Утром в шабат Черепичные крыши в серебряных росах с чередою следов непонятно чьих лап. Кот-чужак спит на кресле за дверью без спроса. На столбах огоньки непотушенных ламп. И бесшумно идут и идут в синагоги не проснувшимся городом с разных сторон под кипою несущие тайну о Боге, и похожие на одиноких ворон. На капоте покрытой накидкой машины пёс бездомный устроил удобный ночлег и, проснувшись, глядит, как гурьбой харедимы помещают себя в современный ковчег. А оттуда на мир изливается пенье, благозвучие мне непонятных молитв. И в душе просыпается благоговенье, разрушая какой-то во мне монолит, возведённый марксизмом и плюс атеизмом за бесчисленность мною им отданных лет. Ощущаю себя я ребёнком капризным, у которого «Да!» в словаре его нет. Не могу я себя одолеть и осилить, просто так в синагогу войти, постоять и безверие с глупостью старческой вылить, мир духовно другой и понять, и принять. Я воспитан и вырос материалистом. Я другого учения в жизни не знал. Потому в бездуховности, может, неистов даже после того, как совсем «завязал» с тем ученьем, которому лучшие годы были отданы мной в самой лучшей стране, где советские, наши, родные народы, как и, я все сидели в идейном говне. Одурачены были мы все ленинизмом. И как зомби рождались, и как зомби росли. От болезненной спячки спасли катаклизмы, что Советский Союз до основ потрясли. За маразм свой вины я с себя не снимая, ощущаю в душе удушающий смог. И всё это сейчас я умом понимая, прохожу всё же мимо дверей синагог.