Лёнька сразу после окончания десятилетки пришёл работать на лесозавод, там мастерица, оценив осанку парня, поставила его катать баланы - брёвна, что через некоторое время, попав в стальные зубья пилорам, превращались в широкие доски. Работали в две смены – в день и в ночь. Лёнька привыкал к работе недолго, через неделю освоился и не отставал от других маститых работяг. Кроме обеда, выдавались и перекуры, на них мужики шумной толпой шли курить в слесарку, чтобы выкурить там по сигарете и уже в дымном чаду поболтать о жизни и узнать новости. Лёнька не отставал от мужиков и тоже с радостью шёл в слесарку, где каждую смену несли дежурство слесаря, готовые по первому зову подлечить старенькие пилорамы, где ключом, а где и кувалдой. Одним из слесарей был Могутной, так прозвали его за великую силу, что выделяла его из всех мужиков, работавших на лесозаводе, одни кулаки были как кирпичи, крошащие ударом всё подряд. Но имея такую изрядную силу, Могутной никогда ни с кем не дрался. И был от природы добрым и справедливым человеком. Это вероятно и подкупало в нём людей и люди попадали под его обаяние. Так случилось и с Лёнькой, паренёк старался быть ближе к этому богатырю. А тот был не против опёки над парнем и всегда помогал ему - то словом, то советом, то делом. - Едысь, Лёнька, крючок железный не точат, брось это! Все кованые изделия и твой крючок тоже нужно вновь оттянуть в кузне…Отдай его мастеру, она новый выдаст. А то крючок от бревна отскочит, инвалидом стать можешь! – увидав как парень старается заточить конец металлического крючка, посоветовал по- доброму слесарь. Лёнька старался прислушиваться к советам Могутного, спрашивал много по слесарному делу, интересовался инструментами и механизмами. -А может и мне в слесаря? Чего я баланы катаю! – радовался парень. -Едысь, учиться надо! Я ещё перед войной выучился, а в войну мотористом на торпедном катере был…ох и натерпелся! – поучал Могутной. Но всегда когда старик вспоминал про войну, он замолкал. И рассказывал Лёньке обо всём – о том, как учился на слесаря, как женился, как строил дом, как сам шил сапоги и обжигал кирпич. Но о войне не говорил ни слова, как будто какое-то страшное табу не давало памяти хода, закрывало дверь в страшное, наполненное горем время. Лёнька знал, что Могутной был участником и инвалидом войны, но никогда не хвастался своим геройством, но мужики поговаривали, что однажды матрос – Иванов Василий Васильевич, так звали Могутного, спас своего капитана, вытащив его из холодной воды на берег. Могутной был давно на пенсии, но по просьбе начальства подменял иногда больных слесарей, и в этот раз, отработав положенные две недели, пошёл отдыхать на пенсии. Лёнька не успел с ним проститься, зайдя как-то в слесарку не застав Могутного, только и спросил: -А дядя Вася где? -Герой наш на пенсии рыбу ловит! - вздохнул уже другой, уставший от работы слесарь. Самое благодатное время для рыбака – поздняя осень, когда в ноябре морозец покроет реку блестящим стеклянным льдом. Такой первый лёд особенный, он выдерживает большую нагрузку, прогибается, трещит, аж, в ушах закладывает, но не проваливается. Но если вдруг погода измениться и потеплеет, такой лёд может и совсем растаять. По первому льду самая лучшая рыбалка, лёд тонкий, можно много мест обловить, попробовать и в ручьях и на урезе, сходить в коряжник, или закинуть удочку на мели. Лёнька тоже очень любил рыбалку, с замиранием сердца ждал выходных, молил об одном, чтоб только морозец постоял, лёд не растаял. Оттепель стояла всю неделю, а тут перед выходными ударил настоящий зимний мороз под пятнадцать градусов. Река встала, и Лёнька видёл её как спаянную из нержавейки, сверкающую на солнце из окна лесозавода. -Завтра на рыбалку! – пела душа у парня. На следующее утро, Ленька, спозаранку накинув рюкзачок на плечи, и прихватив металлический ломик, устремился на реку. Нетерпение раздирало всю суть парня, хотелось бежать до реки. А добежав до реки, и найдя подходящее место, размотать удочку и бросить блесну под чёрный лёд. И ждать когда окунь, ошалевший от голода наброситься на железку с крючком, а потом вытаскивать и вытаскивать белобрюхих рыбёшек и шептать как молитву: -Ещё! Ещё! Ёщё!- умирая от блаженства. Только Лёнька вышел на реку, он понял, что лёд в этот раз обманчив. Прозрачный лёд перемежался с белым снежным льдом, самым опасным для рыбака. Такой лёд подло обламывался, особо не треща, готовя зазевавшемуся рыбаку ледяную купель. Лёнька стал обходить белые проплешины, стараясь выйти на урез реки. Ещё с берега парень заметил рыбаков, те ходили, не боясь, поднимая руки вверх – верная примета клёва! Издали узнав в одном из рыбаков Могутного, парень заспешил к нему. -Идысь, в лывине той поклевало и всё! – развёл руками Могутной!- и нигде ни тычка, к едрёне фене! -А может до Амбросовки дойти, в той речке окунь держится? – не вынимая удочки из рюкзака, спросил Лёнька. -До туда километра два, ты молодой, ноги у тебя хорошие, сходи, попытай счастье! А я тут похожу! – закурил Могутной. Лёньке так хотелось наловить окуней, чтобы похвастаться перед знакомым, что он решил дойти до маленькой, но глубокой лесной речки Амбросовки, что являлась убежищем для разной рыбы. Два километра парень преодолел легко, правда, два раза провалившись одной ногой под предательский белый лёд. Вытащив по – быстрому ногу парень спешил к цели и не зря. Там у леса, где речка изгибается как чёрная змея, у шумящего рыбацкими песнями тростника и нашёл Лёнька окуня. Клевало без перебоя, окунь за окунем, как на подбор - с рукавицу. Парень сбился со счёту. Увлечённый рыбалкой он не замечал сильного северного ветра, песен тростника, казалось и время остановилось. Была одна рыбалка – бросил искрящуюся блесну под чёрный лёд и уже тащишь рыбу, стараясь не зацепить рыбиной об лёд, а то уйдёт! И Лёнька не сразу понял в пылу рыбацкого азарта, что произошло. Он, скидывая очередного окуня с блесны, вдруг расслышал крик. Нет - это была не запоздалая чайка, не наглая ворона, кричал человек. Лёнька повернул голову на реку и увидел, что метрах в сто от него кто-то или лежит на льду, молотя руками над головой, или… -Тонет! – мелькнуло в голове у Лёньки, - Человек тонет! Парень, не думая ни секунды рванул с места, стараясь бежать по прозрачному льду, он слышал, как сердце своим стуком заглушало треск и хруст льда. Трещины, извиваясь, бросались в стороны от ног парня, но он бежал и бежал к тонущему, видя уже отчётливо человека боровшегося в плену полыньи. Лёнька узнал в тонувшем Могутного, и, подбежав метров на десять к полынье прокричал: -Держись за край льда! Я сейчас! Могутной уже потерял голос и хрипел: -Я всё…конец! Не спасай…утонешь… Лёнька бросился к ближнему сухостою, что стоял прямо в воде у берега, и, навалившись всем телом, повалил одно корявое дерево. Затем, не теряя времени, он потащил его к полынье. Могутной держался за лед, уже не прося о помощи. Толкая дерево впереди себя, Лёнька полз на животе по холодному и скользкому льду. Всё ближе и ближе к Могутному подтаскивал он деревину, пока та не оказалась в полынье. -Хватайся! Я вытащу! – посмотрел Лёнька через прозрачный лёд в черноту реки и вздрогнул: «Глубина!», но, не давая себе поблажки на страх, парень стал тянуть дерево назад из полыньи, старик зацепился за ствол дерева и сам вылезал на лёд. -Давай! Давай! – кричал на всю реку Лёнька, подбадривая старика. Ещё через некоторое время, оттащив старика от полыньи, Лёнька увидел, что Могутной потопил шапку и валенок. Босая нога старика посинела. -Идысь, я за тобой, Лёнька, за окунем пошёл! Будь проклята эта рыбалка! – оправдывался Могутной уже у костра, - и как ты меня вытащил? Ну, герой!