Всю зиму подвывала кружка, и цепь ходила. Мой деревянный госпиталь разрушен, разграблено с мороза горло. Я достаю у спекулянта сани. Я руки согреваю, в рукавицы вдыхая пар по-о-черёдно. Когда же кто-нибудь пошлёт за нами? «Все мы стояли эту зиму насмерть», – гляжу на холм, а не в жгуты петрову, что боли в пепельном паху не отменяет.