Яшкины рассказы. Старик. Тишина в квартире звенела и накрывала своего последнего друга, старика. Он лежал на старой кровати, неизвестно когда и кем приобретённой, боясь на ней лишний раз пошевелиться так она скрипела и выла при малейшем движении владельца. Кровать была старинной, привезённой в Иркутск ещё в прошлом веке, родными батюшки, из Иванково. Старая кожа, давно потеряла свой первоначальный зелёный цвет и превратилась в что то серо зелёное и бесцветное. Но надо отдать должное итальянским мастерам, качество кровати было отменное, и даже спустя двести лет, она была крепкой и надёжной, только старые пружины матраца, давали о себе знать и некоторые из них уже выпирали и нудно впивались в бока старого человека причиняя неудобства и мучения. Несколько раз дети старика пытались уговорить деда продать её, а им предлагали за раритетную кровать громадные деньги, но он верный памяти прадеда не соглашался и противился разграблению семейной реликвии. Так и жили они вместе, доживая каждый свои жизни, и совершенно не известно было кто кого ещё переживёт. Старик засмеялся вспоминая о спорах с женой, которая стремилась жить вровень с детьми, современно и с выгодой для семьи. Александр Николаевич, а именно так звали старого героя нашего рассказа, понимал что жизнь уходит с нарастающей силой, но старался не думать о будущем и жить сегодняшним днём, каждый день превращая в историю, записывая для друга Яшки свои воспоминания. И хотя тот редко бывал у него, но это может было и к лучшему, так как он успевал многое записать и за документировать, к очередному визиту закадычного друга. Так и текли дни и недели старого солдата, прошедшего три войны и выжившего в круговерти двадцатого века.... Сегодняшняя ночь была какой то особенной, яркая луна светила прямо в окно на кровать ветерана и её свет высвечивал старые фотографии висевшие на стене. Александр Николаевич с грустью рассматривал их и предавался воспоминаниям молодости .Видно старость давала о себе знать , с настойчивостью голодной собаки выгрызая из прошлого целые пласты жизни ,и он стал даже разговаривать с фотографиями ,как с живыми . Вот эта, где два стоящих в огороде пожилых человека, его прадед Дмитрий Александрович ,декабрист, с супругой Катериной Юрьевной , после сибирской ссылки, в Иванково. Там они вырастили новый сорт капусты, большущей и вкуснейшей. Пытались даже семена его в Петербург отправить, но не разрешили, ссылаясь на какой то запрет. Жили они тихо, встречаясь только с друзьями и детьми, целыми днями занимаясь селекцией капустных и картофельных сортов. Вся их жизнь была заключена в помощи крестьянам, что бы они выращивали на своих мизерных участках хорошие плоды картофеля и капусты, а там подтягивались и живность, кролики, свиньи и козы. Устав от сложностей сибирской жизни, где так трудно было выращивать овощи и фрукты, которыми они были увлечены все последние годы ссылки, они уже здесь в России отдавали все силы для ново введения новых культур растений. А тот вот снимок был сделан в Житомире в 1920 год у, тогда внедрённый в банду ,чекист провёл операцию по выявлению схронов бандитов, в которых они держали награбленное у населения города добро и драгоценности. На старой фотографии ,сидят в ряд сотрудники отдела борьбы с бандитизмом. Старик задумался и вздохнул, так тяжки и болезненны были воспоминания о жизни и родных. Вот слева фотография брата Павла. На ней он в офицерской форме с кортиком на поясе, память о деде, но с красноармейскими регалиями, знаком, и фуражке со звездой. Это он готовился к заданию и хотел воочию увидеть себя со стороны, как офицер, а фотограф всё удивлялся и спрашивал " Ваше благородь, Вам так удобно, а может освещение переставить " Павел потом рассказывал и смеялся. Через месяца два , внедрили его к белым, и очень удачно в контрразведку Колчака. Жизнь интересная вещь, а те отправили его с заданием к красным… Неисповедимы пути господни..., пропал брат в застенках японской контрразведки, то ли его выдали, то ли он сделал ошибку и его разоблачили, неизвестно. По крайней мере он выполнил свой долг перед отечеством. Хотя странностей в информации о нём достаточно. Так сотрудник , обеспечивавший его прикрытие в разведке у белых, приехав в Казахстан к брату, рассказывал ,что видел Павла Николаевича в 1925 году в Харбине. И действительно однажды пришла от него весточка ,Павел писал, с оказией письмо в начале двадцать пятого года из Владивостока, писал о себе ,о друзьях Луцком и прекрасной его супруге с двумя детьми. Что хорошая была семья. Даже его друг по фронту прапорщик Попов, тогда то он был уже не прапорщик, а начальник военного контроля г. Владивостока, и не подозревал о связях Павла с колчаковской контрразведкой, в прочем так и должно было быть. И странным было это послание, как будто набранное из разных писем и предложений, не было в них связки . Так Павел никогда не писал, он был грамотным и сердечным к своим родным , а здесь ни привета супруге , детям. Но почерк был знаком . Скорее всего это письмо имело цель сделать видимость , что брат жив и здоров. У родных сложилось мнение , что он продолжал работать в разведке. Потом причём тут эсер А.С. Медведев , тогдашний председатель Приморского правительства возглавлявшего военсовет. Было это в марте двадцатого. С шестого марта к нему выдвинули замом Сергея Лазо. Позже он и Луцкой А.Н. погибли от рук японцев , как и Павел. Так и не узнали кто их предал,- старик тяжело вздохнул вспоминая те тяжёлые годы , а арестовали их правительство в апреле двадцатого года, пятого числа... Старик устал от воспоминаний , прожитая жизнь не радовала ,но и не огорчала. Он понимал что в этой жизни , кто то должен был делать и грязную работу. И вообще революция , это грязная девка из притона , сколько её не отмывай, отбеливай , вонь и грязь навсегда прилипают к её истории. И не дело потомков рассуждать , кто был прав, а кто нет. Острая боль пронзила сердце деда, он налил в стакан корвалол и выпил, вроде отпустило. Его больше волновало ,как своим сыновьям объяснить за что они воевали в Гражданскую и почему тридцать седьмой год прошёл по отчизне грозным молотом и беззаконием . Как то раз смотря телевизор и уже почти засыпая , он увидел в передаче А. Невзорова , «шестьсот секунд» , своего старого сотрудника ЧК ,тогда уже в тридцать седьмом работавшего в Питере . Старого, седого и совсем дряхлого , он рассказывал о том как после расстрела людей , происходивших в специальной комнате , в которой был жёлоб для стекания крови расстрелянных , как раскалялся револьвер от частоты выстрелов. Помнил дед этого сотрудника ещё по Гражданской, тогда ещё молодого чекиста и свято верившего в счастье народа. И за это счастье он готов был на всё, тем более его обуревала месть за расстрелянных родных по приказу Кутепова , тётку с сыном совсем мальчишкой, который отказался брать в руки оружие из за своей веры , было это в Новороссийске в двадцатом году . Тогда он совсем осатанел от ненависти к дворянам и казакам. И видя в передаче его исповедь, а именно так его поняли , старик усмехнулся , да после этих слов тебе не прожить и недели . Всё произошло как и предвидел старик , откровенная беседа дорого обошлась чекисту , он умер. Если бы всё рассказывать правдиво , то история России будет совсем другой. За окном зарозовело солнышко, звёзды кремля погасли в его свете, так прошла ещё одна ночь старика, в воспоминаниях и боли об уходящей жизни .Уже к утру, он задремал, его дыхание стало свободным и спокойным… Жизнь, о которой так мало рассказано, продолжала жить своею стезёю, а как же много ещё нужно рассказать старому поколению, молодым о пропавшей Великой Советской державы...История не потерпит пустоты ...и любая история как бы она не была жестока , должна быть рассказана и это в первую очередь нужно нам современникам больших перемен. Щепин-Ростовский С. А.