Наркотик Юлдуз Ну и хитрая эта Люська (зазноба моя бывшая) – размечталась от меня избавиться и навязала мою натуру Зинухе. Мол, такой бутерброд на дороге не валяется, принимай! Зинка классная в смысле фасада своего – все при ней, шик и блеск как на параде. К холодильнику в ее доме доступ свободен – открывай и клюй. Только, если сказать напрямую – клевать-то особо нечего. С колбасами затор – стрекозка игнорирует это изделие как несъедобное. Два вида сыра лежат. Один от тоски и старости в плесень впал как в кому, но хозяйка клянется, что он самый крутой. Да кто позарится на этого долгожителя позеленевшего, даже самого-самого! Во дурят нашего брата! И с пивом промашка – калорийность в нем, видите ли, нешуточная присутствует. Короче, карантин наложен жесткий и на неопределенный срок. Во мегера! Даже с хлебом напряг. Уверила меня, что от его частого поедания наваристость тела резко возрастает, потому отпускает хлебушка четко по четыре куска на день. Позорит, будто лимитой стал. Сама как стебель худосочная и меня в трость превращает. Еда на последнем месте у Зинухи. Это точно. Ни едухи, ни выпивухи. Сплошное табу. Одну капустку с морковкой похрустываем как кролики. А Люська без картошки и хлеба никуда. Уважает. Наварит кастрюлищу, бабахнет на стол и пока не наемся - не отходит. Да и сама не отстает – ни тебе диета, ни контроль за весом. Не пугает ее, что живот мой округлился, только шутит: « Не цветок поди, поливать, да ухаживать не надо. Пусть растет, не мешает». Тянет меня к Люське. Прикипел к ней, хоть и прикипать особо не к чему. Самая обычная конопушка-веснушка. Талию не ищи, не найдешь. Одна спина широкая как комод. На расправу сильна и за дело въедет – пьяным с ходу станешь – это если был трезв, а если под хмельком – то протрезвеешь зараз, да забудешь как тебя звать. Во как вломит. Чмокнет в ухо – дурман такой пойдет, сон с явью перепутаешь, будто в детство кувыркнулся и забуксовал там мальцом беспомощным, рассеянным и глупым. Вот что вытворяет Люська. Каюсь, частенько не ночевал. Да за это не выгоняют, а с радостью ждут – значит, востребован, значит, жив курилка! Награждать надо таких, а она Зинке как переходящее знамя вручила. Ох и Люська! Кореш мой как-то преподнес жене своей хохмы ради «букет» полыни. Та шутки не поняла и отхлестала дарителя этим веником. Юмор получился однобокий. Решил я повторить «подвиг» его и принес Люське полынь. Она взяла «букет» и сказала, что трава эта хороша для поднятия тонуса и аппетита. Ничем ее не пронять, кроме измены. Тут она – зверь! И чего тянет к ней? Думал-думал, и понял. А ведь она для меня – наркотик. Выходит, что я – наркоман. С виду-то этот наркотик невидненький – пройдет мимо и никакого имиджа! А вредит моему здоровью как! Ее бы за это дело привлечь, что ли? Зачем притягивает, опьяняет, томит? И никуда от нее мне не деться! Во дела!