Ах, почему же глаза печальны у продавщицы? Не потому ли, что жизнь случайна и снится, снится. И длится, длится, как неприкаянный день осенний, Бежит строкою без препинаний, без ударений. Всё дальше, дальше, ежеминутно – в проулок дальний, Где мёртвый свет зажигают ртутный, в полуподвальный Приют с увядшими овощами в железных клетях. И остаётся, пожав плечами, с утра воспеть их. Слова шуршат, как сухие слёзы по коже тонкой. Романс написан суровой прозой, лежит картонкой На самом входе, листвой усыпан заиндевелой. А голос тихий давно надтреснут, как кафель белый.