В году это было двенадцатом. Третьего, разумеется тысячелетия. Какие-то индейцы - майя, там, или ацтеки, - предсказали на этот год чудовищные катастрофы, чреватые гибелью человечества. Ну, может быть и не предсказали, но идея апокалипсиса всё-таки занимала некоторые беспокойные головы - хоть какое-то разнообразие на фоне общего застоя. Впрочем, время шло, а человечество по-прежнему мчалось на своей загаженной планетке через нескончаемость вселенной. Вслед за затянувшейся зимой пришло жаркое лето. В моём родном Саратове именно так и произошло - безо всяких переходов и промежуточных состояний. То есть никакой весны не было. Меня это не напрягало и не радовало. Как, впрочем, и всё остальное: конец света, выборы президента, бестолковые сборища оппозиции, плохие поэты, дорогие автомобили. Параллельная реальность. При этом я всё равно был основательно заёбан окружающим миром и переживал свой личный апокалипсис. Жизнь моя, и до того не отличавшаяся стабильностью и благополучием, теперь плавно и целеустремлённо закатывалась в глубочайшую задницу. Огромные долги, внезапный творческий кризис, нудная бестолковая работа, а так же всякое дерьмо вроде простуд или мелких травм, - всё это порождало в моей голове давольно мрачные мысли. Я даже задумывался о самоубийстве, но в силу ряда весомых причин - таких как трусость, например, - суицид в моём случае был практически невозможен. Я чувствовал себя безмозглой белкой, остервенело бегущей в колесе без малейшей надежды на достижение хоть какой-нибудь цели. Мне оставалось только заливаться пивом по вечерам, обижаться на несправедливость этого мира и уныло засыпать на измятых и несвежих простынях. Однажды, довольно тёплым майским вечером, я присел на скамейку возле дома в котором снимал квартиру. Идти домой не хотелось - электричество уже неделю как было отключено за неуплату, и романтика посиделок при свечах успела порядком надоесть. Я открыл пиво, сделал пару глотков и почему-то задумался о несостоявшемся конце света. Плеер втыкал в мои уши привычный и знакомый до последней ноты "тяжелячок" в исполнении группы "Metallica". Ничего так. Я улыбнулся. Неплохое сочетание для размышлений о мировой катастрофе: пустая детская площадка, сумерки, пиво и громкая музыка. Достал сигарету. Закурил. Тут же, непонятно откуда появилось почти оргазмическое чувство усталости, сменившееся улыбчиво-дебильным пофигизмом - как-то не хотелось больше бояться и ныть по поводу всяких жизненных напрягов. Да и смысла в этом не было. Я посмотрел на небо. В быстро сгущающейся темноте вспыхивали дешёвыми стразами далёкие звёзды. Моё внимание привлекла ода из них. Ну, разумеется, я сразу понял, что эта мигающая красно-зелёная точка не имеет никакого отношения к небесным светилам. Просто высоко летящий самолёт. Через несколько секунд я заметил ещё один, следовавший параллельным курсом, позади и немного справа от первого. Ещё немного погодя стал виден и третий - теперь так же позади, но слева от головного. Все три самолёта образовывали равносторонний треугольник. Для гражданской авиации это было несколько странновато. "О'кей," - почему-то подумал я. Тем временем во дворе стало совсем темно. Допив пиво, я поднялся со скамейки и помахал самолётам рукой. В наушниках раздалось заунывное жужжание электрогитары, в котором я без труда различил вступление к песне "Some Kind Of Monster". Да, отличная вещь! Как только заиграла вся группа, я скомкал пустую банку, швырнул её в кусты и принялся отплясывать что-то отдалённо напоминающее судороги обкуренного кататоника, подпевая при этом слова припева - остального текста я не знал. Едва лишь двор огласился моим рычанием, со стороны мусорных баков донеслось шипение и мяукание бродячих котов - те видимо приняли то ли за какую-то невероятную собаку, то ли за своего потенциального конкурента. Мне стало очень весело, и я задрыгался ещё более отчаянно. Внезапно отчётливая мысль заставила меня прекратить шоу и застыть на месте: "Чёрт, да ведь те три самолёта - это же наверняка натовские бомбардировщики! Ну всё, теперь нам точно конец - завалят ядерными бомбами или какой-нибудь бактериологической хренью!" Уж не знаю, почему, но эта мысль плотно засела в моей голове. Я обдумывал её несколько секунд, и чем дальше, тем более реальным представлялось мне грядущее вторжение. В конце концов, не зная, как тут реагировать, я начал смеяться: сначала - почти неслышно, но затем - всё громче и громче, пока не зашёлся в безудержном истеричном хохоте. Звук моего смеха бился в окна, путался в качелях и лесенках детской площадки, взлетал к крышам и выше, к звёздам, к проплывающим в недостижимой черноте самолётам. - Эй! Какого хрена?! - раздалось откуда-то с третьего этажа. - Это конец! - крикнул я в ответ, продолжая хохотать. - Прекратите немедленно! - прозвучал из другого окна визгливый женский голос. - Я сейчас полицию вызову! - Мы все умрём, бля! Все! Все подохнем, как ёбаные крысы! - Эй, придурок! Я сейчас выйду, и тогда ты точно умрёшь! Не смотря на то, что последняя угроза была почти осязаемо реальной, остановиться я не мог и продолжал хохотать. - Всё, мужик, тебе пиздец! - Да нам всем пиздец! Вы же ни хуя не зна... И тут вселенная взорвалась оглушительным звоном. "Ну вот, началось! - подумал я перед смертью, - только интересно, чем это они нас бомбят, может..." Но так и не успев додумать, я погрузился во мрак небытия. Постапокалиптический мир, в котором я воскрес, был наполнен головной болью и резким тошнотворным запахом забродивших солёных огурцов. В остальном этот мир ничем не отличался от прежнего. Попытавшись сориентироваться в пространстве, я понял, что лежу на земле (точнее, на асфальте), облитый чем-то склизким и невероятно вонючим. Внезапно в моей памяти всплыли последние мгновения перед концом света, и я с грустью понял, что на самом деле не было никаких бомбардировок, никакой третьей мировой войны или ещё чего-нибудь похожего. Просто кто-то из жильцов, кому особенно досаждало моё веселье, запустил мне в голову трёхлитровой банкой прокисших огурцов. Варвары, бля! Да, мне стало грустно. Глобальная катастрофа помогла бы решить кучу проблем, а так - придётся разбираться самому. Я кое-как поднялся, стряхнул с себя осколки и остатки огурцов и ощупал голову. Тут мне явно повезло - ни одной царапины! Ну, шишка разумеется будет внушительная, но это не так страшно, как если бы пришлось тащиться в травмпункт и накладывать швы, объясняя врачам, как я умудрился разбить свою башку и почему от меня исходит такой чудесный запах. Немного постояв и дождавшись, пока мир перестанет кружиться перед глазами, я медленно двинулся в сторону своего подъезда. В лифте у меня внезапно случился приступ клаустрофобии. На верное тут сказалось полученное сотрясение мозга, - банка, судя по всему, летела минимум с пятого этажа! Не переставая удивляться собственной живучести, я проник в свою тёмную квартиру, ощупью отыскал огарок свечи, зажёг и направился в ванную. Несмотря на сильное головокружение, мне удалось раздеться, залезть под душ и смыть с себя остатки рассола. После этого я обмотал голову мокрым полотенцем, проглотил две таблетки тригана, рухнул на диван и мгновенно уснул. Из беспокойного сна меня выдернул навязчивый звук будильника. Какая же сволочь устанавливает такие мерзкие мелодии в мобильные телефоны? Ну ладно, более приятная музыка вряд ли смогла бы разбудить меня в семь утра. Первым, что я ощутил, вернувшись в реальность была нестерпимая головная боль. Во рту у меня воцарилась безводная пустыня, а желудок скручивало мощными спазмами. Я застонал, сполз с дивана и на четвереньках засеменил в ванную. Накричавшись в унитаз, я собрался с силами и, цепляясь за всё, что попадалось под руку, занял-таки вертикальное положение. Дрожащими руками я открыл кран и засунул голову под ледяную воду - это меня немного оживило. Я умылся, напился вдоволь и снова замотал голову мокрым полотенцем. Добраться до дивана было не так-то просто - квартира нарочно подставляла мне свои самые внезапные и жёсткие углы. Но я геройски одалел все препятствия и был вознаграждён мягкими объятиями старых потёртых диванных подушек. Ни о какой работе не могло быть и речи. Затуманенные мозги предлагали мне с этого дня посвятить свою жизнь крьере писателя или какому-нибудь похожему занятию - и плевать на нищету, голод или осуждающие взгляды знакомых и родственников. Мне нравилась эта идея. Не было, разумеется, никакой гарантии, что при таком раскладе я смогу протянуть более или менее долго, но не имело никакого значения. Мои раздумья были оборваны внезапным и резким, как понос, стуком в дверь. Это ещё что за дерьмо? Я решил не открывать во что бы то ни стало. Стук повторился. Потом ещё раз. И ещё. Затем последовала небольшая пауза, и я подумал, было, что меня всё-таки оставили в покое, но с той стороны прозвучал резкий и настойчивый голос: - Тимофей Канаев! Это полиция. Мы знаем, что Вы дома. Скрываться бесполезно! Рекомендуем Вам открыть дверь, иначе нам придётся взломать её! Что поделать: противиться такому предложению было по меньшей мере бессмысленно. Я поплёлся к двери, кряхтя и постанывая, даже не пытаясь понять, что нужно от меня нашей полиции. Открыв дверь, я обнаружил на лестничной площадке троих полицейских, при чём двое из них были вооружены автоматами. - Ого! - непроизвольно вырвалось у меня. Сообразив, что несколько бестактно выражать свои эмоции такими возгласами, я со всей доступной мне учтивостью поинтересовался: - Чем могу быть полезен? - Капитан полиции Серов, - представился тот из полицейских, что был без автомата, - Тимофей Сергеевич, Вы подозреваетесь в организации незаконных митингов. Собирайтесь, Вам придётся проехать с нами. - Митингов? Да вы что, мужики, да я в жизни не учвствовал ни в каких... - Будьте добры, собирайтесь и не задавайте никаких вопросов, иначе нам придётся применить силу, - спокойно оборвал меня капитан. - Хорошо, - пробубнил я. На все сборы ушло не более пяти минут. Джинсы, футболка и мокасины, - собственно это и был весь мой гардероб. Я запер квартиру и уже потянулся к кнопке вызова лифта, но капитан остановил меня: - Мы будем спускаться по лестнице. - Почему? На лифте быстрее... - На лестнице Вас проще контролировать. - Я думал, наоборот. - Это ошибочное мнение. - Простите, я, кажется, забыл дома паспорт... - Вам он не понадобится. Следуйте за мной. Капитан Серов зашагал вниз по лестнице. Я двинулся следом, и тут же мне в спину упёрлось дуло автомата, намекающее на то, что мне следует перемещаться побыстрее. Намёк я понял вполне хорошо. Когда мы вышли из подъезда, я огляделся. Никаких, подобающих случаю, полицейских машин во дворе не было. Обычные седаны, хэтчбэки и универсалы, - почти все эти авто я видел ежедневно, а владельцев некоторых из них знал хотя бы в лицо. Моё внимание привлёк только огромный чёрный микроавтобус "шевроле" (всегда мечтал о таком), к которому и направился арестовавший меня капитан. Дуло автомата непрошибаемым аргументом снова упёрлось в мою спину. - Не останавливаться! - прогремел холодный, как могила голос одного из конвоиров. - Извините, - пролепетал я и поплёлся к микроавтобусу. Меня подвели к боковой двери. - Положите руки на машину! Я повиновался. После небольшого, чисто символического ощупывания моих немногочисленных карманов мне предложили занять исходную позицию. Дверь открылась, и я, сопровождаемый ласковым толчком автоматного приклада, влез внутрь. В салоне было темно и прохладно. Я мало что успел разглядеть, - только огромное кожанное кресло, да небольшой журнальный столик перед ним. Дверь закрылась за моей спиной быстро и бесшумно, и на мгновение я очутился в полной темноте - но только на мгновение. Яркий свет флюоресцентных ламп ослепил меня. Казалось, что я попал внутрь огромного прожектора. - Присаживайтесь, Тимофей Сергеевич! - услышал я низкий приятный голос. Впрочем, мне было не до того, чтобы наслаждаться чьими бы то ни было речами. - О, чёрт! Да я же не вижу нихрена! Можно убрать этот свет?! - К сожалению, нет. Привыкайте. И будьте немного сдержаннее в выражениях! Я начал привыкать, и через полминуты мне это почти удалось. По крайней мере, я понял, что свет исходит в основном от мощных ламп, вмонтированных в заднюю стенку микроавтобуса. Обладатель приятного голоса сидел в кресле, спиной к этим лампам, и всё, что я смог разглядеть из-за бьющего в глаза света - это чёрный сиилуэт. Судя по всему, человек был одет в костюм. “Бля, как же, будешь тут сдерживаться! Тут вообще хочется материться без остановки!»- проскочила в голове справедливо-гневная мысль. Я обернулся. За моей спиной стояло то самое кресло, которое я успел заметить, пока не закрылась дверь. По-видимому именно сюда мне и предложили присесть. Что ж, я был не против. Устроившись поудобнее на мяком сиденье, я закинул ногу на ногу и откинулся на спинку. Кондиционер, вмонтированный, судя по всему, в потолок, приятно охлаждал ноющую после вчерашних приключений голову. Я прикрыл глаза. Автобус тронулся. - Куда мы едем? - нарушил тишину мой хриплый голос. - Для начала позвольте представиться. Федеральная Служба Безопасности. Майор Белов. Сергей Сергеевич. - Очень приятно, - усмехнулся я, а про себя подумал: "Ну ни хрена себе!" - Я в общем-то понимаю Ваше удивление... "Ебать! Он же читает мои мысли!" - Прочитать Ваши мысли не так уж и сложно. Как, впрочем, и мысли большинства людей. Достаточно небольшой подготовки. Но поспешу Вас успокоить: я предпочитаю обходиться обычным общением. - Приходится Вам верить. - Да, Вы правы, выбора у Вас нет. - Так куда мы едем? - Это зависит от Вас. - То есть? - Конечный пункт нашего путешествия целиком зависит от исхода нашей беседы. Так что давайте начнём? - Давайте, - согласился я. - Итак, Тимофей Сергеевич, Вы подозреваетесь в организации незаконного митинга. Что Вы можете сказать по этому поводу? - Ничего! Я никогда не участвовал в митингах. И тем более не организовывал ничего подобного. - Как же? А вот не далее, чем вчера вечером, во дворе Вашего дома Вами была проведена акция, весьма провокационного характера. - Какая ещё акция? - Повторяю, вчера вечером во дворе дома, в котором Вы снимаете квартиру, Вы произносили антипровительственные речи... - Простите, но это же полный бред! - Тимофей Сергеевич! - Да, я признаю, что немного пошумел вчера. Ну, хулиганство - это да. Это, как его, нарушение общественного порядка, но... Тут мою спину пронзила резкая боль. Я вскрикнул. Голос майора стал жёстким, как гранит: - Тимофей Сергеевич, забыл предупредить: Ваше кресло снабжено электрошокером - на тот случай, если Вы вздумаете вести себя неподобающим, так сказать, образом. Поэтому советую Вам обдумывать впредь всё, что Вы хотите сказать или сделать. И не только здесь, но и вне этого автобуса. Впрочем, об этом позже. Итак, Вы всё поняли? - Да, - прохрипел я. - Насколько я понимаю, Вы ничего не знаете о последних изменениях в законодательстве Российской Федерации? - У меня электричество отключено уже неделю назад. Откуда я мог о чём-то таком узнать? Ни телевизора, ни радио, ни интернета... - Да, я знаю. Мы были вынуждены ограничить Вам доступ к информации. - Вы? - Да, мы. А Вы думали, что свет отключили за неуплату? - Ну да... - Собственно, это не имеет значения. Как говорится, незнание закона не освобождает от ответственности. Но, чтобы Вы понимали, в чём Вас обвиняют, я вкратце объясню. Итак, согласно недавно принятому Федеральному Закону об общественных собраниях, любое публичное выражение одним лицом или группой лиц своих мыслей, если на таковое не получено соответствующих разрешений, расценивается как незаконная публичная акция. Само по себе проведение незаконных акций наказывается всего лишь небольшим ограничением свободы или - в крайнем случае, - арестом на срок до одного месяца. Но в Вашем случае имеется ряд отягчающих обстоятельств. - Каких? - Начнём с того, что в вашей вчерашней, так сказать, акции явно прослеживались антипровительственные и даже изменнеческие настроения. - Но я же... - Вы, судя по всему, приняли самолёты Российских ВВС за вражеские бомбардировщики. Это говорит о Вашем недоверии как отечественным силам ПВО, так и армии в целом. - Но откуда я мог знать? И, в конце-то концов, я же хотел предупредить людей... - И громко смеялись при этом! Вы явно радовались предполагаемому вторжению. - У меня была истерика. - Согласно нашим данным, Вы не склонны к истерии. То есть Вы были вполне вменяемы в момент проведения акции. И я уже не говорю о том, что предшествовало Вашему выступлению! - Господи! Что ещё? - Вы скандировали текст песни "Some Kind Of Monster” американской группы "Metallica”, - с чудовищной брезгливостью проговорил майор. Казалось, что от этих названий он вот-вот блеванёт прямо на меня своей стерильной эфэсбэшной блевотиной. - Но это же просто песня! - Согласно нашим исследованиям, в словах этой песни прослеживаются явные антироссийские настроения! “Охуеть можно! Он же в самом деле ВЕРИТ в то, что говорит!» - подумал я и сказал: - Да я только припев подпевал. Сам текст я не знаю. - Достаточно и припева! К тому же Вы не просто подпевали, но и сопровождали Ваше, с позволения сказать, пение агрессивными телодвижениями - явно для привлечения общественного внимания! Смею Вас уверить, что вышеперечисленного уже достаточно, чтобы объявить Вас врагом нашего свободного демократического общества и приговорить к очень длительному тюремному заключению. Но это только, так сказать, вершина айсберга. Тут мне стало даже интересно. - А что же ещё я натворил? - Ну, вообще-то всю Вашу жизнь в течение последних трёх-четырёх лет можно назвать преступлением. Пропаганда алкоголизма, распространение порнографии, склонность к тунеядству, явное одобрение антисоциальных поступков, - и всё это только в Вашем творчестве. В данный момент я не буду перечислять все Ваши грехи - этим займутся другие люди и при других обстоятельствах. Я же хочу педложить Вам не усугублять ситуацию, пока ещё есть такая возможность. - А она есть? - Да. Что же я должен делать? Тут голос майора смягчился до такой степени, что стал ощутимо приторным. Меня затошнило. - В любом случае, ничего особенного. - Простите, я не понял... - Вы возвращаетесь к себе и продолжаете жить обычной жизнью. Можете даже заниматься творчеством, но учтите: мы будем ПОСТОЯННО наблюдать за Вами! - Ну, это вполне терпимо! Я думал, будет хуже. Короче, я согласен. - Не торопитесь соглашаться. Обдумайте всё. Поймите, Вам придётся и днём и ночью контролировать свои поступки. Каждое Ваше слово, даже каждая Ваша мысль будут известно нам. Я не хочу угрожать, но молейший неверный шаг может стоить Вам жизни! Доверительных бесед больше не будет. - Да, я в общем-то понимаю! - Вряд ли, - вполголоса промолвил майор. Я не обратил на это особого внимания. Меня волновало другое. - Послушайте, товарищ майор... - Можете обращаться ко мне по имени-отчеству. - Хорошо. Так вот, послушайте, Сергей Сергеевич, я признаю, что поступал неосмотрительно, нарушал законы и всё такое, но неужели не заслуживает наказания тот гад, который запустил вчера в меня банкой прокисших огурцов? Закон ведь один для всех, не так ли? - Ах, вы об этом! Разочарую Вас: это один из наших агентов прервал Ваше выступление столь необычным на первый взгляд способом. - Чтооо? - Да-да, именно так, - голос майора стал невероятно ласковым, почти приторным, - Кстати, раз уж Вы добровольно согласились жить под нашим контролем, советую быть очень осторожным - в следующий раз это может быть что-то ещё более неприятное. Вариантов очень много. - Эээ, простите, но я, пожалуй, откажусь от предложенной мне возможности стать добропорядочным гражданином. - Ну вот... - Кажется, из меня вряд ли получится хороший помощник в деле построения демократии! Так что лучше убейте меня прямо здесь! - Ну, зачем же так? Устранять подобных Вам не в моей компетенции. К тому же Вы не потрудились выслушать до конца все мои предложения. - Слушаю Вас, - покорно прошептал я. - Так вот, я предлагаю Вам сотрудничество в качестве внештатного агента. - И в чём же будет заключаться это сотрудничество? - Исходя из Ваших психологических собенностей, Вам будет выдано оружие для борьбы с идеологически заблуждающимися... - Банки с огурцами? Или с помидорами? - Совершенно необязательно! Иногда это бывают обычные кирпичи, иногда - автомобили. Есть и более, так сказать, деликатные варианты. Вам, как человеку творческому наверняка достанется нечто подобное. - То есть мне придётся убивать людей? - Вы опять торопитесь с выводами. Нам не нужны мученники. Нам нужны сторонники. - Или покорное стадо? - Или покорное стадо, если Вам так угодно. Я предпочитаю называть это цивилизованным законопослушным обществом, где восторжествовала настоящая демократия. Впрочем, мы говорим об одном и том же. Но насколько я понимаю, в стаде быть вы не хотите? - В общем-то да, не хочу. В таком случае будьте пастухом. Либо нам всё-таки придётся Вас устранить. Вы, конечно не являетесь такой уж серьёзной помехой в деле построения свободного и демократического государства, но всё-таки немного, так сказать, мешаете. И напрасно. Лучше бы помогли - для Вас же лучше. Поверьте, мы сможем организовать Вам идеальные условия для творчества, да и вообще - для безбедного существования. Просто согласитесь идти вместе с нами. «Охуеть! Да он же почти поэт! Я, похоже, действительно здорово влип — эти безумцы и впрямь способны на всё!» - Хорошо, я согласен. Выбора-то у меня всё равно нет. - Вот и прекрасно! Что ж, давайте прощаться... - Мне что, не нужно будет подписывать никаких бумажек? - А зачем? Если Вы будете вести себя не очень хорошо, мы достанем Вас в любом случае. - Понятно. Тут я заметил, что автобус стоит, причём уже давольно долго. - Где мы? - Около Вашего дома. Поднимайтесь к себе и ждите. Сегодня Вам доставят оружие, а также все надлежащие инструкции. Теперь прощайте, Тимофей Сергеевич. - Прощайте. Свет погас, дверь плавно открылась, и я выбрался наружу. Мир почти не изменился. Разве что в нём стало больше свободы, демократии и всяких подобных вещей. С демократически-синего неба светило демократически-яркое солнце. Я подождал пока демократически-чёрный микроавтобус отъедет, посмотрел ему вслед, достал свою собственную демократическую сигарету и закурил, выпуская исполненный свободы и демократии дым. Меня ждало прекрасное будущее без заёбанности, без постоянной беготни, без чёрных дней, без вездесущего дерьма, без всего, что мешает нормально жить. По крайней мере так обещал майор Белов. Но всё-таки самое главное, чтобы мне не пришлось кидать банки на головы инакомыслящих с высоты своего пятого этажа. У меня, знаете ли, всегда были проблемы с меткостью.