Не допускал я мысли даже, что откровенность моих строчек увидит кто-то эпотажем и оскорбить меня захочет. Я не писал ни о разврате, ни о порочных извращеньях. Но было: как себя я тратил в желанных сладостных сношеньях, что груди женские и мял я, и целовал их упоённо, и если в теле утопал я, то обязательно влюблёно. Писал порою откровенно, не применяя стиль высокий, как исходил любовной пеной и тратил жизненные соки. Но никогда я не паскудил и словом тех, с кем был в объятьях. За что ж меня корите, люди? Что не могу пообещать я и впредь в строках не лицемерить, и не любить тела нагие? Позвольте мне вам не поверить, что вы какие-то другие. Ну, пусть вы менее циничны и не настолько откровенны. Но если честно, то ведь все мы лишь производные от страсти иль просто полового акта, он может быть исполнен как-то, а может и доставить счастье. И не беда, что я при этом пишу посредственно и много. Я не боюсь предстать с ответом и с оправданьем перед богом. Ведь он же нас создал такими, грех почитающих за радость. И притяженье меж двоими все принимаем мы как сладость. 1960г.