Данная цитата есть и в книге "Русские в XX веке". Автор: Aleksandr Ivanovich Vdovin Существует дневник Коллонтай: В условиях войны в Европе интересы безопасности Советского Союза требовали укрепления его границы с Финляндией. В это время в Москве проходили переговоры Советского правительства с финской делегацией. Они были трудными, подвигались медленно. Пресса оперировала догадками, тенденциозными слухами. А М. Коллонтай, советский посол в Швеции, тоже не располагала достаточной информацией и, чтобы лучше сориентироваться, решила ехать в Москву, посоветоваться в наркоминделе, получить уточнения позиции СССР. Поселившись в гостинице "Москва", Александра Михайловна стала звонить В. М. Молотову. "Я, - вспоминает Коллонтай, - сижу и ожидаю в приемной вызова Молотова. Часами жду. Секретари возвращаются из кабинета и лаконично бросают мне: - Нет, все еще занят, обождите. - Наконец секретарь отворяет передо мною дверь кабинета Молотова: - Войдите, Вячеслав Михайлович Вас ждет. Молотов начал беседу с вопроса: - Приехали, чтобы хлопотать за Ваших финнов? - Я приехала, чтобы устно информировать Вас, как за рубежом общественное мнение воспринимает наши сорвавшиеся переговоры с Финляндией. При личном свидании сделать объективное и полное донесение. Мне кажется, что в Москве не представляют себе, что повлечет за собой конфликт Советского Союза с Финляндией. - Скандинавы убедились на при мере Польши, что нацистам мы не даем поблажки. - Все прогрессивные силы Европы будут на стороне Финляндии. - Это Вы империалистов Англии и Франции величаете прогрессивными силами? Их козни нам известны. А как Ваши шведы? Удержатся ли на провозглашенной нейтральности? Я старалась кратко, но четко указать Молотову на те неизбежные последствия, какие повлечет за собой война. Не только скандинавы, но и другие страны вступятся за Финляндию. На этом Молотов перебил меня. - Вы имеете в виду опять-таки "прогрессивные силы" ­империалистов Англии и Франции? Это все учтено нами. Моя информация встречена была Молотовым решительным отводом. Молотов несколько раз внушительно повторял мне, что договориться с финнами нет никакой возможности. Он перечислил основы проекта договора с Финляндией, которые сводились к обеспечению наших границ и, не посягая на независимость Финляндии, давали финнам компенсацию за передвижку линии границы более на север. На все предложения СССР у финской делегации был заготовлен только один ответ: "Нет, не можем принять". Так как никакие доводы не принимались во внимание, это создавало впечатление, что финское правительство решило для себя вопрос о неизбежности войны против СССЕ Однако Советское правительство, говорил нарком, заинтересовано в нейтралитете скандинавских стран. . - Нужно сделать все возможное, чтобы удержать их от вступления в войну. Одним фронтом против нас будет меньше, - сказал Молотов на прощание А М. Коллонтай. С каким-то чувством неудовлетворенности, усталости и встающей тяжелой ответственности я медленно пошла в гостиницу, перебирая детали встречи с Молотовым, - записала Александра Михайловна. ­Стремилась как можно быстрее решить служебные вопросы по наркоминделу и внешнеторговому ведомству и возвратиться в Стокгольм. Хотелось, особенно после встречи с Молотовым, позвонить Сталину. Внутренне порывалась несколько раз, но, сознавая всю сложившуюся обстановку, ту напряженность момента и ответственность, которая свалилась на Сталина, я беспокоить его не могла ... Прошло несколько суетливых дней. Я решила почти все свои дела и уже собиралась уезжать. Вдруг раздался телефонный звонок - Товарищ Александра Михайловна Коллонтай? - Да. Я Вас слушаю. - Вас приглашает товарищ Сталин. Могли бы Вы встретиться? И какое время Вас бы устроило? Я ответила, что в любую минуту, как это угодно товарищу Сталину. Какое-то время наступило молчание. Видимо, секретарь докладывал Сталину. - А сейчас можете? - Конечно, могу. - Через семь минут машина будет у главного подъезда гостиницы "Москва". До свидания, Александра Михайловна. Я вновь в кабинете Сталина в Кремле. Сталин встал из-за своего . рабочего стола мне навстречу и, улыбаясь, долго тряс мою руку. Спросил о здоровье и предложил при сесть. Внешне Сталин выглядел усталым, озабоченным, но спокойным, уверенным, хотя чувствовалось, какая глыба тяжести на нем лежит. Это с особой силой я почувствовала, когда Сталин стал прохаживаться вдоль длинного стола взад и вперед. Его голова как будто втянул ась в плечи под громадою дел. И тут же Сталин спросил: "Как идут дела у Вас и Ваших скандинавских нейтралов?" Пока я собиралась кратко и притом емко ответить, Сталин заговорил о переговорах с финской делегацией в Москве, о том, что шестимесячные переговоры ни к чему не привели. Финская делегация в середине ноября уехала из Москвы и больше не вернулась с "новыми директивами", как обещала. Договор, который должен был обеспечить мир и мирное соседство между СССР и Финляндией, остался неподписанным. Сталин был обеспокоен, но никакой тревоги не ощущалось. В основном разговор велся вокруг обстановки, сложившейся с Финляндией. Сталин советовал усилить работу советского посольства по изучению обстановки в скандинавских странах в связи с проникновением Германий в эти страны, чтобы привлечь правительства Норвегии и Швеции и повлиять на Финляндию, дабы не допустить конфликта. И, как бы заключая, сказал, что "если уж не удастся его предотвратить, то он будет недолгим и обойдется малой кровью. Время "уговоров" и "переговоров" кончилось. Надо практически готовиться к отпору, к войне с Гитлером", Я почувствовала, что меня будто ударило каким-то током. Я впервые ощутила, как близка война. Из моих рук даже вывалился блокнот, который я брала с собой, идя в Кремль к Сталину, чтобы все записать ... На этот раз беседа продолжал ась более двух часов. Я не заметила, как быстро пролетело время. Сталин, беседуя со мной, в то же время как бы рассуждал вслух сам с собой. Он коснулся многих вопросов: О поражении народного фронта в Испании, много говорил о героях этой борьбы. Это продолжалось всего несколько минут. Главные его мысли были сосредоточены на положении нашей страны в мире, ее роли и потенциальных возможностях. "В этом плане, - подчеркнул он, - экономика и политика неразделимы". Говоря о промышленности и сельском хозяйстве, он назвал нескольких ответственных лиц за дела и десятки имен руководителей больших предприятий, заводов, фабрик и работников в сельском хозяйстве. Особо он был обеспокоен перевооружением армии, а также ролью тыла в войне, необходимостью усиления бдительности на границе и внутри страны. И, как бы заключая, особо подчеркнул: "Все это ляжет на плечи русского народа. Ибо русский народ ­великий народ. Русский народ - это добрый народ. У русского народа - ясный ум. Он как бы рожден помогать другим нациям. Русскому народу присуща великая смелость, особенно в трудные времена, в опасные времена. Он инициативен. У него - стойкий характер. Он мечтательный народ. У него есть цель. потому ему и тяжелее, чем другим нациям. На него можно положиться в любую беду. Русский народ - неодолим, неисчерпаем". Я старалась не пропустить ни одного слова, так быстро записывала, что сломался карандаш. Я как-то неуклюже стремилась схватить второй из стоящих на столе, что чуть не повалила их подставку. Сталин взглянул, усмехнулся и стал прикуривать свою трубку. .. Размышляя о роли личности в истории, о прошлом и будущем, Сталин коснулся многих имен - от Македонского до Наполеона. Я старалась не пропустить, в каком порядке он стал перечислять русские имена. Начал с киевских князей. Затем перечислил Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана Калиту, Ивана Грозного, Петра Первого, Александра Суворова, Михаила Кутузова. Закончил Марксом и Лениным. Я тут вклинилась, хотела сказать о роли Сталина в истории. Но сказала только: "Ваше имя будет вписано ... " Сталин поднял руку и остановил меня. Я стушевалась. Сталин продолжал: "Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже. Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут множество злодеяний. Мировой сионизм всеми силами будет стремиться уничтожить наш Союз, чтобы Россия больше никогда не могла подняться. Сила СССР - в дружбе народов. Осгрие борьбы будет направлено прежде всего на разрыв этой дружбы, на отрыв окраин от России. Здесь, надо признаться, мы еще не все сделали. Здесь еще большое поле работы. С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, только на какое-то время. Возникнут национальные группы внутри наций и конфликты. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций. В целом в будущем развитие пойдет- более сложными и даже бешеными путями, повороты будут предельно крутыми. Дело идет к тому, что особенно взбудоражится Восток Возникнут острые противоречия с Западом. И все же, как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего социалистического Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь подымут знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна. Свое будущее они будут строить на нашем прошлом". "Эта беседа, - записала Коллонтай, - произвела на меня неизгладимое впечатление. Я по-другому взглянула на окружающий меня мир. Я к ней обращалась мысленно много-много раз уже в годы войны и после нее, перечитывала неоднократно и все время находила в ней что-то новое, какой-то поворот, какую-то новую грань. И сейчас, как наяву, вижу кабинет Сталина в Кремле. В нем длинный стол и Сталина ... Уходя из кабинета, меня охватила какая-то грусть. Прощаясь, Иосиф Виссарионович сказал: "Крепитесь. Наступают, не за горами тяжелые времена. их надо преодолеть". И, немного помолчав, сказал: "Преодолеем. Обязательно преодолеем! Берегите себя, крепите здоровье, закаляйтесь в борьбе!" Выйдя из Кремля, я не пошла, просто побежала, не замечая никого, повторяя, чтобы не забыть, сказанное Сталиным. Войдя в дом, я тут же вытащила блокнот со своими заметками, схватила бумагу и стала записывать. Взглянула на часы. Была уже глубокая ночь. Часы показывали без десяти минут два ... ". Диалог. 1998. М8. С.92 -94. Примечание: Извлечения из дневников А.М. Коллонтай, хранящихся в Архиве МИДа РФ, произведены исгориком М.И. Трушем. Неужели все столь доверчивы, как Вы говорите?

Правильно, Солнышко. Всё будет хорошо.

Нет никакой размытости. Путь реки к морю - не прямой, но неизменный, в том смысле, что она всегда достигает его, несмотря на переменчивость рельефа местности. Но если судить о движении всей реки лишь по тому её участку, когда она течет вспять, то можно прийти к неправильным выводам.