Огромный лесовоз остановился, тяжело отфыркиваясь дымом, на краю дороги у длинного и почерневшего барака. Через некоторое время цепкая стрела манипулятора начала выгружать белые и ровные берёзовые брёвна, укладывая их на нескошенную у забора ярко зелёную траву. Лязгало железо, грохотал двигатель. Сбросив у забора с десяток кубометров дров, водитель лесовоза было, полез в кабину, но подошедшая старушка, которой и были привезены по списку дрова, только и спросила: -Дрова хорошие...откуда привёз? -С Пьяной Рощи, срубили вчистую, на дрова! - рассмеялся водитель, берясь за руль. -Что ж теперь разделывать надо, а то заветриют...- засеменила домой пенсионерка. Недалеко от нового посёлка лесозаготовителей, что вырос буквально за несколько лет на месте дремучей тайги, белоснежным островком среди изумрудно - чёрных капюшонов елей, радовала глаз берёзовая Роща. Берёзы как огромные великаны, закидывали свои зелёные головы в небо, как на праздник, одев свои белые сорочки, вышли на лесной бугор, встав на цыпочки, чтобы ещё лучше рассмотреть сине-голубые дали бескрайних лесов, потерявшуюся среди этой изумительной зелени реку, слившуюся с бескрайним и высокими небесами. Как будто там, куда старались смотреть красавицы, таилось что-то необыкновенное и чудное, что могло бы порадовать белоликие деревья. Но с каждым годом та далёкая и необозримая даль превращалась в чёрные проплешины делянок, измятых и искорёженных чадящими дымом тракторами, а лесной массив, когда то бывший целым безбрежным лесным морем, теперь был пронизан десятками просек и лесовозных дорог - усов, по которым, грохоча, выбрасывая чёрный угар не сгоревшей соляры, тащили на своих спинах спиленные огромные хлысты, лупатые лесовозы, сверкая на солнце фарами и запылёнными стёклами кабин. Посёлок с каждым годом расширялся, белели, ещё не опалённые солнцем новостройки и теперь окна домов уже глядели на берёзовую Рощу и на дорогу, что как ножом разрезала берёзовый благодатный островок на две части, навсегда разъединённые бетонными серыми дорожными плитами. Но по- прежнему весной на заре, в час, когда ещё деревья спят, опустив свои длинные ветви, пели в роще соловьи, наполняя лес мелодией любви. Туман блудился и спал между стволов, растворяясь с утренним нежным ветром. Уже в середине июня на берёзовой полянке показывала свои красные ягоды, затерянная в траве земляника. А чуть позже пробивали своими шляпками землю грибы. То - то было радости у ребятни, что первая налетала как воробьи на крошки, собирая в корзинки и белые, и подосиновики, уходя из рощицы с благодарностью и с хорошим настроением. Но не знаю когда точно, с какого времени, но рощицу облюбовали местные жители, не для радости, а для других непристойных дел, что хотели скрыть от лишних глаз, стыдясь или боясь огласки. И чем дольше люди жили в этом посёлке, тем чаще и чаще они стали называть Рощу - Пьяной. Нет не от того, что зайдя в её хоромы, кружилась голова от красоты, от шелеста листьев, и прохлады. А мужчины и даже женщины захаживали сюда, чтобы просто выпить вина, в такой природный бар или ресторан на свежем воздухе они превратили укромный уголок леса. Пришёл, выбрал радостное местечко, облитое солнцем в прохладную погоду, или расположился в спасительной тени в жаркий день, достал вино или водку, разложил закуску на пенёчке или коврике из душистой лесной травы и пей, сколько тебе угодно, можно одному, а ещё лучше прийти сюда с друзьями, что также желают отдохнуть душой и телом. И главное, ни милиции, ни жён, ни посторонних глаз нет. Ну, а если и перебрал — не беда, лёг под деревце, полежал, проспался и всё в порядке, трезвый и довольный дойдёшь до дому. Но в столовой и в магазинах уже тараторили старушки, знающие всё и обо всех: – Вчера трое мужиков поселковских на дороге у Пьяной Рощи лежало, подняться не могли, чуть лесовоз не задавил. – Хмы, мужики то ладно, а я слышала...- прыснула смехом Авдотья Петрова, пенсионерка с двадцатилетним стажем - в роще Нюрка Иванова и Борькой Смирновым встречаются, а ведь у обеих семьи, в лесу, а не скроешься. Какая то берёзовая любовь. И чем кончится? В магазин, стуча подошвами кирзовых сапог, зашёл шофер Игоряха Смирнов, и, увидав собравшихся в сайку старушек, грозно рявкнул: – А ну, домой, старые! Опять трёп разводите?! Небось, и про меня чего болтаете - и направился к прилавку. – Две беленьких! - он протянул смятые деньги продавщице Надьке Чусовой, та пыталась было пререкаться с ним: – Ведь рабочий день! Не дам, распоряжение начальника, только после четырёх! Но Смирнов знал, как надавить на больное место зарвавшейся продавщице и нагло глядя ей в глаза прорычал: – А своему так в любое время даёшь? Надька, насупившись, протянула шофёру две бутылки водки: – За магазином не пить идите лучше в Пьяную Рощу, рож ваших пьяных видеть не могу, забулдыги! – Спок, Наденька, все в ажуре, пьём на природе! - закривлялся Игоряха. Через полчаса в Роще слышались пьяные голоса мужиков: – Не надо печалится, вся жизнь впереди, надейся, надейся, надейся и жди! А недавно, в конце июля в Роще пропала целая бригада строителей, что строили новые мастерские. Вывозили их от туда по домам, ползающих среди деревьев на автобусе. И редкая хозяйка, не застав своего мужа дома, не отправлялась искать его в проклятую Рощу. И если приезжал милицейский уазик из района, то его сразу направляли в Рощу: – У нас это самое злачное место в посёлке! И правда, улов всегда был хороший, и летели налево и направо протоколы, отсчитывающие рабочие рубли государству. Может в то время подвыпившие сезонники разодрались с местными и резанули ножом местного атамана Витьку Антонова, кровью окрасились мраморные стволы, но обошлось, лезвие ножа рассадило лишь кожу на груди у парня. Одно время у Рощи дежурил участковый, поставленный туда по распоряжению начальства, жалобы поступали в Райком, местные женщины в сердцах писали: – Где Советская власть? До чего дошли наши мужики, теперь и домой не ходят. Получку получили и в магазин, водки наберут и на природу! В Пьяной Роще живут, с берёзами обнимаются и целуются! Про нас забыли, детей забросили. Но участковый, занятый другими делами, не мог дежурить круглосуточно и вскоре закинул этот пост. А скоро и он был замечен пьющий с мужиками в один из осенних вечеров, поющий что-то про соловья в обнимку с молодой розовокожей берёзкой. А в самый зной, в сенокос – на Петров день Роща загорелась, то ли кто окурок бросил по пьянке, а может и костерок подпалили, кто теперь узнает? Только пока спешила пожарный расчёт, огонь выхватил и повалил с десяток берёз, что стояли ближе к посёлку. Ближние к Роще дома спасло чудо - погода была безветренной, потому огонь быстро сбили, и только обугленные стволы корчились на земле. Начальник Рейда сбился с ног, план горит, сплотка срывается, а зима на носу, в сентябре рапортовать об окончании работ нужно. На планерке, собрав мастеров, начальник рейда Иван Степанович Кошкин зачитал приказ: – Мастеру леса Зайцеву в двухдневный срок организовать работу по вырубке Пьяной Рощи. Все спиленные деревья раскряжевать. И не пить... Мастеру Богданову, что руководит вывозкой леса, отправить лесовозы для вывозки сортиментов на нужды населению, и не пить! Продать берёзу как дрова, расценки узнать в бухгалтерии, и не пить! Хоть одно доброе дело сделаем - дровами людей обеспечим, да лавочку, - осёкся начальник,- притон этот прикроем, пусть бабы теперь не плачут! С неохотой пришли в Рощу лесорубы, покурили, повспоминали, кто и где когда «отдыхал» здесь, кто-то нашёл и пустые, оставленные ими пустые бутылки: – А Роща чего виновата? Ну, спилим, а пить то не кончим?! Но повинуясь грозному приказу начальника, резали визгливыми пилами белые, пахнущие берёзовым соком стволы. И падали под ноги рабочим, раскинув как руки огромные ветви берёзы, оголяя лесной бугор. К концу второго рабочего дня работа дело было завершено, пригнали трелёвочник ТДТ -75, стальными чёкерами обхватывали деревья, вывозили к дороге и рубили сучья. У дороги стояли лесовозы, готовые принять лес. Радовались женщины и старухи, разнося радостную весть: – Пьяную Рощу спили, спилили проклятую! Кричали и радовались, как будто спилив берёзовый лес, вырвали с корнем пьянство. И поначалу, так оно и казалось, мужики после получки прятались по кочегаркам или за магазином, празднуя очередной свой маленький праздник. Но в один момент, все пьяные с улиц исчезли. И лишь через некоторое время, под напором жены, у одного пьянчужки развязался язык: – Мы теперь на Ивашем Бору пьём! Да это чуть подальше, чем пьяная Роща, но Бор этот заказник, его пилить нельзя! Государством охраняется! Понимать надо!