Чем ярче поэтический образ, тем глубже входят читатели в мир поэта. Но тем острее начинают они чувствовать там всякие несуразицы. И так, что иногда страшно становится... Помню, еще в юности попалось мне душевное стихотворение, в котором автор долго и красочно собирал землянику. И в бидончик кидал, и с куста снимал губами. У меня аж рот сладкой слюной наполнился. И вдруг этот объевшийся ягоды поэт прямо перед глазами видит пенек с опятами и выдает восторженный дифирамб июню. Дескать, вот они, чудеса летние, и земляника тебе, и грибы... А у меня сразу сработал рефлекс схватить этого дурачка за руку – не трогай, отравишься! Съедобные опята в июне на пеньках не растут, только ложные. Бывают, правда, в это время луговые опята. Так те в траве... Что поэты, даже знаменитые, зачастую не сильны в биологии, замечено уже давно. До сих пор орнитологи так и не поняли, зачем у Есенина иволга в дупло полезла. Гнезда она вроде там не вьет и питание не добывает. Но я за Сергея Александровича готова заступиться. Сказано ясно, что она пытается схорониться, да еще плачет притом. Может, поэт так напугал бедную птицу, что она повела себя несколько неадекватно, ведь сам признавался, что головушка в юности у него была буйная, и мало ли какие шалости могли в нее прийти. Нет, есенинский допуск оправдать можно. С тамбовскими авторами дело обстоит сложнее. Те же орнитологи удивятся, прочитав в 1-м выпуске «Тамбовского альманаха» (2005 г.) в стихотворении Евстахия Начаса: Пусть в январе метели донимают, Зато в июне птицы гнезда вьют. Брачная пора и строительство гнезд у разных семейств и видов происходит в разное время. Так врановые – сороки, вороны, галки и прочие часто начинают высиживать яйца еще по снегу. Рано садятся на гнезда и другие неперелетные, вроде синиц. Не говоря уж о воробьях – те у нас за год ставят на крыло по два выводка, а в теплом Китае даже до трех. Но на июнь изготовление гнезда не попадает даже у них. Из перелетных позже всех появляются в наших краях, а соответственно и садятся на яйца соловьи. Петь они начинают 13 мая – это и есть дата их вхождения в брачную пору. Специалисты различают, какие коленца присущи периоду ухаживания, какие исполняет самец, когда жена на высидке, а какие уже слышат малыши. Так вот по таким коленцам и определяют спецы, что яйца эти птицы откладывают в последних числах мая. Но опять же не в июне. Тем не менее автор этой статьи своими глазами видела, как в самом начале календарного лета таскают травинки и вату серенькие птички, похожие на соловьев. Это мухоловки, причем те, у которых по какой-либо причине погибли майские кладки яиц (птица глупая и неосторожная, у нее такое иногда случается). Но это исключение из правил только доказывает, что строительство гнезда в июне – как раз весьма редкое явление. Поздновато уже, не успевают птенцы окрепнуть перед длинным перелетом. Смутили эти мухоловки или, как их называют в народе, земляные соловьи и другую тамбовскую поэтессу Людмилу Сергееву. Да так, что не просто написала она стихотворение «Соловьи в смородине», но и поставила это названием своего поэтического сборника (2003 г.). Между тем настоящим соловьям в таком кустарнике делать нечего, поскольку они вьют свои гнезда на высоте не менее двух метров, а смородина до этого размера обычно не вырастает. И поют тоже не слишком низко, ведь во время своего сольного концерта соловушка так увлекается, что его можно спокойно схватить рукой – не заметит. Мухоловки же не столь привередливы. Густые кусты смородины и крыжовника – их излюбленное место гнездования, а трель свою одинаково выводят что из кустов, что с высоких деревьев. Только трель эта однообразна и исполняется на заре, тогда как обычный соловей – ночной певец. Есть у Сергеевой, кстати преподавателя экологии, неточности и в области ботаники. Так в стихотворении «Мать-и-мачеха» подробно описывается, как родился, вырос и начал пробиваться из-под листьев цветок этого растения: Рос, под ватой греясь, Понемножку Ярко-желтый огонек на ножке, Листья снизу – и постель и мать, Только сверху – Мачехе под стать. Все бы хорошо в этих строках, да только относится мать-и-мачеха к корневым первоцветам, у которых всегда вначале появляются цветы, и только потом листья. Оттого-то так щемяще беззащитно выглядят сиреневые поляны сон-травы и золотые склоны, поросшие мать-и-мачехой, что нет еще на них зелени. Никакой. Въедливый оппонент может рассказать мне, что видел такие желтые цветочки и с листьями. Бывает. Но это, как с июньским строительством гнезд, опять же исключение их правил. Зарастает иногда солнцелюбивая мать-и-мачеха кустарником и, прежде чем погибнуть, цветет позже, жиденько, уже с листвой. Только стоит ли приводить такие трагедии растительного и животного мира, как некие обобщающие образы, да еще в произведениях, написанных «высоким штилем»? Самое же большое открытие в области биологии принадлежит Лидии Перцевой. В том же самом 1-м выпуске «Тамбовского альманаха» читатель узнал для себя интересные вещи. Обниму обеими руками ствол березы И прильну щекой к ее теплу. С соком вперемешку хлынут слезы, Я смолою шрамы сердца исцелю. Интересно, пила ли хоть раз в жизни эта поэтесса березовый сок из ствола? Думаю, что нет, иначе почувствовала бы, что даже в самый жаркий день весенняя береза холодная. В это время дерево, как гигантский насос, качает воду с таких глубин, что никакое солнце не в силах прогреть белый ствол. И сок, когда его высасываешь, похож на охлажденное шампанское, и пьянеешь от него почти так же. А нацеженный в стаканчик, он согревается и превращается просто в сладковатую водичку… И, конечно, никто еще до Перцевой не встречал на березе смолы. Похоже, автор вообще плохо знает, что это такое. Обратимся к толковому словарю Ожегова: «Смола, липкий, твердеющий на воздухе сок хвойных растений». Называют смолой и схожий по качеству сок садовых косточковых: сливы, вишни и других. Но поскольку береза ни к хвойным, ни к садовым косточковым не относится, искать на ней смолу бессмысленно. Правда, говорят, в позапрошлом веке добывали некую березовую смолку, пережигая огромное количество бересты. Но в стихотворении речь вроде бы не о ней… Кто-то подсчитал, что береза в нашей стране – самое измученное поэтами дерево: его поминают столько же, сколько все остальные растения вместе взятые. Немудрено, что и поэтических ляпов на его долю приходится больше всех. Вот пример из вышедшего в Тамбове сборника стихов Нины Якушевой «Любимой быть гораздо проще» (2006 г.): Плачет утром трава, Льет хрустальные слезы, Превратились в дрова Стебли сгнившей березы. Опять все та же набившая оскомину рифма «слезы-березы». Но, надеюсь, читатель понял, из-за чего трава заплакала? Да-да, видимо, потому что березу отнесли к ее травяному сообществу. Ведь у Ожегова в словаре четко сказано, что стебель – это «основная часть травянистого растения от корня до вершины…» А еще считалось, что самое высокое из травянистых – бамбук. Куда ему до березы! Мы всех перещеголяли. Если уж взрослые люди показывают такие знания биологии, то юным и сам бог велел. Выступала по местному телевидению школьница Маргарита Шитикова, представлявшая на экране литературную студию «Тропинка». Читала веселенький стишок про кедры. Я еще удивилась, где в нашей полосе девочка нашла эти деревья. Ну ладно, думаю, может, ездила куда-то. Но еще больше стало мое удивление, когда услышала строчку: Играет дождь по листьям кедра лихо… Да уж, чего-чего, но увидеть листья на хвойном дереве достаточно сложно. И это не поэтическое допущение, а просто невнимательность к предметам, которые стали темами твоих произведений. Впрочем, стоит ли осуждать девочку, когда в истории тамбовского издательского дела листочки вырастали не только вместо иголок, но и вместо ножек-усиков-крылышек, поскольку покрывались ими… насекомые! Произошло это удивительное событие лет десять назад, но многие родители школьников того времени до сих пор вспоминают местное учебное пособие для седьмого класса с претенциозным названием «Культура моего народа». Рассказывая библейские истории, автор А.Е. Домогатская уточнила, чем питался удалившийся в пустыню Иоанн: «диким медом и листьями акрид». И после этого мудреного слова стояло в скобках пояснение «(растений)». Но наука растений с таким названием не знает, а вот съедобная разновидность саранчи, говорят, водилась. Сейчас ее уже практически не осталось – наверно, слишком вкусной была. Читают мальчики и девочки такие учебники, листают поэтические сборники, где береза растет на стебле, да при этом смолу пускает. И листья кедра – еще не самое страшное, что может прийти в детские головы. Но мы-то, взрослые, неужели останемся в стороне и не объясним ребятам, что есть что? А заодно и авторам этих перлов…