ДА ТЫ - ОВЦА! ДА, Я ОВЦА ! А ТЫ - ЗАВИДУЙ МОЛЧА. Некоторым мужчинам надоело с детства слышать: Баран! – вот они и оторвались на женщинах, я имею в виду очень модное в последнее время (в устах мужчин, говорящих от имени женщин) фразу возмущения: Да ты, овца!!! Как человек, которому пришлось/довелось близко познакомиться с овцами – заявляю: Овца и тупость антиподы, а не синонимы. Встреча с моими самыми первыми бяшками-барашками. Выгрузили с тачки(мал-базар/ «мал» с форси – имущество, в т.ч. и животные/ был недалеко и барашков привезли на большой тачке) двух молоденьких черных барашков. Сообщили, что это девчонки, развязали им ножки , и я поняла, что очень боюсь даже подходить к ним, не то, чтобы потрогать, хотя они были ростом с большую собаку( уже не те, которые на тонких ножках прутиках). При ближайшем рассмотрении барашки оказывается все разные, и на лицо/ морду, и на внешний вид, и даже шерсть у всех по разному закручена, ну а уж о характерах и говорить не приходится, сколько барашков – столько и личностей(поверьте мне - знаю, что сообщаю). Мои родственники сразу же обрадовались: если я боюсь подходить, то хотя бы эти две бяшки останутся не избалованными. Все животные с которыми я соприкасаюсь – перестают быть обычными – начинают требовать к себе повышенного внимания, «качать права», и очень много «говорить и отговариваться/переговариваться» в ответ на замечания. А я думаю, что животные и дети (детей я тоже мгновенно «порчу») на подсознательном уровне выделяют тех, кто не обидит и на кого можно положиться всегда. Загончик для бяшек определили под одной крышей с курами. Отделили им пространство кирпичной кладкой чуть больше метра в высоту и половину накрыли сеткой, как бы крышей. Курам до барашков не было дела, во всяком случае, открыто они никаких претензий к новым соседям не выражали. Я руками, конечно, не трогала барашков в первые дни – какая-то брезгливость мешала, но наблюдать за ними все равно подходила поближе. Интересно было, ведь я их прямо так близко никогда не видела. У туркменской родни были большие загоны и много баранов – но все они где-то там, на заднем дворе, да и гостям их обычно не показывают - есть и хорошо. Одна бяшка была такая красивая откормленная, ухоженная, вся шерсть в аккуратных завитушках блестела на солнце. Мордочка симпатичная с хитрющими глазками, в которых явно светился огонек смекалки. Она и вела себя так, словно уже знала себе цену – м.б. тоже чья-то любимица была у прежних хозяев. Назвали ее Арапкой, уж очень она похожа была на… Пушкина А.С.(простите Александр Сергеевич – овца и вправду была очень умная и хитрая). А вот вторая – ну просто полная ее противоположность. Вряд ли ее внешний вид от нее зависел, возможно порода такая. Пыльная масса непонятного цвета, м.б. то, что называют сажа, черный цвет, но такой не красивый. Она не грязная была – но шерсть у нее как у тетки, которая с утра пораньше на скорую руку, как попало, на различного размера, бигуди накрутила волосы, а потом сняла и расчесала это безобразие, которой и прической назвать-то нельзя. В общем, шерсть не в мелких кудряшках, а в каких-то ужасных всклокоченных завитках. Тупая морда. Причем даже форма черепа у них с Арапкой – разная: если у Арапки интеллигентная морда с вытянутым носом, блестящими глазками и кокетливо висящими ушками, то у второй - треугольник(как в мультиках), в широкой его части глаза, всегда удивленные и уши, непонятно как и где приклеенные. А главное на лбу – клок(именно клок, как будто у кого-то оторвали и ей прилепили к празднику) белой шерсти. Она осталась Бяшкой, но, несмотря на свой внешней вид стандартной селюшки – тупой она тоже не была. Это был, скорее всего, дуэт «Авдотьи Никитичны и Вероники Маврикиевны» в возрасте, когда им было лет по шестнадцать-восемнадцать. Покупали барашков у разных продавцов, но в дороге они, наверное, успели перекинуться мнениями о дальнейшем своем существовании. Потому, что как только их развязали, самоуверенная Арапка сразу же куда-то понеслась и Бяшка вплотную к ней, не отставая, падая и застревая на поворотах, но вместе. Их привязали на длинных бечевках к дереву, чтобы они «паслись», если так можно сказать, и привыкали ко двору и новой обстановке. Наши коты и кошки все вышли посмотреть на новеньких, таких больших и шумных. Как все избалованные дети Арапка и не представляла себе, что с ней могут как-то по другому /плохо обращаться. Она была настолько уверенна, что она хозяйка своего нового положения, своей новой жизни, нового места обитания, что ничего и никого не боялась и, кажется, и Бяшке сообщила, что она все знает/ понимает в этой жизни и той надо слушаться ее, тогда все у них будет хорошо. Бяшка где-то в отаре на дальнем пастбище видать выросла, возможно до нас она не через одни руки продавцов прошла( очень пугливая – по поводу конечного смысла существования барашков она наверное уже какие-то не добрые сведения имела), поэтому «городскую» всезнающую и смелую Арапку слушала очень внимательно. Обычная картина - под деревом стоит Бяшка, вытянув голову в сторону Арапчика и вытаращив глаза, ну явно, внимательно слушает и Арапчик с самодовольным видом наматывает круги около Бяшки и что-то достаточно назидательно ей мекает/бекает и та, в ответ, даже иногда и головой качает: кивает - поняла или не поняла. В загончике тоже Арапчик и к чашке с едой первой подходила и вообще, именно встречала людей: обязательно что-то сообщала, о чем-то разговаривала. Часто в загончике компанию Бяшке составляла моя кошка Машка(не Масяня, а та, которая из старой квартиры раньше нас Семой перебралась, с первыми вещами и своим выводком). Стена загончика была в два кирпича шириной и Машка как-то умудрялась красиво на этой стене улечься и явно тоже что-то рассказывала Бяшке. Машка была черно-белой, тощей и какой-то не по кошачьи длинной, у нее было, что вспомнить о своей городской жизни(воспоминания о Машкиной городской жизни см. отдельно). Я часто заставала такую картину - Машка развалившись на кирпичной кладке(она не спит, до моего прихода точно о чем-то рассказывала, уж очень поза у нее менторская), радом вытянутая к ней морда, с вытаращенными глазами, Бяшки и чуть поодаль, но тоже внимательно слушающая – Арапка. Или очень часто заставали Машку дефилирующую по кирпичной кладке, она совершала обход Г-образного подиума несколько раз, наверное, что-то объясняя малолеткам, а те усердно водили головами, провожая ее внимательными взглядами из конца в конец. О чем им «старшая, более опытная в жизни, подруга» говорила, что сообщала – только им известно, но им втроем явно было интересно(Машка с местным кошачьим контингентом не дружила, разве что только Семочку признавала, он же на ее глазах вырос). Стали мы со временем подозревать, что куры каким-то образом «мешают» нормально жить барашкам, потому, что Арапчик, влетая в общее их помещение, старалась обязательно распугать кур, не просто вспугнуть их с насиженных мест, но вредничала, распихивая их кормушки и пыталась забодать тех, кого видела на насесте и запинать тех, кого видела на земле. М.б. куры, когда мы уходили и запирали дверь, рассаживались на крыше овечьего загончика(об этом свидетельствовал их помет) и что-то обидное говорили новеньким, не похожим на них. Запертые в загончике барашки не могли им в тот момент «ответить» по заслугам и Арапчик – борец за справедливость, мстила им, когда была свободна. Как-то Арапчик заболела, она ослабла, не могла стоять на ногах самостоятельно и ее по утрам выносили на руках на солнце(не на солнцепек, а под дерево), она лежала, Бяшка бродила рядом. А Машка караулила на дереве. Вот тут и пропала куда-то вся моя брезгливость и боязнь – уж очень жалко было смотреть на печальные(когда-то такие хитрющие) глазки Арапчика. Я сидела рядом, гладила ее и говорила: Арапушка, ну что с тобой случилось?, где у тебя болит? И пыталась хоть как-то «заговорить» бедного дитенка. Два-три дня она так промучилась, ничего не ела, хорошо, что хоть воду пила , а потом вроде бы пошла на поправку. Стала уже ходить потихонечку и даже пытаться что-то поесть. Арапчик всегда первая выходила из сарая и что-то кричала отстававшей Бяшке и даже когда она болела, ее тоже всегда первой выносили и вносили, а Бяшка кричала ей что-то вслед. Однажды утром мы увидели, что Бяшка лежит и не встает – она умерла. Ну, вот выхаживали Арапчика, а эту просмотрели, да она и не показывала никаких признаков слабости – вечером все было нормально. Что случилось – непонятно. И Бяшку вынесли из загончика. Вынесли первой – Арапчик закричала, а ответа от Бяшки не последовало, и тут начался кошмар для Арапчика. Как только она выскочила из сарая, она стала носиться как угорелая, забегая во все закоулки в поисках Бяшки и кричать (наверное, вспомнила сразу все страшные истории, рассказанные Бяшкой), звать свою трусиху Бяшку. Ослабев, в какой-то момент она увидела меня и бросилась ко мне, в прямом смысле, на руки(даже если все люди плохие, то эта помогала мне, когда мне было плохо). Пришлось мне, отложив все дела, сидеть в тенечке на маленьком табурете около дома и снова держать на коленях голову Арапчика, гладить ее и уговаривать/заговаривать. С тех пор Арапчик тоже стала пугливой. Не сильно, иногда она забывалась, но при любом подозрении на опасность – она «бросалась мне на руки» и я успокаивала и уговаривала ее. В тот день самым страшным казалась предстоящая ночь Арапчика в одиночестве – мы не знали, как она это переживет и долго не загоняли в сарай. А на следующий день очень рано выпустили ее во двор, но Арапчик(теперь просто барашка) ходила за мной «как хвостик», вплоть до того, что пробиралась на веранду в дом. - Ну вот,- сказали мои родственники, - началось, теперь и барашка будет жить с нами в доме, мало было кошек, так теперь еще и она. Жалко ее конечно, но не до такой же степени. Все, кто «общался» с барашками близко знают о «бараньем горошке» и это был самый большой и весомый аргумент для того, чтобы не допускать барашку в дом, но она этого не понимала. Да и не собиралась она ничего понимать – она научилась каким-то образом сама открывать дверь, если та не очень плотно закрыта. Как-то так ударяла по краю, что дверь приоткрывалась. Она с шумом вбегала на веранду и гоняла кошек, которым почему-то можно было заходить спокойно и находиться здесь сколько угодно(для кошек отдельно было пробито отверстие в стене). Мне силой приходилось вытягивать ее во двор, но она, побегав по «пастбищу», снова возвращалась к любимой двери и колотила по ней копытцами. В сарай «заходить» по вечерам она категорически отказывалась и так как туша была уже не маленькая. На руках не много потаскаешь, приходилось «заманивать» эту хитрюгу.( Читатели, вы будете смеяться надо мной, но это чистая правда, возможно более твердые люди нашли бы другие способы, но мне приходилось «играть» и придумывать что-нибудь новенькое для этой овцы!!!, которую все труднее и труднее было в чем-то перехитрить, кстати она и остальных обязательно старалась во всем «переиграть»). Чтобы барашка «случайно» забежала-таки в сарай и отошла от входной двери дома(если я была во дворе она могла собой запереть/подпереть входную дверь дома, чтобы никто не мог выйти, непонятно она только людей запирала или кошкам мстила, который свободно выходили минуя дверь и рассаживались посмотреть на ее «забавы» рядом на крыльце) мне приходилось громко топая бежать к сараю, чтобы она побежала за мной(за мной она бежала обязательно, потому, что сарай скрывал угол другого строения и я пропадала из зоны видимости, а она этого не могла пережить спокойно). Я забегала за угол(не смейтесь сильно – я тоже понимала, что со стороны это выглядит очень смешно, но что было делать) и останавливалась, барашка пробегала мимо меня и забегала по инерции в сарай, ну а там, не много побуянив. она попадала в загончик. Кстати с курами у нее как-то наладились отношения – они даже свободно разгуливали при ней в ее загончике и подъедали из ее кормушки(м.б. после пропажи Бяшки с ними она чувствовала себя не такой одинокой – все-таки тоже живые существа, м.б. и куры получше стали к ней относиться с течением времени, тем более, что у нее всегда можно было поесть что-нибудь вкусненькое). Вскоре барашка и сама стала выделывать тот же фокус, вызывая меня на игру. Постучит по двери и громко цокая копытцами(когда-то она очень красиво вприпрыжку пробежала по двору – ее похвалили и она снова пробежала, а потом ей понравилось бегать именно подпрыгивая, чтобы сильнее копытца стучали) бежит за угол, и прячется, ожидая меня. Мы смеялись над этой ее хитростью – столько радости у нее было, когда она выпрыгивала из-за угла на меня и я «пугалась». И сколько возмущения было, если я тихонько подходила со своей стороны к углу, а она в нетерпении в очередной раз выглядывала из-за него, чтобы подсмотреть не иду ли я, и вдруг обнаруживала, что я уже рядом. Она заставляла всех хоть как-то с ней играть. А уж в догонялки – это обязательно. Ты куда-то идешь, а я не дам тебе пройти(мы не могли ее бить за такие ее проделки и она хулиганствовала от души ), будешь стараться обойти и все – ты уже в игре, давай, кто кого обманет и обойдет. Детей в доме не было – м.б. с ними ей еще интереснее и веселее было бы, а нам менее хлопотно. По вечерам мы рассаживались во дворе и барашка всегда отиралась около меня(в полном смысле отиралась, табуреты были не высокие и ее голова всегда выглядывала из-за моего плеча) и старалась боднуть кошек, которые тут же пытались пристроиться у меня на коленях(отличала она только Машку). Надо мной все знакомые смеялись, что я совсем чапаном стала(постоянно «пасу» свою барашку, но вернее было – она меня постоянно пасла и контролировала ). Главный вопрос у всех был - что я буду делать, когда ее придется зарезать(к новогоднему празднику мы и предполагали ее зарезать на мясо, ее для этого и брали, и откармливали в течение года). Если бы можно было выгуливать барашку как собаку по улицам по вечерам это было бы очень удобно – она бы быстрее уставала и загонять ее в сарай было бы по проще. Барашка на большую дорогу не выходила(в смысле на улицу как таковую), но в переулке между домами бегала: зайдет кто-нибудь в гости – она тут как тут, уже караулит, когда пойдут провожать, чтобы выпрыгнуть за мной следом за калитку( и не остановишь, а если успеешь поймать и оставишь во дворе – будет стучать по калитке, громыхать и соседей будоражить, так лучше уж пусть выпрыгивает со мной), чтобы посмотреть как там, за воротами, в другом мире. В последний раз мы просидели в обнимку с барашкой, когда соседи делали у себя за стеной нашего сарая ремонт. Грохот от электродрели, за железобетонной стеной, в которой они со своей стороны делали отверстия, был такой ужасный, что казалось, что все вокруг рушится. Барашка от ужаса вся дрожала и тихо стонала, пришлось опять не оставлять ее одну на целый день(как куры пережили этот ад – не знаю, хотя они тоже днем всегда на улице копались), даже в самую послеобеденную жару она лежала в тени у дома, хотя в сарае было прохладно, потому, что деревья скрывали его крышу и стены от солнца(но грохот даже на меня наводил ужас). Первый месяц зимы выдался достаточно теплым – не нужно было переживать за обогрев сарая по ночам, а днем барашка носилась по двору. А к концу месяца барашку благополучно зарезали и ножку со специями запекли в фольге на углях к праздничному ужину. Конечно, мои родственники и знакомые спрашивали меня - и как мне естся моя барашка? Вспомнили даже сказку о « Крошечке-Хаврошечке», которая мясцо Буренушки-матушки не ела, хотя и сильно голодала, а косточки по ее совету все собрала и закопала под яблонькой…. Ну к чему лицемерие и ханжество – я отношусь по человечески ко всем животным. Но если барашку брали изначально на мясо, то для чего мне нужно было вырывать ее из-под ножа. Честно – не было никаких угрызений совести или жалости и слез все как и положено( я же не плачу над рыбой, когда ее живую разделываю или над курицей): барашку зарезали и разделали(правда не я, я на такое не способна, здесь специалист нужен) и мясо было очень вкусным и вспомнить есть что про Арапушку. (Продолжение следует…)