Нет ничего печальней умирающей деревни! Агония её видна издалека: Заросшие бурьяном шляхи древние, И на бугре - изломанные крылья ветряка. Дороги не помечены следами, Над трубами дымков цветистых нет, Пустые окна тёмными глазами Печально смотрят мне во след! Клуб бывший с проломанною крышей, И церковь с колокольней неживой, Колодец с "журавлём» поникшим, Кошара с обвалившейся стеной. У мёртвой церкви, на заросшем лебедой погосте, Подгнившие упавшие кресты, Лишь радуют, забредшего сюда нечаянного гостя, Сирени и черёмухи дремучие кусты. От дома отчего лишь тёмное пятно осталось, (Развалины его давно сожгли). И только груша старая, когда-то стройная красавица, Печально свои ветви опустила до земли. От лавки у плетня и места не осталось, Подгнивший кол от привязи ещё стоит. Сжимают душу горькие тоска и жалость, И сердце ноет и болит. Ни крика петуха и ни мычания коров поутру, спозаранку, Лишь ветра свист и скрип несмазанных дверей. Деревня умерла под всхлипы пьяные тальянок, Под слёзы горькие забытых матерей! Там, где росли хлеба когда-то тучные, Где на лугах паслись стада коров, резвились табуны игривых лошадей, Теперь хозяева - бурьян, чертополох колючий, Во всей великой неприглядности своей! В России деревень таких теперь немало. И у оставшихся в живых, неважные дела. Скажи, деревня, ты кому мешала? Зачем убить себя дала? Крепка была ты древними канонами, Пока заложницей не стала бредовых идей. Жила ты по естественным законам, Не вынесла законов безответственных людей! Не принимал участия я в вакханалии всей этой, И на агонию твою смотрел со стороны. Прости меня, моя деревня безответная, - В погибели твоей есть часть моей вины! Народ растерян и решения никак не примет - Гнать из России сволочь всякую взашей. Но если дальше так пойдёт - Россия сгинет От власти болтунов, воров и торгашей!