Глупостей весёлых не чураясь, не слывя ханжой и лицемером, шёл по жизни я, не спотыкаясь, оставаясь для детей примером. Ну, во-первых, потому, что честно говорил жене всегда об этом. Во-вторых, жене моей известно было то, что я слыву поэтом. И она, мудрейшая из женщин, мою сущность умно понимала и, что зов природы во мне вечен, разумом, как медик, принимала. Относилась просто к адюльтерам: «Мужику порой он даже нужен». И при этом не теряла веры, что останусь любящим я мужем.. А жену действительно любил я. И сегодня вижу самой лучшей. Но куда сбежать от правды: было, что страдал болезнью я падучей. Падал ниц перед любой бабёнкой, даже глупой, но всегда прелестной. И не то, что был натурой тонкой – просто было вечно интересно познавать их нравственную сущность, личностные качества натуры, научиться видеть сквозь наружность физику нутра, пусть даже дуры. … В старости, когда итожить можешь жизнь свою, ещё умом владея, видишь: в сумму знания не сложишь, даже хорошо считать умея. Всё разрознено и очень разнолико и, хоть позабыто уж немало, – память зарастает повиликой, – видишь то, что радость доставляло. Среди них, конечно, адюльтеры! – с кем уже не помнишь, но, а всё же, как прекрасное из всей своей карьеры с тёплою улыбкою итожишь