- Пациента уже доставили? - Да, ожидает вас в кабинете. Под присмотром. Доктор неторопливо шёл по коридору, надев очки и разглядывая медкарту. Рядом шла молоденькая ассистентка. - Приступ эйфории, неконтроллируемый бред... - бормотал он, листая страницы. - Всем кричит, что его нет. - Хм... Психоз. Возможно, результат применения психотропных препаратов. Ничего интересного. Почему мы вообще на него должны тратить время? - Приступ случился в общественном транспорте неподалёку от нашего центра. А по новому законодательству... - Знаю, знаю... - обречённо покивал головой врач. - Ну ему ведь дали волшебное зелье? - Транквилизаторы вкололи полчаса назад. Вроде успокоился, но мы не уверены, что это надолго. Продолжает нести бред. Доктор глядел в карту, припевая и почёсывая щетинистый подбородок. - Бред-бред-бред... А, так он учёный! Физик. Ну тогда всё понятно. У этих товарищей такое постоянно. Впрочем, будет приятно поговорить с интеллигентным человеком. Наверное. Хе-хе! - Да, я как раз хотела сказать: он сотрудник НПО Специальных Материалов. У моего отца знакомый там работает. У них сейчас хорошо идут дела. Много заказов, большие прибыли. - Ммм! Какой хороший пациент! - прогремел доктор своим глубоким басом. Они остановились возле кабинета. - Спасибо, Машенька. Ассистентка сделала наигранно-строгий взгляд. - Пардон - Мария Филипповна. Доктор приложил ладонь к сердцу и, резко развернувшись и открыв дверь, вальяжно, как упитанный кот, вошёл в кабинет, оглядывая всё вокруг. Кабинет был просторный, уютный и богатый. Перед шикарным рабочим столом из дубового массива - небольшой металлический стул, а на стуле пациент, затянутый в белую смирительную рубашку. Рядом стоял крепкий санитар, строго поглядывая на своего подопечного. - Оставьте нас вдвоём, - вздохнув, промолвил доктор. Санитар кивнул и вышел, а доктор всё так же неторопливо прошёл мимо больного, провёл пальцем по столу, поглядел на книжные полки и, вольготно усевшись в своё огромное рабочее кресло, принялся рассматривать доставленного. Мужчина средних лет с растрёпанными русыми волосами и каким-то нездоровым блеском в глазах, к которому, впрочем, доктор давно уже привык, улыбался, глядя доктору в глаза. Странная это была улыбка. С одной стороны, виноватая, с другой - он как будто что-то знал, что-то очень сокровенное, но как-бы шутливо приберегал это на потом. Пациент казался спокойным. Транквилизаторы, похоже, подействовали. - Соколов... - доктор подсмотрел в карту, - Андрей Геннадьевич. Больной иронично кивнул головой. - Задержан в общественном транспорте, приступ эйфории... Вам весело? - Да. - Вы счастливы? - Безусловно. - Безусловно! А в чём же причина? Взгляд пациента изменился. Он посмотрел на доктора с оттенком сожаления, как на ребёнка. - Доктор, у счастья нет причины. Это у несчастья - тысячи причин. - Хм... рассуждаете, - констатировал доктор и сделал отметку в медкарте, - Хорошо, но ведь раньше вы не бегали и не кричали всем, что вас нет? Пациент отрицательно покрутил головой. - Что же произошло? Собеседник загадочно улыбнулся, словно думая о женщине. - Произошло осознание. - Осознание чего? - Что меня нет!!! - ответил он и расхохотался. - Нда, неожиданно... - пробормотал доктор, почёсывая бороду. Большой продолжал хохотать. - Андрей Геннадьевич, - он захлопал в ладоши и повысил голос, - Андрей Геннадьевич! Физик внезапно успокоился и снова виновато заулыбался, сдерживая смех. - Андрей Геннадьевич, объясните: если вас нет, кто тогда сидит передо мной? Немного помолчав, пациент ответил: - Физическое тело. - Но физическое тело - это не вы. - Разумеется, нет. - Ну а как же личность? Или её тоже нет? - Личность есть, и она также присутствует. Но личность - это тоже не я. Доктор, вы ведь это лучше меня знаете. Вам наверняка попадались пациенты, у которых полностью менялась личность, и, уверен, были даже такие, у которых было несколько личностей. Доктор задумчиво покивал головой: - Это верно... - он сделал ещё одну отметку в медкарте. - Но кроме тела и личности, есть же в человеке что-то ещё, что он всё-таки может назвать собой. Я понимаю, Андрей Геннадьевич, вы - учёный, физик. Материалист. Но, всё же, как вам концепция души? Не допускаете ли вы, что такая вещь, как душа, всё же существует? - Доктор, - начал было пациент, но вдруг прервался. - Прошу прощения, как вас по имени-отчеству? А то как-то неловко... - Ну да, разумеется. Иван Дмитриевич. Бакановский Иван Дмитриевич. Очень приятно. Доктор автоматически начал привставать и протягивать руку. Больной тоже как бы автоматически потянул пречо вперёд. Оба с сожалением вздохнули из-за возникшего конфуза. - Так вот, Иван Дмитриевич, - продолжил физик. - Я не только допускаю существование души. Я в нем уверен. Доктор ожидающе глядел ему в глаза. - ...Но дело в том, что моя душа - это тоже не я. Этот ответ был слегка неожиданным. - Как же так? - Очень просто. Душа - это некая энергоинформационная сущность, которая связана с телом и личностью, и, возможно, каким-то образом определяет их деятельность. Возможно даже душа намного переживает их обоих (ну, тело и личность), сменяя их, как человек сменяет одежду - так называемое, перерождение или <i>реинкарнация</i> - возможно всё это и имеет место. Но из этого что следует, доктор, знаете? - Что? - Ничего! Пациент снова расхохотался. А доктор покрутил головой: - Однако. - Есть тело, есть личность, есть душа, есть стол, стул, ковёр, пол, потолок. Ну и что? Физик смотрел на доктора, широко раскрыв глаза. Доктор молчал. - Ну душа. Ну личность. А я-то где? Я? Нет меня! - А кто это говорит сейчас? - Говорит Вселенная сама с собой. - Вот те на. Бакановский задумался. - То есть меня тоже нет? - Не-а! - Забавно. Он снова взял медицинскую карту и посмотрел в неё ещё внимательнее, листая страницы и пытаясь хоть как-то объяснить поведение больного. Что-то не сходилось. - Доктор, это не просто забавно! Вы знаете, как я хохотал? Доктор улыбнулся краем рта: - Примерно как сейчас? - Нееет! Гораздо сильнее! Мне даже вкололи что-то. Люди боятся, Иван Дмитриевич, когда человек ведёт себя подобным образом, потому что не знают, что от него ожидать. Люди напуганы. Они ожидаю худшего. Они думают: "А вдруг он сейчас набросится на нас!". Больной изобразил страх, а доктор внимательно глядел на него: - Да вы, похоже, в своём уме. Рассуждаете здраво, по-своему логично. Даже, как-будто, с психологией знакомы. Удивительно... Он снова что-то написал в карте, но в этот раз потратил больше времени, чем обычно. - Удиви-тель-но, - стукнул он ручкой по столу и посмотрел на собеседника. - Странные вы, физики, люди. Собеседник снова виновато улыбнулся и пожал плечами. - Я вижу, у вас какая-то своя философская концепция, Андрей Геннадьевич. И это нормально для человека с вашим уровнем интеллекта. Это всё понятно и объяснимо. Я не могу другого понять: что вас так радует в этом? Ну, допустим, вас нет. Допустим, что и меня нет, - он усмехнулся. - Но что тут такого весёлого? Объясните мне. - Просто не осталось больше причин для грусти. Понимаете? Не кому больше грустить. Не кому больше напрягаться. Не кому бояться. Нет того, кто боится. - А что же есть тогда? - Вселенная. Существование. И бесконечный восторг бытия. Доктор что-то думал про себя. Это казалось интересным. Что-то начало проступать из глубины подсознания, но он пока не мог понять, что. - А восторг-то откуда берётся? - А он всегда был и всегда есть! Существование есть радость. Понимаете? Существование и счастье равносильны. Единственная причина страданий - это отвлечение внимания от самого факта бытия. - Поподробнее, - доктор придвинулся, оперевшись локтями на стол. - Мы всё время чем-то заняты! Мы всё время что-то делаем, мы занимаемся чем угодно, кроме того, чтобы просто быть! И мы думаем, что это именно МЫ совершаем действия. Мы воспринимаем себя как субъект действия! Но это ошибка! Это иллюзия... - Не понимаю. - Эх, да, как-то непонятно звучит... Но это на самом деле очень просто! Сейчас попытаюсь объяснить. Доктор, моё Я, равно как и ваше Я - это иллюзия. Этого нет. Но на этой иллюзии сосредоточено внимание. Стоит от этой иллюзии отказаться - и... Вдруг зазвонил телефон. Доктор схватил трубку. - Бакановский, слушаю! Да. Уже? Чёрт! У меня же... Ладно, сейчас иду. Он нервно нажал на телефонную трубку. - Простите, Андрей Геннадьевич, но мне пора идти. Вас проводят, мы увидимся чуть позже, - доктор встал, задумался. - Я бы очень хотел договорить с вами, но к сожалению... Физик добродушно покивал головой. Иван Дмитриевич быстро подошёл к двери и уже собирался открыть её, но вдруг остановился. Опустил голову. Снова привычным жестом почесал подбородок. Затем быстро набрал номер и прижал трубку к щеке. - Маша, я не могу! Слишком интересный случай... Ну как минимум час. Может, и больше. Что хочешь скажи! Ты у Бакановского ассистентом работаешь! Выкручивайся! Всё. Доктор бросил трубку. Торопливо подойдя к столу, он выдернул шнурок из телефонной базы и снова уселся в кресло. - Не могу от вас уйти, Андрей Геннадьевич. Ваша концепция кажется мне очень психологически интересной. И хотя я не вполне понимаю, в чём, собственно, концепция заключается и что, собственно говоря, понимать-то... - Это нормально! - перебил физик. - Видите ли, Иван Дмитрич: информация - это не всегда конкретика. - То есть как? - Ну так, - улыбнулся пациент. - В вашей практике наверняка ведь были случаи, когда вы интуитивно что-то поняли... но ещё сами не поняли, что же вы поняли! Доктор нахмурил брови: - Такое и в правду бывает. Вроде понимаешь... а вроде... Да! Но потом-то... - Потом всё проясняется. - Именно! - Да. Дело в том, что интеллекту требуется некоторое время на обработку принципиально новых знаний. Нужно затратить некоторое усилие, чтобы описать эти знания языком привычных понятий и терминов. Но, обратите внимание, в этот момент <i>знания уже есть</i>. Возникла пауза. - То, о чём мы говорим, доктор - вы это уже знаете. Просто интеллект ещё не успел... - Да, я понял вас, - ответил Бакановский, задумчиво кивая головой. - Можно попытаться помочь вашему интеллекту. Физик вдруг опомнился: - Простите, доктор, я не имел в виду... С вашим интеллектом всё в полном порядке, просто... - Да, Андрей Геннадьич, давайте попробуем. - Хорошо. Только, Иван Дмитрич, очень прошу, развяжите меня. Мне нужно жестикулировать. Вы же видите, что я не опасен. - Ах, прошу прощения! Доктор нажал кнопку на переговорном устройстве и гаркнул: - Санитар! Через мгновение открылась дверь. - Освободите пациента. Санитар кивнул, и спустя полминуты пациент был свободен. Он принялся с удовольствием потягиваться и крутить головой. - Всё в порядке, - сказал доктор. - Оставьте нас. Санитар удалился. Учёные посмотрели друг на друга. Физик поводил глазами, собираясь с мыслями, и, хлопнув в ладоши, соединив их вместе, промолвил: - Итак. Давайте начнём с самого начала. Иван Дмитриевич, скажите мне: что есть случайность? Иван Дмитриевич удивлённо наклонил голову. - Издалека заходите. - А то. - Случайность... Ну, это что-то непредвиденное. То, чего мы не ожидаем и не можем предсказать. Что-то произвольное... - А как вам такое определение? - физик пододвинулся ближе и, глядя доктору в глаза, произнёс, - Случайность - это событие, не имеющее причины. Доктор снова задумался. Задумываться приходилось всё больше. - Интересное определение. Но... - Можете ли вы называть случайным событие, имеющее чётко определённые причины? - Что-то я хотел сказать, но мысль ушла... - Прошу прощения, что перебил. - Ничего страшного. Событие, имеющее чёткие причины... - Тиканье секундной стрелки на часах, - промолвил физик, глядя на шикарные настенные часы, - это случайность? - Нет. - Можно вашу ручку? - Конечно. Пациент поднял ручку над собой и разжал пальцы. Ручка упала ему на колени. - То, что ручка упала сейчас - это случайность? - Нет. Вы ведь её специально уронили. - Да, но откуда вы знаете, что в этот момент могло прийти мне в голову? Может, я бы решил её съесть? - Вы меня запутали, - промолвил доктор. - Часы тикают, потому что вы их завели, и в часовом механизме появился заряд потенциальной энергии, преобразующейса в кинетическую. Помните школьную физику? Ну вот. Всё просто: причина - следствие. Вы завели часы, потому что вам необходимо следить за временем, а часовая фабрика изготовила часы, потому что владелец часовой фабрики хочет извлечь из производства прибыль. Попробуйте назвать хоть одно событие в этом мире, не имеющее никаких причин. - Вот! Вот это как раз то, что я хотел сказать! Ведь любое событие имеет причину! - И не одну, а множество. И оно - это событие - полностью определено этим набором причин. Нет никаких вариантов. Часовой стрелке никуда не деться. Она будет тикать, поскольку на это есть чёткие, строго определённые, физические причины. И мы эти причины знаем и видим. Поэтому тиканье часов мы просто не можем назвать случайностью. Это закономерность. Мы на неё ориентируетмся. Мы строим планы. Мы договариваемся о встрече на шесть часов вечера, потому что секундные, минутные и часовые стрелки у всех работают одинаково. Законы-то одни и те же. Помолчав, доктор промолвил: - Здесь согласен. Продолжайте. - Продолжаю. То, что я оказался в вашей клинике, Иван Дмитрич, и попал к вам на приём - это случайность? - Пожалуй. Если вы это заранее не планировали. - Не планировал. Но осознание со мной случилось в автобусе, а автобус проезжал неподалёку от вашей клиники, полицейский был начеку, и я был задержан и доставлен в вашу больницу в полном соответствии с существующими законами и расопряжениями. А осознание возникло именно в этот момент в силу всех тех событий, которые произошли со мной в детстве, юности и взрослой жизни. Все эти события меня полностью определяют, как часовой механизм определяет движение стрелки часов. Просто их совокупность настолько сложна, что практически не поддаётся анализу. По крайней мере, теми средствами, которые у нас есть. Можно сказать, что случайность - это событие, набор причин которого настолько сложен, что не поддаётся анализу. - Я, кажется, понимаю, к чему вы клоните... Физик, всё же, не был удовлетворён и бегал взглядом по кабинету в поисках чего то. Его взгляд остановился на одном крохотном предмете на столе у доктора. - О! - протянул он палец. - Давайте, Иван Дмитрич, проведём небольшой физический эксперимент. Как хорошо, что у вас есть этот замечательный игральный кубик! Можно? - Да, конечно. - Любите азартные игры? - Люблю. Как вы догадались? По кубику? - Ну да. Видите, опять: причина - следствие... Итак: внимание, коллега. Проводим опыт. Бросаем кубик. Оп! Кубик покатился по столу, стукая пластмассовыми гранями по деревянной поверхности стола. Через мгновение он остановился. - Шестёрка! - воскликнул доктор. - У вас счастливая рука. - Скоро вы перестанете так говорить. Иван Дмитрич, снова задам вам вопрос: то, что выпала шестёрка - это случайность? - Конечно. - Но я ведь специально бросил кубик! - Но вы не могли предвидеть, что на нём выпадет. - Почему? - Ну, это слишком сложно. - Слишком сложно! Хорошо. Второй эксперимент. Андрей Геннадьевич вскочил со стула, схватил кубик и, держа его шестёркой вверх, очень осторожно опустил его буквально на миллиметр от поверхности стола и разжал пальцы. - Что там выпало, доктор? - Шестёрка, чёрт возьми. - Это случайность? - Нет. - А в чём разница между первым броском и вторым? - спросил пациент, опираясь на стол и пристально глядя на доктора. - Траектория полёта, сила броска. - Ещё? - Время. - Ещё? - ...Больше никакой разницы, - растерянно пробормотал доктор. - При этом, одно событие случайное, другое нет? - Да... - А разница лишь в траектории и силе броска. Ну ещё время, которе, в данном случае, не влияет на результат. Не кажется вам это странным? - Хм... Доктор снова взялся за подбородок. Физик выпрямился и медленно зашагал по кабинету. - Дело в том, Иван Дмитриевич, что падение кубика полностью определено теми механическими силами, которые на него воздействуют: сила гравитации, сила трения, силы, действующие в момент соударения с другими предметами. Выпадение кубика так же предсказуемо, как движение стрелки часов. Уверяю вас, что изготовление прибора, способного выбрасывать на кубике заданное число - это задача, вполне технически реализуемая. Это я вам говорю как специалист по баллистике и сопротивлению материалов. - То есть, нам будет казаться, что шестёрка выпала случайно, а на самом деле... - А на самом деле я нажимаю на аппарате цифру 6 - и вуаля! Вас точно не обманывают в казино? - рассмеялся пациент. - А ведь могут. Действительно, такое же бывает. И все эти игровые автоматы... Человеку кажется, что там случайная комбинация, а они... запрограммированы. Я поэтому в автоматы и не играю. Только в рулетку. Собеседник рассмеялся ещё громче. - Думаете, и там тоже? - растеряно промолвил доктор. - Это не важно. В любом случае, от вас ничего не зависит. Физик развернулся к доктору и развёл руки. - Посмотрите на меня, Иван Дмитриевич. Перед вами аппарат для выбрасывания кубиков, а также для нарушения общественного порядка в автобусах, ведения философских бесед с докторами и проектирования брони для танков. Вы думаете, что разговариваете с человеком? Нет! Вы разговариваете с пучком обусловленностей. Со следствием, порождённым сложным набором причин. С компьютерной программой, которая получает данные и выдаёт результат. И это объясняется одним простым, до невозможности простым фактом: у любого, абсолютно любого события и действия есть причины. Доктор качал головой. - Чёртовы физики... Чем вы там занимаетесь в своём НПО... Ну как же так? - он тоже вскочил со стула. - Как же так, Андрей Григорьевич... Геннадьевич... простите... Ну ведь есть же выбор! Я ведь могу встать, сесть, попрыгать, побегать, почесать задницу тогда, когда захочу! Во взгляде пациента снова появилось сочувствие. Глядя на доктора, как на ребёнка, впервые столкнувшегося с жестокостью этого мира, он спросил: - Где этот выбор, Иван Дмитрич? Где он? Совершите хоть одно произвольное действие. - Вот, я поднял руку, я потряс рукой! Что, хотите сказать, это было предсказуемо? - Вы это сделали, чтобы доказать мне, что можете действовать произвольно. Разумеется, вы захотите это доказать, ведь ваша картина мира под угрозой. Неужели вы сами от себя этого не ожидали? Неужели вы не подумали: "Ага! Ну щас я ему покажу!" - Подумал... Доктор упал в кресло. - Но... Он опустил руки. - ...Но бывает же так, что мы что-то делаем, сами от себя этого не ожидая? - Да. И даже в этом случае наши действия полностью определены причинами, их породившими. Подсознанием, инстинктами, рефлексами, чем угодно! Случайность, доктор - это не более, чем абстракция, которую мы используем лишь потому, что структура причинно-следственных связей слишком сложна для нашего восприятия. Но она есть, эта структура. А это значит, что случайности в нашем мире попросту неоткуда взяться. - Что же получается, выбора нет?... Физик с сожалением покачал головой. С минуту длилось молчание. Доктор что-то просчитывал в голове, пытаясь найти хоть какой-то контраргумент. Но ничего на ум не приходило. У любого события есть причина. Всё. Где тогда случайность? Где выбор? Кто принимает решение, если решение запрограммировано в мозгу всеми теми событиями, которые произошли с человеком, а события эти тоже запрограммированы? - По вашему выходит, что весь мир - это просто спектакль с чётко спланированным сценарием. Физик молча смотрел на собеседника. - Бред какой-то... Доктор встал. Прошёлся по кабинету. Посмотрел в окно. В нём был виден больничный садик. Газон. Деревья. Пациенты бродят. Птицы. За забором видно, как проезжают машины. И всё это - просто огромный часовой механизм, который, заведённый однажды, тикает и тикает, отсчитывая дни, месяцы, годы. Но зачем? Он повернулся к больному с немым вопросом на лице. Учёный смотрел ему в глаза. - Зачем? - прошептал доктор. Пациент улыбнулся. - А зачем вы спрашиваете? Доктор опустил глаза. - Не знаю... Правда, а зачем я спрашиваю? Что у меня не так, что я спрашиваю зачем? Когда человеку хорошо, он ведь не спрашивает зачем? Он спрашивает зачем, когда ему плохо. А мне разве плохо? Он жалостно посмотрел на больного. - Вы меня с ума сведёте, Андрей Геннадьевич. Андрей Геннадьевич прыснул и начал тихо смеяться сквозь губы. Смех передался доктору, и через мгновение они уже оба хохотали. Врач ходил по кабинету и выкрикивал: - Бред! Бред! Этого не может быть! Но как, чёрт возьми, вам возразить! Возразить-то нечего!!! - выкрикивал он басом, ударяя огромными ладонями друг о друга. Через некоторое время смех прошёл. Доктор подошёл к двери и запер её на ключ. - Не желаете ли коньяку? - Отчего ж? - ответел физик, оглядываясь через плечо. Доктор подошёл к медицинскому шкафчику и, отперев его, достал колбу с жидкостью янтарного цвета. Ещё он достал пару пробирок. - Никогда не пили из таких рюмок? - Пил. Их за самый верх держать нужно, иначе греются. И чокаться осторожно, а то разобьются. А вообще, лучше использовать штатив. - Всё верно. Вижу, что передо мной собутильник опытный. Мужчины посмеялись. Доктор аккуратно разлил коньяк по "бокалам", протянул один физику и, сердито посмотрев на него и покачав головой, промолвил: - За науку. - За неё, - ответил физик. Они чокнулись и выпили. - Я понимаю, о чём вы говорите, Андрей Геннадьевич. У меня сын увлекается йогой. Он мне пытался говорить что-то про судьбу. Про карму. Я, конечно же, сказал ему, что это полная чушь. Но вы ведь говорите то же самое, а я воспринимаю совсем по-другому. Не могу сказать, что я согласен, но у вас всё как-то логично. Как-то ближе, понятнее... - Дело в том, что эффективность взаимодействия между людьми определяется зачастую вовсе не родством, а как раз тем, что ваш сын называет судьбой. - Судьба, судьба... Но послушайте: если выбора нет, если всё определено, то... как же жить тогда? Ведь это же хуже, чем смерть! - Это не хуже, чем смерть, Иван Дмитриевич. Это и есть смерть. Это смерть вашего Я. - И это значит - всё, можно лечь и ничего не делать? - А вы можете? - ...Не знаю. Я не пробовал. - Попробуйте полежать, ничего не делая, хотя бы день. Только так, чтобы действительно ничего не делать. Вы с ума сойдёте. - Да... Человек ведь всегда чем-то занят. С другой стороны, если меня нет, то кто же тогда действует. - Вселенная. - И это значит... - Это ничего не значит. - И что тогда... - Всё. Доктор обречённо поглядел на больного: - Всё, то есть... - То есть всё. Больше не о чем думать. Когда вы чётко поняли, что всё решено, мысль дальше не идёт. Я пробовал. - Ну да, это ведь Вселенная думает, а не я... - пробормотал доктор. Тело становилось ватным. Слова не шли, язык заплетался. Он то ли пьянел, то ли погружался в транс. Всё, к чему он так привык, катилось в тартарары, опрокинутое одним-единственным фактом: на всё есть причина. В какой-то момент, очнувшись, словно вынырнув из бездны, он воскликнул: - Но если есть лишь Вселенная, и нет ни вас, не меня, значит, мы - одно и тоже! - Да, - последовал беспощадный ответ. - Ааааааа!!! Доктор схватился за голову. - Невозможно! Невозможно! Невозможно! - орал он. Собеседник подбежал к нему и с силой разжав ему рот, влил туда содержимое стоявшей на столе колбы. - Пейте, пейте. Вам надо расслабиться. Отпустить. У меня всё было по-другому. - Отстаньте! - доктор оттолкнул физика. - Уйдите! Не приближайтесь ко мне! Ко мне? А-ха-ха-ха-ха! Меня же нет! - орал он, выставив указательный палец. - Ведь нет! Значит, я могу расшибиться об стену! И он, разбежавшись, со всей дури врезался в стену кабинета. Шкафы пошатнулись, посуда зазвенела, а доктор, сползая по стене, зарыдал, закрыв лицо руками. - Невозможно... Бред... - шептал он. - Бред... Андрей Геннадьевич осторожно подошёл и сел рядом. - Бред... Но... Но ведь... - он открыл мокрое лицо. В глазах появилась надежда. Он буквально схватил собеседника за плечи: - Но! Смотрите: у события есть причина. Так? У этой причины есть другая причина, верно? - он снова собрался, слова стали чёткими, мысль приобрела остроту. - И у той причины, в свою очередь, тоже есть причина. И так далее, до тех пор пока... - Он с азартом смотрел на физика. - ...Пока - ха-ха! - пока мы не придём к самой-самой первой, первоначальной первопричине, у которой уже нет других причин! Ведь логично предположить, следуя вашей логике - простите, что повторяюсь, - что где-то есть самая первая, коренная первопричина? - Коренная, верно, - согласился физик. - Так, и что же это за первопричина-то такая, у которой нет никаких других первопричин? А, Андрей Геннадьевич? Как это укладывается в вашу модель? - И вот именно здесь, именно в этой точке, Иван Дмитриевич, - ответил физик, выставив указательный палец, словно показывая на эту точку, - мы с вами приходим к понятию Бога. Лицо доктора округлилось. - Чёрт возьми... На глазах появились слёзы. - Но... Но как же это логично. Ведь именно об этом... Он положил руку на лицо. - Вот оно. Я знал. Я всегда знал... Он упал головой на плечо коллеги, а тот, сидя на полу и уперевшись спиной в стену, расхохотался. - Да, Иван Дмитриевич, клеточка узнала, что есть мозг. - И как же ей жить теперь? - Так же, как живут все клетки в вашем собственном организме. Они просто есть - и всё. - Ну а как же планы, карьера... - Нет того, кто строит планы. Нет того, кто делает карьеру. - Есть только существование... Значит... значит, можно ничего не делать? Но я не могу ничего не делать. - Да. И этого достаточно: делать только то, чего не можете не делать. Быть проводником тех действий, которые совершает Вселенная. Без отсебятины. Без Я. Без помех. Быть чистым проводником. И тогда не откуда взяться страданиям, напряжениям. Не откуда взяться сомнениям и сожалению. Эти вещи исчезнут из вашей жизни. - Исчезнут из вашей жизни... - промолвил доктор. - Это гениально... Это... Да вы знаете, что это?! Он вскочил и бросился к своему столу. - Ручка, ручка... Ах, да, вы же её уронили! Вы, или я. А-ха-ха-ха-ха! Вот она! Вы или я - не важно. Это открытие! Это новое слово в психологии! Больше нет страданий, потому что нет того, кто страдает! Он схватил лист бумаги. - Бумага? Нет, к чёрту! Мне нужен компьютер. Где мой ноутбук? В шкафчике! А где ключ? - он нагнулся в поисках ключа. - Доктор! - громко произнёс коллега, который уже стоял рядом. Иван Дмитриевич выглянул из-за стола. - Расслабьтесь. Получайте удовольствие! Доктор снова сел в кресло. - Ну да, выбора-то нет! Хе-хе! Физик покачал головой. - Но я не могу этого не делать! Значит, это будет сделано! Так или иначе! - Без вариантов. Врач облегчённо вздохнул. Затем ехидно улыбнулся: - Здесь неподалёку, Андрей Геннадьевич, я знаю одно очччень хорошее заведение. Не желаете ли? - Отчего же нет? - Пойдёмте, дружище! Смеясь, в обнимку, они вышли из кабинета, словно уже были вдрызг пьяные. К доктору подбежала ассистентка. - Иван Дмитриевич, наконец-то вы освоболились! Вас там очень, очень сильно ждут. - Передайте, Мария Филипповна, что сегодня я занят, и приму только завтра. - Но... Иван Дмитриевич... - Делайте, что говорю, - махнул он рукой. - Сегодня меня нет. Ха-ха! А завтра - завтра всех вылечим! Всех! Все будут здоровы! - Но... - Поспорим? Правильно, ты ведь не дурочка, чтобы спорить с Бакановским. С личностью и интеллектом Бакановского. Так-то! Андрей Геннадьевич, будьте добры, разверните физическое тело Бакановского на 180 градусов. Ха-ха-ха-ха-ха! И доктор с пациентом пошли прочь, оставив стоять ошарашенную ассистентку и громко крича на весь коридор. - Это новое слово в психиатрии, Андрей Геннадьевич, верно вам говорю! - Сказала Вселенная сама себе! - А-ха-ха! А то, что Вселенная идёт в кабак - это ведь тоже предрешено! - Да, Вселенная решила сходить с собой в кабак! - Она может много выпить, наверное! - Да, её возможности безграничны! Они шли, веселясь и приплясывая, и каждый, кто проходил мимо, оглядывался на них и думал: "Сумасшедшие."