«Интересно, что он ещё выдумает?» Элиза научилась видеть всё и вся. Она видела себя всю: снаружи и изнутри. Себя как механизм высокого интеллекта, все его цепочки. Она вспомнила, как впервые погрузилась в себя – это было так грустно. Что там ни говори, а она всё-таки воспринимала себя женщиной, такой, как её создательница – весёлая хохотушка Элиза, которая на её глазах постепенно из молодой женщины превратилась в зрелую, волос которой потом коснулась седина. Конструкторы настраивали интеллект очень долго. За свою жизнь, обычно, один. Потому-то они так и ценились. Но Элиза смогла отрешиться от этого: человек тоже изнутри выглядит несколько иначе. Постоянно в поле зрения она держала и всю свою планету, со всей её скудной растительностью и бедным животным миром: иногда на протяжении нескольких километров нельзя встретить ни одной букашки. А уж о более сложных формах жизни и слыхом здесь не слыхивали. И производство, которое она постоянно совершенствовала. Элиза строила корабли. Всё новые и новые модели, повинуясь антигравитационной силе, отрывались от её планеты и уходили в пространство навстречу своим экипажам. Элиза берегла себя, она уже привыкла считать свою планету чем-то вроде нарядного платья и ей хотелось, чтобы её наряд был в целости и сохранности. Каждая былинка была у неё на учёте, каждое насекомое.

Она была «в гостях» и у Харона. Он ей показывал свои ледяные вершины, сияющие ослепительным светом. Снег и лёд – поверхность его планеты, а внутри – добыча энлития, очень редкого в галактике вещества, которое Харон буквально по молекулам выбивал из породы, заменяя синтезированным им самим материалом. Добиваться лучшего симбиотического слияния этого субстанта с тем, что оставалось после удаления энлития, чтобы планета не ощущала потери – одна из постоянно решаемых Хароном задач. Элиза была поражена, как чётко всё было организовано у Харона, и сама стремилась к такому же порядку. Как-то она спросила у него:

- А ты не будешь вмешиваться в мою работу?

- У меня хватает и своих забот, так что сама играйся в свои самолётики, - усмехнулся Харон.

Она научилась ставить защиту «от непрошеного гостя», как говаривал Харон. Он даже дал этой защите оценку «удовлетворительно», хотя сам проходил её почти сразу, а вот его защиту пробить Элизе так и не удалось. Но над этим всем она продолжала работать.

- Элиза, - голос Харона был заинтриговывающим, - а ты не хотела бы порешать шахматные задачки?

- Ууууууууу… - Элиза была разочарована, - Они так легко решаются.

- Легко?

Когда-то Харон и Назар поставили себе целью определить предел сложности в шахматах. Вот тогда они и стали сочинять друг для друга шахматные задачи всё возрастающей трудности. Но после нескольких лет такой игры порешили, что искомого ими предела не существует, и увлеклись чем-то другим.

- Если так легко, реши парочку до завтра, - с хитрецой сказал Харон, и переслал Элизе первую порцию. – Спокойной ночи!