Дождливое лето в этом году. Редко-редко выдается погожий денечек. А сегодня солнышко глаз радует. Листочки свежие, нежные, ярко-зелёные. Небо синее. А птицы-то как заливаются, щебечут на разные голоса. А кроме этого многое-многое другое необъяснимое и не передаваемое в своей совокупности завораживающее наши души. Господи, так становится хорошо, чудесно и восхитительно, что хочется сделать какого-то такого нежного, светлого, доброго, всему белому свету! Гуси - лебеди. Зима снежная была. Воды море. Дедушка Дон соединился с озерами, со старым своим руслом. Лет пять такого уже не было. Чего только не услышишь, каких только голосов и отголосков со стороны воды не доносится. Это просто гора незнакомых или давно позабытых звуков: всплеск рыбы и птичьи переливы; кряканье уток и кваканье лягушек; шум камыша и лебединый крик, предупреждающий посторонних о вторжении на чужую территорию. Рыбы-то сколько с Дона в озера зашло. Вон, Платонович, на рыбалку с утра - пораньше пошел. Рукой машет, приветствует. Виктор Иванович нехотя кивнул в ответ головой, затем нервно сплюнул в сторону и продолжил копаться в сеннике. - Вот, гад, еще здоровается, - подумал он про себя. – А вчера орал, словно поросенок резаный! Как только не обзывал меня разными словами, чего только не припомнил, - не унимался наш герой, небрежно смахивая набежавшую не вовремя от душевного волнения слезу. - На пиво всего-то раз восемь занял. Да и не восемь, семь. Я ж отдам попозже, наверное. Ну, жердей со двора прихватизировал штуки четыре. А гараж-то, чем накрывать? - Виктор Иванович тяжко вздохнул, поправил штаны, взвалил на плечо вярех с сеном и понес раздавать скотине. На самом деле, денечек выдался расчудесный. На душе как-то легко и непринужденно. Настроение легкое и воздушное. Но это только у меня, а не у нашего героя, который по-прежнему хмурый и злой направлялся к себе во двор. При подходе к сараю, где стояли телята, тропинку перебежал соседский гусь. Нет,не перебежал, а нагло и самоуверенно нарушил суверенную границу, причем без объявления войны. Платонович его еще с осени не зарубил потому, что он был больной какой-то. Кожа да кости. А сейчас вроде бы подрос. Вон, какой жирненький! Этот гусь, будь он не ладен, постоянно нарушал нейтральное пространство и по гадски норовил навредить, напакостить и даже на своем гусячьем языке нахамить. А ведь это все на чужой территории, где пернатое чудо чувствовало себя совсем уже по-хозяйски. Хотя Виктор Иванович был уважительным человеком и гостеприимным, но принципиальным тоже. Такая злоба вдруг взяла на этого аппетитного гуся, что, аж поджилки затряслись. - Полгода уже гоняю его со своей неприкосновенной территории! Теперь этому гусю, точно конец пришел! - сказал он, нагнетая и так уже нервную обстановку. Слова словами, но ничего плохого не хотел. Где еще эта кирпичина взялась. Слегка только шуганул гуся. Лапчатый затрепыхался, и вставать не захотел. Пришлось ему в спешном порядке башку глупую отрубить, да воду кипятить поставить. - Да-а-а! Вот еще дел натворил, - чуть больше обычного стал переживать наш охотник. Сидит Виктор Иванович, размышляет, гуся ощипывает между делом. А в это время, как по заказу, кум мимо проходил. Улыбка на довольной физиономии доставала до плеч. Усы встали строго параллельно губе, глаза округлились, уподобляясь чайным блюдцам, а уши, словно мощные локаторы издавали самые чувствительные ультразвуки, влияющие на любую психику. Хотя и без этого всего, эмоционального подъёма было вполне достаточно. В руках кум держал бутылку первача. Из карманов допотопных шаровар, ещё старинного образца, торчал шмат сала и пучок свежего, только что сорванного щавеля. Ему кто-то долг отдал в самогонном выражении, он и заглянул к другу, чтобы вдвоем данную емкость уговорить. Вот что значит окружающая остановка! Вот что значит, вовремя подошедшие благоприятные обстоятельства, при которых свершаются просто удивительные чудеса, просто непредсказуемые превращения! Куда только подевались унылость и угрюмость, усталость и тоска, вялость и раздражение на все в округе. Пришло, наконец, то прекрасное, долгожданное настроение, под стать удивительно чудесному солнечному дню! Примчалась та, значимая в жизни минута, которая ставит жирную точку с положительным зарядом в обыденной, рутинной и скучной суете! Угощаются мужики - лапчатого поминают. Водочка в охоточку и мяско к великой стати. А погодка-то шепчет на ушко: - Не пора ли насчет добавочки подумать. Под такой-то закусон и выпить не грех! А вон и Платонович показался… с рыбалки идет. У Виктора Ивановича сначала под сердцем екнуло, как-то защемило, как-то не по себе стало. Но он взял себя в руки, оправился и крикнул соседу, чтобы тот подошел поближе. Невооруженным глазом было видно, что Платонович не очень хотел подходить, но какая-то неведомая сила все, же подтолкнула его по направлению к соседскому двору. - Представляешь, Платоныч, - начали вешать лапшу друзья. - Были мы с утра на озере и случайно лебедя поймали В сетях запутался, подлец. Смотри, какое мясо нежное и вкусное - пальчики оближешь! Произошел целый процесс обольщения. Рассказали, как был замечен и распутан лебедь, как не знали, что с ним делать, а потом, как доставили к дому. Друзья, перебивая друг друга, во всех всевозможных красках описывали выпавший на их долю случай, при этом смакуя мельчайшие детали и подробности. Долго Платоновича уговаривать не пришлось. Он быстренько бросил у себя дома рыбацкие принадлежности, и минут через пять, вернулся обратно. В руках сосед держал литровку спирта и пару вяленых чехони. Закусили лебедятиной, заодно и помирились по-соседски. Заседание продолжалось до полной темноты. Обсуждали Путина, Медведева, их проводимую политику, отдельно козла – Ельцина. Основные вопросы коснулись местной администрации и арбузов, которые в этом году удались на славу и угодили всем, как никогда, особенно Вовке, что с городу за тысячу верст приехал, ведь он на самом деле кавунив не бачил и думал, что они на деревьях растут. Дело уже дошло до песен и панибратства, как наступил момент, при котором нужно было расходится по домам. Во-первых, закончилась водка, а во-вторых, бабы соскучились и начали слишком громко орать, визжать и гавкать. Соседи попрощались друг с другом и, мерно покачиваясь из стороны в сторону, задевая руками несуществующие преграды, короче говоря, махая крыльями, степенно двинулись в свои опочивальни. На следующий день Платонович спрашивал соседей, мол, не видел ли кто его гуся? Со вчерашнего дня пропал - как в воду канул. - Да нет, вроде бы не пробегал, - отвечал Виктор Иванович, ковыряясь в зубах спичкой.