Наталья Сафронова Ч А Й К А В двадцать я выглядела на тринадцать, и это было трагедией. Со мной заговаривали, чтобы познакомиться с моей шикарной подругой: меня принимали за младшую сестренку, которая ходит на дискотеку «под присмотром». Подруга менялась со мной одеждой, потому что вещи, которые сшила я сама, были штучными, а ее одежда из универмага «Рубин» смотрелась как ширпотреб. Заодно мы менялись именами, так как Леной в восьмидесятых звали каждую вторую девушку (мать даже назвать нормально не смогла, морщилась Ленка), а мое имя Лариса казалось ей изысканным и загадочным. – Лариса значит «чайка», – мечтательно говорила она. – В крике чаек есть что-то трагическое. Как у женщины с прошлым. – А разве прошлое не может быть счастливым? – удивлялась я. – Прошлое трагично уже потому, что оно прошлое, – снисходительно замечала Ленка. – Ну, какое у тебя может быть прошлое? Поэтому Ларисой буду я. Женихов для себя Ленка тоже выбирала, не шла на поводу у судьбы. Со своим избранником Ленка запиралась в нашей общаговской комнате, обеспечивала себе светлое настоящее, которое через пару месяцев почему-то становилось трагическим прошлым. – Что тебя с ней связывает? – удивлялись девчонки, у которых я коротала время, когда Ленка выдворяла меня из нашей комнаты. – Она же наглая, зачем ты с ней дружишь? – Мы с детства дружим, – пожимала я плечами. Мы, действительно, были одноклассницами и жили в одном подъезде, и моя мама всегда ставила Ленку мне в пример. Ленкина мать одна растила троих детей, и Ленке приходилось следить за младшими сестренками. При этом она могла за пять минут накрыть стол при пустом холодильнике, выступала в школьной самодеятельности и шла на золотую медаль. Ленка была везде первой, а я оставалась в тени, вернее, выгодно оттеняла ее достоинства. – Скажи мне, кто твой друг, – усмехались девчонки. – Но это не про вас. Тебе надо от нее избавиться, выйти из-под ее влияния. Но мне не пришлось избавляться от Ленки, она сама ушла из института и заодно из моей жизни. – Что за профессия для женщины – инженер? Она обезличивает женщину, делает ее винтиком в производстве. – Почему обезличивает? – недоумевала я. – Инженер – создатель. – Я буду поступать в театральный, – мечтала Ленка. – Актриса Лариса Ланская – звучит! И жизнь у меня будет яркой и звучной, как мой псевдоним. А имя Лена останется в прошлом, сером и безрадостном, как жизнь моей матери. Ты еще услышишь обо мне! С моим именем она расстаться не пожелала. Однако я за ней не последовала. В тридцать я все еще выглядела наивным ребенком (маленькая собачка до старости щенок, небрежно заметила Ленка), значительности и шика так и не приобрела, но все-таки сумела создать себе счастливое настоящее. С работы меня встречал заботливый муж, подрастала дочь, у которой были мои глаза, а значит, я обеспечила себе не только настоящее, но и будущее. Я замечала у дочери свои повадки, и в ней они не раздражали меня, так я примирилась и со своим детством, с собой. Но Ленку не забыла, мы перезванивались и переписывались, вернее, Ленка звонила и писала, докладывала о каждой следующей перемене в своей жизни. В театральное она так и не поступила, не хватило таланта. Но осталась в Москве, и в тридцать делила имущество уже со вторым мужем. Ленка имела за плечами солидный багаж прошлого. Детей у нее не было и, скорее всего, не будет, потому что о детях она не мечтала. – Дети ничего не возвращают, а я не привыкла вкладываться без отдачи, – сказала Ленка первому мужу в ответ на его просьбу о ребенке. Моя дочка была еще крохой, и хотя я уже тогда видела, как много она мне дает, объяснить этого подруге не сумела. – Нянчилась уже, мне хватило, – сказал Ленка, как отрезала. – Дети связывают, не дают развиваться. – Куда развиваться? – не поняла я. Ленка тогда не работала (все детство батрачила, пора и отдохнуть). – Мало ли куда? – туманно объяснила Ленка. – Зачем ты с ней общаешься? Что хорошего ты можешь от нее почерпнуть? – спрашивали подруги, которые знали Ленку еще в годы нашего студенчества. – Звонит, я разговариваю. Не могу же я положить трубку, – пожимала я плечами. Нам было по сорок, когда моя дочь окончила школу и задумалась об институте. Ленка развелась с третьим мужем и позвонила, чтобы сообщить об этом. – Пусть приезжает в Москву, остановится у меня, – предложила Ленка. Это было в первый раз, когда подруга захотела что-то отдать. Я удивилась этому новому Ленкиному проявлению и передала ее предложение дочери. Дочь поразмышляла и решила поступать в местный вуз. Она, как и я, была начисто лишена авантюрной жилки, к тому же мы никогда не расставались, даже из лагеря мы с мужем забрали ее через несколько дней, потому что скучали по дочке, а дочка без нас. Ленка огорчилась: – Значит, не приедете? Я думала, увидимся. – Приезжай сама, – пригласила я, мне не хотелось присутствовать при разделе Ленкиного с мужем имущества. – Скромная квартирка, больше, чем на лимон не тянет, – оценила подруга нашу двушку, едва войдя в дом. Она располнела и стала еще красивее, чем в юности. Я же не менялась, и печать наивности не сошла с моего лица, все это вместе, видимо, производило трогательное впечатление, потому что на меня стали заглядываться мужчины (божий одуванчик, презрительно бросила Ленка). – А мы не продаем, – удивилась я. – Привычка, у меня риэлтерская фирма, – объяснила Ленка. – Ты – хозяйка? – уточнила я. – Буду хозяйкой, – усмехнулась Ленка. – Сколько можно пахать на мужа? Я уважительно промолчала, нисколько не сомневаясь, что раз подруга говорит, что будет хозяйкой фирмы, значит, будет. Это я работала на чужого дядю, жила в малогабаритной двушке и даже ни разу не поинтересовалась, сколько стоит моя квартира и как можно улучшить свои жилищные условия. А Ленка поняла все и сразу. – Я организую вам ссуду под небольшой процент, переедете в нормальную квартиру, будете жить, как люди, – пообещала Ленка, хотя мы ни о чем ее не просили. Впрочем, она не навязывалась, она приехала общаться, а не работать. – Устала, покоя хочется, – сообщила она, располагаясь в комнате дочери, которая временно переехала к подруге. Ленка утром появлялась на кухне в пеньюаре не для того, чтобы соблазнить моего мужа своими роскошными формами, а по привычке меня затмевать. Она просто обязана была быть лучше меня, даже в глазах моего мужа, тем более, что со своим развелась. – А мне по утрам домработница подает свежевыжатый апельсиновый сок, – обронила Ленка, отхлебывая кофе. – Соковыжималка у меня есть, завтра выжму, – пообещала я. – А еще одну хозяйку в доме я бы не потерпела. – Не хозяйку, а домработницу, – Ленка допила кофе и отправилась в ванну, опередив мужа, который торопился на работу. – Она надолго? – поинтересовался муж, умывшись на кухне. – Как отдохнет, – пожала я плечами. – Надо менять мужа каждые пять лет, – разглагольствовала Ленка вечером на кухне, потягивая пиво. – Тогда происходит обновление, рост. – Куда рост? – удивилась я. – Ну, куда… К себе, наверное. Мы же меняемся, и человек рядом с нами должен соответствовать. Если он не соответствует, значит, тормозит. Понимаешь, не помогает тебе расти над собой, а тормозит. А где Иван? – Ленке явно не хватало зрителей, одной меня было мало для самоутверждения. – В спальне, футбол смотрит, – муж предпочел телевизор Ленкиному обществу. – Вот видишь, у вас разные интересы, вы не совпадаете, – заметила оскорбленная Ленка. – Ванька он и есть Ванька. – Сейчас модно быть Иваном, – защитила я мужа. – А ты по-прежнему представляешься новым знакомым Ларисой? – Иногда, когда скучаю, – усмехнулась Ленка. – Какие у нас на завтра планы? – У нас в театре премьера. Тебе интересно будет, ты ведь мечтала быть актрисой. – Театр я уже переросла. Это все игрушки, а мне сейчас интересна сама жизнь. Квартирный бизнес. Там такие разворачиваются драмы, ни в каком театре не увидишь, – задумчиво сказала Ленка. – Все-таки почему с мужем развелась? – пыталась я уяснить то, что искренне не понимала.– Мы с Иваном двадцать лет вместе, и я не представляю себя без него. Да я и не смогу. Жили-жили – и вдруг расстаться? Правда, у нас дочь. – При чем здесь дочь? Просто вы живете без страстей, по привычке, – хмуро сказала Ленка. – Скучно вы живете. За чужими страстями в театр ходите. Утром она уехала в Москву. Зачем приезжала? – Если в другой раз твоя подруга надумает нас навестить, я у брата поживу, – муж открыл окна, проветривая терпкий запах Ленкиных духов. Ему не льстило то, что Ленка пробует на нем свои женские чары. Она была чужда ему, не попадала в поле его восприятия. Даже напрягала, и хотелось поскорее от нее освободиться. А мне Ленка была не близка, но любопытна, и в малых дозах порой хотелось ощущать ее присутствие. Она словно напоминала, что есть и другая жизнь, со взлетами и падениями, роскошью и предательством, и не надо ни за что цепляться, потому что по-настоящему ничего не жаль. Прошло еще несколько лет, в моей жизни все оставалось по-прежнему, я и не стремилась к переменам. Дочка учится, мы с мужем работаем, зарплату платят – и слава богу. Как говорила другая моя подруга, хорошо, что не хуже. Ленка не звонила и новым замужеством не хвасталась. Зато в новостях сообщили, что в Москве задержана группа черных риелторов, продававшая арендуемые квартиры, и среди преступников я узнала Ленку. – Вот тебе и звезды, и пропасти, – передразнил меня муж. – Она и нас кинула бы, не постеснялась. – Ну, нас-то вряд ли. Что с нас возьмешь? – не поверила я и засобиралась в Москву. На свидании с подругой я узнала, что первый Ленкин муж навещает ее и даже нанял ей адвоката. Пожалуй, не стоило за нее переживать, не пропадет, если сядет. Однако я писала ей в колонию и отправляла посылки, лишними не будут, думала я. – Что ты с ней все возишься? – удивлялись подруги. – За дело ведь сидит, сколько горя людям принесла. – Наверное, – соглашалась я, – но сейчас ей туго приходится. И потом, от сумы и от тюрьмы никто не застрахован. Не то чтобы я такая уж сердобольная и никогда никому не отказываю в помощи… но все-таки, наверное, почти не отказываю, и даже порой навязываю свою помощь, когда меня и не просят. Однажды, например, я пыталась оказать помощь лежащему на снегу пьяному. Он меня об этом не просил, но все-таки я умудрилась поднять его и прислонить к стене дома. Время от времени он на меня заваливался, и я снова прислоняла его к стене. Что с ним делать дальше, я не знала, пока ко мне не подъехала милиция. – Ваш? – спросил милиционер. – Нет, но замерзнет ведь. Милиционеры стали грузить пьяного в машину, а я повернулась и пошла, преодолевая желание оглянуться и принять дальнейшее участие в судьбе спасенного мной алкоголика. Соседские ребятишки подбрасывали мне беспризорных котят, я их отмывала, подлечивала и пристраивала к знакомым или везла на птичий рынок, отдавала в добрые руки. Потом стали подбрасывать и щенков, но для них найти хозяев было сложнее, я отвозила их в приют для животных. В театр я ходила с охапкой гвоздик и дарила всем актерам по цветочку, чтобы никому не было обидно. Однажды в наше управление пришел молодой архитектор с проектом удивительного стеклянного абсолютно прозрачного моста через Волгу. Проект не приняли, посоветовали фантазеру спуститься с небес на землю и придумать функциональный и экономичный мост, а мне было жалко расставаться с этой сказкой, и я взялась помогать архитектору. Я пробивала его проект, не жалея сил. – Мой добрый ангел, – говорил он мне, и я удваивала усилия, вдохновленная его похвалой. Но однажды муж приблизил свое лицо, чтобы поцеловать меня, и на какую-то долю секунды мне показалось, что это архитектор. И я перестала ходить по кабинетам с проектом стеклянного моста. – Лариса, почему вы перестали помогать мне? – недоумевал молодой человек. Потеряв мою поддержку, он почувствовал вселенское одиночество. – Потому что каждый должен заниматься своим делом, – ответила я. – Воплощать в жизнь ваши проекты – это ваше дело, а не мое. Из колонии Ленка вернулась не куда-нибудь, а прямо ко мне. – Устала, – сообщила она, располагаясь в бывшей дочкиной комнате, дочь к тому времени вышла замуж и жила в семье мужа. – В себя надо прийти. – Ты называлась Ларисой в колонии? – задала я вопрос, который мучил меня. – Только это имя и спасало, – горько усмехнулась подруга. Ленка приходила в себя в течение месяца. За это время я сшила ей несколько платьев и вставила зубы за свой счет. Ленкино прошлое теперь было богатым и разнообразным. – Как дальше жить собираешься? – спросила я. – Вадик замуж зовет. – Первый муж? – одобрила я. – Первый, будем жить, поживать и добра наживать. Ты-то как? – запоздало поинтересовалась подруга. – Хорошо, дочка скоро родит, – счастливо улыбнулась я, – буду внука нянчить. – Тоже мне, счастье, – усмехнулась Ленка. – Все, как у всех, ничего сами придумать не можете. – А ты что сама придумала? – обиделась я. – Как людей обездолить? Утром Ленка уехала в Москву, к Вадику. Зачем приезжала? Хотя понятно, зачем, зубы вставить. Несколько лет я о Ленке ничего не слышала, пока однажды она не позвонила мне из Франции. – Бонжур, я теперь парижанка, – раздался в моем мобильнике Ленкин голос. – Ну, ты даешь! – изумилась я. – Вы с Вадиком теперь в Париже живете? – Ну, что ты… Где Вадик – и где Париж? Я замужем за французом. Я тебе фотки вышлю. А у тебя что нового? – У меня внуки, два внука. Муж работает, так что все хорошо, даже дочке помогаем, – похвасталась я. – Понятно, ничего нового не придумали, все как у всех, – прокомментировала Ленка. – А тебе как живется во Франции?– полюбопытствовала я. – У нас с мужем ресторанный бизнес, и я подумываю отделиться, – помечтала Ленка. – Развестись? – уточнила я. – Для начала отделиться, о разводе я пока не думала. Просто часть бизнеса станет моей собственностью, – объяснила Ленка. – А ты любишь мужа? – засомневалась я. – Ну, конечно, – отмахнулась Ленка. – Я, кстати, скоро приеду на родину. Можем увидеться. Я всегда нужна была Ленке в качестве свидетельницы ее успеха, без моих аплодисментов ее лавры словно теряли вкус, становились пресными. При этом мои достижения обесценивались, вся радость и суть моей жизни вроде бы сводились к нулю, и это было обидно. Однако я не отказывалась от Ленкиной дружбы, будто и я тоже соревновалась с подругой. Раз она без меня не обходится, значит, я в ее глазах тоже имею ценность. Семья, дети тоже много чего стоят, и сколько бы Ленка от них не отмахивалась, в глубине души она понимает, что неправильно живет, думала я. На родину Ленка, действительно, скоро приехала, правда, насовсем. Французский муж не позволил Ленке себя облапошить, развелся с ней и отправил восвояси. А через некоторое время приехал за ней сам, видно, ему не давала покоя загадочная русская душа. – Вали отсюда, – послала его Ленка и вернулась к Вадику. Ленка теперь часто простывала и уставала, и ей хотелось, чтобы рядом был кто-то, кому она не безразлична. Лучшей кандидатуры, чем Вадик, не найти. После первого развода с Ленкой Вадик поспешно женился и ждал Ленку уже с женой. Когда она снова бросила его и укатила во Францию, Вадик сказал: – Я буду тебя ждать. – Фигушки, больше не вернусь, – не поверила Ленка. – Куда ты денешься, – ответил Вадик и ждал, он распознал в Ленке то живое и трепетное, что было ему необходимо, это была его женщина, и он больше не хотел ни на кого размениваться. Его беспокоили частые Ленкины простуды, и он уговорил ее обследоваться. У Ленки обнаружили рак легких, и она сразу же позвонила мне, хотя хвастаться, вроде, было нечем. Врач сказал, что надежда на выздоровление есть, надежда вообще никогда не должна умирать. Когда я вошла в палату, Ленка что-то хмуро выговаривала Вадику, тот терпеливо слушал, согласно кивал. – Ты чего сникла, подруга? Повоюем еще! – подбодрила я Ленку. Она похудела, но и худоба ее не портила, что-то было в ней завораживающее, не хотелось отводить взгляд. – Ясное дело, повоюем, – встрепенулась Ленка. – Пятьдесят – не возраст, детский сад, считай… Прошлое у меня уже есть, пора подумать о будущем. Я посмотрела на нее с восхищением, нисколько не сомневаясь, что раз Ленка говорит о будущем, значит, оно обязательно будет.