Я проходил мимо местного продуктового магазина "Refrigerator". Недалеко заметил группу женщин: бабушка, её дочь и внучка. Они стояли около упавшего мужика и вызывали скорую. К ним подошёл дядя в годах, стал обсуждать происшествие. Я, как человек небезразличный, также остановился с желанием помочь.

Упавший корчился на заледенелом тротуаре. Рядом был киоск "Flowers" и автобусная остановка. Мужик был хорошо одет: толстый чёрный пуховик и меховая шапка, какие-то штаны, ботинки. Состояние упавшего было трудно определить. Он ворочался с бока на бок и держался то за сердце, то за шею. Порой, опираясь на ноги, он выгибался всем телом. Дядя в годах, многозначительно подняв указательный палец вверх, сказал: "Эпилепсия!", когда увидел у павшего пену, которой я не заметил, как ни старался. Я стал объяснять женщине с телефоном, как лучше проехать скорой.

После этих моих слов некогда упавший мужик резко вскакивает на ноги и с дикими (серо-голубыми!) глазами начинает искать опору в моём лице для своего кулака. Я успел только сказать: "Ой!" и шагнуть в сторону. Все бросились от него врассыпную. Женщины отпрыгнули, потеряв телефон. Позже подняли. А мужик, уже стоящий на ногах, пошёл дальше, шатаясь. Больше он ни с кем не пререкался, насколько я видел.

Я остался у киоска. Дед с большим животом на автобусной остановке, ранее безучастный, взялся объяснять ситуацию мне и дяде в годах. Оказывается, мы повстречали пьяного, который хорошо (как ему показалось) отметил женский праздник, шёл и упал. Слова деда я слушал внимательно и молча. Дядя в годах всё пытался вставить своё мнение про припадок. Когда мне стало не интересно слушать этот диалог, я ушёл.

Заходя в продуктовый магазин в нашем дворе, я заметил ещё одну группу выпивох. Меня изнутри стали жечь чувства неприязни и злости (хотя 3 года назад я сам был контролируемым пьяницей). Мои ноздри раздувались, верхняя губа поднялась. Вышел я с продуктами из магазина и пошёл домой, не подавая вида из тени своего капюшона. Вернувшись домой, я испугался своей внезапной злости, потом успокоился. После успокоения я поделился этой историей с матерью. Вот такая история. А что здесь от Антона Палыча, я думаю, очевидно.