Пинаю банку кока-колы Среди дымящихся руин. Вот тут была когда-то школа, Там оружейный магазин. Нью-Йорк, пленительный, прекрасный! Таким ты был три дня назад. Но путь кровавый и опасный Привел тебя в кромешный ад. Никто огнем не огрызнется. Вокруг сомкнулась тишина. Погасло ядерное солнце, А вслед ударная волна. О, сын гордыни человечьей, Потомок цезарей-отцов. Поджог Рейхстага был предтечей Тарана башен-близнецов. Все то же жертвованье пешкой, Когда полмира на кону. Враги, назначенный в спешке Затем, чтоб развязать войну. Несет Гудзон подобно Лете, Тела забвением лечить. Лонг-Айленд, Гарлем и Манхеттен Теперь едва ли различить. Шипя, взрывается жестянка. Жар от земли берет своё. Струя из поврежденной банки Бьет в автоматное цевье. Гуляющим по крыше градом В руках дозиметр трещит. И банка, словно кобра ядом, В лицо мне брызнуть норовит. Заборы воздуха и грунта. Мы исчезаем в глубине. Я буду помнить поминутно Обратный путь к своей стране. Как отказался напрочь разум Последствия вообразить, В наушниках услышав фразу: «…Но за Уралом можно жить» Каким же будет день наш новый? Сожгли мы в пепел все мосты. Лишь банка в ящике свинцовом, Как символ лопнувшей мечты.