Нет, я – не Пушкин, я – другой. Израильтянам я неведом. Хоть с повреждённою ногой, но я стремлюсь всегда к победам. Не над другими. Над собой! Хочу чуть-чуть, но измениться. И строю старческий собор, в котором буду сам молиться своим кумирам и богам, и меценатам, то бишь Музам, меня учившим по слогам петь гимны бывшему Союзу. Под колокольный перезвон по горбачёвской перестройке, не доучив, турнули вон, оставив память лишь о стойле, в котором лучшие года с мечтой о равенстве и братстве провёл сознательно, дурак, своим вождям прощая *лядство, их бездуховность и цинизм во имя призрачной идеи прийти когда-то в коммунизм . Я был таким же лицедеем, как большинство в моей стране, впитавших лозунг: «Будь готовым!» к очередям, к труду, к войне, к победным пораженьям новым. В своём мозгу перемолов в котлетный фарш своё былое, пытаюсь на жаровне слов испечь хоть что-нибудь благое. Но с повреждённою ногой, я хуже худшей из кухарок. К тому ж, не Пушкин – я другой, я – просто прошлого огарок.