарелки “ не показывались, но и голова не проходила. В чем дело? Усилив осторожность, стали красться вперед. Впереди на поляне на трех ногах – опорах стояла большая, явно не патрульная, “тарелка”. - Ого, здесь экипажа четыре члена и пассажирский отсек на восемь мест. Примерно на таком я и летел, когда на нас напали. - Так ты можешь им управлять! - Нет. Я же историк, а не астролетчик. Я летел в пассажирском отсеке. А астролетчиками у нас были Пизо и Ерл. - И обоих нет. Надо же так случиться! - А что – попробуем? Может получится, как-никак у нас летчик есть, хоть и с Терры. – Предложил Павел. Мы подобрались поближе. На лужайке расположились два быка и две куклы обслуживали их. Из автоматов сняли всех. Осторожно поднялись по трапу на верх. Никого. - Попаслись бычки на лужку и будя. Пикник на траве. Ха. Ну, что летчик – налетчик, тебе и саблю в руки. От тебя зависит наша жизнь. Взлетай. - Только не подкалывай. Хорошо? По всему периметру было напичкано всякой аппаратуры. Кнопочки, лампочки, тумблера. Из нас пятерых никто не знал письменности быков., поэтому пришлось использовать метод “научного тыка”. Но даже и этот проверенный метод не помог. Больше часа мы возились, но все попытки были безрезультатными. От отчаяния и злости мы из автоматов уничтожили все внутри. Свобода была у нас в руках, а мы не смогли ничего сделать. Хотя другой вопрос: как бы мы нашли нашу любимую Терру или любую другую планету наших друзей в открытом космосе? Но это уже другой вопрос и об этом никто не думал. Мы покидали корабль со слезами на глазах. Вскоре мы подошли к стене. Стена во много раз превышала рост любого из нас. Сделать лестницу нам было не из чего, поэтому решили связать из лиан трос и закинуть его на стену, чтобы по нему забраться на верх. Но сначала мы решили пройти вдоль стены. Русское “авось” нас не подвело. Метрах в двадцати от стены мы увидели неестественный холмик. Вблизи это оказалось дверью в какой-то подвал. Из автоматов пережгли запор и спустились вниз. Туннель вел в нужном направлении. Судя по пыли им давно не пользовались. По начавшемуся подъему поняли, что начинается нужный холм. Дорога плавно шла наверх. Слегка задрожали стены и пол. - Землетрясение! - Нет, что-то другое. – ответил ЧЕ. – По-моему, это звук катящегося камня. Точно. У нас в храмах иногда делают такие ловушки. Бежим! Все помчались вниз. Сзади с грохотом догонял огромный каменный шар. Благодаря ЧЕ мы успели добежать до ближайшего поворота и свернуть за угол. Смертоносный шар прогрохотал мимо. Дальше шли не только приглядываясь и прислушиваясь, но и проверяли на ощупь стены. Идущий впереди Ямах вскрикнул и провалился в открывшийся люк. Кнедз, не удержав равновесия, и, толкнув ЧЕ, упал туда же. ЧЕ в воздухе умудрился развернуться на сто восемьдесят градусов и ухватился за край ямы. Мы подхватили и буквально выкинули его из люка. Внизу, на дне, утыканном длинными стальными иглами, лежали пронзенные насквозь Ямах и Кнедз. Слишком много друзей мы потеряли, но все мы знали на что идем. Сумеем ли мы обхитрить, выполнить задачу и не погибнуть? Или кто следующий. На вершину холма пробрались незаметно по вентиляционному люку. Дождались сумерек. ЧЕ с пяти лет занимался У-ШУ, поэтому ему поручалось бесшумно снять часовых. Кукла не человек, но и не машина полностью. Как ЧЕ справился со своей задачей знает только он один. Успешно преодолели лучи фотоэлементов и влезли в окно на втором этаже. Мы никогда не видели, как человек может бегать по вертикальной стене. ЧЕ – может. Вернее – мог. Расположение коридоров было крайне простое и мы пошли к центральному залу. Позади неожиданно появились две куклы, но ЧЕ снял их одной очередью. Охрана у входа в зал не ожидала увидеть нас, поэтому также не оказала серьезного сопротивления. По всему зданию поднялась тревога: зазвенели колокольчики, раздался топот множества ног. Мы вошли в зал и закрыли за собой дверь. В зале никого не было. С противоположной стороны была еще одна дверь. - ЧЕ, проверь, что за ней. ЧЕ быстро пробежал зал, подготовил автомат к стрельбе и распахнул дверь. Вспышка и тело ЧЕ в виде большой кучки пепла осыпалось на пол. Створки дверей медленно закрылись. Мы даже не успели увидеть, что же его убило. Времени на размышление не было. Мы подбежали к пульту в центре зала. Круглый стол, в середине мерцающий прямоугольник с еле видимым контуром ступней ног. - Сюда надо встать. – одновременно произнесли мы. - Паша, вставай. Я тебя запущу. Я летчик и попытаюсь разобраться в кнопках. - Нет. Я не выдержу перегрузок или чего – там. Меня списали по здоровью. Я тебя прикрою. – Он подтолкнул меня и помог взобраться на стол. Я поставил ноги, как было изображено мерцающими проекциями. В дверях показался бык. Я убил его. - Павлик, я прикрою тебя. Жми куда-нибудь и дуй ко мне. Она и двоих поднимет. Павел усердно нажимал на все кнопки, но ничего не получалось. Испробовав все, он случайно приподнял небольшую крышку. Под ней был нарисован треугольник с глазом. - А с ним что делать?! – закричал он мне. - А хрен его знает! – ответил я, стреляя по дверям, в которых показалось штук пять кукол. - Бляха – муха! – закричал он и со всей силы ударил кулаком по рисунку. И это сработало. Последнее, что я увидел – это три выстрела кукол по нам. Огромная энергия, поднимающаяся с низу и увлекающая куда-то вверх, спасла меня от энергии лучеметов кукол. Что стало с Павлом, я не знаю. В первые секунды у меня было ощущение, что меня накачали водой и я скоро лопну. Чей-то голос сказал мне: - А не сделали ли вы ошибку? Первого сентября одна тысяча девятьсот двадцать третьего года по времяисчислению Терры, мы тоже пытались послать гонца за помощью, но огромная энергия поразила Терру и спровоцировало большое землетрясение в одном из районов Терры. Один из ваших азиатских островов чуть не был сметен с лица Терры. Нам пришлось вмешаться, чтобы остановит разрушения. Тогда нас обнаружили и погибло много наших. Вы сделали то, что сделали. Има ва тоте! – что должно быть, пусть свершится! – как любила говорить мать вашего ЧЕ, ведь она наполовину японка. Мы желаем тебе выжить. Но помочь тебе мы больше не сможем. В одна тысяча девятьсот сорок шестом году в вашей земной Америке мы пытались это сделать одним из нас. Но наш корабль сбили. Экипаж погиб. Один из наших попал к землянам в плен, где и умер. Из всех остался в живых только я. Тогда нас разбили окончательно и здесь. Ваша цивилизация, к сожалению, еще не готова. Прощай. В следующий раз я смог вырваться в больницу лишь через неделю. По дороге купил два килограмма узбецкого винограда, которым были завалены все магазины по девяносто копеек за килограмм. Больничная диета – не сахар. В больнице дальше больничного покоя почему-то не пустили. - Бабуль, что случилось? – обратился я к знакомой нянечке.- Летчик заболел что ли? Почему не пускают? - Милок – человек, не ходил бы ты сюда. Ведь нет его. Забрали его антихристы. - Как забрали? КГБ что ли? - Дак нет, сынок. Я же говорю – антихристы. Эти – милиционеры которые, сказывали никому не говорить и не рассказывать. Мол нет его и все. Понял, мил – человек. - Ничего не понял. Баба Поля, что случилось? Нянечка оглянулась, увидела, что рядом никого нет и только потом стала шепотом рассказывать: - Живу я за забором. Ну, ты знаешь. Средь ночи проснулась. Светло в избе, как днем. Думаю – пожар. Бегом на улицу. У меня же куры. Дверь открыла и ахнула: в небе эта, о, летающая “тарелка”. Вот те крест. Огоньки разноцветные, значит, бегают. Светло, как днем. Гляжу, а во дворе больницы, как раз супротив меня, идет этот твой дружек. Но храмной какой-то, как мертвец из могилы встал. Вдруг из этой тарелки труба стала вылезать все дальше и дальше. Ровно, как антенна из Санькиного, сына значит, маленького телевизора. Ага. Точно. Телескоп. Так и милиционерик тот молоденький сказал. Вытянулась она, а в конце – фонарик. Фонарик, значит, дошел до него и остановился. Потом, ка-а-ак сетка упадет на него. А он стоит как-будто спит. Даже не шолохнулся. Затянули его сеткой вверх в дверцу ихнюю, значит. И все. Раз и все. И не его, мил – человек, и не этой самой тарелки. Так сразу за мой дом прыгнула и все. Вот я и говорю, что, как пить дать – это антихристы его и забрали. Через час понаехало всяких, допрашивали, не верють. А что допрашивать – иди, поймай ее тепереча. Но приказали всем молчать. + + + Недели через две после этого выпало мне ехать с окружной комиссией в Приморье. Проверили несколько частей в Арсеньево и двух ближайших гарнизонах. Акт надо было сдавать в понедельник, поэтому решили опять решили съездить на море отдохнуть. Не все же работать. Это место показали нам местные – хороший пляж и рядом пещера, в которую можно попасть только по туннелю, все время заполненному водой. Солнечный свет через подводный проход непонятным образом проникает в саму пещеру, освещая стены бирюзовым светом. В дальнем конце пещеры узкая щель, что не всякий толстяк пролезет, вела в еще один маленький зал с родничком. На пляже поставили солдатскую лагерную палатку и расположились в ожидании ужина и вечернего “чаепития”. В Приморье свежая рыба не проблема, поэтому вскоре уха была готова. Ополоснув желудки стаканчиком водки, расправились с ухой. Солнце спускалось за сопки, дул освежающий ветерок. Накупавшись, нырнули в грот, чтобы там “раздавить”еще пару бутылочек. Разомлевшие, все растянулись на полу пещеры. Я плаваю не очень хорошо, поэтому возникшее чувство беспокойства, отнес к проблеме, как выплыть от сюда подвыпивши. Чувство беспокойства все росло и росло. Как-будто какой червячек грыз меня изнутри и не давал лежать. Я встал и пошел к воде. Движение в самом темном углу пещеры привлекло мое внимание. Я был дальше почти всех оттуда, поэтому не мог разглядеть сразу. Но, когда я разглядел, ужас сковал мое тело. Я по – животному дико закричал от ужаса. - Он трасп… Он разв… - не мог я выговорить дальше.- Он превращается!- заверещал я. От моего крика все вскочили на ноги. В дальнем углу один из местных парней, принимая самые ужасные формы, прямо на наших глазах превращался из человека во что-то ужасное, сравнимое только может с одной из разновидностей тираннозавра. Это было ужасно. Оно заревело. Я понял, что надо бежать, но ноги стали ватные и не двигались. Уже один из наших был отброшен могучей лапой и размазался по стене. Второму попутно было откушено полтела. Наконец-то чувство самосохранения пересилило чувство страха. Я бросился в спасительный узкий проход в другой зал. Позади раздался рев чудовища, крики ужаса и боли. Когда все затихло, я почувствовал, как оно подошло к пещере и лапами пытается расширить проход. Вековые скалы оказались крепче. - Тебе повезло. На твое счастье у меня мало времени. Но хоть мы с тобой и прощаемся надолго, если ты будешь слишком разговорчив, ты знаешь, что тебя ждет. Мы найдем тебя на любой точке Терры. Послышался шум удаляющихся шагов. Осмелев, я прильнул к щели, но через отверстие были видны только огромные, слоноподобные ноги, покрытые чешуей и с короткими толстыми пальцами, оканчивающимися острыми коготками, и одним заднем, подобно курице, пальцем. Раздался плеск воды – оно нырнуло. Надо было выждать, чтобы не налететь на него снаружи. И чем дольше, тем лучше. Напряжение спало и меня потянуло в сон. Я проснулся и лежал с закрытыми глазами, когда услышал в большом зале явно человеческие голоса, и понял, что кто-то ко мне ползет. Я хотел встать, но не мог. Поднялся только на четвереньки. Таким меня и увидели. - Один есть! Живой! Два человека, одетых в гидрокостюмы, пролезли ко мне и подхватив под руки, потянули к щели. - Не надо. Я сам. Через силу я выбрался в зал и упал. На меня надели акваланг, маску, загубник и по гроту вытащили на берег. В нескольких метра от воды стоял милицейский “воронок” и жигуленок со служебными номерами. - Если в “воронок”, то надолго. – успел подумать я. Но меня усадили в жигули. Ехали до самого Арсеньева и там остановились около черного входа какого-то здания. На первом этаже в комнате номер шесть мне предложили сесть на стул и рассказать, что произошло. А что говорить? Все – равно никто не поверит. Чем малоподобная чушь, тем больше ей верят. Я все честно рассказал до начала перевоплощения монстра. - ……..Потом стала резко прибывать вода. Один местный мальчишка бросился в воду и нырнул в грот. Вода вскоре забурлила и окрасилась кровью. Мы подумали, что его придавило и бросились к щели, так как в малом зале потолки выше. Я был намного ближе ко входу, поэтому пролез первый. За мной тоже кто-то лез, но загремело и вода резко поднялась. Я всплыл на поверхность. Вода не дошла до потолка всего восемь – десять сантиметров. Я держался на одних пальцах очень долго. Мои пальцы сводило судорогой, но я держался. Сколько стояла вода я не знаю, но она вдруг также резко ушла. Обессиленный, я сразу уснул. Из наших я больше никого не видел. - А следов крови больше не видели? - Нет. В малом зале, по – моему, был только я один и ничего особенного не было. - Судя по трупу местный погиб в пещере. Тогда в гроте погиб “дикарь”. - Что за дикарь? - Да приехал неделю назад с Урала какой – то. Теперь ищи его по Союзу, где жил, где пропал. -Так он не местный был? - Я ж говорю – дикарь. Экзотики захотелось. Что это был за дикарь мне стало яснее ясного. И этот дикарь пас меня, как козочку для забоя. Да я, по счастью, пошустрее его оказался. Но все–таки, как они меня просчитали, как выяснили, где я буду с проверкой? Вариантов ответов очень много и много неясного. Ясно одно – чем длиннее язык, тем короче жизнь. Вот так закончилось мое знакомство с ‘’земным пришельцем, похищенным на небеса”, как сказала бы старая нянечка из психушки. УССУРИЙСК. 1988год. МАЙ.