Яков Есепкин Концерт в записи Приближение к зеркалу Весна твоей жизни совпала с весною, Венцы филармонии Бах осеняет, И плачут над каждой органной трубою Заздравные свечи, и воск их не тает. Над пурпурной тяжестью бархатных кресел В сребристо-линейном ристалище зала Горящею радугой реквием взвесил Электроорган векового накала. Он помнит величье и свечки иные, Ручейную сладкую негу вотуне, Бессмертие любит изыски свечные, Червовые искусы в черном июне. Давно извели бедных рыцарей дивы, Какие спасать их брались всебесстрашно, Лишь фурьи меж нас, а белые Годивы В альковах вкушают с принцессами брашно. Дались нам аркадии княжеских спален Темнее, доныне мы там хороводим, Невинников легкость дика, вакханален Их танец, Рудольф, что и девиц изводим. Коль всех отравили цветками граната, Еще семенами и зернами, Коре Вернем эти яства, за фугой соната Звучит пусть, Алекто ль мила Терпсихоре. Нам чистые ангелы шлют угощенья, Нам розы свои ароматы даруют, Свободней музыцы сии обращенья, Царицы стонежные с нами пируют. Серебряных эльфам гвоздей яко видеть Не стоит и маковый рай неохранен, Закажем убийцам армы ненавидеть, Равно им терничник нектарный возбранен. А что воровать друг у друга ауру, Мы были велики и время лишь наше Лелеяло пенье и нашу тезуру Червленою строчкой тянуло по чаше. Теперь из нее пьют эльфии нектары, Летят ангелки на мрамор белладонны, И нимфы златые влекут в будуары Убитых царей, и алмазятся донны. Нет маковых раев, а мы и не плачем, Сон вечности крепок и белых альковниц Еще мы успеем почтить, и сопрячем Еще партитуры в охладе маковниц. Когда лишь в партере темнеет от света, Близ фата-морган усмиряются чувства, На пленке миражной в слоях черноцвета Сияет немая пластина искусства.