ОСОБЕННОСТИ СЕВЕРНОЙ РЫБАЛКИ. ОПУС 3 Ходки на дальние расстояния были нечастыми, так как требовали много времени. И я, лично, их, бывало, игнорировал. Мне хватало заботы и в округе аэродрома: два громадных озера, сотни мелких озёр и речек, требующих обследования и освоения. Да и то родное, Кривое, хранило кучу тайн: заливов, заливчиков, мелей, глубин. В общем, я исследовательской работой был полностью загружен и на местном уровне. Но иногда, сожалею, что отказавшись от дальних походов, я потерял немало интересного. Я отказался ехать в дальнюю тундру на оленью охоту: наш коллектив в области приобрёл две лицензии на отстрел оленей и организовал охоту. Я не поехал: мне жаль стрелять в крупного зверя: видел я на болоте за сопкой следы оленьи, но по следу не пошёл. Дело было зимой, я был на лыжах и при желании по следу бы его нашёл, но мне это было ни к чему. Олень мог быть диким, а мог быть и колхозным, (а они, по сути дела, почти дикие тоже), да и рука на него не поднялась. Позже я пожалел, что не поехал на эту охоту: не мешало бы познать, что это такое! Правда, наши прибыли с этой охоты не солоно хлебавши: олени не стали ждать, когда на них приедут охотиться и откочевали в неизвестном направлении. Но всё же, всё же… Не сплавал я и на противоположный берег залива, а там, баяли, рыбалка роскошная! А я в это время, (где-то конец апреля), обследовал своё родное Кривое. Кривое с птичьего полёта выглядело как узкая, извилистая, тёмносиняя полоска, (очень похожая на Енисей в верховьях), петляющая между сопок. А за двумя горушками - Черногубское, похожее на овальную лохань, развалившуюся вольготно в обширной долине, и разноцветное, к тому же: та часть, что направлена к заливу – тёмноголубая, а та, что от залива – светложёлтая. Объяснение есть: голубизна – глубина, желтизна – проглядывает мель. В чём тут дело я узнал намного позже - Кольские озёра были двух типов: тектонические, образовавшиеся Бог знает когда, глубокие и со своей собственной флорой и фауной, и моренные, не такие глубокие, и образованные ледниками, и тоже со своей флорой и фауной. Кривое было мне уже во многом знакомо, И не только Кривое, но и его окрестности. А они тоже весьма интересны! Там богатейшие ягодники и, не виданные мною никогда ранее, богатейшие грибные места. Дичи, правда, не видел. Я считал, что такое обилие водоёмов, означает обилие водоплавающей птицы, но это было далеко не так: вернее, её не было! Иногда налетали кое-какие перелётные и неперелётные, но это мелочи! Не было в моих угодьях и вездесущей белой куропатки. На Ваенге по всему пути на озёра, то и дело взлетали выводки, а у нас ни гу-гу! И следы песцовые попадались редко-редко, оленьи только раз, а, главное, заячий след за пятилетие не попался мне ни разу! И не удивительно: какая животина выдежит грохот над головой взлетающего самолёта? А там два аэродрома почти рядом, и полёты каждый день! И каждую ночь! (А бывает и такое: животные ухитряются «притереться» к обстановке: под железнодорожным мостом через Клязьму много лет жил бобёр – одно из самых осторожных и не любящих посторонних, животных. Не поверил бы никогда, если бы не увидал своими глазами!) На заливе круглогодично можно бы было охотиться на нырков. Да кто на них охотиться станет! Мясо птицы, трансформированные из рыбного харча, это кое-что. Никогда не ел ничего противнее, чем мясо чайки, нырка или какой-нибудь цапли. Нет, вру: ещё и сала свиньи, вскормленной на рыбьих отходах! Бр-р-р! Как вспомню, так и сейчас тошнота к горлу подступает! Стоп! Я, кажется, плавно начал переходить на особенности охоты. Как у нас старшина говорил: «Отставить!» Если когда-нибудь особенности рыбалки закончатся… Так, на чём это я остановился? Ах, да, на том, что я зря не поехал порыбачить на ту сторону залива. А может, и не зря! Я остался на своём любимом – Кривом. И мне довелось там порыбачить ни как-нибудь, а «особым способом». Хоть середина марта на Кольском весной никак не обозначена: всюду белым-бело, лёд не тронутый, но всё же, всё же… Солнышко два с половиной месяца не показывающиеся в небесной выси, светит вовсю! Снег, хоть и белый, но уже так под ногами не сипит, и не визжит, а только покряхтывает. Да и пахнет уже вокруг весной! Иногда даже стайки каких-то мелких пташек куда-то пролетают. А в остальном – зима зимой. Я, следуя вдоль правого, пологого берега, обсверливаю, понравившиеся места, и запускаю под лёд удочки. Клёв есть, но очень вялый. Я оставляю это место в покое, перехожу на новое... Рутина! И добираюсь до промоины во льду. Странно! Рановато. Но факт на лицо. Промоина у самого берега. Осторожно подбираюсь, а там ручей впадает в озеро. Это он исхитрился сотворить промоину. Берег-то пологий, глубина в промоине не больше метра, дно как на ладони, а вода набита рыбой! Рыба стоит носом к ручью. И то одна, то другая, что-то из поступающей из речки воды извлекает, наверняка съедобное. (А то, какого бы я чёрта тут торчать стал?) Размещение в таких сообществах, классическое: вся мелюзга занимает самый верхний ярус, а с увеличением глубины особи крупнеют. Не понимаю, почему крупняк не использует положение: не хапает тех, кто в глотку пролезет. Такое мне довелось видеть и в Случи на Житомерщине, и на Сисиме. Полное перемирие, (Как сегодня в Газе!) Наелись уже, что ли? Любопытно! Насобирав всякого мусора на берегу, устраиваю на краю льда себе ложе. Провалиться не так уж и страшно: глубины с метр, не больше. Но лёд держит! Улёгшись на ложе, запускаю удочку в эту мешанину. Естественно на самый нижний ярус. (Не забыли? Там самый крупняк!) Сообщество на меня ноль внимания – делом занято! Опускаю блесёнку с прицепным крючком, на котором наживка в толпу крупняка. Толпа расступилась, дав место блесне и всё! Заметьте: здесь особенности: ловля идёт ни на поплавок, ни «внахлыст»,то есть, новым, никак не обозванным способом! Я долго думал, как этот способ обозначить. Лучше, чем «вприглядку» ничего не придумал! Рыбка на мои снасти ноль внимания! В таких случаях рекомендуется экспериментировать, и я начал: я сменил блесну на мормышку и дело пошло - мормышка ещё не опустилась, а её уже перехватил голец на среднем уровне. А я вижу! А я подсекаю! А я тащу! А по пути кто-то хватает и прицепной крючок, и я тащу сразу двоих! Меняю наживку, опускаю мормышку – история повторяется, правда, в обратной последовательности – хватают прицепной, тут же хватают мормышку, я едва успеваю снимать улов и насаживать наживку! Возле меня на льду куча рыбы, но количество её в майне не уменьшается: из глубины появляется новая рать. Мне уже надоело это избиение, но нет силы оторваться! И вдруг, как ножом отрезало! Казалось бы, ничего не изменилось: так же речка воду гонит, также рыба стоит и в тех же количествах, но казалось, что она ослепла - она напрочь игнорирует мою снасть! И во время: пора удочки сматывать - вечереет! Оценку добыче дала жена дома: когда я вывалил улов в таз, он был полон с «бугром». Она изрекла: «Ну, и кто эту мелюзгу чистить будет? Я, точно, – не буду!