Чудо Молодая семья Андриановых приехала в город на постоянное место жительства из маленькой деревеньки. Колхоз, в котором они трудились, развалился, кто-то из богатых проходимцев скупил землю у крестьян за бесценок да и дал дёру не то в Германию, не то в Израиль. Земля есть, вот она под ногами, но не наша - хозяйская! Погоревали крестьяне, поохали, власть и рынок проклянули, тыча кулаками в бездонное небо и потянулись в города, те кто ещё силы на то имел и средства. В городе на деньги родителей молодые сняли однокомнатную квартирку на девятом этаже. И теперь, живя в городе, они пытались закрепиться на работе. Но работу нашёл пока только Антоха - муж Светки, а та со своим бухгалтерским образованием не могла найти работу и устроить сына Мишку в детский садик. Вот и сегодня она с утра наводила порядок в комнатке, подклеивая ободранную стену. А затем, взялась за обед. Мишка бегал туда – сюда, вьюном крутился под ногами, превращая всё в озорную игру. Светка, пытаясь убрать сына от горячих кастрюль и сковородок, увела его в комнатку, включив ему старенький телевизор, стараясь успокоить заигравшегося сынишку. С утра стояла жаркая погода, окна квартирки выходили на солнечную сторону, а их девятиэтажка поджаривалась как картошка на сковородке под летним солнцем. Для того чтобы хоть как то проветрить комнатку, Светка открыла створки окна, занавесила его тюлевой шторой и пошла на кухню, прикрыв за собой дверь. Прошло, наверное, минут десять, не более, Светка решила посмотреть, чем занимается сын, открыла дверь и вначале не поняла, что случилось. Сына в комнате не было, телевизор верещал эстрадой, штора была откинута… И тут она материнским сердцем почувствовала, что случилось самое страшное. Она поймала себя на мысли, что она думает об открытом окне, там, на подоконнике стояла любимая мишкина машинка. Она это хорошо помнила, когда открывала окно, то чуть не уронила игрушку на пол. Теперь игрушки не было, женщина с надеждой скользнула глазами по углам комнатки, старясь разглядеть укромные места, но взгляд всё равно остановился на подоконнике, шторы белым парусом надулись и рвались в комнату. Какая - то страшная догадка кольнула холодом сердце, Светка подошла на ватных ногах к окну, перегнулась через подоконник и внизу на газоне отчётливо увидела красную рубашечку сына. Она захотела закричать и не смогла. Ужас как тяжёлой цепью сковал тело. - Мишка внизу! Разбился насмерть! – осознание страшной беды холодным потом обдало всё тело. Светка отошла от окна, не зная, что делать дальше. Весь мир, казавшийся ей ещё несколько минут таким ярким, теперь потемнел, как будто кто – то в душе её выключил свет. Мрак липкой грязью заливал душу. Отчаянье овладело её разумом, приплясывая от разбуянившегося горя. Раздавленная судьбой, немая и почти неживая она стояла и смотрела в окно. Сколько прошло времени, она не знала, но вдруг порыв ветра откинул шторы в комнату, и она увидела, что две руки подняли сына на подоконник. Она рассмотрела только ладони, чьи то ладони, как крылья взмахнули и исчезли, как будто ничего и не было. В тот же миг Светка бросилась к сыну, протянув к нему руки всё же на секунду выглянула из окна, но никого не увидела, почему то испугавшись ещё больше она прижала Мишку к груди и понесла к дивану, пытаясь уже там рассмотреть его. На плече у сына был большой синяк, но Мишка не плакал. Сын в руках держал свою игрушку, машинка была замарана землёй. Женщина хотела расспросить сына о происшедшем, но не могла, отчаянье и горе сменились хлынувшей радостью. Она сидела перед распахнутым окном и смотрела на него как на икону, не замечая знойного июльского неба, не слыша ни одного городского звука. Ещё дрожа и плача, прижимая к груди трёхгодовалого сына, она не понимала происходящего. События этого дня были так стремительны, чувства менялись с такой скоростью, что казалось, вся жизнь, вся двадцатипятилетняя жизнь уместилась в несколько минут. Она не могла сказать ни слова, её язык онемел, зато все мышцы колотила судорога, слёзы лились сами собой, как весенний пахнущий цветами берёзовый сок из разрубленной раны. Сердце недавно бурлившее, теперь замерло, почти остановилось, упиваясь блаженством покоя. Понемногу дрожь стала проходить, она попыталась пошевелиться и обдумать происшедшее. Мысли стали кружить как испуганные бабочки над скошенным лугом. -Такого не может быть… Не может быть! – застучало маленьким молоточком у её в висках. Она ещё долго находилась в таком туманном состоянии, и пришедший с работы муж, видя её, как ему показалось больной, не стал ни о чём расспрашивать, а сам подогрел ужин и лёг спать. Она, уложив сына в кроватку ещё долго не отходила от спящего, внимательно всматриваясь в его лицо, прислушиваясь к дыханию. А затем и сама, измученная этим днём тихо уснула.