ПРОЛОГ Больше всего на свете Аманда боялась трех вещей: потерять близких, стать физически неполноценной и постареть. Когда-то давным-давно ей казалось, что любая из этих вещей способна сломить ее психику, толкнуть на крайность, и тем самым убить. Ей казалось тогда, что старость страшна, потому что это последний отрезок перед смертью. А еще, потому что это больно и пахнет лекарствами. Ты постепенно перестаешь узнавать себя в зеркале, незнакомцы на улицах больше не бросают на тебя заинтересованных взглядов, и что самое страшное, тебе этого, вроде как, больше и не нужно. Одни не замечают, а другие относятся как к хрупкой кукле, потому что старость превращает кости в стекло, в сухие скрюченные ветви. Аманда иногда задумывалась над тем, что происходит с деревьями, чей век уже истек. Наверное, они просто становятся пылью. Ждут своего ветра. Цепляются частицами за его порывы и уносятся прочь, открывать новые земли. Хотя могут ли мертвые открывать? Естественный страшный процесс. Но вот что не естественно – если у тебя вообще нет этих самых веточек, пусть даже сухих и скрюченных. Говорят, инвалидам в развитых странах просто. Говорят, созданы все условия. Так почему же их так мало на улицах? Где эти сотни тысяч? Нет, этот мир не для них… не для слабых, обделенных, немощных и неполноценных. Пандусы в супермаркетах, бугристые дорожки на улицах и прочие радости, призванные облегчить жизнь калек в социуме – фантики. Может это и является определенным удобством, но не снимает с шеи штампованный ярлык «неполноценный». Для таких созданы специальные лагеря, школы, различные секции, даже спортивные, но все это не более чем жестокая градация, благодаря которой их и не видно. Здоровым, а точней внешне здоровым, это кажется вполне удобным и правильным, успокаивает по ночам, нашептывая, что в нашем далеко не идеальном мире созданы все условия для них…не таких, как все. И люди мягко погружаются в сон, доподлинно зная, что не более чем пара-тройка калек растревожит их тонкую психику завтра, заставив задуматься о бренности жизни и о том, как им на самом деле повезло иметь обе руки, обе ноги и оба глаза. Хотя, все по той же старой доброй статистике их должно встретиться пара десятков минимум. Но где же они? Уж не в спец лагерях ли? Не в специальных секциях ли? А на сколько они хотят быть там? Насколько хотят, чтобы все окружающее их покалеченную жизнь носило приписку «спец»? И, эта вечная жалость в глазах окружающих. Аманда много раз наблюдала, как какой-нибудь парень с ДЦП весь перекособоченный и хромой рывками пересекает улицу, а проходящие люди украдкой смотрят ему вслед с ужасом и сожалением. А идущие навстречу делают вид, что не замечают вовсе. Возможно, конечно, они просто не хотят открыто пялиться, не хотят показаться дурно воспитанными. Возможно… но глаза все видят, глаза имеют отличную память, и сейчас в свои семьдесят три Анда доподлинно знала, что эти невзначай брошенные взгляды за пятьдесят шагов не несут в себе и капли безразличия. Лица людей спокойны, их глаза опущены или направлены к собеседнику, но они все запечатлели, словно сняли на камеру, и мысли теперь крутятся вокруг одного и того же – «Не дай Бог такое со мной или моими близкими» или «Слава Богу в моей семье все живы и здоровы». Такова человеческая сущность – почувствовать ценность собственной жизни, за счет страданий другого сегодня, а завтра продолжить вертеп из карьерного роста с отгрызанием голов всех стоящих на пути; из запутанных личностных отношений и беспорядочных половых связей; чрезмерного употребления алкоголя или других сопутствующих средств, внушающих, что все не так уж и плохо; а также из внутренних редко разрешаемых конфликтов и прочее, прочее, прочее. Поэтому Аманда злорадно сказала бы им – пока живы и пока здоровы. И не то, чтобы она считала себя ужасно жестокой, просто рассуждала со своей позиции, вот и все. А еще она знала толк в людях, знала толк в жизни. Что все они в общей своей массе, постоянно деградирующие уроды и каннибалы. А жизнь… она просто их поле деятельности. За свои семьдесят три года жизни Аманда накопила достаточно ума, но он всегда был направлен против ветра словно флюгер. Может быть, так сложилось со временем, а может быть, она всегда была такой. Анда с обожженным лицом, грудной клеткой и спиной до самого зада. Анда слепая на один глаз. Анда с культей вместо правой руки. О да, она разбиралась в жизни. Она знала, что ничего не изменить вокруг, и уж тем более людей. Знала, что жизнь сорванное гнилое яблоко доверху полное червей. Знала на собственном опыте, что меньше всего калеки хотят, чтобы их сгребали в одну кучу, и держали как табун в стойлах для их же, разумеется, блага; чтобы их ежесекундно тыкали носами в их несоответствие – назовем это так. Но мир устроен, как устроен, и его не перевернуть. Как говаривал добряк папаша Флинн, чью фамилию носила Анда до замужества: «В дерьмовом мире цветов не вырасти». Да, все верно, кивала Аманда поблекшим лицам на свадебной фотографии, запечатлевшей короткометражное слияние двух благородных и далеко не маленьких семейств Флинн-Робсон. Хороший был тогда день солнечный, но не слишком жаркий. Жара пришла позже…. Аманда была такой красивой – с белой кожей, хоть и Флинны были южанами, чернильными прямыми волосами по пояс, гладкими струями лежащими на обнаженных плечах и белоснежности свадебного платья. Такая изящная, и ни следа несоответствия. Странно, что Аманда оставила эту фотографию. Тяжело было ходить мимо нее каждый день, закаляло…. По правое плечо выстроились Флинны: улыбающийся Рональд и умиленно плачущая Лоис – отец и мать. В нижнем ряду сестры в одинаковых платьях – Тара со своими тремя сыновьями, Синди и Берта с грудной дочкой. Перед ними на корточки присели двое братьев Аманды - Брайан и Нил, который был гомиком, что едва не довело их отца до инфаркта. Слева от Аманды, понятное дело, стоял ее новоиспеченный супруг Денни. Не сказать, чтоб красавец, или атлет, но он был удачной партией по всем критериям, и ей он в принципе нравился…. Рядом по примеру выстроились Робсоны, но Аманда не проявила к ним достаточно уважения или интереса, чтобы запомнить имена. Знала лишь отца Монти, потому как тот ухватил ее невзначай за задницу – проверял, наверное, что-то… и одну из пяти сестер мужа Кэт, поскольку именно с ней Анда и провела свой последний вечер в условно нормальной жизни…. Все они улыбались сейчас, но как то по-разному. Почему то казалось, что на лицах ее родной семьи читается облегчение…. Как ни странно, но именно Аманда осталась последней среди всех этих лиц. Пережила. Ведь ни один врач тогда не брался утверждать, что она протянет хотя бы лет десять с такими повреждениями как внешними, так и внутренними, но она всех удивила, прожив целых сорок два года и пережив всех своих сестер и братьев, племянниц и племянников, дядей и тетей, кузенов и кузин. Словно обе эти семьи были прокляты, а может Аманда была проклята остаться последней. В любом случае потомства она не оставила, потому как детей на дух не переносила, так что род Флиннов закончился аккурат на ней, хотя вернее сказать заканчивался. Но для безрукой полуслепой Анды переходных в этой жизни не было, и в свои семьдесят три она могла с уверенностью утверждать, что с ней, наконец-таки, все кончено. Хоть и в теории она считала себя конченой уже очень давно. Когда-то больше всего на свете Аманда боялась трех вещей - потерять близких, стать физически неполноценной и постареть. Ей даже казалось, что она способна наложить на себя руки, случись с ней нечто подобное. Но когда она стала калекой, мысль о самоубийстве не пришла к ней в голову ни разу. Вокруг были близкие, слишком много боли и непонятно откуда развившееся до небес чувство самосохранения. Аманда почему-то не сломалась, но, тем не менее, как вышла из больницы, что случилось где-то через год с небольшим, первым делом повыбрасывала все зеркала из родового гнезда. Потом стали умирать ее родные. Один за другим. Первым был добряк папаша Флинн, и он словно дал стартовый выстрел. Стоило умереть одному, и остальных уж было не остановить. Многих унес рак, особенно из семьи Робсонов. Надо же, сколько народу от него гибнет, настоящий мор. Болезнь несбывшихся надежд, чужих успехов и неудовлетворенности в общем. Естественно, что ей больны почти все…. Но по иронии Аманду рак не тронул. В прошлом году умер последний ее родственник – внук Тары Филипп. Хотел побыстрей проехать железнодорожные пути. Он и его невеста. Только один поезд проехал, Филипп по газам, а в этот момент по встречным путям шел другой, временно скрытый первым поездом. А было темно, и издали парень его, видимо, не приметил. Торопился в койку… а попал в закрытый гроб. Другие водители – свидетели происшествия только рты пооткрывали. Несомненно, эта история была обречена блуждать по их семьям в назидание о том, что никогда не надо торопиться. Невеста Филиппа умерла на месте, а его самого даже успели довезти до больницы, хотя на стол хирургов он уже не попал. И снова за все то время, что умирали ее близкие, Аманда не вспомнила о самоубийстве, не впала в депрессию, не заболела. Первая смерть, скажем, застала ее врасплох, но в душе… она ничего не почувствовала, что даже несколько пугало, а потом впоследствии просто привыкла. И такое вполне возможно, когда вокруг умирает слишком много народу. Аманда просто перестала считать со временем. И вот она постарела, окончательно поняв это со смертью Филиппа… когда больше никого не осталось, чтобы похоронить. И вновь у Аманды не возникло желания убить себя. А зачем? Если ты уже не ты и, в общем-то, давным-давно. Иногда до сих пор она вспоминала о том, чего так боялась когда-то. О своих трех самых больших страхах. О тех временах, когда думала, что любая из пугающих ее вещей способна сломить психику, толкнуть на крайность, и тем самым убить…. Аманда Робсон редко смеялась, но эти воспоминания заставляли ее потрескавшиеся выцветшие губы разъезжаться в саркастичной ухмылке, оголяя пожелтевшие кривые зубы и издавать надменный каркающий смешок. Сейчас же ее самыми большими тремя страхами – а точнее волнениями были то, что она не заснет ночью, не сходит в туалет в свое обычное время и проваляется трупом неделю прежде, чем будет обнаружена…. Вот так меняются приоритеты. Никаких иллюзий. Дом №I Было без трех минут девять, но в спальне стояла кромешная темнота. Абрисы мебели едва различались. В таком мраке было сложно почувствовать время, если бы не предательски подсвеченные часы на прикроватной тумбочке. Как только минутная стрелка доползла до двенадцати, рука, лежащая на выключателе и словно ожидающая команды, нажала на кнопку, и тяжелые плотные гардины начали расползаться, запуская во тьму спальни ослепительный дневной свет. Аманда рефлекторно зажмурилась, но очень быстро справилась с собой, буквально заставив свой единственный видящий глаз перебороть свет. Но склера была красной не от этого. Проблемы со сном у Аманды были всегда, хотя Лоис утверждала, что в детстве маленькая Анди Белоснежка спала как убитая и вообще относилась к тем редким детям, что не приносят своим родителям практически никаких хлопот. На это Аманда могла лишь пожать плечами, потому как совершенно не помнила себя маленькой. Для нее детство было одним сплошным слепым пятном. Первое ее воспоминание – эта день рождения, устроенный по случаю восьмилетия. Подобное немного странно, ведь обычно дети имеют более ранние воспоминания, если конечно их память не вычеркнула какую-нибудь травму. Но с Амандой вряд ли случалось что-то плохое, ведь семья у нее была идеальной. Так что это казалось довольно странным не иметь даже самых размытых воспоминаний. Ничего. Слепое пятно на черной дыре. Зато она отлично помнила себя потом, что было весьма некстати, потому что Аманда помнила себя счастливой. Анди Белоснежка. Лучше бы не помнила. Лучше бы сгорела…. А то уж слишком стремительной была ее трансформация из Аманды Красавицы в Аманду Чудовище. Хотя спать она перестала не из-за этого. Раньше, гораздо раньше. Она имела проблемы со сном, сколько себя помнила. В ранние годы они ограничивались тем, что Анди подолгу не могла уснуть, все грезила о каких-то несуществующих мирах, с чем и отключалась около трех. Были, конечно, и времена, когда она засыпала, едва коснувшись подушки. Сейчас Аманде казалось, что они были редкими, впрочем, едва ли могла утверждать это с уверенностью. Потом с поступлением в медицинский, напряжение усилилось, что, разумеется, отразилось и на сне. Поначалу периоды бессонницы случались с приходом осени и весны, поэтому все считали недуг сезонным и не особо обращали внимание. В общем-то, Аманду это даже несколько забавляло. Не спать в ее годы – это же романтика. Можно найти уйму интересных занятий – смотреть в ночь, например, или там стихотворение о трагической любви нашкрябать…. С приходом сезонной бессонницы первые три дня отодвигали момент засыпания до четырех-пяти утра, потом наступала кульминация в виде абсолютно бессонной ночи, когда Аманда валялась бревном в кровати, до последнего надеясь уснуть. Следующую ночь она уже полноценно спала. И подобное могло повториться раза три за первый месяц сезона, но с каждым годом сама протяженность увеличивалась, впрочем, как и повторяемость. Когда Аманда закончила медицинский и стала работать кардиохирургом в местной больнице, кульминация стала равняться двум, а то и трем бессонным ночам, после которых она не засыпала мертвым сном от усталости, как же… еще ночей десять она отключалась не раньше четырех. Это выматывало и злило, а иногда она даже впадала в истерику, раскидывая подушки, одеяло и простынь в разные стороны, а потом вдруг улавливала маленький обрезок сна в памяти и понимала, что все-таки ненадолго отключалась, чувствуя себя при этом последней дурой. Да, и самое интересное, пилюли-то ее не брали…. Причем даже самые тяжелые. Иногда ей просто хотелось дать себе наркоз и вырубиться прямо в операционной. Как ни странно, не смотря на все мытарства, часов до семи она была вполне ничего, держалась бодрячком. Руки не тряслись, взгляд был острым, голова свежей. Ну, может быть пару-тройку раз, заглянув в раздвинутую грудину, ей показалось, что сердце, которое она видит, черное. Может, это было знаком того, что случилось позже, и сердце было не черным, а обугленным… кто знает? В любом случае, пока Аманда работала хирургом, она ни разу не напортачила. Потом, после пожара, когда она больше не смогла работать, бессонница, как ни странно, отпустила ее на некоторое время. Ушла ответственность, может, поэтому…. К тому же, больше не надо было бояться стать калекой – это уже случилось. А еще не надо было заботиться о том, что одеть по утрам, какую машину купить на смену дурацкому красному Плимуту Денни, куда поехать отдыхать в отпуск, где купить дом и главное, как достать денег на все это…. Да, многие, очень многие проблемы ушли на второй план на очень-очень долгое время. А когда острый период закончился, их место опустело для новых – как научиться расписываться в бланках доставки левой рукой, как открыть банку колы, порезать хлеб, ну и так далее. Оказалось, что правая рука и зрение нужны для очень многих вещей…. Через некоторое время бессонница все же вернулась. Поначалу она походила на ту, что Флинны называли сезонной, но через несколько лет набрала обороты. Казалось бы, не работаешь, рано вставать не надо, детей нет, мужа тоже - никакой ответственности, так с чего? Когда добряк папаша Флинн свалился с крыши, латая черепицу, и сломал шею, Аманда поняла, что не спала потому, как ее преследовал второй страх. Надо ли говорить, что в первую же ночь после трагедии, она спала, словно получила наркоз. И следующую тоже…. На протяжении всего периода до смерти Филиппа бессонница систематически возвращалась, принимая различные формы, то прогрессируя, то затихая, но она всегда рано или поздно уходила. То есть были и хорошие ночи в ее невеселой жизни, когда Аманда быстро засыпала и просыпалась не раньше восьми-девяти. И не только после того, как кто-нибудь из ее близких умирал…. Порой ей и вовсе казалось, что бессонница просто иллюзия, но та неизменно возвращалась снова. Еще до пожара ее раза три водили к сомнологу, и каждый повторил предыдущий. Диагноз – нервное расстройство сна, море тупых советов и бесчисленное количество рецептов на снотворные и седативные средства, которые бы свалили кабана, но только не Аманду. Для ее мозга это была своеобразная дуэль, состязание. Кто кого Ну а после пожара у всех врачей был один ответ – посттравматический синдром… и через десять лет, и через двадцать, и через тридцать. Ну и конечно стопки все тех же рецептов. Пару месяцев Аманда пила торазин, но как-то раз потерялась в родном квартале, и бросила. Хоть она больше и не вскрывала грудные клетки, но, тем не менее, в ясности сознания нуждалась, хотя бы для того, чтобы разгадывать кроссворды. Лишь недавно она позволила себе капсулу, но та не «взяла» ее… больше нет. Теперь уже ничто не могло уложить Аманду – ни чудодейственные отвары, ни наркотики. После смерти Филиппа год назад, недели утешительного сна не последовало…. Вместо этого начался десятидневный период мучительного засыпания, который достиг своего апогея… и все. Да, уже год, как Аманда Робсон, урожденная Флинн перестала спать совсем. Никаких затерявшихся кадров, галлюциногенных вспышек или размытых образов. Она действительно не спала, а еще очень устала и не верила, как такое вообще может быть. Это же невозможно…. Как говорят медики – на пятый день галлюцинации, на седьмой смерть. У Аманды не было никаких галлюцинаций, да и смерть к ней особо не спешила, и тем не мене, она доподлинно знала, что не спит. И это выматывало ее, высасывало все соки. Мир стал медленней, покрылся красной слезящейся воспаленной пленкой. Аманда высохла, осунулась, стала еще злее, особенно к детям, потому что они были маленькими кричащими уродцами. Потому что они тыкали ей в спину пальцами и шептались. Потому что у них было море раздражающей энергии, и они жили совершенно в другом ритме. И еще у них не болели суставы, а жизнь была вся впереди. Аманда ненавидела детей. Она чувствовала себя усталой и разбитой. Жизнь стала похожа на желе, и Аманда плыла в нем сквозь дни без времени и цели словно призрак. Только мозг ее работал исправно, ярко и четко. Шестеренки вращались ровно с той же скоростью, что и в молодости, а то и быстрее. И так круглые сутки. Лишь около семи вечера ее единственный глаз слипался, и клонило в сон. Семь вечера - время иллюзий. Оно заставляло Аманду устанавливать комфортную температуру для сна, закрывать окна, отсекая спальню от шума улиц, плотно задергивать шторы, выгоняя прочь даже намек на свет. Но как только ее голова касалась подушки, сон уходил… медленно, обидно и предательски. Словно отлив. А каждое утро ровно в девять и не минутой раньше левая ладонь Аманды ложилась на выключатель и нажимала кнопку, чтобы впустить в спальню новый день. Изрядно затянувшийся день. Нескончаемый. День протяженностью в вечность. ________________________ Аманда, кряхтя, уселась на кровати и уронила голову на грудь. Поседевшие волосы, постриженные под строгое каре по мочку уха, которое она носила последние сорок два года, упали на обожженное лицо рваной завесой. Они истончились с годами, потеряли весь свой блеск. Хотя все истончается со временем и теряет блеск. В какой момент человеку становиться плевать на это? Что до Аманды, то в ее жизни такой момент настал слишком рано. Наученная горьким опытом резкого вставания с постели, она поднялась очень медленно, тщательно подготовившись к данному процессу. Посидела на кровати некоторое время, затем свесила ноги и растерла их. Потянула спину, осторожно повертела головой в разные стороны, посидела так еще пару минут и, наконец, встала. Когда валяешься на полу с рассеченным виском в полуобмороке, начинаешь принимать самые незначительные вещи всерьез… будь то даже такое банальное действо как вставание. Доковыляв до ванной, Аманда первым делом бухнулась на унитаз, лениво размышляя, увидит ли сегодня кровь в моче. Разве не так начинается утро у людей ее возраста? Не увидела. Потом, зажав зубную щетку зубами, выдавила немного пасты. Она никогда не завинчивала тюбик, даже когда имела обе руки. Почистив зубы, Анда причесала волосы на глубокий косой пробор, как делала последние сорок два года, чтобы максимально скрыть правую половину лица. Делала это она сугубо на ощупь, потому что некогда исключила из собственной жизни все отражающие поверхности, так как они запросто могли довести ее до безумия, до слепой полыхающей ярости. После больницы Аманда била кулаком в каждое зеркало, которое только удавалось обнаружить. Сестры держали комнаты под замком, но для Аманды не существовало закрытых дверей. Она могла вскрыть любой замок - такой у нее был дар. И она врывалась в их комнаты, чтобы крушить, кромсать, топтать…. Аманда выжила все зеркала из дома, будь то маленькие дамские или огромные встроенные в шкаф. Первой не выдержала Тара, за ней Синди, последней уехала Берта. Сейчас конечно эти времена прошли, их сменила тихая неприязнь к собственному отражению. Ни один мускул бы не дрогнул…. За сорок два года можно привыкнуть и не только к собственной роже. Хочешь - не хочешь, а жизнь заставляет…. В тех специальных заведениях, где довелось побывать Аманде, она насмотрелась и не такого. На что только не способны люди, когда им во что бы то ни стало, хочется верить в то, что их жизнь будет того же качества, что и раньше. Аманда знала двух парней без рук – у одного они были ампутированы выше локтей, а у другого отсутствовали кисти. Так вот первый писал, зажав ручку в зубах, и получившийся текст был близок к каллиграфии. До своей аварии он был учителем младших классов, и чистописание было для него очень важной штукой. А второй парень был домушником, так вот даже без рук он мог открыть любой замок, зажав отмычку в зубах. Не просто принять то, что твоя жизнь больше никогда не будет, как прежде. Аманда тоже первое время после пожара училась орудовать скальпелем левой рукой, хоть и знала, что в больницу ей путь заказан. Но продолжала переучиваться, это казалось таким важным. Как обезопаситься, когда чувствуешь себя такой уязвимой и слабой? Было две руки, стала одна. Было два глаза, остался один. А вдруг кто обидит? Вот Аманда и носила свой старый скальпель в дамской сумочке. И она смогла бы за себя постоять, просто шанс еще не представился. А ведь она была готова… столько раз прокручивала эту сцену в голове. Она не была мечтателем, как те двое безруких идиотов. Учитель, который явно забыл взять в расчет, что его нынешний внешний вид отвадит от школы как минимум с десяток маленьких детей. Домушник, который в дом-то влезет, а вот унести ничего не сможет…. Жизнь меняется и надо искать себя нового, а иначе она превратится в пустое ожидание смерти. Не сразу Аманда поняла, что выбрала именно этот путь…. Было десять утра. Неторопливо прожевав завтрак, она оделась в бесцветное мешковатое платье, засунув правый рукав в карман, и вышла на свой ежедневный променад. Она делала это, чтобы хоть как-то разогреть мышцы, поддержать иллюзию своей общественной принадлежности, а может, заставить кого-то почувствовать себя счастливей, удачливей на какое-то время, стать показательным примером злого рока, напоминанием, насколько переменчива жизнь и что надо ценить ее во сто крат больше. Путь Аманды лежал вдали от загруженных улиц и толп людей, спешащих по своим делам. Она предпочитала красивые умиротворенные улочки с вереницами приземистых домиков, владельцы которых ценили то же, что и она – спокойствие и тишину. Сначала по переулку Роз, где и возвышался могучий дом Флиннов последние полтора века. Потом направо сквозь Дубовую аллею на улицу Вязов, где находился «Аленс» - единственный супермаркет, в котором отоваривалась Аманда. К ней там привыкли и не пялились, как на циркового уродца, что вполне ее устраивало. А если и попадался какой-нибудь заезжий хам, Анда могла запросто кинуть в него пакетом молока или чем потяжелей, и никто слова бы не сказал. В конце улица Вязов упиралась в Ткацкий переулок с заброшенной одноименной фабрикой, откуда и начинался путь к дому по параллельной с Вязовой улице Ив, которая вливалась в Дубовую аллею. Вся дорога занимала от полутора до двух часов с той скоростью, с которой передвигалась Аманда. По приходу домой она обычно готовила себе обед, ела его, смотрела телевизор, проводила некоторое время в интернете, пока глаз не начинал слезиться и болеть. В семь наступало время иллюзий, когда казалось, что в эту ночь она обязательно уснет. После Аманда ужинала и укладывалась спать, но как только голова касалась подушки, все желание спать пропадало, как будто и не было вовсе. Когда-то ее это раздражало, но эти времена уже давным-давно минули. Те безрукие парни в итоге приняли то, что их жизнь больше не будет такой, как прежде, и позволили ассоциации инвалидов запереть их в одном из специальных мест, где они могли бы работать и приносить пользу обществу. Разве не для этого мы все живем? Аманда знала это, потому как читала про них в газете. Про группу инвалидов, основавших марку одежды Дженингсон по имени учредителя с мышечной дистрофией, но на фото красовались только те безрукие парни с зажатыми иглами в зубах и улыбками до ушей. Они пришивали пуговицы. Вот ведь диво – пришивать пуговицы зубами… людям такое нравится…. В отличие от них Аманда не захотела быть цирковым уродцем, поэтому просто осталась в этом большом доме в переулке Роз и все. Деньги у нее были, ведь она была последней из семьи Флиннов по какой-то странной иронии и владела всем нажитым этой семьей. Хотя, несомненно, должна была стать первой…. У Аманды был ее маленький мир, полный странных одиноких привычек, было не смирение и нежелание даже попытаться занять место в социуме. Плевала она на социум…. Аманда бы никому не позволила тыкать в свое фото пальцем со словами – О-о! Смотрите, она готовит одной рукой! Анда выбрала другой путь – одинокой никому не нужной калеки со скальпелем в сумочке, практически запертой в собственном огромном доме, и прекратившей спать со смертью своего последнего родственника. ________________________ Впервые Аманда увидела человека в старомодном темно-синем костюме и котелке, когда тот вынырнул у прачечной в самом начале Вязовой улицы. Среднего роста и телосложения довольно подвижный он бодро зашагал вдоль по улице, пока не скрылся в Аленс. Что-то в нем заинтересовало Аманду, заставило следить за движениями. Может, дело в одежде, в этом его головном уборе? В любом случае, что-то в этом человеке не ей давало покоя. Что-то даже знакомое… близкое к этому понятию. Проходя мимо витрин, Аманда намеренно сбавила шаг и просканировала зал. Хоть глаз у нее был и один, но работал как надо. Вообще она никогда не тормозила у витрин магазинов, считая это зазорным, словно ты смотришь на то, что не можешь себе позволить. Но сейчас Аманда была слишком заинтригована, что было на нее так не похоже. Мало ли, сколько чудиков ей встречалось за жизнь, разве хоть когда-нибудь она останавливалась, чтобы посмотреть им в спину? Нет, никогда. То, что происходило с ней сейчас, было дикостью, а не просто странным. Человека в котелке не было среди прилавков. По правде сказать, там вообще никого не было. Свет выключен, двери заперты. Что они с ума все посходили… - поморщившись, подумала Аманда. А если бы ей срочно понадобился, ну скажем, клубничный джем. Такое было впервые. Она еще раз провернула в голове увиденное издали, ища подвох, и решила, что парень в старомодной одежде мог завернуть за магазин, а не нырнуть внутрь. Все-таки расстояние было немаленьким, да и не будем забывать, что у Анды всего лишь один глаз, могла и ошибиться как-никак. Черт его знает… может, и так. Аманда покачала головой, не обратив внимания, что ее тень, которая сейчас была слева, никак не отобразила это движение, и поплелась дальше по Вязовой, стараясь выбросить человека в котелке из головы. Да и часто ли мы наблюдаем за собственной тенью? Аманда уж точно нет, ведь та была для нее словно зеркало. Однако когда она свернула на Ткацкий, то буквально опешила, увидев впереди Темно-синий костюм в котелке. Мужчина шел впереди шагах в тридцати, но ошибки быть не могло. Точно он. Да и солнце сейчас светило точно в спину, позволяя Аманде хорошо его разглядеть. Переулок был довольно длинным, и кроме нее и Котелка больше никого не было, отчего Анда чувствовала себя как-то неловко и не совсем в безопасности. Из-за разницы в скорости расстояние между ними постоянно увеличивалось, что немного снимало напряжение. Как же он попал сюда? – думала Аманда. - Если завернул за магазин? Может, конечно, он оббежал цепь домов сзади и вышел в Ткацком? Странный тип…. Она бы размышляла еще очень долго на эту тему, потому как мозги нужно чем-то занимать, особенно, в ее возрасте и положении, если бы не одно «но». Внезапно человек в темно-синем костюме и котелке остановился и развернулся по направлению к ней…. Сердце подпрыгнуло, в висках застучало, но по инерции Аманда продолжала идти вперед. Во-первых, как говаривали у нее в семье – Флинны назад не поворачивают, а во-вторых – смысл? Если он психопат какой-нибудь, то все равно догонит. Кричать? А собственно зачем? Он просто стоит и смотрит. До конца переулка с заброшенной ткацкой фабрикой, обнесенной трухлявым забором, и соответственно поворотом на Ивовую улицу оставалось около полумили. А человек все стоял и не собирался двигаться с места, пристально глядя на приближающуюся Аманду. Та люто ненавидела, когда кто-то ее разглядывал. В основном, конечно, это были дети, и она кричала на них, пугала, могла запросто кинуть камень. А этот… отчего-то вызывал в ней самой тихий ужас. Точно психопат. Надо лишь только его обойти, а дальше…. Аманда запустила левую ладонь в сумку и сжала свой старенький скальпель – сколько времени прошло, а он был все таким же острым. Наконец, они поравнялись. Мужчина даже не шелохнулся, продолжая все так же пристально на нее смотреть. Вот наглец… - злобно подумала Аманда. Она принципиально не смотрела в ответ, словно была одна на этой улице, пускай и балансировала на самом краю дороги, вымеряя расстояние между ними для того, чтобы успеть вытащить скальпель и удобно развернуться. - Анди Белоснежка… - вдруг прошептал он еле слышно. Словно легкий ветер, обращенный в ее сторону, прошелся по листьям. Ветер, который приносит дурные вести и распространяет огонь от дома к дому, пока не уничтожит весь город. Аманда резко повернулась к нему так, что хрустнула шея, и все почернело, так же как тогда в спальне, когда она резко встала и свалилась головой о прикроватную тумбу словно срубленная. Однако она успела запечатлеть его лицо, словно сфотографировала. Молодой парень лет тридцати, с темными небрежно отросшими до самых плеч волосами, весело торчащими в разные стороны из-под его старомодной шляпы, надвинутой на самые глаза. Они - такие огромные золотисто-карие на худом лице, пронзительные как у щенка - заговорщически улыбались и звали сыграть во что-нибудь не совсем законное. Так же интересней! Они превращали его в школьника и сводили эфемерные тридцать к шестнадцати. На губах играла усмешка. Не убийца – нет. Скорее игрок или аферист. Но то, что он сказал… как назвал, напугало Аманду до чертиков. Так называли ее в детстве, иногда проскакивало и позже, но только не после пожара. Никто бы не осмелился на такое. Аманда бы убила… на полном серьезе. Потому что это была бы издевка, насмешка, как на лице у этого парня - эта его ухмылочка и задор в глазах…. Да как он смеет?! Его и на свете-то не было, когда ее так называли. Как он может знать, откуда? Это ведь семейное…. Слава богу, до обморока не дошло. Чернота и головокружение спали, и Аманда снова твердо стояла на ногах. Тем временем парень в старомодном темно-синем костюме и шляпе был уже шагах в пятнадцати от нее, и расстояние это неминуемо увеличивалось. - Эй, ты! – окрикнула его яростно та, но безрезультатно. Что ж… Аманда не была самой доброй и отзывчивой на свете, а таких выродков ела с удовольствием на завтрак, не жуя, поэтому она снова с силой сжала свой маленький скальпель в сумочке и с той скоростью, на которую только была способна в свои семьдесят три года, поспешила следом. В жизни ей встречалось немало обидчиков – так она считала. Невоспитанные дети, тыкающие в нее пальцем – О! Как же она ненавидела детей! Местный дурачок, посмеявшийся над ней; засмотревшийся новый почтальон; бывшие сослуживцы, позволившие себе снисходительный тон; школьные подруги, отвернувшиеся от нее; Денни…. Денни-Денни-Денни, пожалуй, именно, он научил ее, как следует, злиться; быть в постоянной боеготовности, видеть в людях только плохое. Аманде всерьез казалось, что раньше она жила иначе, не как сторожевой пес в стойке. Это так утомляло, обесточивало, и да, возможно, именно поэтому она была одна. Плохо ли это? Хорошо ли? Какая теперь разница, когда жизнь прожита? Аманда не ручалась выносить какие-либо утверждения на сей счет. Она просто так жила, и семьдесят три – не тот возраст, чтобы что-то менять. Так она думала…. А может, послышалось? Может, наконец, бессонничные галлюцинации? С опозданием, правда. Ну да Бог с ними…. Чего он тогда не обернулся, на ее «Эй ты»? Может, счел это слишком грубым. Она снова окликнула его и на этот раз грубее некуда, потому как считала, что все люди вылезли из выгребной ямы, а, следовательно, их можно достать методами Анды, если очень хорошо постараться... разговаривя на их местном выгребном наречии, например. Но парень развеял этот миф, даже не попытавшись сделать вид, что слышит. Аманда едва не бежала, бросая ему в спину злостные ругательства, одно ужасней другого. Это было сродни преодолению себя, но парень все равно оказался быстрее. На лбу выступила испарина, в глазу плавали мыльные разводы, ноги ныли, а поясница обещала радикулит на пару недель. Словно Аманда была механической игрушкой, настолько старой, что из нее постоянно вываливались всякие болты и гайки. Парень в котелке миновал поворот на Ивовую улицу, устремившись к ткацкой фабрике. Во время войны таких было много. Шили одежду для солдат. Со временем большинство было продано под другое производство, а какие-то просто снесли. Эту тоже собирались снести, но только вот она все стояла и стояла, грустно выглядывая своими пыльными побитыми черными окнами из-за высокого трухлявого перекошенного забора. В одном месте он и вовсе был проломан. Местные говорили, что кто-то спьяну не вписался в поворот, но только Анда определенно знала, кем этот кто-то был. Денни. Это был он на своем красном Плимуте. Как можно позабыть такое? Кто-то… хм, как же. Дыра была словно входом в пещеру. Почти аккуратная. Денни вообще все делал аккуратно, будь то мытье посуды или утренний трах. Хулиганы – так называла Аманда местных детей – часто проникали на территорию фабрики, чтобы устроить там свои дурацкие дикие игры. Как же она радовалась, когда один из них сломал ногу, сорвавшись с балки. О чем только думают их дегенераты родители? – вечно возмущалась она. – Надо же следить за своими детьми, наверное…. Парень в старомодной одежде, назвавший ее Анди Белоснежкой, пригнулся, аккуратно придерживая шляпу, и пролез на территорию ткацкой фабрики через дыру в заборе. Аманда пренебрежительно фыркнула – мол, еще один…. Она была уже близко к цели. Сделала практически невозможное, разогнавшись словно паровоз. Пот катил градом, воздух застревал в груди, отказываясь насыщать организм. Лишь на секунду Аманда замешкалась практически у самой дыры…. А собственно, что она будет с ним делать, когда догонит… если догонит? Нападет на него со скальпелем? Убьет за то, что он поиздевался над ней? Это, конечно, причина, но между ними годы, различие в силе, ловкости и много еще в чем. И вообще, зачем она прется на заброшенную ткацкую фабрику? Может у него там целая шайка, и ее специально сюда заманивают – мало ли извращенцев?! И в эту самую секунду взгляд Аманды, наконец, упал на собственную тень, которая теперь лежала прямо перед ней…. Она в ужасе охнула, ноги заплелись друг о дружку, и Аманда начала падать вперед, прямо на нее - на свою тень, растянувшуюся на асфальте, буквально ныряя в нее, проваливаясь. И в ее голове сейчас не было ни единой мысли о том, чем чреваты падения для семидесяти трехлетних женщин, а то, что у нее все-таки начались галлюцинации из-за бессонницы. Тень, которую увидела Аманда, совершенно точно не принадлежала ей. Она была одета по-другому и волосы не заканчивались у мочек…. Но отнюдь не это привело Аманду в состояние полного шока, а то, что у тени были обе руки. Дом № II Аманда лежала лицом вниз словно ящерка. Она все еще была в шоке. Знала, что потеряла сознание и теперь прислушивалась к себе изо всех сил, выискивая признаки ушибов, вывихов, растяжений или переломов. Боли не было. А вдруг ее парализовало…? Эта мысль окончательно привела Аманду в чувства и заставила легонько пошевелить конечностями. Нет, все было в порядке. Наконец, она открыла глаза и сразу определила, что что-то не так. Она по-прежнему смотрела на асфальт, но и этого было вполне достаточно, чтобы почуять неладное. Он был ярче, излучал массу тепла, был объемней, что ли. Почти красивый. На секунду Аманде стало грустно, все-таки целый год она прожила со своей бессонницей, думая, что особенная, раз не имеет галлюцинаций и не умирает…. Она даже пыталась искать подобные случаи в интернете и успешно – Ал Херпин, который за всю свою жизнь ни разу не сомкнул глаз; Дэвид Джонс из Андерсона, не спящий по полгода; венгерка Рэчел Саги, прожившая без сна 25 лет 2 месяца и 11 дней; Юстас Бернетт, который вот уже 54 года решает по ночам кроссворды и читает книги. Колесита хроническая или полная бессонница – редчайшее заболевание, и Аманда думала, что страдает им. Что ж, видимо, придется пить таблетки, которые превратят ее мозг в кашу…. Но расстройство Аманды начало внезапно проходить, когда она поняла, что именно попадает в ее поле зрения, кроме асфальта. Она никогда не страдала от давления, но сейчас, похоже, оно достигло некой критической отметки…. Черные блестящие густые локоны разметались по плечам от падения… по плечам, планомерно переходящим в предплечья, локти, кисти и ладони. Две кисти, и две ладони. Без кривых стертых суставов, без вздутых синих вен, без морщинистой кожи. Оборвалось дыхание, а сердце шарашило, словно дятел выдалбливал себе дупло. И так прошло не менее десяти минут, потому что Аманда никак не могла оторвать взгляд от своих рук, как будто бы их сцепили незримым стальным тросом. А еще… вдруг, если она перестанет смотреть, рука просто исчезнет? Ведь не было же ее сорок два года. Как и этих чудесных волос…. Наконец, очень осторожно, словно боясь спугнуть, Аманда начала подниматься. Медленно, не моргая, чтобы не отпустить правую руку из поля зрения ни на миг. Сам процесс вставания давался слишком легко, учитывая ее возраст. Колени не ныли, спина спокойно сгибалась и разгибалась, нигде не болело, не скрипело, не выпрашивало ортопедический матрас в срочном порядке, или там подъемный кран. Поднявшись неким подобием вопросительного знака, сквозь растопыренные пальцы Аманда увидела свои ноги, обутые в черные балетки Тодс с лентами. Без варикозных синих вен, без уродливых сосудистых звездочек и белой пластмассовой кожи. Это были ножки молодой женщины, поцелованные солнцем, ровные и длинные. Вместо своей мешковатой бесцветной одежды на ней было кукольное платье без бретелей в мелкий синий цветочек и с полосой шитья на лифе и по подолу. Анди Белоснежка обожала это платье и в тот вечер была именно в нем. Это было странно и добавляло к внезапно обрушившемуся счастью немного горечи. Набравшись смелости оторвать взгляд от руки, да и вообще от себя самой, Аманда откинула длинные аж до самой поясницы черные блестящие волосы небрежным жестом, по которому так соскучилась, и посмотрела перед собой. Нервный смешок сорвался с губ. К тому месту, где она сейчас стояла, по-прежнему вели две дороги – одна, по которой пришла, вторая, по которой обычно уходила домой… - и, пожалуй, это было все, что напоминало о родном районе. То, что видела сейчас перед собой Аманда, очень походило на сны, по которым она так скучала, находясь в состоянии полной бессонницы. Ее окружало буйство зелени с диковинными цветами, достигающими метра. Безумная палитра красок, словно Аманда перенеслась в роскошный ботанический сад. Здесь было всё… и даже больше, чем всё. Она никогда не видела столько разнообразных растений сразу. А деревья – такие мощные, словно ламинированные, натертые мастикой с богатыми раскидистыми кронами. Посмотришь на такие и думаешь, что у них есть свое собственное мнение… суждение, отличное ото всех. В конце концов, они целая эпоха. А от неба хотелось откусить – такого дивного цвета оно было. Похоже на спелый грейпфрут, розовое, кое-где с желтыми бликами. Сладкое и сочное, такое могло быть лишь на закате, да и то лишь маленький участок. То, что видела сейчас Аманда было поистине чудесным… слишком чудесным, чтобы быть правдой. Да еще все так ярко и объемно. Так, как она не видела уже давно. Плохо справляясь с внезапно обуявшей дрожью, Аманда закрыла своей молодой рукой левый глаз, и – о, чудо! – фантастический пейзаж никуда не исчез. Потом на всякий случай закрыла правый, все по-прежнему осталось на месте. Она обхватила ладонями свое молодое красивое лицо, пытаясь нащупать шрамы, но их не было. И на груди тоже. Плечо было гладким, а спина стройной и чистой. Что это? – подумала Аманда, а потом отмахнулась. Какая разница? Последние сорок два года больше не играли особой роли, раз теперь она снова молода и красива. Так что причина, по которой произошла эта внезапная реинкарнация, ее не интересовала. Какая к черту разница? Смерть ли, галлюцинации, а может дьявол захотел купить ее душу? Да за такие блага… пожалуйста! - сказала бы Аманда. Она бы и раньше ее продала – просто никто не спрашивал, никто не предлагал. Впервые за очень-очень долгое время Аманда чувствовала себя абсолютно счастливой. Это ведь целая жизнь, а для кого-то, может, и две. Она была в аду все сорок два последних года, сплошное черное пятно. Вот бы сейчас заглянуть в зеркало, простоять перед ним пару часов минимум, восторгаясь собой, изучая каждую обновленную клеточку. Первой мыслью было, а не приведет ли эта дорога к некоему подобию Дубовой аллеи, а в следствии к некоему подобию улицы Роз и, соответственно, некоему подобию ее дома? А потом Аманда обернулась, столкнувшись с еще одним напоминанием прошлого. Там, где должна была быть ткацкая фабрика, возвышалось причудливое здание где-то в густых зарослях. Оно было слишком далеко, чтобы рассмотреть детали, да и еще, и скрыто высокими кедрами, но странную верхушку какой-то спиралевидной формы Анда рассмотрела. Там должны быть зеркала, или окна… хоть что-нибудь. Забор стоял на месте, только не трухлявый, а новый, свежее покрытый лаком. Да и подарочек Денни – дыра зияла, как и положено. Аманда подошла ближе, с удовольствием отмечая, как легка ее походка, как свободны мышцы. Больше не было боли, и ощущения, что она не спит вот уже, черти знает, сколько времени. Ни слабости, ни усталости, напротив – Аманда еще никогда не чувствовала себя столь отдохнувшей и полной сил. На заборе точно над проломом в самой верхней точке цвела голубая плетистая роза, источавшая удивительный тонкий аромат близкий к жасмину. Как это ни забавно, но она ассоциировалась с дверным замком и была очень красивой, идеальной. Прогнувшись и заглянув на другую сторону, Аманда увидела, что сам куст расползся пятерней по заборным доскам и выглядел очень мощным, но цветов, кроме этой идеальной удивительного цвета розы, на нем больше не было. От пролома, словно он служил воротами, к дому вела широкая витиеватая тропинка. Величественный, с розовой облицовкой и местами заросший мхом особняк теперь был хорошо виден. Пятиэтажный с большими окнами, он сужался словно многоярусный торт, превращаясь в некое подобие смотровой площадки как на маяках. Дом казался высоким, и, наверное, забраться туда на самый верх было бы очень приятно. По крайней мере, для того, чтобы составить хоть какое-то представление о месте, в которое попала Аманда. И, конечно же, там должны быть зеркала! Обрадовавшись это мысли семидесяти трехлетняя женщина, на вид которой не дашь и тридцать, бодро зашагала по тропе, утопающей в безумстве разнообразных растений, высоченных деревьев и фантастически красивых цветов. ________________________ Человека в темно-синем костюме и котелке звали Уоррен Глик, и сейчас он стоял на верхнем этаже своего дома у окна, наблюдая за черноволосой молодой женщиной, чуть ли не вприпрыжку идущей по тропинке. Он хорошо знал ее, и в последний раз видел в том возрасте, в котором она пребывала сейчас. Талантливой была девочка. Сбежала от смерти, но вряд ли, об этом помнит. Хотя шуму было…. Она и понятия не имеет, что именно тогда натворила. Довела его хозяина до такой ярости, что тот едва не истребил целый город, когда нашел ее. Но в отличие от хозяина, Уоррен был совершенно очарован ее поступком, таким безумным и безответственным…. Поэтому он прятал ее, насколько позволяли возможности, старался уводить хозяина в другую сторону. А когда тот все-таки нашел ее, Уоррен спас ей жизнь, и подменил кое-что в его кабинете, чтобы хозяин считал Анду мертвой… своей. Но Глик не учел, что тот захочет поквитаться с ней и вернуть то, что она украла из его дома. А ведь она украла самое лучшее. Да, Анда была просто восхитительна. Но, сколько бы Уоррена она не забавляла, проблемы это не решало. Теперь его собственная задница была на кону, потому что хозяин почуял неладное, а это плохо. Очень плохо. ________________________ На подходе к дому Аманда поняла, что за ней наблюдают. Заметила фигуру на верхнем этаже. Она даже чуть замедлила шаг, рискуя впасть в ступор. Нахождение зеркала больше не казалось первостепенной задачей. Однако Аманда не повернула, во многом, потому что Флинны назад не поворачивают. Да и потому, что она была совершенно уверена, что это тот самый парень, назвавший ее Анди Белоснежкой. А теперь она ею действительно стала…. Значит, это он притащил ее сюда, где бы та не находилась и значит, встречи все равно не избежать. Но ноги словно налились свинцом, а в животе запорхали бабочки. Это чувство не нравилось Аманде, оно сулило перемены, а перемен она, ой, как не любила. Хотя, в общем-то, они и неизбежны. Внутри дом оказался таким же чудаковатым, как и снаружи, а еще старомодным под стать хозяину. Пока Аманда шла к лестнице по бордовому ковру с золотым кантом, она насчитала пять граммофонов на стойках и шестнадцать черно-белых фотографий с цирковыми артистами, украшающих стены. В одно из окон забралась лиана с розовыми колокольчиками, источающими пряный аромат, и заполонила своими отростками полстены. В высокий потолок упирались четыре римские колонны, выделяя квадрат с изумительной хрустальной люстрой. Справа и слева было по двери, но они были закрыты, да Аманда особо и не любопытствовала на их счет. Гораздо более занимательным казался игрушечный поезд, похожий на Хогвартс-экспресс, идущий по проложенным вдоль стен рельсам. Зал был обставлен античными банкетами с самыми разными вариантами обивки, табуретами, сундуками, громоздким секретером и парой витрин, за которыми красовались шкатулки и часы – много часов. Аманда поднялась и, пройдя три этажа, составила свое полное впечатление об этом доме. Он представлял собой полное смешение стилей и красок, казался то мрачным, то радужным, но в любом случае это был дом Мартовского зайца… по-другому и не назовешь. Зато Аманде здесь определенно нравилось. На четвертом этаже и вовсе бил фонтан, который отливал всеми оттенками розового, ухватывая блики грейпфрутового неба, словно на дне были рассыпаны кристаллы. С каждым этажом пространство уменьшалось, и на пятом уже не было ни коридоров, ни дверей, ни арок, ведущих в другие комнаты. Стены казались немного округлыми, из-за чего создавалось впечатление, что Анда на космическом корабле… или же в гигантском свадебном торте. Все те же лианы проникали через открытые окна и царствовали повсюду своими маленькими то розовыми, то синими цветочками, похожими на колокольчики, а из самого центра зала поднималась винтовая лестница, ведущая на смотровую. Из мебели здесь были только старинный письменный стол и плотно задвинутый стул, а еще совершенно не к месту – гигантские ходики. Всё. Сам хозяин дома сидел на столе, болтая ногами, и обаятельно улыбался во все лицо. Он был красив и молод, и больше не пугал так сильно. Старомодная шляпа сейчас лежала рядом. А вдруг я здесь по ошибке… - подумала Аманда. – И он сейчас заберет все это… все эти сокровища и отправит домой подыхать от старости и гречи? Она уже жалела, что не повернула тогда назад. Но эта улыбка… такая очаровательная и дружелюбная… она сбивала с толку. - Подойди. Я совсем не вижу тебя. – сказал звонкий голос. Аманда вздрогнула от неожиданности, но не стала заставлять его ждать. Теперь розовый свет с примесью желтого лег на ее лицо, и плечи, но парень был явно не доволен. - Нет-нет-нет… - он замотал головой, как будто с трудом подбирал слова. – Ближе. Тогда Аманда сделала еще несколько шагов и еще, и еще, до тех пор, пока его ладонь не легла ей на щеку. И она не была против, потому что никто не касался ее так уже много-много лет. С тех самых пор, как она выпала из жизни… если вообще в ней присутствовала. - Идеально… - протянул он, словно пластический хирург, оценивающий свою самую лучшую работу, а потом предложил руку. – Меня зовут Уоррен Глик. Аманда тут же пожала ее, заметив: - А мое имя тебе известно, как мне думается. - Известно. – согласился тут и многозначительно улыбнулся. – Хочешь, сядь. - Да нет, я уж лучше постою. Давно я не чувствовала себя так хорошо. Надо ловить момент, а то вдруг придется вернуться. - А вернуться придется… - с сожалением промурлыкал Глик. Тут внезапно Аманда вспомнила то неприятное липкое чувство, посетившее ее при входе в дом, и почему оно так не понравилось ей. Вот и ответ. Перемены в ее жизни никогда не приводили к хорошему. С потяжелевшим сердцем Анда оттащила стул в сторону да с таким скрежетом, словно ножки оставили борозды в дощатом полу. - Что ж… - своим более привычно низким и тяжелым голосом сказала она, садясь. – Тогда надо поберечь силы. Но улыбка Уоррена была столь неподдельно открытой и обворожительной, что Аманда сдулась, словно воздушный шарик и обреченно покачала головой. - Нет-нет-нет, ты не поняла. - прощебетал Уоррен. Казалось, ему гораздо легче объясняться жестами, а не словами. – Ты просто должна кое-что сделать, чтобы обезопасить себя. Кое-что забрать и принести сюда. - Сюда… - медленно повторила Аманда, прищурившись. – Значит, снова калека… - Только пока ты не здесь. - Но, что я должна принести? – чуть расслабившись, спросила та. - Фигурку из черного оникса. - Какую еще фигурку?– Аманда слепо уставилась на Уоррена. Ее глаза сузились от напряжения. Они прямо-таки отражали работу мозга. - С барахолки что ли? - Нет-нет-нет… она у тебя дома. – покачал головой тот, подбирая слова. – Фигурка демона из черного оникса. Ты еще играла с ним в детстве, помнишь? – На лице Уоррена отразилась такая надежда, что даже жалко было его разочаровывать. - Нет… - Ну, где вы там, люди, храните забытые вещи? – не сдавался тот. – На чердаках. У тебя ведь есть чердак, Анди? - Да. - Когда ты последний раз туда поднималась? - Я не помню… - покачала головой Аманда. - Я слышал, некоторые говорят, чердак – душа дома, и очень важно держать его в чистоте. Важно помнить наперечет, что у тебя там спрятано. - Я такого не слышала. – напряженно ответила Аманда, пресекая на корню выплеснувшееся красноречие. Тот лишь пожал плечами – мол, так говорят, вот и все. Аманда сложила на груди руки, наслаждаясь каждым движением, и спросила: - Это что, какой-то магический артефакт? Или просто твоя вещь, которая случайно попала ко мне? Я не понимаю…. - Ну, почти. – коротко улыбнулся Глик и очень тихо сказал. - Только вот она не моя. Ее владелец один очень неприятный тип. Убийца… и боюсь, что тот пожар устроил именно он. Аманда вылупила глаза, эти слова будто обдали ее кипятком. - Что??? Из-за какой-то гребаной фигурки? Глик мягко и сочувственно кивнул. - Но за что? Попросил бы, я бы отдала! Зачем же жизнь-то ломать?! – ее щеки пылали, а глаза, обезумевшие и хищные, обещали, как минимум, резню. - Кто разберет этих убийц? – осторожно заметил Уоррен. Он отлично знал, что если рассказать ей всю историю, если вернуть память, Аманда превратится в подобие маяка и будет, сама того не желая, посылать сигнальные огни. И хозяин не заставит себя ждать, а это очень плохо. Полетят головы…. - Значит, по какой-то невообразимой случайности, у меня оказалась какая-то там фигурка, которой я даже не помню… - все никак не могла поверить в услышанное Аманда. – Может, мать принесла с блошиного рынка, может, сестры подобрали на улице. Я не знаю! Но он решил наказать именно меня…. Господи, у меня целых три сестры и два брата… почему именно МЕНЯ??? - Какая ты добрая, Анди… - промурлыкал Уоррен - Ты и понятия не имеешь через что я прошла! - Хочешь сказать, что до пожара ты была другой? – вкрадчиво заметил тот. Аманда метнула на него яростный взгляд, и Уоррен театрально схватился за сердце, а потом беззаботно сказал: - Не обманывай себя, Анди, ты всегда была не подарком. Разве тебе довелось хоть раз испытать чувство благодарности за то, что у тебя есть? Другие девушки убили бы за такую внешность, а тебе было всегда плевать. Ну, хотя бы вот столечко благодарности… - он свел большой и указательный пальцы вместе, оставив небольшой просвет. – Вот ты и лишилась этого и неважно как – случайность или человек – итог-то не меняется. Или может ты задумалась о мести? Не стоит – это не удовлетворит тебя. Поверь. Опустошит – да, но не удовлетворит. Аманда кипела как чайник. Она больше не видела ничего красивого в лице Уоррена и не чувствовала к нему ни малейшей симпатии. Только злость. Да сколько ему вообще лет – так разговаривать с ней? Что он понимает? Молокосос.... - Ты кто такой!? – спросила Аманда. Эмоций было слишком много, но они вполне уместились в одном предложении. Уоррен некоторое время пристально смотрел на нее, все еще улыбаясь, а потом легко, словно бабочка вспорхнул со стола, обошел стул, на котором сидела Аманда, положил ладони ей на плечи и совершенно серьезно сказал: - Для тебя я, прежде всего тот, кто может забрать или дать тебе что-то очень важное. – С этими словами он хлопнул ее по правому плечу. Аманда в холодном ужасе уставилась на свою недавно появившуюся руку… и не увидела ничего, кроме культи, заканчивающейся чуть выше локтя. Обычно она была прикрыта длинным рукавом, запиханным в карман какого-нибудь уродского тряпья, а сейчас… на фоне этого изысканного платья казалась еще страшней, еще омерзительней. - Верни ее. – взмолилась Аманда, едва не плача. – Я больше не буду. Не выжимая ее терпение театральными паузами, Уоррен хлопнул еще раз, и правая рука вернулась на место, словно кто-то сорвал с нее плащ невидимости. Аманда обхватила ее другой рукой и заплакала, чего не делала с детства. После пожара она плакала от боли, когда ушел Денни – от ярости, а сейчас это были слезы ребенка, которому кажется, что его мир перевернулся, потому что любимый щенок попал под машину. Уоррен ободряюще погладил ее плечи. - Чуть больше учтивости, Анда, и чуть меньше вопросов. Все, что тебе надо знать, я уже сказал. Твоя задача принести фигурку сюда, а я помогу устроить это. Если ты сделаешь все быстро и правильно, я дам тебе все, что ты потеряла когда-то – твое лицо, твое тело и твою молодость. Ты понимаешь меня? - Да! – с жаром закивала та, утирая слезы. – Я все сделаю! - Не сомневаюсь. Он снова подошел к столу, взял свой котелок, натянул поглубже - надо сказать, ему было очень к лицу - и улыбнулся. - И еще мне кажется, теперь ты начинаешь понимать, что такое быть благодарной за то, что тебе дано. Аманда продолжала нервно кивать словно заведенная, и она была весьма искренна. Теперь она действительно была сказочно благодарна за свое лицо, глаза, руки, ноги, волосы и каждую клеточку своего организма. - Я знаю, что тебя развеселит, Анди. – с энтузиазмом сказал Уоррен. – Поднимемся наверх. Там так красиво. Ты будешь в восторге. С этими словами он направился к винтовой лестнице и взлетел по ней стремительно как мальчишка, для которого не существует ни стен, ни ступеней. В кармане его пиджака что-то звякнуло. Знают ли молодые, что люди преклонного возраста отнюдь не шутят, говоря, насколько нереально для них подобное, и что они будто не помнят себя в том всемогущем возрасте. Аманде казалось, что это утерянный навык, но когда она осторожно преодолела пару ступеней, то поняла, что может делать это быстрее. А когда она вылезла на смотровую и встала плечом к плечу с Уорреном, то улыбалась словно девчонка. За осторожностью или неуверенностью всегда кроется умение, просто из-за страха оно всегда выглядит несколько вялым. Но оно есть. Важно помнить об этом. Розовое небо с желтыми просветами было всеобъемлющим и казалось даже, источало аромат – тонкий, пряный, сладковатый или с кислинкой… очень свежий. Хоть скорей всего виной тому были растения и деревья. Аманда всю жизнь прожила в мегаполисе и просто представить себе не могла, насколько богатой может быть флора. Не на экране, а на самом деле. И пусть она и не находилась настолько высоко, чтобы судить о повсеместности этого буйства зелени, Аманда была в полном восторге, как и обещал Уоррен. Ей открылись земли, едва ли похожие на ее район, о котором напоминали только те две дороги и дыра в заборе. Деревья были такими высокими и довольно часто растущими, что даже если бы где-то там и были дома, она бы их не разглядела. Зато Аманда видела другое – тонкую голубую полоску вдали. Может быть огромное озеро, или море, а то и целый океан. Как должно быть здорово здесь жить. - А что это… - начала, было, свой вопрос Аманда, но не закончила, потому что уже в следующую секунду летела вниз, визжа от ужаса. И последнее, что она запомнила перед столкновением с землей – это собственную распластавшуюся и растущую по мере их сближения тень. ________________________ Уоррен закрыл небольшую калитку, перегнулся через парапет, с интересом наблюдая, как Аманда почти грациозно нырнула в собственную тень, а потом уставился перед собой. Лицо озарила мечтательная улыбка. Он очень любил это место, потому что сотворил его своими собственными руками. Здесь он был практически в безопасности. Практически потому, что присутствие Аманды все-таки создавало атмосферу некоторого волнения. Она может привлечь внимание хозяина. А до поры до времени этого допускать никак нельзя. Все должно быть постепенно и в то же время неожиданно. Уоррен глубоко задумался и, похоже, надолго. Его большие карие глаза остекленели, ловя блики грейпфрутового неба. На губах застыла легкая улыбка, а лицо отражало крайнюю целеустремленность. Рука нырнула в карман пиджака, нащупала что-то звякающее и рефлекторно сжалась в кулак. Уоррен Глик был избалованным юношей и очень целеустремленным, а у таких всегда одна и та же беда – они свято уверены, что достойны большего. Туда и обратно Аманда лежала лицом вниз и не хотела подниматься… или просто не могла. Ее тело болело так, будто она и впрямь упала… и как минимум из окна своей спальни на втором этаже. Казалось, что ноги и руки – рука – сломаны, а мозг вытекает из ушей. Ну что за урод! – кричало ее ущемленное внутреннее «я». Спина все еще ощущала на себе ладонь Уоррена, столкнувшую Аманду со смотровой площадки. Он просто открыл калитку и столкнул ее…. СВОЛОЧЬ! Слезы обиды стекали по впалым щекам, а может, это были слезы ярости… но в любом случае, что-то Анда размякла. Она тяжело перекатилась на спину и приподнялась на левом локте, чтобы подняться. Кое-как усевшись, Аманда с горечью отметила отсутствие правой руки, частичную слепоту, ожоги и мешковатое бесцветное платье. Ну, здравствуйте, старые друзья…. Она сидела на территории ткацкой фабрики прямо перед замызганной дверью. Вряд ли, здесь кто-то поможет ей подняться, и Аманда, кряхтя, оперлась на единственную руку, кое-как перенесла вес на сразу же взвывшее от боли и ужаса колено, и тяжело поднялась, с завистью вспомнив ту легкость, с которой она проделала подобную процедуру в прошлый раз. Казалось, что череп изнутри был увешан килограммовыми гирями, словно рождественская елка, и мозг утроился в размерах. И еще эта несусветная тупость и заторможенность, какая бывает у пациентов психиатрических клиник после лошадиной дозы каких-нибудь нейролептиков. В общем, все старые ощущения вернулись. Заняли свои места в первом ряду…. Антракт закончен - не пропустите продолжение никчемной жизни Аманды. Ну, уж нет! – подумала та. – Хочешь, избавиться от всего этого дерьма, двигай своей дряхлой задницей и поживее! Подобрав сумку, она с трудом поковыляла к пролому в заборе, на котором сейчас не было никаких идеальных голубых роз, пролезла, что было далеко непросто, и взяла курс на улицу Ив. Тень, отбрасываемая Амандой, лежала по диагонали перед ней, что заставило задуматься о времени проведенном не здесь. Судя по солнцу, сейчас был час, может даже полвторого. Когда утром она чуть ли не подбегала к фабрике в погоне за Гликом, дело шло к двенадцати. Что ж, выходит, время, что там, что здесь - одинаково. Хотя, с другой стороны, кто сказал, что сейчас все тот же день?.. Все почему-то пугало и настораживало сейчас, а Убийца не лез из головы. Уоррену легко говорить, его не поджаривали заживо… а вдруг месть принесет удовлетворение? Вдруг она не опустошит? Всю свою жизнь Аманда винила в своих бедах Всевышнего. Его вообще очень удобно обвинять. А теперь выходит, во всем виноват человек, и это уже совсем другое дело. С ним ведь всегда можно сделать то же самое, разве нет? Ну, если хорошенько постараться, а Аманда умела стараться, если отчаянно хотела что-то получить – будь то новый телефон или льготы, на которые не имела права…. Все достижимо, если правильно нажимать на кнопки. Это была приятная мысль, но почему-то она все-таки испытывала беспокойство насчет Убийцы. То, как затихал голос Уоррена, когда тот говорил о нем… как будто боялся, что Убийца услышит. Надо быстрее заканчивать с этим….. Аманда шла с максимальной для себя скоростью. Чувство тревоги все нарастало, и она даже вскрикнула, когда пролетевший свой поворот синий Фольксваген резко дал по тормозам, нарушив тишину оглушительным визгом. Аманда, у которой едва не разорвалось сердце, осыпала водителя такой бранью, что даже самый закоренелый пьянчуга мог бы пополнить свой словарный запас. Все звуки почему-то казались громче сейчас и они все угрожали, сигнализировали о чем-то надвигающемся. Когда Аманда добралась до дома, напряжение достигло наивысшей точки. Сегодня она поставила своеобразный рекорд – дошла до дома за полчаса и теперь едва держалась на ногах. Но за закрытой дверью отчего дома испытала долгожданное облегчение. Оставив, как обычно, сумку в прихожей, Анда поспешила наверх. Он был огромным – дом Флиннов и старым, а еще очень любил детей, чего не скажешь про его последнюю обитательницу. Его построил прадед Рональда Флинна, тем самым дав уютный и светлый кров для следующих четырех поколений. Дом всегда был гостеприимным… ну, во всяком случае, до тех пор, пока его жители не стали разъезжаться, умирать и в итоге не сократились до одного. Чердак всегда был запретным местом. Туда дозволялось подниматься только старшим. Это правило появилось после того, как чердачный люк огрел по голове Брайана, едва не проломив череп. Кровищи было! Они всерьез перепугались тогда. В итоге брат провалялся в больнице неделю с сотрясением мозга, потом еще месяц дома, а с играми на чердаке было покончено раз и навсегда. Аманда не поднималась туда лет с самой свадьбы, когда перетаскивала туда свои старые вещи. Оказавшись прямо под люком, она дернула вниз лестницу, переводя задумчивый взгляд с одной непостижимой цели на другую. Подняться на чердак и открыть тяжеленный люк дело не из простых – а уж для семидесяти пятилетней женщины с артрозом… вообще из области фантастики. Но через минут пять она все-таки преодолела себя и боль, и все-таки совершила невозможное. Люк, как и думала Аманда, оказался очень тяжелым, но она сумела его откинуть, хоть при этом чуть не сорвалась, но вовремя схватилась за перекладину. Открывание люков – еще одно едва проходимое испытание для одноруких людей. Аманда, тяжело отдуваясь и истекая потом, выбралась на чердак и нащупала выключатель справа от себя. Память - странная штука, держит такие мелочи, а важные вещи как целое детство, например, выкидывает за ненадобностью… Сказать, что пыли было много или что слой ее был толстым – это вообще ничего не сказать. После смерти Лоис Флинн больше не нашлось желающих приходить сюда, чтобы убраться. Легче было просто не замечать. Как будто в их доме нет чердака…. Последней сюда поднималась Синди – вторая по старшинству сестра Аманды, когда переезжала в дом к мужу, с ворохом старых дурацких мягких игрушек, изношенной детской одежды и прочим хламом, некогда составлявшим уклад жизни. Все это видела сейчас Аманда в тусклом свете, разобранным по коробкам и под невообразимым слоем пыли. Казалось, что в нее можно окунуть палец, и тот утонет на целую фалангу. Само по себе дышать здесь казалось опасным… но Аманде все же придется провести здесь некоторое время. Много времени… - подумала она, озираясь, и чихнула, словно в знак протеста. Горы картонных доверху забитых коробок, стеллажи и здоровенный сундук. Да-а… работенка предстоит еще та. Хотя ее можно и ускорить. Аманда схватилась за край одной из коробок и швырнула на пол, вывалив тем самым все ее содержимое. Такая стратегия определенно облегчила задачу, и уже через час Аманда, непрерывно чихая, сидела на выпотрошенном сундуке посреди целого моря хлама, будто на маленьком спасительном острове, и смотрела вниз. Пыль стояла столбом, а запах старого был настолько едким, что слезились глаза, но это не помешало ей разглядеть то, что вывалилось из дебрей сундука. Действительно статуэтка из черного камня, похожего на оникс, размером с ладонь. Действительно демон - с рогами, вытянутым лицом с высокими скулами, миндалевидными глазами, в которых усматривались вертикальные зрачки... но довольно странно одетый: в мундир с эполетами и кучей наград на груди, а на бедре сабля. Искуснейшая работа! – подумала Анда. - Как можно о таком забыть? Ну что за безумная игрушка!? Хотя игрушка ли? Если из-за нее такой переполох. Глаза Аманды сузились – она не помнила ее. Не помнила, где нашла и не понимала, каким образом статуэтка могла принадлежать ей. И при всей бредовости ситуации что-то произошло, когда она взяла каменную фигурку в руку. Какая-то связь была между ними… какая-то странная тяга. Она так удобно помещалась в ладони, так уютно в ней лежала, словно скипетр – странная, но точная параллель. Ее было так приятно держать, дотрагиваться пальцами до черной, почти зеркальной глади камня, из которого была сделана статуэтка… такой прохладной. Она буквально утягивала взгляд, топила его в черных водах. Спина демона была наиболее гладким местом, что Аманда даже рассмотрела собственное отражение… уродское отражение – его уменьшенную копию. Оно затягивало, приглашало в своего рода медитацию. Аманда была практически загипнотизирована этим зрелищем, что даже не сразу заметила, что отражение больше не принадлежало ей. Сперва, она подумала, что это Уоррен глядит на нее из черного омута, потому что волосы были примерно одной длинны только не в беспорядке, а прямые и гладкие, ровно подстриженные у основания шеи. Нет, это определенно был не он… никакой игривости в образе. Этот мужчина, глядящий на нее по-волчьи, был явно не расположен шутить. Хищный взгляд исподлобья испепелял Аманду, а ухмылка источала голод. Что-то совершенно потустороннее было в этом лице… что-то недоброе, вызывающее ступор и дрожь. Аманда взвизгнула, словно девчонка и отбросила статуэтку в сторону, а потом схватила первую попавшуюся тряпку – ей оказалась ее детская футболка в розочку, перешедшая от Синди – и, словно пол был раскален как сковородка с кипящим маслом, поползла к ней на своих артрозных коленях. Потом обмотала трясущейся рукой, постоянно роняя, и, наконец, запихнула в карман, отчего тот раздулся, словно за этим куском ткани Анда прятала уродливый нарост. Ее всю колотило, боль в коленях была невыносимой, а желание повертеть фигурку в руках поубавилось. Больше никогда-никогда она не хотела видеть лицо этого человека. Убийца. Вся смысловая нагрузка, которая только может быть в этом определении, отражалась в его лице. Где-то внизу заработал телевизор. От неожиданности Аманда вздрогнула, так как была на пределе. А вдруг это он… уже нашел ее? Как все-таки странно работает чувство самосохранения в организме. Сколько бы не было лет, оно исправно включается в нужный момент. Многое, конечно, зависит и от самого человека. Есть люди, которые к себе не прислушиваются. Они умирают чаще. Ругая себя за то, что оставила сумку со скальпелем в прихожей, Аманда зажала подмышкой культи тяжеленный бронзовый подсвечник, брошенный сюда атавизмом когда-то давным-давно, и осторожно, словно на минном поле, спустилась с чердака. Телевизор, который сейчас работал, находился в ее спальне. Шло шоу Опры. У Флиннов было не принято держать в доме оружие, но сейчас Анда не могла сказать им за это спасибо. Все, чем она могла защитить себя, так это этим тяжеленным бронзовым подсвечником. Да-а, ничего не скажешь…. Хотя иногда такие вещи прокатывают, но выйти с ним против Убийцы… вряд ли. Все равно, что поставить крестьянку с граблями против киборга. Дверь в спальню была чуть приоткрыта ровно, как Аманда и оставила ее утром, но внутри никого не было. Совершенно точно. Она отлично видела, что комната пуста. Возможно, он включил телевизор для создания напряженной атмосферы, и спустился вниз, чтобы подкрасться к ней сзади и захлопнуть как в мышеловке. И Аманда была напряжена… натянута словно струна. Напуганная до одури. Лицо Убийцы никак не лезло из головы. Она уже собиралась отвернуться, чтобы на свой страх и риск прокрасться на первый этаж, когда Опра сказала: - С этим подсвечником ты выглядишь глупо, Аманда. Та застыла под хохот зрителей, словно разбитая параличом. Широкими от шока глазами Анда посмотрела на Опру, которая сидела в своей студии на светлом кожаном диване. Гостя было не видно, потому что хозяйка шоу была взята крупным планом, но он определенно был – в кадр время от времени попадал белый рукав. Опра кивнула на зажатый в руке Аманды бронзовый подсвечник, и та слепо уставилась на него, словно в первый раз, а потом бросила. - Так лучше. – похвалила Опра и хлопнула пару раз в ладоши. За ней словно по команде зааплодировал весь зрительный зал. Наконец камера отъехала, взяв теперь и гостя шоу. Кто бы мог подумать… Уоррен Глик безмятежно улыбался с экрана. На нем был кипельно-белый костюм и такой же белоснежный котелок. - Действительно, зачем он тебе был нужен? – спросил он. - Ты столкнул меня… - прошептала Аманда оторопело. - Так подсвечник для меня? – он присвистнул, отчего публика пришла в полнейший восторг. - Ты столкнул меня… - с большим нажимом повторила Аманда. Окажись она сейчас в студии, надрала бы ему задницу… ему и каждому заржавшему…. - Чтобы пропасть, надо упасть… - весело возразил Уоррен. - Надо? Надо предупреждать! - Не будем ссориться. – тот развел руками. – Ты нашла ее? Аманда положила ладонь на карман. – Да, нашла. - Превосходно! – Уоррен хлопнул в ладоши и обменялся улыбками с Опрой. – Теперь возвращайся на ткацкую фабрику - Снова падать откуда-нибудь? – поинтересовалась Аманда. - Чтобы прийти, надо в тень войти… - улыбнулся тот. - Но если ты предпочитаешь падать, я не стану возражать. Аманда фыркнула, а потом сказала: - Знаешь, меня тоже кое-кто нашел…. Уоррен подскочил с дивана и пошел прямо к камере. - Ты уверена? - Я видела его отражение на поверхности статуэтки, поэтому и схватила это… - Аманда пнула ногой подсвечник. – Думала, телевизор - его рук дело… Уоррен чуть улыбнулся. - Что за глупая идея. Та пожала плечами. - Ладно… тогда поторопись. Со мной ты будешь в безопасности. По залу прокатились возгласы умиления. Сразу после этих слов экран погас, а Аманда всерьез задумалась о возможности галлюцинаций, причем вполне реальной. Об угрозе можно даже сказать. Все-таки шоу Опры – явный перебор, да и не оригинально как-то. В конце концов, разве подобные вещи – не одна из самых распространенных фишек в мистических фильмах? Аманда, не мешкая, спустилась вниз, и не жалея ног, поспешила вниз по улице Роз. Пожилые люди не часто спешат, обычно такое даже настораживает, рисует в воображении всякие драматичные картины. И Аманда была полна драм… и еще боли, но она запретила себе прислушиваться к ней, потому что донашивала это тело последние минуты. Когда-то она его очень берегла, потом был пожар, и уход за ним превратился в рутину. Скоро все должно было закончиться. Беда в другом… то лицо – жуткое и опасное, хищное, как будто оскал какого-нибудь мега тигра, мерещилось Аманде повсюду. В витринах супермаркета, в окнах приземистых домиков, чьи владельцы в отличие от нее все еще ценили спокойствие и тишину. Было ли это лицом Убийцы или же ей просто мерещилось… в любом случае, Аманда почти бежала. Убийца был повсюду: в темных очках прохожих, а таковых было много, ведь денек стался таким погожим, что хотелось идти беззаботно, куда глаза глядят, но только не Анде, которая бежала… по-стариковски, но бежала, шарахаясь от любой отражающей поверхности. Убийца прятался в объективе фотоаппарата, которым какой-то парень снимал свою девушку, сексуально изогнувшуюся у припаркованного Джи-Ти-О темно красного цвета. Убийца улыбался из окон автомобилей, а когда те проезжали, кивал из боковых зеркал. Он был повсюду, и это сводило Аманду с ума. Она подумала, что ее принципиальный отказ от зеркал дома, возможно, спас жизнь. Кто знает? Возможно, Убийца мог даже проникнуть через любую отражающую поверхность, но не делал этого, потому что наблюдать, куда занятнее. Изводить ее, пугать, довести до безумия… прямо из кармана сквозь детскую футболку в розочку. Он смотрел за ней, был всеведущ и просто ждал подходящего момента, когда, наконец, наиграется вдоволь. Однажды он ее уже изуродовал, а что теперь на повестке дня? Изощренное убийство? Аманда влетела на территорию ткацкого завода, плохо понимая, что делать дальше. Здесь были десятки окон, не дающих сосредоточиться, сводящих с ума, но все-таки она чувствовала себя немного спокойней. Уоррен был неподалеку, пусть даже и за пеленой реальности. Оба раза она проходила сквозь собственную тень, значит надо найти подходящее место. Аманда задрала голову – это вышло чересчур резко, что ей шибануло в голову, и стало покалывать в конечностях. К тому же она чуть ли не задыхалась. Этим утром – хотя этим ли? – солнце светило точно в спину, когда она подходила к ткацкой фабрике, потом, когда Аманда шла обратно, оно пересекло половину неба, а сейчас, судя по всему, было часа четыре. Она быстрым шагом обогнула завод, и остановилась так, чтобы солнце снова светило ей в спину, отбрасывая тень Аманды точно на стену. Тень другой Аманды – молодой, стройной и полноценной, с двумя руками, длинными волосами и в дерзком платье. Она вырастала с каждым шагом, по мере приближения хозяйки, пока они, наконец, не поравнялись. И что теперь…? Аманда потрогала стену – твердая. Внезапно ей в голову пришла безумная идея… но надо было срочно что-то предпринять, потому что на нее сейчас были обращены десятки окон ткацкой фабрики, и в каждом Аманда видела Убийцу. И сил только на одну попытку…. Можно конечно, подняться наверх и сигануть в свою тень точно в лужу… или можно сделать тот несуразный бред, что она задумала. Уж либо-либо, третьего не дано. Но летать… как-то не очень улыбалось, тем более что всю свою сознательную жизнь Анда боялась высоты, так что злость на Глика была вполне обоснованной. Оставался вариант номер два. Дурацкий и непонятно как исполнимый. Аманда обернулась, чтобы замерить расстояние, и начала пятиться. Семидесяти трех летняя женщина…. Теперь ее и стену фабрики разделяли шагов пятнадцать. Тень лениво сползла и распростерлась перед хозяйкой, уперев руки в бока. Только бы не сдохнуть на полпути…. Здесь главное хороший старт. Аманда вся подобралась, готовая совершить невозможное. На секунду она представила, как выглядит со стороны и хохотнула. Да… престарелая однорукая дама, несущаяся словно сломанный паровоз на стену… смешно. Главное, не сдохнуть раньше времени… - напомнила себе Аманда и приготовилась, отсчитывая последние секунды до этого безумия… а потом сорвалась с места. Сюда она шла быстро, можно сказать почти бежала, но это даже рядом не стояло с тем, что сейчас вытворяла эта семидесяти трех летняя женщина. Аманда действительно разогналась. Сама не представляла, что еще способна бегать. Не делала этого вот уже… да черт знает сколько лет… десятилетий. Когда люди заканчивают бегать…? Аманда ненавидела этот процесс. Никогда не бегала, ни для того, чтобы поддержать форму, ни от дури. Бывало, носилась по больнице, но там все носились – так было надо. Так что сейчас это был первый раз за последние сорок два года. Настоящий спринт на стену. Аманда видела свою растущую тень с двумя руками, в платье и с длинными волосами. И она не жалела свое старое уродливое тело, хоть и казалось, что коленные суставы вот-вот вываляться словно яйца из пакета и покатятся по пригорку. Она была уверена, что больше в него не вернется, потому что этот этап пройден. Хватит, отмучилась. Только бы все это не было бессонничным бредом….- и с этой плавающей мыслью, Аманда на полном ходу врезалась в стену. ________________________ Анди Белоснежка стояла посреди фруктового сада с кованными скамейками. Грушевые, вишневые, яблоневые деревья цвели белыми ароматными белыми ароматными цветами, а вместе с тем плодоносили глянцевыми фруктами и ягодами. Это же невозможно… хотя здесь – почему нет? Все получилось, и Аманда могла себя смело поздравить. Она стояла перед высоким розовым домом, похожим на торт, со смотровой площадкой наверху, как делают на маяках. Прямо перед ней была насыщенного синего цвета дверь, Аманда дернула ее – та оказалась открыта – и вошла внутрь, оказавшись практически под лестницей. Уоррен Глик стоял, опершись спиной об одну из колон и скрестив на груди руки. Он был снова одет в темно-синий костюм и черный котелок… хотя, признаться, белый ему очень даже шел. Все выглядело так, будто он ждал ее, знал, что с минуты на минуту Анда должна появиться. Всезнающий наш… - Ты быстро… - оценивающе заметил он. - Я бежала. – ответила Аманда. Она снова была прекрасна как ночной цветок. Прекрасна и полноценна…. – Вот держи. Она вытащила сверток из кармана и протянула, желая поскорей от него избавиться. Уоррен развернул статуэтку, однако все его внимание было на детской футболке в розочку. - Какая прелесть! Аманда напряженно улыбнулась. Она с опаской поглядывала на демона, ожидая в любой момент увидеть очертания Убийцы на глади черного камня. Но Уоррен выглядел чуть ли не умиротворенно, разглядывая фигурку с восхищением и трепетом. - Ты умница, Анди… я сейчас. С этими словами он сорвался с места и побежал вверх по лестнице. Аманда неосознанно прислушалась – четыре пролета. Не прошло и пяти минут, как он снова нарисовался, но фигурка все еще была у него в руках, что было странно. Хотя с другой стороны от такого, как Уоррен можно ожидать любой причуды. Может он протирать ее бегал, кто знает? – подумала Аманда, накручивая на указательный палец правой, естественно, руки смоляной локон. Словно не замечая ее, Уоррен продефилировал через зал в правое крыло, и Аманда несмело последовала за ним. Здесь было много комнатных растений, уютное канапе, похожее на античную лежанку и расписной телефонный столик рядом. Комната была вытянутой и довольно большой, обставленной все той же ретро мебелью разных стилей. Но самым занимательным, конечно, был телефон на столике. Внешне он казался почти древним, хотя многие такое любят, но был без провода, а вместо цифр – буквы. Уоррен взял трубку и что-то быстро набрал. Выглядывающая из-за его плеча Аманда увидела только первую букву – Ф. Когда ему ответили, Уоррен сказал: - Она у меня. Можете забрать. На том конце, видимо, сразу же повесили трубку, что несколько раздосадовало Глика. Вряд ли, он получит хоть какую-нибудь благодарность за труды. - Будь здесь. – он обратился к Аманде и был очень серьезен. – Если тебя увидят, нас убьют обоих. Потом он закрыл двери, отделяющие правое крыло от общего зала, оставив Аманду переваривать услышанное. Его последние слова буквально оглушили ее, вроде он обещал безопасность, если она притащит ему фигурку…. Аманда захотела понять, что происходит вокруг. Неужели Уоррен знается с Убийцей? А кто еще может хотеть ее смерти? Осторожными шагами она подошла к двери и легонько приоткрыла одну створку ровно настолько, чтобы заглянуть одним глазом в образовавшуюся щель. Вряд ли Уоррен смог бы это просечь. Через парадную дверь вошла молодая женщина в белом тренче и туфлях на высоком каблуке. Вошла, как к себе домой… Снежная Королева и не иначе. Гордая осанка, королевская поступь – такая бы не стала мараться чужой кровью. У нее было красивое мраморное лицо, высокий лоб, прямой нос, а сама кожа сияла, словно на нее лег иней. Длинные пшеничные волосы, заплетенные в косы, были собраны кренделем у основания шеи. Очень красивая женщина, но из тех, что не отвернулись бы, увидев сгнивший труп, к примеру… ее лицо бы даже не дрогнуло. Аманда хоть и была хирургом в другой жизни, но от подобного зрелища могла запросто почувствовать дурноту, а эта… нет, из другого теста. Увидев ее, Уоррен склонился в глубоком поклоне, и в этом не было и намека сарказм. Та не говоря ни слова, вытянула вперед руку. Не заставляя ждать ни секунды, Глик вложил в ее ладонь статуэтку словно скипетр. Женщина окинула ее взглядом и убрала в карман белоснежного тренча. - Уоррен… - обволакивающим голосом сказала она. – Что с ней? - Мертва. – сразу же ответил тот. Женщина покачала головой. - Если это не так, тебе не сносить головы. Даже у меня будут проблемы, если он узнает, что я помогла тебе. Но все, чего я хочу, это то, чтобы не было войны. А чего хочешь ты, Уоррен? - Того же. – учтиво ответил тот. - Если бы ты хотел того же, то не сделал бы то, что сделал. – снова покачала головой молодая женщины, похожая на Снежную Королеву. – Я думаю, ты затеял одну очень опасную игру… Она как бы невзначай обвела взглядом зал, и Аманде даже показалось, что он задержался на ее укрытии… а может, миссис «Ф» даже заглянула ей в глаза. Та аж назад подалась, а Уоррен сохранил мертвенно ровное лицо с застывшей улыбкой. - Я не играю… - Лучше бы не играл. – кивнула она. – Потому что все равно проиграешь. Только полный дурак сядет с ним за один стол, Уоррен. А ты не похож на дурака. Так что, если ты что-то задумал, сейчас же это прекрати. Тот, было, замотал головой, но Снежная Королева подняла ладонь, требуя внимания. - Я хочу, чтобы ты понял кое-что, Уоррен…. Чтобы ты не делал, ты никогда не сможешь его превзойти. - С чего вы взяли… - начал тот, даже без намека на улыбку – она сползла, сдулась как шарик. - Я знаю тебя, Уоррен. Вижу тебя. Ты из тех, кто никогда не успокаивается. Ты уверен, что создан для большего, но запомни кое-что… постарайся услышать. – Она подошла к нему близко, заглянула в глаза и взяла лицо в ладони. – Иногда мы те, кто мы есть, и выше головы не прыгнуть. Это все только испортит. Это может убить, а я не хочу, чтобы это произошло. - Какая вам разница? Уоррен превратился в мальчишку сейчас, молодого неопытного, незнающего, что сказать или сделать. Даже издалека сквозь узенькую щель Аманда видела эти перемены - его широко распахнутые глаза, словно пойманные в капкан, оторопь, неспособность отшутиться…. Только чтобы это значило? - Ты хороший. – ответила та. – Так что повторяй за мной - иногда мы те, кто мы есть. Уоррен выдержал паузу в несколько секунд, но потом все же повторил. - И выше головы не прыгнуть… Тот снова повторил, пронзительно глядя на Снежную Королеву. - Запомни это и повторяй почаще. – С этим она отпустила его лицо и пошла к двери, приоткрыла уже готовая исчезнуть, но обернулась напоследок. - Я знаю, он позовет тебя. Подготовься хорошо. Я слышала, аутотренинг помогает. Она вышла из его дома, осторожно закрыв за собой дверь. Как только это произошло, Уоррен схватил первое, что попалось под руку – им оказался граммофон на стойке – и швырнул о стену…. Аманда вздрогнула и осторожно прикрыла дверь, отойдя в дальний конец комнаты. В этот самый момент зазвонил телефон, от неожиданности и напряжения Аманда взвизгнула – что-то слишком часто подобное стало случаться с ней за последнее время…. Словно вихрь в комнату влетел Уоррен Глик и схватил трубку, даже не взглянув на Аманду, которая очень своевременно оказалась в конце комнаты, надо заметить, а иначе бы он смел ее с пути. Молча, он выслушал кого-то и положил трубку на рычаг. Замер на мгновение, что несколько напрягло Аманду, и резко обернулся. Уоррен снова казался тем, кого она знала - с горящими глазами и озорной улыбкой. - Я должен отлучиться ненадолго. Можешь побродить по дому. - Кто была эта женщина? – спросила та, все еще боясь приближаться – вдруг он еще что-нибудь швырнет…. Улыбка Уоррена на миг погасла, а потом он сказал: - Так забавно, что ты спрашиваешь… - и с этим вышел из комнаты, а через полминуты хлопнула и входная дверь. Аманда никак не могла понять, как относиться к произошедшему. Эта насмешка… как будто они должны быть хорошо знакомы с этой дивой. А тот ее вопрос – что с ней? И его ответ – мертва. Но та не выглядела удовлетворенной, словно бы не верила. Возможно ли, что речь шла об Аманде? Ведь фигурка демона была ключевой…. Да, вполне. И это что же получается – Уоррен должен был убить ее, но не убил? Почему? Оставил на потом? Или что-то задумал? Женщина подозревала его в ведении какой-то тайной игры, и вел себя Глик, словно всеми силами пытался ее переубедить. И игра эта была опрометчивой, судя по ее мнению. Выходит, Аманде уготована какая-то роль во всем этом, вот и оставил в живых? А может у него просто не нашлось времени убить ее - то гости, то звонки…? Надо бы валить отсюда по-хорошему. Мозг Аманды изрядно притомился. Все, что она навыводила, могло запросто оказаться пустыми домыслами. Все-таки что-то должно подкреплять такие вещи… наверное. Обессилено качая головой, она вышла из правого крыла и поплелась на второй этаж. Аманда все хотела найти зеркало, но и здесь его не оказалось. В целом же разделение пространства было таким же, как и на первом этаже – большой зал и два крыла, только вместо дверей тяжелые бордовые бархатные портьеры, подвязанные кручеными веревками с золотыми нитями по бокам. Мрачно, много свечей и темно-красного цвета в убранстве и никаких зеркал. Вампиры здесь живут что ли… - раздраженно подумала Аманда. На третьем этаже дела обстояли иначе. Лестница выходила в средних размеров уютную гостиную, обставленную в стиле ар-деко, от которой вели коридоры с дверями в обе стороны. Аманда заходила в каждую – спальни, ванные, уютные каминные, но снова никаких зеркал. Жаль… это могло бы позабавить ее, отвлечь от дурных мыслей… от сложных мыслей. Но когда она вошла в последнюю дверь по коридору, то поняла, что больше никакое зеркало не способно на это. Она почувствовала себя женой Синей Бороды, которую убило чрезмерное любопытство…. Дверь не была заперта, но с первого раза не поддалась. Ее словно бы заело. Такое бывает от влажности, например, или если дом перекосился. Как то после урагана, Лоис битый час пыталась вызвать слесаря, потому что ни одна дверь в доме не открывалась, но потом из школы пришла десятилетняя Аманда и поднялась в свою комнату прямо на глазах у изумленной публики. Двери всегда словно бы поддавались ей. А потом еще тот безрукий домушник научил ее пользоваться шпильками и скрепками, чтобы вскрывать замки, так что для нее в прямом смысле не существовало закрытых дверей. И эта была не исключением…. Аманда приподняла ее за ручку, чуть поднажала в сторону петель и толкнула. Комнатка была маленькой, затхлой и без окон. Только благодаря хорошо освещенному коридору, Аманда смогла рассмотреть, что находилось внутри. Поначалу ей даже показалось, что на нее обращены тысячи крысиных глаз, что заставило рвануть в коридор. Но потом стало ясно, что этот эффект дает отблеск на поверхности черной глади камней… которых здесь было видимо-невидимо. Вдоль стен тянулись полки в шесть рядов, заставленные фигурками из оникса. Самыми разными. Здесь были и демоны, и люди, и мифические существа, типа драконов, гарпий и бог еще знает, кого… Аманда названий им не знала. Это была огромнейшая коллекция – около тысячи искусно сделанных персонажей. Это ошарашивало, сбивало с толку. Но то, что действительно заставило Аманду занервничать – фигурка, что стояла с краю…. Демон в мундире с эполетами и в наградах. Тот самый, что был найден ею на чердаке. Не подделка, потому что ее руки снова жаждали взять его в руки, касаться прохладного камня, гладить пальцами. Тогда что же Уоррен отдал той женщине? Выходит заранее приготовленную подделку…? Теперь Аманда получила подкрепление своих мрачных догадок – ее новый приятель определенно что-то затеял…. Прямо под ногами валялась футболка в розочку. Она присела на корточки и взяла ее в руки, потом тяжело вздохнула и отбросила. Взгляд упал на маленький циферблат без ремешков – весь грязный, засаленный, словно затянутый каким-то белесым налетом. Обе стрелки показывали двенадцать, и не было никакой надежды, что они сдвинуться с места. Вряд ли найдется хоть один часовщик по их душу. Эти часы вызвали в Аманде неприятные эмоции, обесточивали – хотелось согнуться пополам и забиться в угол, чтобы ждать незнамо чего. Аманда больше не могла оставаться в этом доме, чувствовала опасность. Возможно, раньше ей было бы и все равно… но только не сейчас в состоянии вернувшейся красоты и молодости. Рисковать что-то расхотелось. Аманда круто развернулась, аккуратно закрыла дверь и побежала, сломя голову по коридору, потом вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени, и вон на улицу. ________________________ Уоррен Глик сидел на корточках в проеме темной и душной комнаты. Его взгляд был устремлен на скомканную детскую футболку, которая точно лежала не так, как он ее оставил. Ну, хотя бы все экспонаты его коллекции стояли на месте, что было хорошо. А ведь Аманда могла запросто что-нибудь украсть, за ней водился такой грешок. Как же он мог забыть про то, что умеет эта девчонка. Надо было отправить ее в какое-нибудь другое место, а теперь хозяин и его жена имеют подозрения на его счет, а значит, довольно быстро во всем разберутся. Уоррен серьезно задумался – может ли данный расклад сыграть ему на руку, и пришел к выводу, что нет. Надо вернуть девчонку и побыстрее. Он схватил замызганный циферблат с нижней полки, фигурку дракона, которую обычно носил с собой на всякий случай, и сунул в карман, затем поднялся на ноги и поспешил вниз. Все не вовремя…- думал он. – Почему всегда все не вовремя? Он устал, был совершенно измотан и в то же время пребывал в ажиотаже предстоящего. Только что он вернулся от хозяина – сдал свою работу. Тот был не в духе, буравил взглядом, рвал нервы своим вкрадчивым голосом – каждое слово как плевок кобры. Но Уоррен держался… ни словом, ни делом не показал, что на уме. Хотя сама встреча носила сугубо профессиональный характер, хозяин задал несколько непростых подозрительных вопросов. Нравиться ли Уоррену работа, которую тот исполняет; и жизнь, которую ведет. Разумеется, на оба вопроса тот ответил утвердительно, добавив неподдельного энтузиазма. Его даже не смутило, что хозяин не вспомнил о девушке, а ведь та утверждала, что видела лицо Убийцы в глубине оникса. Но такое могло произойти и без его вмешательства. В конце концов - подумал Глик – Личные вещи всегда имеют память…. Ведь хозяин – владелец фигурок, они им отмечены. Его отражение - это своеобразная подпись на них. Он может чувствовать местонахождение своих вещей, но Уоррен изготовил поистине мастерские подделки. Каждый раз, когда приходил в дом хозяина сдавать работу, забирал по одной фигурке, заменяя подделкой. Только с демоном полководцем вышла проволочка. Эта фигурка была его первой фальшивкой и вышла не совсем удачной, тем более времени почти не оставалось – надо было очень быстро всучить ее хозяину, ровно, как и поддельный циферблат, чтобы тот был уверен, будто девчонка мертва. И когда Уоррен понял, что тот начинает потихоньку догадываться, встретился с его женой и рассказал о подделке и о том, что сжалился над несчастной и вытащил из пожара. По сути, он рискнул, поставил все, что имел, но Уоррену казалось, что та, кого Аманда тайно нарекла Снежной Королевой, не сдаст его мужу. Так и случилось. Она помогла ему – заменила одну подделку другой, более искусной, полагая, разумеется, что это оригинал. Она практически спасла его шкуру. Но почему? Чтобы это значило? Может просто развлекалась таким образом? Беспокоилась…? Лицо Уоррена приобрело мечтательное выражение…. У него было хорошее предчувствие. Теперь только надо найти Аманду, и можно приступать к свершению плана. Уоррен Глик выбежал на улицу. Прямо за забором стояла огромная черная карета, запряженная девяткой вороных жеребцов. Он достал из кармана циферблат, мельком взглянул на него и убрал снова. Как только Уоррен залез в карету, та, никем не управляемая, сорвалась с места, уносясь по той самой дороге, по которой ушла Аманда. ________________________ За то время, что отсутствовал Уоррен, Аманда успела добежать почти до самого океана. Она не чувствовала никакой усталости и не ощущала времени. Это было довольно странно. Соленый воздух наполнял легкие, а морской бриз гулял в волосах. Они с Дэнни ездили на Гавайи в свадебное путешествие – первый и последний раз, когда она видела океан, но он абсолютно покорил ее. Было в этом нечто драматичное, тем более что сразу после они поехали в Вермингтон погостить к его родителям. Но в первый же вечер они повздорили, и Аманда с сестрой Денни Кэтрин и ее подружками отправилась в местный клуб, который той ночью сгорел дотла. Никто не выжил, кроме нее. Все только и говорили, как ей повезло следующие лет десять. Однако сама Аманда так не считала. Обожженная, покалеченная, обозленная…. Денни не выдержал да и бросил ее через пару месяцев, после того, как та выписалась из больницы. Пришел как-то ночью вдрызг пьяный, с огромной ссадиной на лбу и сказал, что, мол, больше так не может. А на утро его машину отбуксировали с территории ткацкой фабрики, а дыру в заборе так и не заделали – кого волнует…. Зато Анди каждое утро проходила мимо нее, спрашивая себя, как теперь она к этому относиться. И ответ с годами отчего-то не менялся. Она бы дала ему в нос со всей силы, если б встретила. Но когда Денни умер, злость понемногу улеглась. Обычно люди прощают мертвых, если разговор, конечно, не о каком-нибудь долбанном диктаторе, типа Гитлера. Но Аманда не умела прощать, и мужа она не простила… просто у нее больше не было надежды дать тому от души в нос. Впервые она увидела здесь людей. Океанские воды серебрились под розовым небом, а ветер разносил пряные ароматы цветов, приправленные солью. Внизу виднелся пляж, на котором толпились люди. Вроде, там было весело. Все смотрели на воду, подпрыгивали, махали руками. Что-то определенно намечалось. Как бы только туда спуститься? Не лезть же через живую изгородь из колючих кустов в полтора метра высотой. Через пару минут Аманда наткнулась на ворота, которые сами по себе были произведением искусства. Высокие, сплошь из черных вензелей с двумя золотыми грифонами. Но, что самое главное – открытые. Вниз уходила петляющая тропинка, и как надеялась Аманда, вела к пляжу. По обе стороны росли магнолии, как минимум, пятнадцати различных видов и жасмины. За ними выстроились всевозможные фруктовые деревья, а третьим рядом высились эвкалипты. И это только то, что попадало в поле зрения, но аромат стоял удивительный… им хотелось дышать постоянно как обычным воздухом. Вскоре Аманда вышла на запруженную людьми набережную. Все толпились у парапета и смотрели вправо, чего-то ожидая. Аманда попыталась протиснуться и вскоре оказалась в первом ряду. Народ здесь был какой-то странный, податливый что ли, как овцы. Парапет только был низковато – едва доходил до бедер, а Аманда страсть, как не любила высоты, а ведь пляж уходил вниз метра на три, а то и на все четыре…. Она вцепилась в парапет и попыталась сконцентрироваться на другом. Океан был так непередаваемо прекрасен под этим розовым небом, так спокоен. Она любила океан… странно, что не выбиралась чаще. Внизу было много людей – они стекались с обеих сторон прибрежной полосы. Поначалу Аманда подумала, что все смотрят на черную многоэтажку, похожую на сгоревший больничный корпус – такой длинный, вырастающий прямо из воды, лишь правый бок приходился на песчаный пляж. На первый взгляд здание было скучным с множеством квадратных окон, хотя под грейпфрутовым небом даже черный смотрелся иначе. Издали казалось, что все здание заросло мхом и гигантскими побелевшими от старости водорослями, но чем больше Аманда всматривалась, тем яснее разубеждалась в этом – все-таки теперь на нее работали оба глаза. Это были никакие не водоросли, а самые настоящие кости… целые позвоночные столбы с ребрами самых разных размеров. Один был просто огромным, да еще и с длинным хвостом. Кости выглядели намертво прилипшими к стенам, словно были их частью. Зрелище завораживало и пугало одновременно. Пугало тем, что казалось красивым… если не вникать в суть предмета, конечно. Вдруг из-за угла этого здания показался дымящийся корабль под черными парусами. Так вот чего ждали все эти люди! Увидев корабль, они начали бешено скандировать и толкаться. Давление на Аманду увеличилось в разы, и она всерьез испугавшись, вцепилась в парапет еще крепче и попыталась оказать сопротивление напиравшим сзади, что было практически бесполезно. Людей было слишком много. Где-то справа охнули и в ту же секунду, мужчина перекувырнулся через парапет – то, чего боялась Аманда. Он глухо упал в песок, и тут же был скрыт скандировавшей толпой. Очень хотелось верить, что он не сломал шею и поднялся на ноги. Подобное происходило повсюду – перевертыши падали в толпу словно град, но дальнейшую их судьбу проследить было невозможно. Что за странность… - подумала Аманда в холодном поту, надеявшаяся изо всех сил, что расстояние до пляжа вовсе не такое уж большое, как ей кажется. Вскоре корабль пристал к берегу, и в этот момент из-за дома показался еще один – тоже дымящийся, но под белыми парусами. - Что происходит…? – буркнула себе под нос Аманда. Мужчина справа с застывшей до ушей пугающей улыбкой повернулся к ней и сказал: - Это же фестиваль Добра и Зла, милочка. Та даже не нашла в себе сил, чтобы улыбнуться в ответ. Что-то в нем было отталкивающее, болезненное…. Аманда пробежалась по лицам окружающих и увидела, что абсолютно все вызывают такие же чувства. С застывшими до ушей улыбками и стеклянными глазами… безумные маски. Тем временем из корабля под черными парусами начала появляться странная процессия, состоящая из циркачей одетых в черное и красное. Увидев их, Аманда ненароком вспомнила черно-белые фотографии в доме Уоррена. Они двинулись по пляжу, демонстрируя всяческие трюки. У воздушных акробатов на спине были приделаны перепончатые крылья – они прыгали и кувыркались, выстраивались в башни и распадались, выделывая всевозможные сальто. Двое рослых парней в трико держали стальной прут, на котором балансировала девушка с завязанными глазами, подпрыгивала, садилась на шпагат, вставала на руки и тоже делала сальто. В толпе артистов бегали карлики в черных с золотом колпаках… с высохшими хрящами вместо бубенцов. Анда неприязненно сглотнула и искренне посочувствовала зрителям на пляже, к которым, крича и корча рожи, приставали карлики - дергали их за одежду, пинали, валили на песок. Это так ужасно стать предметом издевок уличных артистов. Но люди, вроде были не против, с их лиц не сползали эти пугающие улыбки – будто гвоздями прибитые. Дальше шли жонглеры, голые по пояс, накаченные и лоснящиеся, они то подбрасывали огненные факелы, то выдували огонь, и как ни странно в толпу…. Огонь вообще был главной темой представления. Он был повсюду. Девушки, одетые в черный латекс с кнутами, поднимающими миллионы песчинок вверх, вели на цепях черных пантер, причем те, видимо, изрядно проголодались. Звери буквально истекали слюной, глядя в толпу зевак на пляже… рычали, демонстрировали клычищи, прижимали уши, рвали цепи. И вновь этот душераздирающий факт не свел улыбки с лиц, хотя, то, что было в стеклянных глазах – прочитать сложно. Может, ужас? Может, люди вовсе не хотели здесь находиться? Внезапно, а может и вполне закономерно, одна из пантер сорвалась с цепи и бросилась в толпу. Послышался визг, и люди, все так же улыбаясь, шарахнулись в стороны от пострадавшей. Ей оказалась женщина лет пятидесяти, она голосила и вялыми неловкими движениями пыталась оттолкнуть зверя. Пантера, поджав уши, вгрызалась ей в горло и явно собиралась полноценно отобедать…. Наконец, подскочила дрессировщица в латексе, подобрала цепь, и, ткнув между клыков пантеры кнутом, заставила отпустить женщину. Несчастная с разорванным горлом осталась лежать на песке сломанной куклой, а Аманда почувствовала себя совсем нехорошо, тем более что сзади напирали еще сильнее – всем же хотелось лицезреть труп…. Она вдруг резко захотела уйти отсюда, но разве ж это возможно? В такой то толпе? Внизу на тело женщины никто не обращал внимание. О ее ноги спотыкались, наступали на ладони, на волосы, пытаясь сопровождать процессию и продолжая аплодировать, возбужденно пялясь на действо. Это было мерзко…. Теперь ребра этой несчастной тоже, наверное, станут украшением черного здания – с ужасом подумала Аманда. - Не пропадать же добру…. Но почему-то гораздо больше ее пугали не пантеры, а мужчины на ходулях, закрывающие процессию. Их костюмы… - что-то заставляло сердце замирать, глядя на них. Белые длинные маски с огромными черными глазами, маленькими ртами и острыми подбородками. Словно щиты. Внезапно один из них отделился от процессии и направился прямиком в толпу, а точнее прямиком к застрявшей среди нее Аманде. Он двигался быстро, наступал на людей – одни вскрикивали, другие смеялись и хлопали. Безумный фантасмагорический фестиваль смерти…. Сердце Аманды замерло, она чувствовала, что человек на ходулях направляется именно к ней. Может она не достаточно улыбается? Нервно оскалившись, Анда еще раз попыталась ретироваться, но люди буквально зажали ее, так что оставалось лишь с ужасом смотреть на неминуемо надвигающийся кошмар. То, что широко шагало к ней на ходулях, было лишь отчасти похоже на человека, а маска оказалась лицом…. Белое щитовидной формы с огромными, словно залитыми нефтью удивленными глазами и маленьким круглым черным ртом. Его шея была практически скрыта остроконечным вытянутым подбородком. Поравнявшись с Амандой, изо всех сил пытающейся вжаться в толпу, он остановился и протянул к ее лицу худую белую ладонь с узловатыми пальцами… слишком длинную, чтобы принадлежать человеку. Да и сам он был метра два с половиной ростом. Только бы не свалиться на пляж… - в ужасе думала Аманда, зацепив краем глаза несколько трупов тех, кто перекувырнулся через парапет. И ничего они не встали… никто им даже не помог. Затоптали даже тех, в ком еще теплилась жизнь…. Было ощущение, что Длинный человек сейчас схватит ее и бросит вниз, но он просто смотрел на нее с протянутой ладонью. От этого стало так жутко, что Аманда едва не отключалась. А в это время корабль под белыми парусами пристал к берегу, и из него уже выходила новая процессия. В целом, суть была той же, только одежды идущих - не черные с красным, а белоснежные и небесно-голубые. Ткани были преимущественно прозрачными летящими, а крылья ангельскими. Четверо несли высоченные шесты, между которыми раскачивалась гимнастка на качелях из цветов. Повсюду были птицы. Лебеди и павлины гордо вышагивали в составе процессии. Певчие птички раскачивались в клетках. Огромный белый медведь рычал на зрителей, учуяв кровь. Длинный человек вскользь обернулся на свою удаляющуюся процессию и сказал: - Индиана. Потом развел ладонь в театральном жесте и поспешил догонять своих. Аманда почувствовала заметное облегчение, но по-прежнему боялась шелохнуться. Хорошо хоть не столкнул…. Индиана? Название штата, которого Длинный человек по определению не может знать. Или что-то другое…? Что-то всколыхнувшее в Аманде бурю чувств, что она даже не сразу заметила, что от процессии Добра отделился еще один Длинный человек на ходулях и на всех парах направляется к ней. Он был одет не в черное, а в белое трико с длинными штанами, достигающими песка. Медом им что ли, здесь намазано?! - напряженно подумала Аманда, с новой силой вцепившись в парапет. Длинный человек подошел к ней, встал почти вплотную и снова протянул руку в театральном приглашающем жесте. - Я помню тебя маленькой девочкой, - сказал он мягким обволакивающим голосом. – Ты выросла. Рад новой встрече. С этими словами он также развел ладони в стороны и вернулся к процессии, оставив Анду в полном смятении. Длинные люди были замыкающими, так что, как только этот отошел, народ начал потихоньку рассасываться. Поначалу Аманда и не лелеяла надежды выбраться из толпы. Ее практически несли, сминая и растягивая словно тесто. Но потом люди разбрелись вереницей по набережной, и она нашла прореху, чуть ли не бегом взяв курс на змеящуюся дорогу, по которой сюда спустилась. Голова Аманды ломилась от увиденного и услышанного, а в желудке ощущалась какая-то неприязненная пустота. Что это все значит? Что это за абсурд такой? Какая Индиана еще? Почему это так взбудоражило? И как интересно Длинный человек из процессии Добра мог знать ее маленькой девочкой? Что за чушь? Эти вопросы были похожи на пускание камней по воде – сколько бы раз не подскочил, все равно утонет. Красиво, но тупо. Аманда настолько была утомлена от всего этого, что вполне равнодушно отреагировала на огромную черную карету у ворот, и на Уоррена Глика со сложенными на груди руками, облокотившегося на нее спиной. Взглянув на замызганный циферблат, он убрал его в карман, но Аманда была слишком уставшей, чтобы заметить такую мелочь. Завидев ее, Уоррен разулыбался и, приветствуя ее, приподнял край своего котелка. Затем он открыл дверь и картинным жестом пригласил внутрь. Аманда смиренно кивнула и подчинилась. Она даже не среагировала, когда никем не управляемые кони сорвались с места. Важное дело…. - Хорошо погуляла? – поинтересовался Уоррен. - Не очень… - недовольно ответила та. - Что-нибудь произошло? - Слишком многое. – Поначалу она хотела этим, и ограничиться, но так как Уоррен выжидающе молчал, решила выложиться по полной. – Ну, во-первых здесь все странные. И это слабо сказано! Какие-то безумные, с застывшими улыбками, как в масках. Во-вторых, этот фестиваль Добра и Зла…. Это же полное сумасшествие…. Там убили женщину. Ее загрызла пантера, а остальным было плевать. Они наступали на нее и все также улыбались… и еще многие поломали шеи, потому что их просто столкнула толпа и затоптала еще потом. Ну и в-третьих, Длинные люди… Уоррен вскинул брови, а потом наморщил лоб. - На ходулях. – пояснила Аманда. – У них белые длинные лица с большими черными глазами и маленькими ртами. Выше любого человека. - Так что они? - Сначала подошел один из процессии Зла, потом второй из процессии Добра. Первый сказал: «Индиана», а второй, что помнит меня ребенком и рад снова видеть. Что это значит? Уоррен не показывал свои эмоции, но он был более чем недоволен. Все это звучало так, будто какой-то вирус проник в его земли. Была, конечно, возможность, что прогулка по окрестностям всколыхнет ее память, но такого Уоррен явно не ожидал. Не в его это было интересах… поэтому он ответил: - Понятия не имею…. Но во всем этом многовато абсурда. Не стоит предавать столько внимания. - А чему стоит? – возмутилась та. – Может, твоей коллекции? - Ах! – он закатил глаза. – Ты ранила меня в самое сердце. Я расскажу тебе все, как только мы прибудем домой. - Буду ждать с нетерпением… - Аманда скептически глянула на него и коротко улыбнулась. Уоррен ответил ей тем же. Он сказал, что не в курсе, но Анда все-таки прожила семьдесят три года и знала цену человеческому слову. В тех же семидесяти трех процентах оно ничего не стоило. А это его притворное игнорирование слов Длинных людей… Уоррен же буквально отмахнулся. Что-то во всем этом не так. Она тяжело вздохнула, и тот заметил… а потом подумал, что действительно расскажет и покажет ей все, чтобы только отвлечь на необходимое время. Только бы успеть, потому что, если она вспомнит, кто такая, то, вряд ли, станет ему помогать. Хотя, кто ее знает…? Но Уоррен в любом случае не собирался опережать естественный ход событий. Когда карета остановилась перед «воротами» дома, он вышел первым и любезно предложил руку Аманде. - Иди за мной. - Уоррен подмигнул ей и направился своей пружинистой походкой в дом. Он увел Аманду на третий этаж, где та уже успела все обследовать, прошел весь коридор и открыл перед ней дверь в комнату с коллекцией фигурок. - Что футболка меня выдала? – небрежно спросила Аманда. - Она самая. Та чертыхнулась с притворным сожалением и вошла внутрь. Уоррен последовал за ней и плотно закрыл дверь, опустив комнату в непроглядную тьму, но еще до того, как Аманда успела почувствовать неловкость, щелкнул выключателем. Зажглась тусклая лампа без абажура, свисающая на проводе с потолка. Аманда присвистнула – все-таки в полутьме эти фигурки не производили такого грандиозного впечатления, как сейчас. Что-то поистине величественно крылось в них. - Я покажу тебе кое-что. – сказал Уоррен, взяв крайнюю фигурку с полки, которой оказался тот самый демон в мундире, и поставил на пол, прямо на середину комнаты. Затем залез в левый карман и достал черное зернышко, размером с кофейное. - Что это? - Смотри дальше. Уоррен поводил им вокруг фигурки, а затем положил на пол прямо за ней. - А теперь нам лучше отойти. – сказал он нависшей над его плечом Аманде и скорчил испуганную гримасу. Они ретировались к самой двери и опустились на корточки. Постепенно с фигуркой начало происходить нечто странное – она словно бы завибрировала… потом сильней и сильней, пока стало совершенно не ясно, что происходит с ее формой. Но было очевидно, что со стороны спины что-то происходит… нарастает. Там, где лежит зерно. Поначалу казалось, что это обман зрения, но вскоре от фигурки что-то отделилась, и она тут же прекратила вибрировать. Сейчас на ее спине сидел довольно большой черный жук. Аманда изумленно ахнула. - Нет-нет-нет… это еще не самое захватывающее. – уведомил Уоррен. И он, разумеется, был прав…. Черный жук слез с фигурки и пополз к зерну. Недолго думая, он начал есть его и очень быстро справился с этой задачей. После этого снова забрался на фигурку и растекся по ее спине словно был жидким. Фигурка снова завибрировала и в разы сильней, чем в предыдущий раз. Аманде вообще показалось, что весь дом сотрясается из-за этого. Появилось старое ощущение, что меняется форма, и дело было не только в жуке. Статуэтка росла, увеличивалась во все стороны. Быстро и непостижимо. Аманда даже испугалась, что та займет собой всю комнату. Менялся не только размер, но и цвет, но и фактура…. Из-за сильнейшей вибрации было сложно что-либо понять, но это совершенно точно больше не было статуэткой из черного оникса. Перед сидящими на корточках Амандой и Уорреном предстал самый настоящий демон ростом с Длинного человека - здоровый, плечистый, буквально гора мышц. Он был одет в черный мундир с эполетами, увешанный наградами, а на бедре висела сабля с рубиновым эфесом. Наконец, вибрация прекратилась, и Аманда смогла его детально рассмотреть. Надо же… это жило на чердаке в ее доме…. Зрелище было пугающим и потрясающим одновременно. Этот демон отличался от сложившихся в сознании Анды стереотипов. Его лицо словно было покрыто белилами, как и у Длинного человека, такое гладкое словно маска, но морщины выдавали в нем настоящую кожу. У него были высокие широкие скулы и лоб с закостеневшими чашуйчатообразными отложениями на висках, которые переходили в небольшие рога. Заплетенные по черепу косами черные волосы собирались в длинный хвост на затылке. Он был самым впечатляющим воином из всех, что видела Аманда в кино, и вместе с тем, его желтые глаза с вертикальными зрачками источали ужасную печаль. Полное несоответствие… но казалось, несчастней этого демона и быть не может. Вот-вот и расплачется. От его вида у Аманды внутри все сжалось. - Что с ним? - спросила она, поднимаясь. - Потерял всю свою семью. - У демонов бывают семьи? - У всех бывают семьи, а он своей лишился и проклял себя, потому что был виновен в этом. - И Убийца превратил его в камень? – спросила Аманда, переваривая информацию. - Что-то типа того. – кивнул Уоррен. – Он обречен быть камнем до тех пор, пока не простит себя. Обречен служить владельцу фигурки. - И сейчас это ты… - Да, я… - Уоррен… - вкрадчивым голосом обратилась Аманда. – Что ты задумал? - Это вопрос… - он тоже поднялся на ноги и нежно провел пальцем по ее щеке. – Перед тобой, Аманда Тысяча Проклятых. Самая разрушительная армия из всех, потому что состоит из могущественнейших существ. И теперь она моя, понимаешь? Аманда помолчала некоторое время, а потом кивнула. - Значит, ты хочешь власти? - Я хочу занять место того, кого ты называешь Убийцей. - Ты первый его так назвал… Уоррен очаровательно улыбнулся. - Как бы там ни было, я уверен, ты будешь не прочь поучаствовать во всем этом. - Но мне помнится, ты сказал, что месть не принесет мне никакого удовлетворения. - Да, сказал. – согласился тот. – Но, видишь ли, есть такое понятие, как всему свое время…. Тогда было время достать фигурку и ни на что другое не отвлекаться, а теперь оно пришло для полной свободы действий… для мести, например, если захочешь. А ты захочешь? Та продолжала рассматривать демона. - Аманда, он же лишил тебя руки, сделал уродливой… - Я помню, Уоррен. – она повысила голос. – Просто ты так уверен в себе, а та женщина сказала, что только дурак осмелится пойти против него…. И я понимаю, что у тебя супер - армия, но ты ведь не думаешь, что все будет слишком просто? - Не думаю… - его глаза погасли. Аманда заметила, что подобное происходит с ним уже во второй раз… стоит ей упомянуть Снежную Королеву. Что это? Проявление любви или ненависти? - Что ж, я рада это слышать. Но как именно все произойдет? - Они все сделают, Анди. – Уоррен кивнул на свою коллекцию. – А когда он будет загнан в угол… делай с ним, что хочешь. - Он многих убил? – спросила та. - О да… очень многих. – ответил Уоррен с таким лицом, что Аманда подумала, что число жертв исчисляется не десятками, а сотнями…. - Не понимаю, как таких земля держит… - Ну а почему в сериалах главный злодей подыхает только в последней серии? – развел руками Глик. - Рейтинги… - пренебрежительно отрезала Аманда. - Отчасти. – согласился тот. – А может они просто держат остальных в постоянном тонусе? Как вечный тренажер. - Может… - усмехнулась та, а потом кивнула. – Ладно, я с тобой. - А я и не ждал другого. Аманда снова посмотрела на демона – он все также неподвижно стоял, уставившись своими бесконечно грустными глазами в пол. - Когда ты планируешь начать эту заварушку? Завтра? - Здесь не бывает завтра. Одно сплошное сегодня. – улыбнулся Уоррен, но увидев замешательство на лице Аманды, добавил. – Нет времени. - Но я видела часы… вот здесь. – она указала пальцем на нижнюю полку. – Они показывали двенадцать. - Вот эти? – Уоррен достал из кармана циферблат с мутным засаленным стеклом. – Они не работают. Почему-то Аманда вновь испытывала странное отторжение к этим часам, и ей стало гораздо легче, когда он снова убрал их в карман. - А ходики наверху? И те, что на витринах в холле? - Тоже самое. Аманда изо всех сил напрягла мозг, вспоминая тот момент, когда впервые оказалась в этом доме, но шли ли все эти многочисленные часы или нет...? сплошное черное пятно. - А зачем же тогда держать сломанные часы? - Еще одна моя странность… - тот одарил ее очаровательнейшей улыбкой, которой сопротивляться не имело смысла. – В этих землях нет времени, нет утра, нет сумерек, нет ночи, понимаешь? - Никто не стареет и не умирает? – спросила Аманда тихо, и Уоррен кивнул, разведя руками, мол, схватываешь на лету. – Меня устраивает. Затем она вновь обратила внимание на демона: - А как это случилось с ним? - Может, сам расскажешь? – обратился к нему Глик, но демон даже ухом не повел… остроконечным таким ухом. - В его землях была война, и не было ей конца, потому что по разные стороны находились два сильнейших полководца равных друг другу… с одной правда разницей, у этого была семья. Так вот однажды второй полководец взял его семью в плен и заточил в своей крепости, а сам послал весточку, будто сдается, но ушел из крепости, взяв половину своего войска. Той же ночью первый полководец приказал взять крепость и перебить всех, кто попадется на пути, а голову генерала принести ему лично. У демонов вообще какой-то пунктик на головах, так что «перебить» значило – отрубить головы. – пожал плечами Уоррен. - У них поверье, что только так можно быть уверенным, что дух мертвого не будет мстить после смерти…. Демон, стоящий перед ними, скрипнул зубами, и от этого звука нервы у Аманды натянулись как струны. - Бой был неравным, но головы полководца ему не принесли. – продолжил Уоррен, кивнув спокойно на демона. – Зато на кольях своих солдат он разглядел головы своей жены и детей, а у демонов с демографическим ростом все нормально – у них принято иметь много детей. Так вот, горю его не было предела, да и злиться не на кого, кроме себя, поэтому, когда на них обрушилась вторая половина армии во главе с хитрым полководцем, он просто сдался. - А остальные? - Остальные были ослаблены первой битвой, да и к тому же они лишились своего предводителя…. - Но почему вообще он приказал взять крепость и перебить всех, если те, вроде как, сдались? - Такова психология демонов. Они безжалостны. - Таким нельзя заводить семьи, нельзя любить… - сказала Аманда, негодуя. – Это же слабое место. - Он завел семью задолго до войны. Даже не будучи еще простым солдатом. - Что ж… тогда это, вроде как, судьба, и вины его в этом нет. Впервые демон поднял глаза - миндалевидные желтые с вертикальными зрачками. Веки были покрасневшим, что сильно контрастировало с белым, словно в гриме, лицом. Такой взгляд невозможно выдержать, он разрывал кожу, выкручивал жилы и выскабливал сердце из груди. - Ты же не хочешь оставить нас без такого выдающегося полководца, Анди…? – тихо заметил Уоррен. - Но это же правда… - Пойдем-ка выйдем отсюда. Аманда безропотно кивнула, предчувствуя нехорошее… хотя, вряд ли что-то могло быть хуже, чем терпеть на себе взгляд этого демона. Столько вины и обвинения одновременно, какого-то призрачного смятения. Он снова опустил глаза в пол. - Анди, - сказал Уоррен, когда они оказались в коридоре. – Я абсолютно восхищен твоим складом ума, но сейчас твоя правда неуместна. - Ладно, прости. - Ничего. – он потрепал ее за плечо. – Я сейчас начну оживлять фигурки, так что найди себе где-нибудь тихий уголок и не пугайся, если увидишь странных персонажей. - И драконов? – не поверила Аманда. – Они же огромные. - Нет, драконы на десерт. – улыбнулся Уоррен и вернулся в комнату. Аманда невольно схватилось за плечо там, где он коснулся, и пошла к лестнице. На четвертом этаже она нашла себе уютную гостиную и осталась там ждать, не знамо, чего. В голову лезли мрачные мысли. Она подумала – интересно, в какой именно момент человек осознает, что в его жизни больше ничего не изменится? На самом деле, а не потому, что кризис или депрессия. Наверное, это происходит где-то с шестидесяти пяти до семидесяти. Врем осознания неизбежности. Для Аманды оно, правда, наступило раньше… сначала она признала, что рука больше не вырастет, что глаз не прозреет, а лицо не станет красивым, сколько бы операций она не перенесла. Слишком рано она смирилась, что после ухода Денни больше не выйдет замуж и состарится одной из тех одиноких старух, от которых сама шарахалась в детстве. Странно, но с Амандой случалось всегда именно то, чего она боялась. Может у нее был дар предвидения или что-то еще в этом роде? Может она видела свою жизнь во сне? В любом случае Аманда знала, что чудес не бывает, особенно в ее случае. Знала. Уговаривала, конечно, что все это не более чем дурные мысли, от которых надо отгораживаться – а кто так не делает? Ведь ящик просто кишит подобными историями… о том, как например, любовь находят самые разные люди с уродствами или без них… похоже, это сделать одинаково сложно. До тридцати Аманде даже казалось, что первым везет в этом плане больше… однако ей не повезло ни до, ни после. Денни не считается. Денни был ошибкой с самого начала. Так… пошла на ходу у страха, что никогда не выйдет замуж и превратится в одну из тех старух, что пугали ее в детстве. Вот и поспешила, а на деле получилось, считай, что и не выходила. Они и месяца толком не прожили. Многие люди предчувствуют, какой будет их жизнь, и как бы они не открещивались, называя это дурными мыслями, от которых надо отмахнуться, ничего не изменишь. - Я обдумал твои слова… Аманда резко обернулась на чужой голос. В проеме стоял демон генерал-полководец… занимал его весь. У него был странный голос – такой низкий гортанный, но все-таки нормальный, что ли… не режущий слух. - Почему я тебя понимаю…? – спросила Аманда, ни к кому особо не обращаясь. - Потому что после смерти все говорят на одном языке. – ответил демон. - Я не мертвая. – возразила та. - Как пожелаешь… - Я разговариваю на своем языке. – настаивала Аманда, неудовлетворенная такой реакцией. Что странно, она совершенно не испытывала страха. - А я на своем. Так как же я понимаю тебя, а ты меня? – ровно спросил демон. - Сдаюсь. – она подняла вверх обе руки. – А что это за язык такой? - Язык богов…. Когда-то все смертные говорили на нем и понимали его. До сих пор в каждом языке и наречии есть двадцать три слова из этого языка. Если бы кто-то из живущих попытался собрать их воедино, разгадал бы много тайн и открыл путь в мир богов. - И мы на нем разговариваем… - скептически заметила Аманда. - Да. - Что-то тайн только прибавилось, а не наоборот. - Я говорил про живых. - Так я живая. - Как пожелаешь… Аманда фыркнула от негодования, но вскоре смерилась. Демон ей определенно нравился. - Ты сказал, что подумал над моими словами. - Да… - с этим он сел напротив нее в огромное уютное кожаное простеганное кресло. – Подумал. - И? Я права? - И да, и нет… - ответил демон. - Все намного сложней. Наши поступки имеют никем не запланированные последствия, и причиной которым только мы сами. Возможно, моя жена с детьми и должны были умереть, но вовсе не обязательно, что по моему приказу. Мы затеяли опасную игру с моим врагом. Она была похожа на цепь, сплетенную из всех наших действий друг против друга. И они были ужасны…. Я был одержим победой над ним, а до самой войны дела не было. Только он и я – равные по силе противники. Мы чуть не уничтожили оба королевства, и то, как все закончилось – вполне закономерно. - Так в чем же я права? – не поняла Аманда. - В том, что все было предначертано… но только тот факт, что я завел семью не снимает с меня вины. Напротив, я обязан был думать о них. Они должны были мне всегда напоминать, что есть кое-что более важное моей никчемной одержимости. - Ну и что бы ты сделал? - Много чего. - Но результат-то остался бы тем же. Все мертвы. Демон усмехнулся, обнажив краешек клыка. - Имеет значение только то, как ты к этому приходишь. Всю свою жизнь мы идем к смерти. Разве не важно, как мы это делаем? Аманда саркастично хмыкнула. - Моя жизнь закончилась в тридцать один, когда какой-то ублюдок поджег местный клуб, где я находилась. Я осталась без руки и с ожогами по всему лицу и телу. Моя жизнь изменилась до неузнаваемости… и я еще просуществовала во всем этом большую ее половину. Так что мне плевать с каким багажом я приближаюсь к смерти… но одно могу сказать с уверенностью – если встречу Бога, я ему врежу. - Врежешь? - усмехнулся демон. - Да. Потому что он делает, что хочет. Это его игра, а не твоя, не моя и не чья-то еще. Бог все равно получает то, чего хочет. Он же Бог. Крутит и вертит. Кидает наживку и наблюдает, как мы ее глотаем, подсаживаясь на ржавые крюки, которые раздирают наши глотки. А потом он наказывает нас за это. Хренова Богорыбалка…. Игра. И мы делаем то, что он хочет, потому что до смерти напуганы. Ведь если не сделаем, он накажет нас снова… и снова. Его фантазия безгранична, а методы ужасны. Он бьет только в самое больное место. Кто сказал, что Он борется за чистоту наших душ? Может, ему просто скучно. Бог ведь очень одинок по своей сути. Так что все это просто игра, и в ней свои правила, которым мы обязаны подчиняться. Симс шестьсот шестьдесят шесть… - хохотнула Аманда. - Знаешь, в моем мире есть теория, что Бог это разработчик самого глобального мега симулятора. В этом есть смысл. Как тебе такое? В воспаленных вечно печальных глазах демона зажглось любопытство. - Что такое симулятор? - Игра, полностью имитирующая какую-либо область реальной жизни, в которой игрок управляет жизнью одного или нескольких виртуальных существ. – улыбнувшись, пояснила Аманда. - Забавно-забавно… - темные губы демона дрогнули в некоем подобии улыбки. – Но есть одно «но»… у меня на родине говорят, что все, что делают боги рано или поздно идет нам пользу. Они знают, как лучше, но не могут сделать все за тебя. - Сомневаюсь, что без руки мне лучше и, вряд ли, на пользу. - Возможно, ты недостаточно вслушивалась в их наставления… - предположил демон. – Ведь методы сопоставимы с твоими возможностями понять что-то, поэтому если ты такая… - он запнулся. - Тупая? – подсказала Аманда. Он коротко улыбнулся. - Все сопоставимо. Для каждого уготовано свое испытание. Оно может даже убить, но винить в этом стоит только себя. - Но человек не может умереть раньше времени. – сказала та через минуту раздумий. - Это утешительная сказка на ночь…. Боги стараются не допускать подобного, потому что каждый должен выполнить свои задачи. Но в случае если смертный загоняет себя то в один, то в другой угол… если он настолько слаб и глуп, что не может продолжать бороться, то он умирает, а его задачи перекладываются на другого. Аманда молчала, перемалывая услышанное, а потом сказала: - Знаешь, у меня было достаточно времени, чтобы подумать. Все-таки я дожила до старости, но почему-то никогда не думала об этом так. - Потому что в тебе слишком много злости. Я тоже прожил много лет, но то, что ты сказала, заставило меня кое-что пересмотреть. - Стало легче? – спросила Аманда. - Да… - задумчиво ответил тот. – Теперь я готов принять возможность, что когда-нибудь прощу себя. - Да уж, легче, ничего не скажешь… - Даже не сомневайся. - Но ты ведь пойдешь с нами, а то Уоррен меня с потрохами съест? - Пойду. – кивнул тот, а потом заметил. – Ты выражаешься как демон. - Правда? – хохотнула Аманда. – Но у вас-то, наверное, все буквально…? Демон вежливо промолчал на это. - Неужели у вас есть боги? – не выдержала Аманда. - У всех есть свои боги. – ответил демон и перевел тему. – Новый хозяин… он называл тебя Аманда. Твое имя? - Да, а твое? - Фрэйндъерн. - А… ты не против, если я сокращу как-нибудь? – сконфужено спросила та. - Как хочешь. – ответил тот. - Скажи, Фрэй… - она сделала осторожную паузу. – Ты что-нибудь помнишь о том времени, что провел в образе камня? - Нет, ничего. Я как бы внутри себя – могу думать, чувствовать, ненавидеть себя, но не более. - Жаль… ты провел в моем доме уйму времени, а я даже не помню, как ты попал ко мне. Из-за этого меня собственно и покалечили. - Увы, я ничем не могу тебе помочь. – ответил Фрэйндъерн. – Может, кто-то из твоих близких помнит? - Никого не осталось в живых. - Аманда… мы ведь на территории мертвых. Она сощурилась. Перед глазами встали чудики с пляжа и фантасмагорическая процессия Добра и Зла. Аманда знала, что не мертва, но это вовсе не говорило о том, что и все вокруг живые. - А ты мертв? – все еще словно в тумане спросила она. Вместо ответа демон отогнул ворот мундира, продемонстрировав уродливый воспаленный шрам на белой, словно в гриме шее. - Шрам… - она пожала плечами в раздумьях. - Аманда, мне отсекли голову и нанизали ее на пику, как трофей, а впоследствии украсили ею крепость своего короля. После такого не живут. - Ладно, верю…. – сдалась та. - А тот, кто обратил тебя в камень, ты его помнишь? - Мы не произносим его имя. - Но… он действительно обладает такой властью? - Действительно. – кивнул демон. - И ты ведь понимаешь, что вся эта компания против него? - Да. - И что ты думаешь? - Это глупая затея. - Понятно… - Аманда тяжело вздохнула и опустила голову. – А почему вы не произносите его имя? - У меня на родине это может навлечь беду. - Но мы же не на твоей родине. Да и что может с тобой случиться, если ты и так мертв? - Может случиться то, что он отзовется, и тогда ни ты, ни новый хозяин даже не попытаетесь… - Как в какое-то фэнтези попала, ей богу… - всплеснула Аманда и растерла вспотевшие ладони. На самом деле, она была серьезно напугана. Кто бы ни был этот Убийца… дело-то, по словам Фрэя, гиблое. - А тебя хоть раз оживляли до этого? - Да, и не раз. Все мы исполняли приказы старого хозяина. - А всю Тысячу он когда-нибудь оживлял? - Да, и мы всегда одерживали победу. - Что ж… - облегченно вздохнула Аманда. – Значит, есть надежда. Фрэйндъерн лишь пожал плечами. В коридоре послышался топот – кто-то бежал к ним. Вскоре в проеме показался запыхавшийся и сияющий Уоррен. Он буквально лопался от энтузиазма, хоть и не показался очень уж довольным, завидев демона. - Все готово, Анди, пойдем. Те переглянулись и синхронно поднялись из мягких удобных кресел. Уоррен чуть ли не вприпрыжку бежал по коридору к лестнице. В его руке был раздутый темно-синий маркированный пакет из Аленс, в котором что-то звякало. Фигурки, которых он позже оживит… - подумала Аманда, понимая теперь, что судя по звуку, который она слышала и раньше, скорей всего Глик носил несколько фигурок с собой постоянно Весь дом кишел монстрами самого разного калибра, которые поражали своей нереальностью. Здесь были и люди, но в явном меньшинстве, некоторые из них облачены с головы до ног в серые плащи похожие на плащ-палатки с капюшонами, полностью скрывающими лица. А может это были и не люди вовсе… кто знает? Некоторые, судя по одежде, были выдернуты из разных веков. Может поэтому самым неординарным казался один парень, одетый в простую бейсболку козырьком назад, который держался особняком от остальных. Единственным общим между всеми, кого встречала по пути Аманда - были одинаково печальные глаза. Похожие на Фрэя демоны, и не похожие. Женщины, одетые как Зена, и не одетые вовсе, с белоснежными волосами и собранные словно механизмы. Мужчины с цветной в прямом смысле этого слова кожей, головами как у насекомых, лицами рассеченными надвое, конечностями, принадлежащими явно животным. А также существа без явной половой принадлежности, не люди и не звери, большие и ужасные, но чувствующие, а иначе бы не входили в Тысячу Проклятых. Аманда словно оказалась в сериале "На краю вселенной", и это было ни с чем несравнимое ощущение. Но в то же время никто из них не представлял для нее совершенно никакой угрозы. А может это потому, что они все были на одной стороне? В любом случае, шествуя сейчас за Уорреном, Аманда чувствовала себя весьма вольготно. Еще бы… с такой ордой за спиной. Адское племя… а с драконами будет и пламя. Ну, по идее. На первом этаже было просто не протолкнуться, но зато тихо, как ни странно. Существа не разговаривали друг с другом – просто стояли или сидели, абсолютно молча. Крылатая тварь, похожая на горгулью сидела на стойке, где раньше стоял граммофон, брошенный Уорреном об стену в порыве… а собственно в порыве чего? Поезд был безнадежно затоптан монстрами, но хозяин даже не обратил на это внимание. Складывалось впечатление, что ему вообще глубоко параллельно, что станется с его домом, потому что он больше сюда возвращаться не собирался. Остановившись перед парадной дверью, он положил обе ладони на розоватую гладь, при этом темно-синий пакет сполз на кисть. Аманда замерла, как и все в остальные в холле, не рискуя нарушать тишину дурацкими вопросами. Она видела, что происходит нечто важное. Фрэйндъерн уставился в пол. Наконец, Уоррен опустил ладони и обернулся к остальным. Он весь сиял от какой-то мальчишеской радости. - Все готово! – анонсировал он. – А теперь… Аманда, будь добра, открой дверь. - Почему я? – не поняла та. - Не задавай лишних вопросов… просто открой. Тебя ждет столько народу. – все еще мягко, но требовательно попросил Глик. И ей не понравился этот его тон, напряг. Аманда буквально чувствовала, как ему необходимо, чтобы именно она это сделала. А вдруг именно для этого она и нужна? Вдруг Уоррен убьет ее там, за дверью? Аманда посмотрела на Фрэйндъерна, но тот все также упорно созерцал пол. - Нет, Уорррен, сначала объясни, почему именно я? - Аманда! – повысил голос тот. – Открой эту чертову дверь! - Сам открой! - Ты видимо забыла, что я могу вернуть тебя в ту жизнь, которую ты вела…. – вкрадчиво прошелестел Уоррен - Нет, я не забыла…. Но тогда тебе точно придется открывать эту дверь самому, разве нет? - Аманда! – рявкнул тот, что даже фигурки в пакете звякнули. Та вздрогнула и снова глянула на Фрэйндъерна. Демон едва заметно улыбался, как будто разглядел на полу нечто очень забавное. Это придало уверенности. - Что? - Открой дверь! - Сначала ответь, почему я? - Потому что я не могу! На лице Аманды читалось недоверие, и Уоррен продолжил: - Чтобы попасть к нему, он должен позволить это сделать. Должен пригласить, понимаешь? - А почему тогда я могу? - А шут тебя разберет? – сказал Уоррен утомленно, а потом прислонился к двери и сполз на корточки, словно больше не находил сил стоять. Аманда совсем уже ничего не понимала. За последнее время она узнала о себе столько нового, что все события в ее жизни больше не казались случайностью. Уж не думала, что доживет до семидесяти трех и сохранит способность удивляться чему либо. Говорят, рано или поздно наступает то время, когда человек доподлинно знает, что его жизнь больше никогда не изменится. Никаких сюрпризов. Похоже, Аманда стала прямым доказательством обратного. Разве не здорово…? - Ладно, Уоррен. – сказала она, наконец. – Но у меня есть просьба. Тот ленивым жестом показал, что готов выслушать. - Сперва я хочу встретиться со своими родными. Глик наморщил лоб, словно вспоминая что-то. - Они же вроде умерли. - Ну, так мы же на территории мертвых, разве нет? Тот закатил глаза, криво улыбнулся и посмотрел на демона полководца. - Ты сказал, да? Но Фрэйндъерн даже не шелохнулся. Уоррен хлопнул в ладоши, так что в пакете снова звякнули фигурки, а потом поднялся на ноги и отвесил тому глубокий поклон. - Ну, спасибо тебе, дружище…. Не знал я, что демоны такие разговорчивые. С этими словами Уоррен завел руки за спину и, сцепив их, лениво потянулся. Он подумал, что в принципе можно и под дурачка скосить или же устроить какое-нибудь театрализованное представление, например… но потом пришел к выводу, что гораздо легче и быстрее будет уступить ей. Тем более что ее доверие - важная штука, Аманда ведь сразу понимает, что ее водят за нос. Незачем это. - Ладно. – тихо сказал Уоррен, осторожно уложив свой темно-синий пакет из «Аленс» на этажерку. – Но только быстро. - Конечно! – согласилась Аманда, обрадованная такой возможностью. – Но Фрэйндъерн пойдет с нами. - Кто? – не понял сначала Уоррен, но потом встретился глазами с демоном, который теперь смотрел прямо на него, и, поморщившись, фыркнул. – А-а, понятно. Ну конечно.... С этим он снова обернулся к двери и положил ладони на ее поверхность. Постояв так минуту, Уоррен повернул ручку и открыл перед Амандой дверь. - Прошу… Та, не мешкая, поспешила в проем. За ней сразу шел Фрэйндъерн, но Уоррен не пропустил его вперед себя. Это было бы уж слишком! А девчонка совсем не промах. Даже как-то раздражающе не промах…. Ну неужели нельзя было подождать? Как она не понимает, что процентов пятьдесят успеха - именно в эффекте неожиданности. Хотя, как она поймет, - думал Уоррен. – Если я ей ничего толком так и не рассказал? Да, поход был неудачной затеей по всем параметрам. Встреча с родными повлечет за собой неприятные последствия…. Повсюду одни сплошные «но» - куда деваться…? Уоррен Глик был фартовым. Как до, так и после смерти. Но он никогда не растрачивал свою удачу впустую, никогда не переоценивал ее и не пренебрегал. Никогда не садился играть, если по-настоящему не нуждался в выигрыше. И никогда не играл с тем, кому не доверял. Уоррен всегда был предельно осторожен и следовал этим правилам. Возможно, сейчас был первый раз, когда он пренебрег ими, отчаянно надеясь, что удача не оставит его и на этот раз. Что ж… может ему повезет. А может и нет…. Может и нет. Дела семейные Пейзаж, раскинувшийся перед Амандой сейчас, в корне отличался от предыдущего. Он не был радужным, хотя и в представшей перед ней мрачности была своя красота и философия. Небо было грозовым, кое-где сверкали молнии, сопровождаемые отдаленными раскатами. Они стояли на самой вершине одного из холмов, составляющих весь обозримый пейзаж. Трава была темно-зеленой и умиротворяющей, время от времени сильный ветер прижимал ее к земле. Одни сплошные холмы и долины под темным грозовым небом. Создавалось впечатление, что сейчас глубокий вечер. Хотя, может быть, так оно и было. У подножья холма, на котором они стояли, подгоняемые ветром, простиралась долина, занятая маленькой деревушкой. - Нам туда? - Да, Аманда, нам туда… - натянуто ответил Уоррен, демонстрируя свое недовольство положением вещей. Он борзо обошел ее и начал спускаться. Аманда глянула на Фрэя, скорчила гримасу крайнего сожаления и поспешила следом. Она понимала, почему он так расстроен. Чувствовала, что промедление может стоить им всем очень дорого, но в то же время ей просто необходимо было узнать, как статуэтка демона попала в ее дом. И узнать до встречи с Убийцей и своей мести, которая становилась все более навязчивой. - Там живет моя семья? – крикнула Аманда, но Уоррен не среагировал. Тогда она догнала его и задала вопрос снова. - Увидишь, когда дойдем. - Вечно ты так! – всплеснула та раздраженно. – То «не задавай вопросов», то «кто его знает»…. Вот и приходится самой во всем разбираться! - Там одна из твоих сестер. – буркнул тот. - Одна!? Но мне нужны все! Или покрасней мере, родители уж точно! - А можно узнать, зачем? - Уоррен резко остановился. – Из-за тебя всё под угрозой, а я даже не знаю причину. Аманда помолчала с минуту, обдумывая, как преподать, а потом сказала: - Я просто хочу увидеть их перед тем, как пойти с тобой дальше. Ведь я могу… умереть. Хочу проститься, вот и все. – Аманда понятия не имела, зачем врет. Уоррен фыркнул и пошел дальше. - Они же мертвы – вы уже прощались… - Это другое. – настаивала та. – Мне нужна поддержка. - Для этого вполне хватит одной сестры! Ему всегда есть, что сказать! – в негодовании подумала Аманда. Хотела бы она посмотреть на тот великий момент, когда у него не хватит ни слов, ни идей. Поселение, которое им открывалось, уходило глубоко в долину, виляя между холмами. Все дома, как один, приземистые с треугольными крышами, заросшими мхом, и круглыми окнами, из-за чего складывалось впечатление, что Аманды попала в Хоббитон. Почти у каждого домика были натянуты веревки, на которых сушилось белье, волнуемое ветром. На соседнем холме паслись коровы и овцы. Вообще-то ее сестры ни за какие деньги не променяли бы городскую жизнь на провинциальную, поэтому было сложно представить, что хоть одна проживает здесь по собственной воле. А Тара – та и вовсе ненавидела сельскую жизнь лютой ненавистью. Даже жизнь в роскошном пригороде казалась ей чем-то омерзительным. Она не раз называла ее адом. - Уоррен, а это вообще что за место? Рай… или не рай? - Рай и ад – условные обозначения. – ответил тот. – Есть жизнь и смерть. Одна сторона и другая. Это – другая. - Но ни одна из моих сестер ни за что бы не согласилась жить в подобном месте. - Она не в жизни. – напомнил Уоррен. – Она в смерти. Здесь она не выбирает. Выбор уже сделан. - Но… - Аманда никак не могла сформулировать мысль. – Но это же выглядит как наказание. Должно же быть что-то еще? - Должно. – согласился тот. – Но никто не знает, что именно. Когда приходит время, они просто исчезают. - А ты? - Что я? - Раз ты здесь, значит мертв? - А ты, Аманда, мертва? – с нажимом спросил Уоррен. Та злобно цыкнула и сбавила шаг, чтобы поравняться с Фрэйндъерном. - Почему он так со мной? - Все еще недоволен, что ты заставила идти сюда. Ты держишь его за хребет. - У нас говорят «за яйца». - Как бы там ни было, - усмехнулся демон. – Это никому не нравится. Аманда пожала плечами и стала озираться. Они шли по вихляющей тропинке посреди заросших мхом домиков и хлещущих друг дружку влажных простыней на ветру. По пути встречались колодцы как в древнейших поселениях, и стояла мертвейшая тишина. Все здесь казалось в некотором запустении. - А где вообще все? - Я думаю, сидят по домам. - А почему ставни закрыты? - Чтобы никто не мешал. - Не мешал чему? – не унималась Аманда. - Платить, я думаю… - спокойно ответил Фрэйндъерн. Та, уж было, хотела спросить «за что», но поостереглась, что терпение Фрэя не безгранично. Да и потом, в принципе и так ясно, за что. За жизнь, наверное. Все-таки Аманда была очень благодарна Уоррену за то, что тот перетащил ее на эту сторону без всех этих неприятных… нюансов. - И как долго это может длиться? - Там, где нет времени, подобное сложно утверждать. - Но это долго? - Бесконечно долго. – кивнул тот. - Так странно… - покачала головой Аманда. – Жизнь гораздо короче, чем плата за совершенные ошибки…. - Если бы смертные это знали, были бы гораздо осмотрительней. – заметил Фрэйндъерн. - Аманда! – настойчиво позвал Уоррен. – Подойди! Та, вздрогнула от неожиданности и тут же подбежала к нему. - Мы близко…. Вон дом. Она проследила за его взглядом. Дом, на который кивнул Уоррен, находился еще довольно далеко и ничем особенным не отличался от остальных. Такой же заросший мхом и с круглыми окнами. Аманда, было, притормозила, чтобы поделиться этой новостью с Фрэем, но Уоррен потребовал: - Иди рядом со мной. Аманда пожала плечами и безропотно подчинилась. По мере приближения ее ждал еще один неприятный сюрприз, хотя нет… более подходящее определение – жуткий. На двери этого дома была распята белая собака. - Какого черта… - только и смогла выдавить Аманда. Тара обожала собак. У самой их было две – мальтийская болонка и померанский шпиц. Когда одна из них умерла, Тара тут же завела такую же и назвала тем же именем, в итоге бессменные Попер и Лимпа прожили с ней всю жизнь. Иногда казалось, что она любит их больше, чем сына. Интересно, каково проходить мимо этого каждый день? Аманда не сомневалась, что в этом доме находится именно ее старшая сестра. Если речь идет о наказании, то такое место, как раз для ее старшей сестрички…. Уже у порога она обернулась к спутникам и сказала: - Дальше я пойду одна. - Чего это? – недовольно спросил Уоррен. - Семейные дела. - И? - Много слюней и соплей. Тебе не понравиться. - Я знаю тебя, Анда… какие сопли, о чем ты? - И, тем не менее, сейчас самое время для этого, поэтому Уоррен, дай нам, пожалуйста, побыть наедине. Тот отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи. - Ладно… но имей в виду – я досчитаю до тысячи и пойду за тобой, если сама не выйдешь. - Поняла. – Аманда коротко кивнула и с неприязнью схватилась за ручку, стараясь не касаться мест с засохшими брызгами крови. Труп был старым и иссохшимся, от него исходила слабая гнилостная вонь. – Что ж ты не уберешь ее, Бильбо…? – подумала Аманда и вошла внутрь. - Она вьет из меня веревки… - вздохнул Уоррен Глик. – Нельзя всегда получать то, что хочешь. - Точно. – заметил Фрэйндъерн. Тот резко к нему обернулся. - Меня имеешь в виду? Но демон уже смотрел вниз, изучая мягкую моховистую почву. - Один долбанный тупой демон… - начал отсчитывать Уоррен, яростно испепеляя его взглядом. – Два долбанных тупых демона…. ________________________ В комнате, в которой оказалась Аманда, было непроглядно темно. - Тара! – позвала она, стоя на месте, чтобы не врезаться ни во что, но никто не ответил. - Синди! Берта! – попробовала Аманда, но результат остался тем же. Осторожными маленькими шажочками она начала пробираться вперед, выкрикивая поочередно имена своих сестер. Глаза очень быстро привыкли к тьме, и Анда уже начала различать абрисы мебели и выступающие углы. Кто-то сидел за столом у окна. Тара или Синди или Берта… понять было невозможно. Поэтому Аманда отвела щеколду и распахнула полукруглые ставни, запустив свет в комнату. В эту же секунду женщина за столом, охнув, разула ничего не понимающие глаза и схватила ее за кисть, другой рукой она, как оказалось, сжимала объемную дурацкую кружку с Плуто, наполовину полную кофе с молоком, который теперь весь растекся лужей по столу. Как и предполагала Аманда, это была ее старшая сестра Тара, находящаяся примерно в шестидесяти пятилетнем возрасте, в котором они виделись в последний раз. Примерно за два года до смерти. И, тем не менее, сейчас Тару было трудно узнать. На голове тугой платок, будто она снова проходила химию, глаза запали, серое лицо осунулось, а кожа плотно обтянула кости. Тара умерла от рака, и, похоже, что после смерти она продолжала им болеть. Что может быть страшнее? Особенно если смерть кажется подарком судьбы…. - Тара, это я - твоя сестра. – Аманда пыталась звучать успокаивающе, чтобы привести ее в чувства. Тара бешено вращала зрачками. Казалось, ее вдернули из какого-то близкого к коме состояния. Но вскоре ужас на ее лице сменился бескрайним удивлением, и пересохшие губы произнесли: - Аманда??? - Да, это я, Тара. – улыбнулась та. – Не отпустишь? Женщина слепо посмотрела на свою руку, сжимающую правую кисть Аманды, наличие которой вызвало какое-то странное смятение на ее лице, но потом все же отпустила. На коже остались белые следы. - Прости… Странно, что они не обнялись. Две сестры, которые не виделись столько времени…. Даже никаких поползновений. - Хорошо выглядишь. – глухо сказала Тара. – Хотя ты очередная иллюзия. Все понятно. - Я не иллюзия. Почему ты так решила? – спросила Аманда, садясь напротив. - Здесь таких много за последнее время. Ходите… убиваете меня. Как же я устала от всего этого. Я больше не могу. – пролепетала Тара, которая в свое время вставляла по две-три шутки в каждое предложение. - Убиваем тебя…? – переспросила Аманда. - Я устала просить прощение и прощать, устала копаться в себе. Этому нет конца. А я так хочу выбраться отсюда. Хочу стать снова молодой… как ты. Почему ты так выглядишь? Пришла позлить меня? Спровоцировать? Как же - как же… красавица Анди Белоснежка… вечно всем недовольная, принимающая все как должное. А хочешь правду? Когда ты сгорела, милая, я подумала поделом ей…. И это не из зависти, не надейся. Просто я решила, что только так ты сможешь научиться хоть кого-то любить и ценить жизнь…. Но все стало только хуже. Твое сердце… оно мертвое. - Но я любила свою семью! – возразила Аманда, с ужасом осознавая то, что только что услышала. - Заткнись! – проорала Тара ей в лицо. – И дослушай! Разве не за этим все это? Та аж вжалась в спинку стула, на котором сидела. - Ты стала злой. Ты стала невыносимой. Поэтому все и разъехались. Бедные мать с отцом… как они тебя выносили даже представить страшно. Ты уничтожала все хорошее к тебе отношение. Тебе было больше ничего не надо, только лишь твоя рука и твое лицо. Тебя всегда волновала только ты, Аманда! И мне не за что перед тобой извиняться! Зато тебе есть за что. Может, ты за этим пришла? Та не могла ни пошевелиться, ни вымолвить хоть что-то в свое оправдание или знак протеста. Аманда находилась в состоянии глубочайшего шока. - Я так и знала. – Тара пренебрежительно фыркнула. – Позволь спросить, когда я заболела, Синди позвонила тебе и сказала об этом... - заметь, я не спрашиваю, почему ты тут же не сорвалась с места…. Тебя всю жизнь берегли, понимая, что ты калека, и что тебе тяжело переезжать с места на место, и, возможно, даже поднимать трубку… - иронично заметила она. – А к тебе приедешь, так ты не обрадуешься, будешь всем своим видом показывать, как тебе хочется, чтобы тебя поскорей оставили одну. И тебя оставили. Но скажи… неужели у тебя не ёкнулось? Где-то вот здесь. – Тара прижала ладонь к груди сестры, как ударила…. Аманда, было, дернулась, чтобы сбросить руку, но та с силой впечаталась в грудную клетку. - Пусто…. – констатировала Тара. - Я долго боролась, но ты предпочла не участвовать во всем этом. Тебе было вполне достаточно звонков от Синди или Берты. - Но ведь ты не звала меня! – защищалась, как могла, Аманда. – Когда я стала калекой, мне меньше всего хотелось внимания. Я думала, это нормально. - Нет, Аманда, не нормально! – Тара хлопнула ладонью по столу. – Человек не должен быть один! Человеку нужна поддержка со стороны окружающих его людей! Нужна любовь и сочувствие! Всем! Кроме тебя…. Кто ты вообще такая? - Тара… - тихо сказала Аманда. – Я твоя сестра. И, возможно, я и меряю всех по себе, но я в жизни не представляла, что кому-то причиняю боль. И мне жаль, что я не держала тебя за руку, когда ты умирала. - Нет! – выкрикнула Тара. - Ты не имеешь права так говорить. Ты не знаешь. - Нет! – снова крикнула та. - Что нет? - Ты не моя сестра… - Да как ты можешь!? Господи, ну неужели не было времени, когда у нас было все в порядке? - Я серьезно, Аманда… ты не моя сестра. Ты вообще не нашей породы. – вполне серьезно сказала Тара. – Мать блондинка, отец рыжий. Оба светлоглазые. Как ты такая получилась? Никогда не задумывалась? - За что ты так со мной? – подавлено спросила Аманда. - Это правда. Все берегли тебя как прихотливый редкий цветок, только вот я не уверена, что ты была им. - Восемьсот восемьдесят один долбанный тупой демон… - послышался громкий голос с улицы. - Это тебя? – с издевкой спросила Тара. - Значит, я приемная? – спросила Аманда, пытаясь сохранять спокойствие. - Приемная? Хм… скорее пришлая. - Что это значит? - Только то, что я сказала. Тара поднялась из-за стула, взяла кофейник с конфорки и налила кофе в дурацкую кружку с Плуто. Аманда вскочила с места, вырвала ее из рук у сестры и бросила в стену. - Значит, скажи еще раз, потому что я ничего не понимаю!!! Тара слепо уставилась на нее. Она казалась напуганной. - В этом вся ты, Аманда. Чуть что не по тебе, и ты начинаешь крушить все вокруг. - ЭТО НЕ ОТВЕТ! Тара покачала головой. - Ты пришла к нам. Постучалась в дверь, и моя семья приняла тебя. Ты ничего не помнила – ни имени, ни прежней жизни. На вид тебе было лет восемь. Какое-то время твою настоящую семью искали, но впустую. В итоге мои родители удочерили тебя, а с нас – детей - взяли слово, что мы никогда не расскажем тебе правду. Так что нет ничего сверхъестественного в том, что ты другая. Не нашей породы. - Черт… - Аманда осела на стул и закрыла ладонью лицо. Вот так вот получается… дожить до семидесяти трех и узнать, что, по сути ты никто, ничейной крови и безымянного рода. - Это был черный день для нашей семьи… - продолжила Тара. - В тебе слишком много злобы и ненависти. – резко сказала Аманда. – Ты бы поработала над этим. А то, похоже, сидеть здесь тебе еще оччччень долго. Бесконечно. - Я ни в чем перед тобой не виновата… - с опаской напомнила Тара. - Как это? Ты же слово дала родителям молчать о том, что я вам не родная. А ты сказала. Причинила мне тем самым уйму боли. - Тебе? Боли? – удивилась Тара, наливая кофе в другую кружку – на этот раз без глупых мультяшных персонажей. Потом она поставила ее на стол и принялась закрывать створки. – Уходи отсюда. - Последний вопрос, Бильбо. – Аманда поднялась со стула. – Ты не знаешь, откуда у меня была статуэтка демона из черного камня? - Понятия не имею… - фыркнула Тара, погрузив комнату в кромешную тьму. Аманда уж, было, подумала, что это конец разговора, и двинулась к двери, но та, звучно отхлебнув из кружки, добавила: - Ты пришла с ней. Я помню… такая жуткая. Мама тут же отправила ее на чердак. Ты так сопротивлялась. – не без удовольствия вспомнила Тара.- Она хотела отобрать и часы без ремешков, но ты так вцепилась в них, что мать сдалась. А потом ты их потеряла, хотя на самом деле их постигла участь фигурки. Часы были уродские. И все, больше никакой заразы ты в наш дом не принесла. А одежду твою мы выбросили. - Прощай, Тара. – сказала Аманда и вышла из дома. На душе было тяжело. В голове мрак и отказ принимать услышанное. Выходит, она никто, пришлая, как выразилась Тара. Занесла в дом заразу. Приволокла какую-то грязь, за которую позже и поплатилась. И что это за часы без ремешков? Еще одна вещь, вычеркнутая ее мозгом? Может даже это тот засаленный циферблат, что Аманда видела на нижней полке среди фигурок. Тара назвала его уродским…. Черт, ну не настолько же! Откуда же она пришла такая? Отсюда? Раз Длинный человек из процессии Добра сказал, что рад их новой встречи. Или из Индианы? Что соответствовало словам Длинного человека из процессии Зла. Первый вариант, конечно, был привлекательней, поскольку включал в себя чуть больше логики, касательно появления фигурки демона. - Тысяча долбанных тупых демонов. – весело сказал Уоррен. – Ты ко времени. - Пойдем отсюда. – подавлено сказала Аманда и сразу же взяла обратный курс, ни на кого даже не взглянув. Двигалась она довольно быстро. - Эй, что там стряслось? Но Аманда проигнорировала вопрос. Тогда Уоррен обогнал ее и остановил, положив руки на плечи, при этом доверительно заглянув в глаза. - Что случилось? Аманда была на грани какого-то тихого срыва. - Ты знал, что я приемная? - Нет. Уоррена не дрогнуло, но Аманда видимо, все же увидела для себя нечто подозрительное, поэтому сбросила его руки и пошла дальше. - Если я узнаю, что это ты ей подкинул идею встретиться с семьей, превращу обратно и разотру в пыль! Фрэйндъерн даже не посмотрел на него. Слуги не должны смотреть на хозяев, а то те разозлятся еще больше. Некоторое время они шли в скорбном молчании. Чтобы прочистить голову, Аманда была готова нырнуть в колодец или врезаться в дерево. Ничего не скажешь – столько информации под конец жизни. Ух ты…. Но, как ни странно, из всего услышанного, самым шокирующим было не то, что Аманда – приемная, а то, как относилась к ней сестра и, по-видимому, вообще все. Она знала, что является обладательницей не самого приятного на свете характера, но даже не подозревала, на чьей стороне играет. Аманда была плохой, была солью мира, в котором жила…. Ничего себе. Внезапно ее окрикнули. Это был мужской голос, но он не принадлежал ни Уоррену, ни Фрэю, хотя и знакомый. Она посмотрела по сторонам и заметила мужчину, который махал ей с крыльца однотипного хоббитского домика. Аманда притормозила, морщась, а мужчина сорвался с места и вприпрыжку побежал к ней. Когда тот был уже на довольно близком расстоянии, она узнала его. - И этот здесь… - проворчала Аманда. Денни Робсон – такой, каким она его помнила, подбежал к ней и попытался обнять. На его лице отражалось столько радости и счастья – аж, тошно. - Прости меня, Анди… - запричитал бывший муж, но был грубо прерван. Под тяжестью удара Денни со свернутым на бок носом повалился на спину. Аманда поцеловала свой правый кулак и пошла дальше. Ей стало гораздо лучше. Можно сказать, мечта сбылась…. Говнюк. Если уж и было большее зло, чем она, так это Денни Робсон. - Это тебе от меня, Анди. – прокричал Уоррен ей вслед. - Лучший подарок из всех, что мне когда-либо делали. – чуть улыбнулась Аманда. Потом он нагнал ее и увлек к одному из крайних домиков. Аманда даже слова не произнесла, она вполне привыкла к его постоянной и внезапной инициативе… к тому, что он совершенно не считает нужным вводить ее в курс своих планов. Шут с ним…. Подойдя к двери, Уоррен проделал знакомый уже ритуал с прикладыванием рук и закрыванием глаз, потом повернул ручку и открыл дверь, как обычно пропуская Аманду вперед. Ее, но не демона, естественно. И вот они снова оказались в зале, заполненном Тысячей Проклятых. - Ну что, ты готова? – глаза Уоррена полыхали азартом. - Ну, да, вроде… - кивнула Аманда, потупив глаза. Ей никак не давало покоя то, что произошло. Эти слова – мол, поделом тебе. Сестра ты – не сестра – какая разница? Такое не говорят…. Хрень какая-то. Липкое чувство росло в груди. Тошнотворное, гадкое…. После знакомых манипуляций, Уоррен кивнул Аманде, побуждая к действию, и та кивнула в ответ. Потом подошла к двери и дернула. Ничего. Аманда дернула сильней, но та снова не поддалась. - Закрыта. – буркнула она. - Я знаю, что закрыта… - понизил голос Уоррен. – Ну, так открой ее. - Есть шпильки? Или какие-нибудь скрепки? - Какие еще шпильки… - металлическим голосом проговорил тот. – Так… открывай! Аманда изо всех сил дернула дверь, но безуспешно. - Не поддается. - Подожди… - мягче сказал Уоррен, подойдя к ней. – Но ты же открыла дверь в ту комнату… с фигурками. Вспомни и сделай так же. - Та дверь была открыта - Нет! – рявкнул Глик. – Закрыта! Аманда, удивленная этой новостью. Изо всех сил дернула дверь… а потом еще и еще. Глядя на эти потуги, Уоррен не на шутку перепугался. - Так… все ясно. Идем. – Он схватил ее за кисть и поволок в левое крыло – здесь было нечто вроде небольшой и очень уютной столовой. - Вышли все вон отсюда! – мимоходом бросил Уоррен, и несколько демоноподобных личностей, включая не-пойми-кого завернутого в плащ сверху донизу, покорно покинули помещение. Отодвинув один из тяжелых стульев, стоявших по обе стороны от массивного деревянного стола, Уоррен буквально бросил на него Аманду. Та не возражала – все плохое вокруг теперь представлялось ей вполне заслуженным. Сам Уоррен развернул к ней соседний стул, сел и придвинулся чуть ли не вплотную. - В чем дело? - Ни в чем. - Аманда, - Уоррен сжал ее ладонь в своих. – Я не могу представить, что значит быть приемным ребенком. Я вырос в приюте никому не нужным, кроме себя самого. А у тебя все-таки была семья. И разве так уж важно, что она не была тебе родной? - Дело не в этом. – она слабо покачала головой. - А в чем тогда? - Они меня никогда не любили. - Это тебе Тара сказала? Аманда кивнула, а потом добавила: - Вряд ли, она в том положении, чтобы врать. Уоррен сощурился. Его напрягала прозорливость девчонки – такую не утешишь заученными сопливыми фразами, которым цена грош. Но вместе с тем и восхищала. - Да уж… - согласился он. - Она сказала, поделом мне, что стала калекой. - О, милая. – он погладил ее по щеке. – За такие слова срок может увеличиться лет на триста по земному времени. - Ух ты… - Да, это впечатляет. – согласился Уоррен. – Вряд ли бы смертные совершали столько дерьма, если б знали, что потом. - Уоррен… - Аманда пристально заглянула ему в глаза. - Что? – кивнул тот. - Я не знала, что я плохая. Я не чувствовала этого…. почему люди не чувствуют этого? - Есть и другие. – сказал тот. – И нет им прощения Господи, ибо ведают, что творят. Слышала об этом? Аманда пожала плечами. - Обычно, если смертные совершают какой-то плохой поступок, Вселенная дает им об этом знать. Умные смертные расценивают это, как наказание и стараются изменить положение вещей и стать лучше. Глупые думают, что у них просто черная полоса, которую нужно переждать. Хотя то, что с ними происходит, это всего лишь логические последствия совершенных ими действий. Настоящее наказание, или скорее расплата ждет их после жизни. - Хорошо… я сгорела и стала калекой, но не стала лучше после этого. обозлилась и ожесточилась…. Что дальше? Что со мной будет после смерти? - Анда, милая, прекрати себя накручивать здесь нет времени, а значит, и твое «после» никогда не наступит. С тобой поступили жестоко, и я не вижу причины, чтобы не поступить также в ответ. Аманда удивленно уставилась на него. - Но это же вроде неправильно? - Да кто сказал? Ты такая, как есть. Ты личность. Я не считаю тебя плохой, и не считаю себя плохим. Зло – субъективно. Ты просто занимаешь ту сторону, которую занимаешь. Такова твоя натура. Слышала историю про скорпиона и черепаху? Она переправила его на другой берег, а тот укусил ее вместо спасибо, сказав, что такова его натура. Но никто его не осуждает, а мораль в том, что есть одни и есть другие. Вот и все. - Значит, ты просто предлагаешь мне принять то, что я другая? - Угу. – улыбнулся тот. – Именно так. Аманда улыбнулась в ответ и шумно выдохнула. - Ладно. - Пойдем попробуем еще раз? - Пойдем. Уоррен поднял ее за руки и увлек в главный зал, потом подвел к двери и отошел в сторону туда, где стоял Фрэйндъерн - Сейчас все получится. – сообщил он демону, а потом поморщился. На душе у Аманды заметно полегчало. Уоррен умел найти нужные слова. Он, конечно, был тот еще типчик…. Ушлый. Можно только догадываться, о чем он умалчивал, но что-то в нем было необъяснимо притягательным. Шарм, нрав, власть, опасность и в то же время мальчишеская непосредственность. Все это восхищало Аманду и не позволяло долго на него злиться. На этот раз дверь с легкостью поддалась, хоть она и приложила силу на всякий случай. - Я же говорил. – ликующе заявил Уоррен, чуть наклонившись к демону, и потер ладони. Фрэйндъерн закатил глаза. Пейзаж, открывшийся Аманде, в корне отличался от всего, что она до сих пор видела. Хотя бы потому, что здесь была зима. Самая красивая из всех. Аманда была южанкой, поэтому видела их не очень-то и много. Хотя в виду последних событий, черт его знает, кем вообще она была на самом деле…. Небо выглядело так, словно закатное солнце разлилось по нему океаном. Смесь красного, оранжевого и желтого. Его бы выпить и никуда не идти. Здоровенные сугробы и обледенелые высоченные, раскидистые деревья и кусты играли всеми оттенками этого неба. Аманда будто бы смотрела на сказочный лес. Ветви как из хрусталя. Какие-то нереальные. Дул ветер, гоняя снежинки, поднимая их вихрами в воздух. Мороз наполнял легкие, но вместе с тем Аманда совершенно не чувствовала холода. Понимала мозгом, что температура ниже нуля, но не ощущала этих изменений. Никакого дискомфорта. Чья-то ладонь мягко легла на ее плечо. - В прошлый раз зимы здесь не было. – задумчиво сказал Уоррен. – Но красиво, да? - Очень. – согласилась Аманда. – Как будто ты в центре бриллианта, играющего на солнце. - Ну… мы пока не в центре. Уоррен подошел к небольшой этажерке, на которой оставил темно-синий пакет из «Аленс» с еще не оживленными фигурками, потом поднял руку вверх, словно гид и помахал. - Мы выступаем, друзья мои. За мной! И по команде вся эта ужасающая Тысяча Проклятых двинулась к выходу. Дом №III? Аманда валялась в сугробе, изображая снежного ангела, пока Уоррен оживлял какое-то странное существо, называемое Разведчик. Глик казался несколько озадаченным, потому что понятия не имел, где они находятся. Раньше он выходил где-то за милю от дома хозяина, а однажды вообще попал прямо в дом. Это конечно объяснялось – ведь все предыдущие разы Уоррен приходил только по приглашению, а теперь… они могли находиться, где угодно. Поэтому сейчас Уоррен достал из своего темно-синего целлофанового пакета из «Аленс» только Разведчика. Все остальное для главной битвы в его жизни. И еще этот снег…. Итак не знаешь, куда идти, а теперь, ко всему прочему, и по сугробам. Разведчик отдаленно походил на человекообразное с головой насекомого. Большие черные блестящие глаза, длинные усы, жвала. Его руки и ноги заканчивались двупалыми когтями с зазубринами, а на спине были сложены стрекозиные крылья. Черное из плотной неопознанной ткани трико сперва показалось кожей Разведчика, но потом Аманда, пытающаяся обличить существо по половому признаку, все же убедилась, что это одежда. Он был худым и даже щуплым, а ростом не больше пяти футов. Не самый полезный на поле боя, но в своей сфере деятельности он, несомненно, был лучшим. - Наконец, крылья Разведчика встрепенулись и замахали так быстро, что и не разглядеть, подняв его пулей в воздух. На несколько минут он исчез из виду, а потом вновь появился над их группой. - Подъем. – Уоррен наклонился над Амандой, которая нежилась в снегу, и протянул руку. - Это потрясающе! – восхитилась она, вставая. – Мне не холодно. Это так… странно. Тот состроил скептическую гримасу – мол, поверь мне, ничего странного – потом задрал голову и нашел глазами Разведчика, который словно ждал этого, чтобы своими стремительными росчерками взять курс к северо-востоку от них. - За мной! – скомандовал Глик и потянул Аманду за собой, но вскоре отпустил руку, потому что идти по сугробам вот так было очень сложно. Аманда даже не обратила на это внимание. Все, что занимало ее теперь, это то, что она ныряет в снег голыми ногами по самые щиколотки и совершенно не чувствует ни холода, ни какого-либо другого дискомфорта. Обувь даже не намокала. Правда, снег все же тормозил процессию, но Фрэйндъерн держал строй с легкостью. Его слушались с полуслова. Те несколько крылатых тварей, что были в Тысяче, восседали сейчас на спинах или плечах у самых мощных на вид представителей, вцепившись намертво когтями. Уоррен запретил кому-либо, кроме Разведчика, подниматься в воздух, чтобы не привлекать внимание. Поэтому он и драконов с прочей тяжелой артиллерией оставил звякать в полиэтиленовом пакете. Сам Уоррен шел впереди, за ним пыталась угнаться Аманда, так как ей все время казалось, что вся эта устрашающая армия просто сомнет ее, даже не заметив этого. Следом вышагивал Фрэйндъерн, который бы никогда не позволил такому случиться. Через некоторое время он поравнялся с Амандой и поинтересовался, как она. - Все в порядке. – ответила она, выглядывая в небе Разведчика, но тот снова скрылся из виду. - Тот парень… ты бы сломала ему нос, будь он жив. - Он заслужил это. - Твой муж? - Бывший. – кивнула та. - Ну, в смысле, мы в разводе. - В разводе… - повторил Фрэйндъерн, пробуя слово на вкус. - Что, демоны не расходятся со своими женами или мужьями? – спросила Аманда, преодолевая очередной сугроб - Нет. Мы выбираем себе пару на всю жизнь. - И что, никогда не ошибаетесь? - Ошибаемся? – не понял Фрэйндъерн, наморщив белоснежный лоб. – Мне не ясен твой вопрос. - Ну как же… люди влюбляются, женятся, а потом чувства уходят, и они понимают, что совершили ошибку. - У нас такого нет. Мы выбираем себе партнера, потому что подходим друг другу и способны породить здоровое потомство. Это серьезное дело. Мы не мешаем дела с чувствами. - Но ты ведь любишь свою семью? - Да. – согласился Фрэйндъерн. – Они были частью меня самого, а это выше, чем чувства и эмоции. У нас Церемония носит сакральный характер. Клятвы, которые дают демоны, не рушимы. Мы берем нашу жизнь в долг у богов, и возвращаем его, соблюдая их кодекс. Аманда понимающе кивнула и криво усмехнулась: - Может, и у нас в древние времена было то же самое, но потом все забылось и прошло. - А ты любила своего мужа? - Нет, не думаю. Сейчас, во всяком случае… - сказала Аманда. – Он казался мне хорошей парой, но я не могу вспомнить, были ли у меня к нему чувства. Но в целом, мне было тридцать – такое время… сам понимаешь. - Я не понимаю другого – чувств не было, вы подходили друг другу… так почему ты ушла? - Так в том-то все и дело, Фрэй… не я ушла. – хмыкнула Аманда. - Почему? – совершенно искренне поинтересовался тот. – Ты его била? Судя по тому, что я видел, такое вполне могло быть. - Нет, не била. – хихикнула Анда. – Хотя, надо было…. Вся моя вина заключалась в том, что я стала калекой. Сгорела в том гребаном клубе… потеряла руку, ослепла на один глаз, ожоги, изуродованное лицо и тело. Это оказалось слишком для него. Такую с друзьями не познакомишь…. - Ты жила в каком-то испорченном месте… - сказал Фрэйндъерн через паузу. - Вот уж не думала, что услышу такое от демона. – хохотнула та. Впереди идущий Уоррен Глик улыбнулся. Ему не нравился этот тандем, но в целом, что он мог сделать? Приказать? Запугать? Да, вроде, пуганные все…. Оставалось лишь искать в этом хоть что-то забавное, чем, собственно, он и занимался. - Что с ним стало? – спросил Фрэйндъерн. - К нему всё вернулось? - Я не знаю. Но, то, как он умер… - задумалась Аманда. – Я ненавидела его лютой ненавистью, но с его смертью мне стало легче. И причина не в самом факте, а в том, как именно это произошло. Пока она говорила это, объявился Разведчик. Уоррен остановился, и Фрэйндъерн скомандовал остальным. Своими рывками существо некоторое время маячило над ними, а потом полетело немного северней. Полетело, словно выстрелило. Армия тут же двинулась дальше. - Так как же это произошло? – спросил Фрэйндъерн, как будто их не прерывали. - О, это ужасающая история… - загадочно сказала Аманда, едва сохраняя равновесие. – Захватывающая. В духе Пунктов назначения. Фрэйндъерн наморщил лоб, обмозговывая последние слова, но, видимо, счел эту информацию не столь важной, чтобы переспрашивать. - Через полгода после того, как ушел от меня, Денни снова женился, и как не патетично, на сиделке, которая ухаживала за мной после больницы. Ее звали Кэрри… или Королл. Я уже не помню. Он очень запил после всего, и здесь, наверное, можно сказать, что его мучила совесть. Жена, видимо, боролась с ним некоторое время, но в итоге и сама пристрастилась. Так это обычно бывает…. Аманда все-таки потеряла равновесие и завалилась на правый бок, но Фрэйндъерн буквально молниеносно поставил ее на ноги, чтобы не нарушать строй. - Спасибо. – сказала та, отряхивая снег с платья. – Вообще, по хорошему, мне бы сзади идти – по протоптанному… Вдруг Уоррен поднял руку, и Фрэйндъерн скомандовал остальным. Потом, не говоря ни слова, пошел куда-то вдоль строя, выцепил кого-то… - отсюда Аманде было не видно, что там происходит – и вернулся обратно. Но не один. С ним шел человек, которого Аманда уже видела и запомнила по дурацкой бейсболке, одетой козырьком назад. Запомнила, потому что его внешняя нормальность по сравнению с подавляющим количеством монстров и чудиков, маячила красной тряпкой перед глазами. Хотя он был самым обычным, похожий на безликого соседа, лицо которого забывается сразу после краткой беседы о погоде. Соломенные волосы, веснушчатое лицо, и необычайно печальные глаза, впрочем, как и у всех. Он был одет в потрепанную зеленую футболку Янкис, видавшие виды джинсы и походные рыжие ботинки. - Познакомься, Анди, это Лиланд. – сказал Уоррен. – Я думаю, он существенно облегчит твои страдания. Та вопросительно вскинула брови. Слепо глянув на Аманду, Лиланд присел на корточки, обхватил ладонью рот так, как будто хотел сдержать крик или рвоту. Было видно по движениям скул, что рот его раскрыт. Потом он убрал ее и поднес к снежной поверхности. Как только это произошло, ладонь покраснела, а снег под ней стаял до самой земли. Через пару мгновений растаявшая площадь увеличилась по всему периметру и стала походить на ковер, а Аманда, наконец-то, ощутила почву под ногами. - Какая прелесть! – восхитилась она. – А что ж ты раньше этого Лиланда не позвал? - Я ждал, когда ты навернешься. – лучезарно улыбнулся Уоррен и двинулся вперед. Теперь маг шел прямо за ним, а снег полностью стаивал за пару ярдов, и ноги уже уверенно ступали по земле. - Ну и вот… - внезапно продолжила свой рассказ Аманда, обращаясь к Фрэйндъерну. – Поехали они как-то на вечеринку, где сильно напились. Народу было много, алкоголь – рекой, так что никто и не просек, что они уехали и не на такси… а то бы их не отпустили. В итоге они улетели в кювет и врезались в столб электропередач, не доехав до дома всего ничего, но остались живы. Видимо находясь в шоковом состоянии, оба выбрались из обнявшего столб Плимута, что само по себе иронично. – усмехнулась Аманда. – Просто эта тачка, она уникум… прямо тачка судьбы. Фрэйндъерн понимающе кивнул. - В общем, они растерянные кое-как вылезли из жестянки, и просто пошли, куда глаза глядят, лишь бы подальше от места, где едва не расстались с жизнью – так бывает, когда ты в шоке. А Кэрри (или Кэролл) наступила на оборванные провода и была тут же убита током. Что же касается Денни, то он в ужасе побежал домой и застрелился. От смерти не уйдешь…. - Ты уверена? – спросил Уоррен и коротко глянул на нее из-за плеча. - А разве эта история не доказательство? Но на этот пассаж он уже не среагировал. - У меня на родине… - сказал Фрэйндъерн. – К смерти относятся очень просто и с радостью. Жизнь для работы, смерть для отдыха. Самоубийства у нас редкость, потому что тот, кто пошел на это – проклят временем, которым пренебрег. Так что твой бывший муж очень серьезно наказал себя. - А ты, Фрэй… считается, что ты убил себя? – спросила Аманда. - Да. – ответил тот. – И я тоже проклят временем. - Но ведь здесь… времени, вроде, нет, как я слышала. - Оно всегда есть, Аманда, просто здесь оно приобретает совершенно другой характер. - О! Это так забавно слышать от тебя! – воскликнул Уоррен, обернувшись. Теперь он шел спиной. - Может быть, ты просветишь? - холодно заметила Аманда. - Я не сказал, что он неправ. Просто это так забавно слышать от смертного, который провел в образе камня тысячелетия. Довольный собой Уоррен отвернулся, а Аманда приблизилась к Фрэю и почти шепотом переспросила: - Тысячелетия? – и тот кивнул. – Что ж… видимо, поэтому мне и полегчало…. - Наказание всегда сообразно поступкам. - Всегда? Разве? Значит, и то, что случилось со мной – заслужено? Тара была права? - Ей не стоило этого говорить… - только и сказал Фрэйндъерн. - Отлично… - сухо пробурчала Аманда. – В дерьмовом мире цветов не вырасти. - Неужели? – отозвался Уоррен, не повернув головы. – А из чего, по-твоему, сделаны удобрения? Аманда скривилась – всё слышит… куда деваться? Поднялся сильный ветер, бросая снег в идущих увесистыми снопами. Небо потемнело как минимум на два тона, став виноградным. Крупными хлопьями повалил снег. Аманде нравилась такая погода. Она зачаровывала. Было по-прежнему не холодно, но она подумала, как было бы здорово устроиться в удобном кресле у окна, завернуться в плед и пить горячий шоколад. Уоррену тоже нашлось бы местечко рядом…. Вскоре снег усилился, и Глик требовательно изложил Лиланду суть его присутствия. Тот снова закрыл ладонью рот, словно сдерживая крик или рвоту, потом вытянул руку и описал ей круг, очерчивая незримую арку. По сути, так оно и было – снег теперь наталкивался на невидимую преграду, не достигая идущих, но оставлял следочки, как если бы врезался в стекло. После всех этих манипуляций, Лиланд выглядел утомленным. Но вскоре началась сильнейшая метель, так что тот факт, что снег не достигал их, не играл больше никакой роли. Видимости никакой. Один сплошной заслон снега. Уоррен выглядел очень недовольным и скомандовал привал, потому что слепо идти не понятно куда – было глупо. Тем более что Разведчик больше не объявлялся. Их окружали обледенелые деревья и заснеженные вершины, виднеющиеся вдали. Валил снег, небо потемнело еще на тон. Аманда сидела прямо на земле и разглядывала чарующий пейзаж, словно из стеклянной оранжереи. Рядом сидели Фрэй и Лиланд, а Уоррен бродил вокруг лагеря, нервно поглядывая в небо. У него впервые появилось нехорошее предчувствие, но желание перемен было слишком сильным, чтобы обращать на это внимание. - Ты Лиланд, верно? – спросила Аманда, оторвав сосредоточенный взгляд от Глика. Мужчина в бейсболке козырьком назад, сидящий по-турецки и изучающий собственные ладони, поднял на нее печальные, усталые глаза. - Да. - Ты ведь что-то вроде колдуна? Можешь предсказать, когда закончится эта метель? - Нет, не могу. – мрачно ответил тот, явно не желая разговаривать. - Почему? - Потому что дело не в погоде, а в желании владельца этих земель. - Но ведь на это тоже можно как-то повлиять? Лиланд хохотнул и обратился к Фрэйндъерну. - Она шутит, да? Тот опустил голову. - Что? – не поняла Аманда, обиженно. - Не обращай внимания. – сказал демон. Та пожала плечами, а потом снова обратилась к Лиланду - Какая твоя история? Раз уж нам сидеть здесь некоторое время, расскажи что-нибудь. Поделись. - Почему я должен это делать? - Мне скучно… - нагло заявила Аманда. - Скучно? – Лиланд сощурился, пристально изучая ее лицо, а потом залез в карман джинсов и достал мешочек… не понятно, как только уместившейся в нем. Слишком уж объемным он выглядел. Затем Лиланд вытряхнул его содержимое на землю. Шесть хлебных зачерствевших мякишей: три белых и три черных. - Разложи в ряд, как нравится. – попросил он. Аманда кивнула и сделала, как было велено. Она всегда любила черный, поэтому с него и начала. Полученный ряд выглядел следующим образом: черный, белый, два черных и два белых. Лиланд усмехнулся, после чего выдал: - Задуманное дело обречено на провал. То, чего ты больше всего на свете боишься, совсем скоро случится с тобой. А тот, в кого ты влюблена, никогда не ответит взаимностью, потому что любит другую. И даже если вдруг судьба сведет вас вместе, это будет скорей наказание, так что не питай особых надежд. Ну что я повеселил тебя? – с вызовом спросил Лиланд, собирая мякиши обратно в мешочек. - Да пошел ты… - огрызнулась Аманда, глянув украдкой на Уоррена, который все также напряженно изучал небо. Она была вне себя от злости и обиды… от ужаса, что все сказанное может оказаться правдой. Их поход обречен. Самое страшное – стать снова калекой и вернуться в свой гнилой мирок. А третье… об этом лучше и вовсе не думать. Всё. Ничего и не было. Хватит. Меж тем Лиланд убрал свой мешочек обратно в джинсы, и вся в своих мыслях Аманда даже не заметила, как он под ладонями мага уменьшился почти вдвое и стал совершенно плоским. - Ты что, особенный, что ли? – рыкнул на него Фрэйндъерн. На это Лиланд лишь отсел от них и обхватил колени. - Только боги могут знать твою судьбу, Аманда. – сказал ей демон, и та скорбно кивнула, хотя его слова все же немного взбодрили. Аманда взглянула еще раз на Уоррена. Тот больше не смотрел в небо. Его взгляд был прикован к лесу. Один из тех, кто был завернут с головы до ног в плащи с капюшонами, стоял рядом с ним и что-то говорил. Словно по цепочке все волной повставали на ноги, насторожено вглядываясь в ледяную чащу. Фрэйндъерн и Лиланд смотрели туда же, а белоснежная ладонь первого легла на рубиновый эфес сабли. - Что… что происходит? – взволнованно спросила Аманда. - Держись сзади. – только и ответил демон. Аманда, было, хотела уточнить, но в этот момент протяжно завыл какой-то зверь. Волк, скорей всего… так заунывно и чертовски пугающе. Словно по команде на этот вой отозвались еще сотни голосов, а потом их количество удвоилось и… удвоилось еще раз. Казалось, что весь лес взвыл. У Аманды кровь стыла в жилах, а кишки завязались узлом. Незнамо откуда появился Уоррен словно чертик из табакерки. - Что, и ты тоже не можешь выстроить защитный заслон? – крикнул он Лиланду. - Такое по щелчку пальцев не делается. – ответил тот. - Тогда на кой ты мне сдался? – рассвирепел Уоррен. И тут подал голос Фрэйндъерн. Да еще какой… настоящий командный, зычный, оглушительный, выводящий из любого оцепенения. - В КОЛЬЦО! – скомандовал он, и в считанные секунды вся эта Тысяча Проклятых выстроилась вокруг Аманды с Уорреном в несколько рядов. Теперь она чувствовала некоторую неловкость, стоя рядом с ним так близко и ненавидела себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Даже страх притупился. Здоровенные воины стояли, плотно прижавшись плечами, но Аманда все же нашла лазейку, чтобы смотреть с остальными в лес. Послышалось приглушенное рычание, и из леса вышел огромный полярный волк. Уши прижаты, морда оскалена, и на контрасте с белой шкурой красная-красная пасть. Словно в крови. Волк достигал трех с половиной, а то и четырех футов в холке. Аманда никогда не видела полярных волков, но вряд ли они могли быть таких размеров. И вдруг волки стали появляться из снега, как будто были его частью… как будто у сугробов были желтые глаза и красные пасти. Всегда были…. Следили за ними. Выжидали подходящего момента, чтобы напасть. Они щерились и рычали, и этот выворачивающий на изнанку звук сводил Аманду с ума. Волки были повсюду. Немыслимое количество желтых фонарей и окровавленных пастей. Уоррен, было, достал из целлофанового пакета фигурку дракона. Но потом быстро понял, что для оживления слишком мало места, и бросил ее обратно. Тот волк, которого первым увидела Аманда, напряг все свои мышцы и прыгнул…. Она взвизгнула и присела на корточки, закрыв голову руками, поэтому не увидела, как Фрэйндъерн пронзил его брюхо своей саблей и сбросил в снег. Как только это произошло, то, что было полярным волком, растворилось… исчезло. Словно по команде волки снежной лавиной бросились со всех сторон на Тысячу Проклятых Уоррена Глика. В ужасе Аманда перекатилась на колени, закрыв ладонями уши и зажмурившись. Но она все равно слышала ужасающие крики и леденящий душу вой. Ей казалось, что это длится вечно. Что волки сожрали всех и сейчас доберутся и до нее. Снежная буря достигла своего апогея. Казалось, она забирает поверженных волков и воинов с собой. Превращает их в снежинки и уносит по адресатам. Снежный барьер Лиланда больше не действовал – видимо, сейчас ему были нужны все его силы на сопротивление и помощь союзникам. Волосы и одежду Аманды покрывала снежная пелена, и она чувствовала, как снежинки касаются ее обнаженных плеч и спины… то, какие они холодные и мокрые. Она чувствовала ледяной ветер, как он треплет ее платье, забирается внутрь через ноздри и распространяется по всему ее организму. Это было странно. Аманда замерзала…. Вдруг чья-то ладонь легла ей на плечо. Сколько прошло времени? Ей казалось очень много… казалось, то эти рвущие звуки и вопли, посачивающие сквозь плотно зажатые ладонями уши, никогда не стихнут. От неожиданности Аманда дернулась и рванула в сторону, но не смогла резко встать с колен и завалилась на бок. Улыбающийся Уоррен нагнулся над ней, протягивая руку. Аманда оглушено таращилась по сторонам. Крики и рычание стихли. Висела давящая тишина. Наконец, она схватилась за протянутую руку и поднялась на ноги. Все были в снегу с головы до ног. Уоррен снял свой котелок и стал отряхивать. Она нашла глазами Фрэя и вздохнула с облегчением. Не нужно было быть гением, чтобы заметить, насколько сократилась армия…. Вряд ли ее теперь можно называть Тысячей Проклятых…. Может, для тех, кто пал – это отпущение? Может они дождались своего ветра и растворились в снежных хлопьях. Что с ними стало? Возможно ли умереть еще раз? - Ты вся дрожишь. – сказал Уоррен, расстегивая свой темно-синий пиджак. Он накинул его Аманде на плечи и как-то очень заботливо укутал, хоть и сам выглядел замерзшим. На секунду Аманда даже позабыла обо всех своих тревогах, наслаждаясь моментом, и тут поверх его плеча заметила движение в сугробах. Едва заметное. А может, показалось? Там изнеможенно сидел Лиланд, как обычно, подальше от остальных. Как они могут устать? – снова задумалась Аманда. – Они ведь мертвые… она снова заметила едва уловимое движение в снегу в направлении Лиланда, сидевшего спиной к остальным. Такое легкое… гипнотическое. Сверкнуло что-то желтое. Аманда разглядела волка за мгновение до того, как он прыгнул на свою жертву. - Лиланд, берегись! – только и смогла крикнуть она, но тот успел лишь обернулся. Волка отбросило в сторону, но он тут же растворился. Осталась только торчащая сабля с рубиновым эфесом. Лиланд озирался, плохо соображая, что произошло. А Уоррен подумал, что теперь понимает, почему хозяин так был одержим фигуркой демона полководца. Он и вправду лучший. Фрэйндъерн подошел к Лиланду и хлопнул того по плечу белоснежной ладонью, потом выдернул свою саблю из земли и вложил в ножны. - Надо идти. – объявил Уоррен рассеяно и, обогнув некоторое столпотворение вокруг них с Амандой, двинулся вперед. Все еще ошалевший Лиланд мгновенно вскочил на ноги, поравнялся с хозяином и продолжил расчищать перед ним сугробы. И незримая арка сразу же возникла. Ветер трепал белую рубашку Уоррена словно флаг. Довольно поэтично. Но только он не сдавался, и не сдался бы никогда, потому что влез в это все уже по самые уши. Встретившись с ним глазами, Фрэйндъерн тут же поднял всех на ноги. Чтобы не мешаться под ногами, Аманда побежала догонять Уоррена, кутаясь в его пиджак еще плотнее. Он не выглядел расположенным к разговору, быстро и целенаправленно шагая вперед. Скулы напряжены, лицо покрасневшее от мороза, большие карие глаза сузились и слепо глядят перед собой. И эта белая рубашка. Уоррен словно шел на расстрел. - Ты замерз? – поинтересовалась Аманда, когда поравнялась с ним. - Ничего, не умру – холодно ответил тот. - Что, все так плохо? На это Уоррен ответил взглядом - уязвленным и злобным. Аманда сбавила шаг, пропустила Лиланда, который странно на нее покосился, и была нагнана Фрэйндъерном. - Ты молодец. – тихо сказал он и кивнул на колдуна в потрепанной зеленой футболке «Янкис» и кепке козырьком назад. – Вовремя успела. - Это ты вовремя успел. – покачала головой та. – Но все равно спасибо. Приятно слышать похвалу от обладателя стольких наград и медалей. Темные губы Фрэйндъерна разошлись в сдержанной улыбке. - Но я не понимаю… вы же все… мертвые. Нельзя же умереть во второй раз? - Можно… если старый хозяин того пожелает. Его мир – его правила. Если он хочет, чтобы было холодно, значит, так и будет. Если захочет, чтобы ты умерла еще раз – умрешь. - Я живая! – напомнила Аманда раздраженно. - Как скажешь… - Меня бесит, когда ты так говоришь. Фрэйндъерн на это лишь усмехнулся. - А волки откуда взялись? Они мертвые? - Нет, они плод воображения, как снег, ветер и все, что ты видишь вокруг. - Неплохо устроился твой старый хозяин. – недовольно заметила та. – Но скажи мне вот что… тот факт, что мы замерзаем и еще эта ужасная бойня с волками – это ведь говорит о том, что он… в курсе? Фрэйндъерн смерил ее своими желтыми глазами с вертикальными, но уже несколько расширившимися из-за насупающей темноты зрачками и кивнул. - Значит, Разведчик больше не вернется… – одними губами сказала та. – А он понимает это? - Думаю, да. – едва слышно ответил Фрэйндъерн. Аманда обессилено покачала головой. Да-а… как-то все это становится не так уж и весело. Самое страшное было видеть неуверенность Уоррена. Когда-то она хотела этого, но… теперь от всей души каялась. Оставалось лишь надеяться, что дела не пойдут еще хуже. Аманда задумалась, а что если они наткнуться по пути на какое-нибудь поселение, где будут дома… с дверями. Теперь она не сомневалась, что действительно кое-что умеет, из-за чего собственно и была так нужна Уоррену. Так вот, если подобное произойдет – не свалить ли ей отсюда? Ведь это же в принципе вполне рационально…. Подойдет к двери, представит какое-нибудь десятое королевство и откроет ее. Аманда думала, что сможет… в смысле попасть куда надо. Сбежать, если дела пойдут слишком плохо. Если ее вновь приобретенные части и молодость подвергнуться риску быть потерянными. Раньше она поступила бы так, не задумываясь. А теперь? Уоррен…. Вряд ли бы он вспомнил о ней, если бы стоял вопрос жизни и смерти. Хотя он дал ей этот пиджак – значит ли это, что ему не все равно? Сам-то мерзнет. Да-а… вопрос. Пока Аманда ковырялась в собственной психике, снег почти перестал, а небо потемнело до почти ночного. А говорят, времени нет…. есть, если кое-кто захочет. А вдруг они будут ходить здесь до старости и сдохнут? Ведь теперь же все возможно. Мертвые могут умереть еще раз, могут замерзнуть, могут устать…. Его мир – его правила. Кто же он такой? Почему все молчат об этом? Вскоре опустилась непроглядная темнота, и Уоррен сдался, потому что брести на ощупь, да еще и незнамо куда –действительно глупо. Надо было подумать. Надо было понять, куда, по крайней мере, теперь идти. Поэтому Уоррен приказал разбить лагерь, а сам ушел куда-то в лес весь напряженный и даже несколько сломленный, сжимающий свой пакет мертвой хваткой, словно шизик. Один из упакованных в плащи развел пять костров прямо на снегу – просто клал одну ладонь на другую, хлопал, и огонь вспыхивал там, куда они были направлены. Дрожащая и стучащая зубами Аманда, села близко к костру. Ее даже не волновало, что ветер может подуть в ее сторону…. После пожара она ненавидела и боялась огня. Но сейчас была настолько замерзшей, что преодолела все свои эмоции. Фрэйндъерн сел рядом и растер ей спину и плечи. Так странно получить такую заботу от демона…. Она украдкой глянула на его рельефный профиль – белое скуластое лицо, тронутое кое-где морщинами, с выдающимися височными долями, переходящими в рожистые наросты; черные косы, заплетенные по черепу, слегка растрепались. Здоровый, мощный – наверняка, на нем целая карта шрамов… история шрамов, оставленная после смертельных и почти смертельных ран. Но ни одна из них не убила его… его убила та, которую он нанес себе сам. Ранение прямо в душу. Словно читая мысли, Фрэйндъерн посмотрел на нее пристально. Его зрачки теперь заполняли практически весь глаз, оставив лишь тончайшую желтую окантовку. Наверное, он прекрасно видел в темноте. - Ты боишься? – спросил он. - Да, боюсь. – честно ответила Аманда, кивнув. Этот кивок вышел каким-то дерганным от холода. – Никак не идет из головы то, что сказал Лиланд. - Думая об этом, ты ничего не изменишь. – сказал мужчина в бейсболке козырьком назад, присаживаясь рядом. – Только отравишь время до неизбежного. - Ух ты, Фрэй, смотри – до нас снизошли! – всплеснула Аманда. - Твоя злость на меня обоснована. – сказал Лиланд. – Но я пришел с миром и хочу сказать «спасибо» за то, что спасла меня. Вам обоим. Кто знает, что происходит с теми, кто исчез. Может, есть кое-что и похуже, чем быть камнем. - Может быть… - согласился Фрэйндъерн. - А ты разве этого не знаешь? Ты ведь здесь гораздо дольше… - Да, но я никогда не был повержен. Лиланд глянул на демона с недоверием, а потом ненадолго опустил голову и уперся взглядом в землю. Было видно, что он немного нервничает. - Аманда никак не среагировала на благодарность, потому что слишком замерзла для слов и уж тем более для движений. Заметив это, Лиланд зажал свой разинутый кричащий рот ладонью, а потом отнял ее и вдавил ей промеж лопаток. Та, было, воспротивилась, попыталась стряхнуть, но давление на спину только нарастало, а вместе с ним начало разливаться божественное тепло по всему телу. Такое долгожданное, пьянящее. Боже, ну наконец-то…. Когда Лиланд убрал руку, Аманда уже запросто могла снять пиджак, разговаривать без дрожи, не стуча зубами, как щелкун. - Спасибо. – от всей души сказала она. - Я обязан тебе гораздо большим. - Это воодушевляет. – улыбнулась Аманда. – Для начала ты можешь поделиться своей историей. Лиланд тяжело вздохнул и тоскливо на нее посмотрел. - Ну раз ты так настаиваешь…. Я знал о готовящемся теракте две тысячи первого… и ничего не сделал. - У тебя было видение? – спросила та. - Что-то типа того. – Он, сощурившись, глядел на нее, пытаясь заметить неприязнь и осуждение. - Но ведь… тебе бы все равно не поверили бы…. - Я даже не попытался! – с нажимом сказал Лиланд. – Возможно, я смог бы остановить самолеты, кто знает? Но не сделал этого. - Почему? – спросил Фрэйндъерн через паузу, уловив суть проблемы. - Потому что… - Лиланд осекся. – Ты хоть представляешь, как поступают с такими, как я? Знаешь, сколько подобных анонимных звонков от якобы ясновидящих совершается ежедневно? Большинство из них лажа, но если вдруг обещанное случается, то сообщившего вербуют, а это… это конец. Всё. Ты умираешь для всех, кого любишь. Жизнь такого, как я, и так не сахар… постоянно борешься с соблазном использовать свои способности. Можно конечно было бы позвонить с угрозой, но и в этом случае тебе кранты. На тот момент моя жизнь показалась мне дороже…. Но только на один момент, а потом уже стало слишком поздно. - Сколько смертных погибло там, о чем ты говоришь? – спросил Фрэйндъерн. - Две тысячи девятьсот семьдесят семь…. Демон неопределенно хмыкнул. - Но ведь, по сути, ты не виноват… - покачала головой Аманда. - Меня поражает твое постоянное желание и умение уклоняться от вины…. Но в данном случае это точно не поможет – знание перекладывает серьезные обязательства. Он знал и ничего не сделал – значит, виновен. Все замолчали на некоторое время, уставившись на костер. Языки пламени играли в их глазах, плясали какой-то гипнотический танец. Это продолжалось до тех пор, пока Аманда не решилась продолжить разговор. - Ты покончил с собой? - Нет… и на это у меня не хватило смелости. – ответил Лиланд с ненавистью в голосе. – Случился инфаркт в конце четвертого иннинга. - Ты пошел на бейсбол в тот день? – спросила та осторожно. - Нет, не в тот… - покачал головой Лиланд. – Третьего ноября…. Янкис жутко проигрывали после трех чемпионских титулов подряд. - И ты не предвидел этого? - Я могу контролировать некоторые свои видения, Аманда. Незначительные, не несущие никакой опасности. Смысл идти на игру, если знаешь, чем она кончится? – пожал плечами Лиланд. – В любом случае, они проигрывали, а трибуны сходили с ума. А я лишь хотел отвлечься и забыться всеми известными мне способами. - Ты медленно убивал себя почти два месяца? - Видимо, да, раз уж я среди вас. – ответил Лиланд. – Ну ладно обо мне. Больше говорить нечего. Что натворила ты? - Я? Я не из Тысячи Проклятых. – покачала головой Аманда. – Я живая. Лиланд глянул на Фрэйндъерна с усмешкой и полнейшим непониманием, отпечатавшимся на лице. - Почему все так реагируют? – воскликнула та. - А как еще на тебя реагировать? - Не понимаю… все, что ли хотят, чтобы я была мертвой…? - надулась Аманда. – Уоррену просто была нужна фигурка Фрэйндъерна. - Да, конечно… - отмахнулся Лиланд. – Мы все видели, на что ты способна. Ты открываешь двери. А фигурка – это так… чтобы тебя втянуть во все это. - Лиланд! – повысил голос демон, и тот поднял обе ладони вверх. Аманда, конечно, лукавила, делая вид, что она здесь седьмая вода на киселе. Но теперь, когда это было озвучено кем-то другим… стало немного не по себе. Ей нравилось ощущать себя особенной, равной Уоррену, а план – их обоюдный. Ему достанется власть, а ей месть. Нравилось считать их своеобразной парой. Но на словах Лиланда все выглядело как-то статично, что ли, и расчетливо. А вдруг она и вправду была лишь своеобразной частью этой армии? Средством для достижения цели? - Скажи, - обратилась она к Лиланду. – А ты мог бы мне помочь узнать прошлое? - Конечно, а в чем проблема? – отозвался он с таким лицом, будто ничего не может быть легче. - Проблема в том, что я не помню своего детства до восьми лет, а точней до того момента, как пришла в дом, в котором и прожила всю свою жизнь. Я приемная, а точнее пришлая, как любезно назвала меня сестра. Я никогда не предавала этому значения, пока Уоррен не попросил меня принести ему статуэтку из черного оникса, которой я совершенно не помню. По рассказам сестры, я однажды постучалась в их дом и все, что у меня с собой было, кроме лунатичного взгляда и стертой памяти, так это статуэтка и часы. А еще в землях Уоррена ко мне подошли два Длинных человека. Один сказал: «Индиана», а второй заявил, будто мы с ним уже виделись. В общем, какая-то хрень творится вокруг меня, и я хотела бы во всем разобраться…. - Ничего себе… - присвистнул Лиланд. – Ладно, я постараюсь помочь тебе Аманда. Принеси мне из леса три любых приглянувшихся тебе предмета. - Любых? – усмехнулась та. - В лесу, конечно, такой огромный выбор… Лиланд проигнорировал это замечание. - Если страшно, пусть твой демонический приятель сходит с тобой. Аманда глянула на Фрэя, и тот коротко кивнул. Они поднялись на ноги и не спеша устремились в чащу, утопая по колено в сугробах. Аманда глазела по сторонам – света от костров было вполне достаточно, чтобы ориентироваться. Что можно принести из зимнего ночного леса? Снега? Веток? Если только…. Предметы ведь должны быть особенными. Может быть это обледенелое дерево, словно одетое в кристалл подошло бы? Не все, конечно. Аманда видела много буреломов, но заходить дальше, чем нужно, она не хотела. Тем более что в памяти очень живенько вставали кадры недавней бойни. Она выбрала самую интересную ветку – с резкими линиями похожую на молнию, скованную толстым слоем льда, и отломила ее. - Подержишь? – она протянула ветку Фрэйндъерну, и тот с готовностью взял ее. Потом Аманда немного побродила кругами, уперла руки в бока, постояла так некоторое время в раздумьях и сложилась пополам, нырнув руками в снег. Лицо едва не касалось поверхности. - Ты что делаешь? – поинтересовался демон. - Ищу что-нибудь еще, кроме веток и снега. – кряхтя, ответила та и двинулась на четвереньках вперед, оставляя глубокие борозды. Фрэйндъерн тепло улыбнулся, если такое вообще возможно. Зрелище было и впрямь забавным. Она словно ребенок – ползает в сугробах и ничего с этим не сделать. Потому что взрослым никогда не понять, что именно рисует ребенок в своем воображении, в какие игры он играет. Глядя на нее, Фрэй вспомнил своих детей. У него было восемь сыновей и четыре дочери…. Стало очень грустно. Наконец, Аманда поднялась, победоносно держа в руках черный гладкий камешек сердцевидной формы. - Осталось последнее. – напомнил демон. Аманда глянула на него с укором и подбросила камень, а потом снова нырнула руками в сугроб. Поползала так с минуту, нащупала что-то и принялась тянуть… - Помочь? – спросил ее Фрэйндъерн, внимательно разглядывая ее вторую находку. - Сама. – упрямо и натужно отозвалась та. - Как скажешь… Аманда рычала от напряжения, бороздила носом снег, отдувалась и отплевывалась, фыркала и хрипела… но в итоге повалилась на задницу, сотрясая в руке нечто похожее на корень какого-то кустарника. - Готово. Она бодро вскочила на ноги, отряхиваясь, потом подскочила к Фрэю, забрала две свои первые находки и гордо зашагала в обратном направлении. В голову закралась мысль – а хочет ли она собственно знать, о том, кто такая и откуда? Не спряталось ли там нечто черное и опасное? И зловещее? - Принесла? – Лиланд уже тянул руку. Он аккуратно разложил перед собой три найденных предмета: обледенелую ветку, черный камешек и витиеватый корень – и уставился на них не моргающими глазами. Казалось даже, что он впал в некий транс. - Ты родилась на севере страны. – наконец, начал Лиланд, сосредоточено глядя вниз. – Но не в Индиане, потому что я вижу много озер. Может, Мичиган? Ты сгорела в том же штате, я прав? Аманда заворожено кивнула. - Да, город Вермингтон. Там жили родители Денни. - Ты родилась в зажиточной семье и была единственным ребенком. – продолжил тот, а потом взял в руки запутанный корень и долго сжимал его в ладонях, накручивал отростки на пальцы. – А потом ты ушла. Он замолчал. - Куда? – через минуту ожидания спросила Аманда. - Я не знаю. – растерянно улыбнулся тот. – Я бы увидел, если бы это место существовало…. - Значит, теоретически, я действительно могла попасть куда-нибудь сюда? - Выходит, что да. - А сколько мне было лет, когда это произошло, можешь сказать? Лиланд поднес корень к носу. - Может, шесть, может, семь. - А можешь увидеть, сколько мне было, когда я появилась обратно? - Ты отсутствовала чуть больше года. - С ума сойти! – ошарашено воскликнула та. – А почему я ничего не помню? - Наверное, потому же, почему и я ничего не вижу. Кто-то блокирует. - И этот кто-то сжег меня…. Сделал уродкой. – сквозь зубы проскрежетала Аманда. – Я так понимаю. Что случайно нашла тебя, Фрэй. За что он так? Лиланд взял в руки черный камешек сердцевидной формы, посмотрел на него, погладил пальцами, сжал в кулаке, вдруг неприятно усмехнулся и покачал головой. А потом бросил его в костер, не спуская глаз. - Я не вижу вмешательства, Аманда. – сказал он. - Что это значит!? Клуб подожгли! – негодуя, заявила та. - Разве тебя туда силком притащили? - Нет, но какая разница? Он бы поджег другое место. Мой дом, например. Лиланд повел носом, словно вдыхая ароматы костра, и поморщился. - Тебя ведь нашли в туалете. Я вижу, как человек идет к тебе сквозь пламя, и огонь не касается его… даже одежды. Он берет тебя на руки и относит туда. Тебя спасли, Аманда. Там ведь никто не выжил, только ты. - Спасли? – Аманда задумчиво капалась в памяти. Она действительно не помнила, как оказалась в туалете, но ведь шоковое состояние могло стереть это воспоминание? Так она раньше думала. – Вместе со мной там нашли еще двух женщин. Они отравились угарным газом…. А кто же это был? Кто спас меня? - Я не вижу лица, но он одет как наш новый хозяин. - Уоррен? – Аманда рот раскрыла от удивления. – Уоррен Глик спас меня? Отлично… - Ты недовольна? – поинтересовался Фрэйндъерн, и та хохотнула. - Вообще- то жизнь после пожара была адом. И я… - она замотала головой, не находя слов, а потом просто сказала. – Да, я недовольна. - Похоже, Уоррен готовился к этому походу давно. – заметил Фрэйндъерн, заслужив гневный взгляд Аманды. - Что? – не понял Лиланд, глядя в костер, а потом бросил в него ветку, напоминающую по форме молнию. – Клуб поджег старый хозяин, но не из-за тебя. Будь уверена. Из-за одного человека он бы никогда не забрал жизни стольких невинных. Извини, но это еще одно подтверждение, что ты туда пришла сама, так как вся твоя жизнь вела тебя к этому клубу, и совершенно закономерно осталась жить, ведь твое время еще не пришло. А он лишь делал свое дело. - ДЕЛО? Там погибли сорок семь человек! Что это за дело такое? Лиланд саркастично уставился на нее, а потом перевел взгляд на Фрэйндъерна. - Она что, не знает? Тот покачал головой. - Аманда, тот к кому мы идем - Смерть. ________________________ Ночное небо, подпираемое высокими деревьями из хрусталя, казалось гипнотически всеобъемлющим. В лагере никто не разговаривал друг с другом, молчание нарушало лишь потрескивание костра. Почему-то казалось, что одна половина неба темнее – совершенно черная и беззвездная. Из-за того, что деревья были голыми и росли теперь все реже, хорошо проглядывалась перспектива. Скалы-великаны, взявшие их в кольцо. Ветер стих, словно и не было беспросветной вьюги. Воцарилось какое-то странное многообещающее затишье. Вдруг линия горизонта озарилась всполохом. Потом еще и еще. И вскоре вспышки зарниц превратились в одну сплошную цепь. Это было очень красиво, но несколько напрягало. Кто знает, что еще бросится на лагерь из ночного леса? Сидящий верхом на Пещерном черве Уоррен заворожено вглядывался во всполохи, пытаясь обнаружить малейшие признаки опасности, но их не было. Он дернул поводья, и червь опрокинулся на передние когтистые лапы и пополз к лагерю, бешено орудуя хвостом. По сути, он представлял из себя бескрылого дракона с серым сегментированным щитовидным телом, двумя передними ящероподобными лапами и головой, как у тарбозавра с массивной челюстью, полной заточенных клыков. Каждый сегмент его тела, включая когти, чешуйки, щитки и шипы на хвосте были острыми как лезвия и к тому же смертельно ядовитыми. Тварь достигала пятнадцати метров в длину и была очень опасной. Еще две такие ползли сзади и по бокам, а над головой Уоррена Глика вальяжно летели пять драконов цвета раскаленного железа. Они были высоко над самыми макушками деревьев. Такие же огромные, с птеранодоньими крыльями и шипастыми мордами. Они приближались к лагерю, надвигались словно радиоактивное облако. От одного только их вида хотелось тут же сдаться. Всполохи постепенно меняли цвет полутон за полутоном, пока не стали перламутрово-оранжевыми, словно солнечные лучи, запертые в мыльном пузыре. Может так начинается здешний рассвет? – подумала Аманда. В ней чувствовалась некая обреченность. Она пыталась ухватить все, что только возможно: красоту, наслаждение, умиротворенность. Аманда все больше думала о той иллюзорной деревне, которая может встретиться им на пути. О доме и о двери в этот дом… о том, как откроет ее и свалит отсюда. Сбежит. Хотя, можно ли сбежать от смерти? И это не риторический вопрос…. Так интересно работал ее круг вины в природе – сначала Аманда с усердием винила Бога все последние сорок два года жизни, потом – человека… в те незапамятные времена, когда считала Убийцу человеком. А теперь выходило, что она сама, вроде как, во всем виновата. Сама пришла туда. Да она и не рвалась особо, это сестра Денни шла туда с подружками. И Аманда решила с ними… по сути, чтобы сделать неприятно мужу, продемонстрировав, как она прекрасно проводит время без него. У нее был выбор идти или не идти, и обмозговывала она это довольно долго, склоняясь то в одну, то в другую сторону… мешкалась. Аманда задумалась о судьбе, о том, когда и кем она выплетается. А если это все дело рук ни Бога, и ни Вселенной, а человека, который создает ее своими шагами, ошибками и заслугами? И никакой мистики. Черт, все так глупо и просто. Аманда услышала шорох где-то сзади и с неохотой оторвала взгляд от гипнотических всполохов, которые теперь озаряли гораздо больше пространства и продолжали тянуться вверх. Однако зрелище, представшее глазам, приковало все ее внимание и заставило буквально вцепиться в руку вскочившего Фрэйндъерна. Он, конечно, выглядел не сильно удивленным, впрочем, как и остальные, но все же поднялся на ноги и ушел в сторону, уведя предусмотрительно и Аманду, чтобы не мешаться и не попасть под гигантские туши. А вот для нее это зрелище было внове…. Тяжелая артиллерия, значит…! С ума сойти! На нее надвигались драконы, трое из которых были бескрылыми. На одном в арьергарде восседал Уоррен Глик, шокируя каким-то божественным величием. Ползучие гиганты разворошили костры, даже не заметив этого. Поравнявшись, Уоррен подмигнул Аманде и крикнул Фрэйндъерну: - Собирай всех! В считанные секунды полководец выстроил Тысячу Проклятых, и заметно быстрым шагом пошел следом. Аманде приходилось чуть ли не бежать, чтобы не отставать от него. А Лиланду больше не пришлось применять магию – Пещерные черви прокладывали дорогу вместо него. - Ты как, в порядке? – спросил он, догнав Аманду. - Нет, я не в порядке. – тихо ответила та. – Я в ужасе…. Я все чаще вспоминаю твои слова, когда ты гадал мне на хлебе, а еще плюс недавняя информация… - не знаю, можно ли чувствовать себя иначе. Хотя с другой стороны, я тут подумала, что судьба – вовсе не изначальный факт, а результат принимаемых нами решений. В этом случае, все еще можно изменить. - Аманда, я не какой-нибудь там клоун из объявления в газете, и не шарлатан. Когда я вижу что-то – это уже итог с учетом принятых тобой решений. - Ты такой милый… - саркастично воскликнула она. – Ну а что, если зная это, я попробую поступить как-то иначе? - Зная что? – съязвил Лиланд. – Откуда тебе знать, какие именно поступки приведут тебя к тому, чего ты боишься. Аманда не нашлась, что ответить, только покачала головой. - Интересно, - сказала она, наконец. – А если бы ты гадал мне в тридцать, то увидел бы пожар? - Конечно! – самодовольно ответил тот. – Ты ведь на это напрашивалась всю свою жизнь. - Спасибо. – злобно сверкнула та. – А если бы в три или в пять лет? - Я бы ничего не увидел. - Ладно… - Аманда, зверея, отмахнулась от него. – Мы все равно все сдохнем. Хорошо хотя я буду в полной комплектации. Вопрос… - когда ты взял в руки камень, который я нашла, ты как-то неприятно улыбнулся и покачал головой, но ничего забавного не сказал. Что ты увидел? - Я не хочу говорить об этом. - Меня обидеть боишься? Не стоит… я уже давно обижена. - На правду не обижаются. – бросил Лиланд, пытаясь уйти вперед. - Хочешь правду? – осклабилась Аманда. - После позорного поражения в две тысячи первом, Янкис вошли в затяжную полосу неудач, которая длилась аж до две тысячи девятого. Нравится? Лиланд выглядел уязвленным, словно маленький ребенок. Он фыркнул и ушел вперед. - Я обижаюсь не на правду! – крикнула она ему вдогонку. – А на то, как ты ее преподносишь! В этот момент в небе, играющем оранжевыми водянистыми зарницами, произошла сильная вспышка, оставившая после себя словно бы разлитую лужу бензина на солнце. Настоящее северное сияние. Деревья к тому моменту совсем поредели. Так что чудо природы обозревалось в полной своей красе. Оно переливалось всеми цветами радуги, которые то выделялись, то перемешивались друг с другом. Глядя на северное сияние, Аманда забыла, кто она и куда идет. Забыла обо всех своих темных мыслях, а желанной двери в иллюзорном доме. Все забыли. Зрелище настолько зачаровывало, что вся эта армия проклятых перестала перемалывать произошедшее с каждым из них. Они позабыли о самобичевании, о ненависти к себе, потому что это было слишком красиво. Может и правда, красота способна спасти мир… - подумала Аманда. Она больше не злилась ни на Лиланда, ни на Уоррена Глика. Она перестала злиться даже на саму себя, потому что была всего лишь человеком, который не пожелал вовремя признать собственное несовершенство и исправить это. Она могла найти что-то хорошее в той жизни, которую вела последние сорок два года. Познакомиться с такими же, как она, например, завести друзей, вступить в ассоциацию, делать что-то полезное, радоваться общению, в конце концов, смеяться…. Но Аманда не пожелала этого сделать. Жаль… что еще тут скажешь. Это было, и это прошло. Зачем мучиться теперь? Аманда перестала ненавидеть Денни, потому что это действительно очень тяжело – жить с человеком, который кидается в тебя едой, орет без передыха и ненавидит всех вокруг. Он, безусловно, оказался слаб и поступил плохо, но… теперь Аманда могла лишь пожалеть его. А ведь она еще и ударила его в лицо. Ему, наверное, и так было не сладко. Все уже давным-давно кончено. Стоило ли истязать себя ненавистью столько лет? Почему отпустить что-то так сложно? В чем смысл тянуть за собой старые обиды? Зачем? Может каждому стоит поймать свое северное сияние? Чтобы отпустило. Может в этом есть какая-то магия? А еще Аманда перестала бояться Смерти и того, чем закончится их поход. Как ни грустно это принимать, но Смерть всегда права. Не правы люди. Но сейчас об этом не хотелось думать. Только не во время северного сияния. - Ты знаешь, что на самом деле то, что ты видишь - белый свет? – спросил Лиланд, в его тоне больше не было колкости. - Белый свет разлагается призмой на спектральные цвета: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Только это происходит в верхних слоях атмосферы. Дисперсия. - Нет, не знаю… - ответила Аманда, улыбаясь. – Но это очень красиво… Боже, да это просто потрясно! - Да, потрясно… - мечтательно вздохнул Лиланд. – Так ты все еще хочешь услышать, чему я тогда улыбнулся? - И весьма саркастично. – добавила Аманда. - Да, саркастично. – согласился тот смущенно. - Говори. – кивнула Аманда подбадривающее. - Не обидишься? - Ни в коем случае. - Я покачал головой и ухмыльнулся, потому что увидел твое сердце. Оно было мертвым. И черным, как тот камень. - Сейчас я изменилась? – спросила та без тени обиды. - Сейчас все изменились. - Я знаю, кем была, Лиланд, и вовсе не горжусь этим. Я сама сожгла себя и продолжала упорно делать это до самой встречи с Уорреном. И мне кажется, что здесь я стала лучше. Я ожила, хоть вы все и считаете меня мертвой. - Я согласен, что ты стала лучше. – учтиво согласился тот, а Аманда закатила глаза – мол, живая же я! Живая! - Смотри туда. – Лиланд указал пальцем вперед. Они уже давно отстали от Уоррена, потому что Пещерные черви передвигались очень быстро. Лиланд указывал на открытое снежное поле с торчащими гребнями скал по всему периметру. Лес кончился. Разложив свои огромные крылья, драконы и Пещерные черви улеглись в снег и отдыхали под бушующим северным сиянием. Один из них валялся в снегу, словно маленький детеныш. Похоже, Уоррен просто искал открытое место, чтобы драконы могли опустить свои гигантские телеса. Он довольно ловко соскочил с огромного зверя и полный энтузиазма и восторга побежал к ним навстречу. От его депрессии не осталось и следа. Похоже, теперь он был уверен, что на верном пути. А может, это все магия северного сияния…? - Ну как тебе, Анди? – он по-свойски обнял ее за шею. - Я в восторге! – засмеялась та. - Пойдем прокачу. – Уоррен заговорщически заглянул ей в глаза, а потом обратился к Лиланду и Фрэю. – Вы двое… - и махнул им ладонью. Уоррен не особо любил тратить слова на подчиненных. Аманда вернула ему пиджак, в полном восхищении приближаясь к огромным легендарным животным. Они немного отличались от тех, что она видела в кино, походя гораздо больше на динозавров. Все восемь были в полном снаряжении, но седла заменяли какие-то мягкие накладки черного цвета. Уоррен взгромоздился на своего Пещерного червя, поднявшись по щитовидным наростам, словно по ступенькам, и протянул руку Аманде. Та, схватившись за нее, осторожно наступила на один из наростов, боясь причинить зверю боль, но тот, видимо, даже не почувствовал. Наконец, она уселась за Уорреном, обхватив за талию. - Готова? Аманда обернулась, убедившись, что оба ее друга также оседлали двух других Пещерных червей, и ответила Уоррену свое восторженное «да». Уоррен дернул поводья, и зверь пополз по- змеиному вперед, помогая себе передними когтистыми лапами. Словно по команде пятеро драконов поднялись в воздух. Теперь они летели низко, почти над самыми головами, медленно махая крыльями будто бы опахалами. Тепло Лиланда все еще сохранялось в Аманде, но этот искусственно созданный ветер забирал его быстрее, чем хотелось бы. Сразу за ними следовал Фрэйндъерн, а еще чуть правее и сзади не отставал Лиланд. Воины шли очень быстро, хоть и растянулись немного. - Я тебе сейчас кое-что покажу! – крикнул Уоррен и натянул поводья. – Держись крепче! В этот момент Пещерный червь подался назад, изогнул спину, оторвав лапы от земли и понесся вперед, бешено извиваясь. Аманда зависла практически вертикально и вцепилась в Уоррена что было силы. Она визжала, но испуг смешивался с удовольствием. Зверь набрал немыслимую скорость. Аманда вспомнила передачу про черных мамб, которую когда-то смотрела по БиБиСи. Самая смертоносная, агрессивная и быстрая змея в мире. На коротких бросках, мамбы, как и этот Пещерный червь отрывают верхнюю часть тела от земли и устремляются за жертвой, достигая скорости в двадцать километров в час. То, что происходило сейчас, было очень похоже на манеру передвижения мамб. Иногда Пещерный червь падал на лапы, чтобы передохнуть некоторое время, а потом вдруг поднимался на дыбы и гнал, как безумный. Какие там русские горки… вот где настоящий адреналин и веселуха. В один из таких моментов, когда зверь делал передышку, бухнувшись всем телом в снег, Аманда обернулась, чтобы найти остальных, но они остались очень далеко под сенью пяти драконов. Меж тем небо посветлело на два тона, а северное сияние заметно побледнело и начало терять свои лентообразные очертания. Огромное снежное поле, практически окольцованное корявыми скалами, напротив, все больше приобретало их. Оно больше не казалось бескрайним, а снег становился все белее и контрастней. Было пока не ясно, но казалось, что где-то впереди снежное поле обрывается, а небо сталкивается с чем-то другим. А может это просто визуальный обман, из-за того, что равнина имеет небольшой подъем? Стремительно наступало утро, забирая с собой по крупицам северное сияние, размывая его словно акварель. Пещерный червь больше не вставал на дыбы, а спокойно и медленно полз вперед, сокращая тем самым расстояние с остальными. Когда совсем рассвело, Аманда уловила легкий соленый аромат, как тогда в землях Уоррена. Ошибки быть не могло – где-то близко был океан. Глаза Уоррена сузились от напряжения. Он тоже учуял соленый воздух, а это значило, что они на подходе…. Но вот только с другого берега. Вскоре стало очевидно, что снежное поле заканчивается обрывом, и дальше они не пройдут. Уоррен тормознул Пещерного червя, слепо уставившись вперед. Внезапно налетел ветер, подбрасывая снежные хлопья в воздух. Уоррен спрыгнул в снег и пошел вперед…. Его шляпу сорвало порывом, и черные волосы разметались по лицу. - Я подниму! – крикнула Аманда и тоже спрыгнула вниз, но едва не упала. Все-таки высоко. Уоррен слепо глядел вперед, и казалось, не замечал больше ничего вокруг. Внезапно он остановился, почуяв опасность, замер. Снег припорошил его волосы и одежду. Он словно забытый герой посреди снегов стоял и смотрел вперед, принимая вызов. А Аманда все пыталась поймать шляпу, гналась за ней по сугробам, что было совсем не просто. Казалось даже, что кто-то тянет ее за веревку, стоит только приблизиться. Тем временем их нагнали остальные. Драконы опустились в снег, обещая оставить незабываемые следы. Наконец Аманда все же поймала шляпу Уоррена и, было, направилась к нему, но была остановлена Фрэем, который стоял прямо за спиной, сжимая ее плечо. - В чем дело? Что такое? – спросила она. Но Фрэйндъерн не ответил. Он, не отрываясь, смотрел на Уоррена, сцепив плечо Аманды мертвой хваткой. По другую сторону появился Лиланд. Он так же напряженно следил за Гликом. Аманда присоединилась, и тут же подобно остальным замерла как вкопанная…. У самого обрыва кто-то стоял. Одетый в черное долговязый мужчина. - Это он? – очень тихо спросила Аманда. - Да. – ответил Лиланд, а Фрэйндъерн почему-то обнял ее, тем самым полностью закрыв своей могучей спиной. Мужчина в черном был далеко, но, тем не менее, Аманда почувствовала весь спектр ужаса, который только может источать Смерть. Она сжала края котелка так, что побелели костяшки. - Зачем? – спросил он, глядя на Уоррена, но тот молчал. А что ему собственно говорить? Я хочу то, что есть у тебя? Глупо и жалко. Не причина, хоть и правда. - Ну что ж… - заключил мужчина в черном, что казалось довольно патетично для Смерти, а потом развел руки в стороны, словно собираясь взлететь. Видя это, Уоррен попятился. Словно по команде все это огромно снежное поле начало подниматься стенами по обе стороны от Тысячи Проклятых. В считанные секунды они достигли небывалой высоты, а дальше мужчина в черном резко поднял руки над головой и хлопнул, а сам повалился спиной с обрыва как красующийся банджи джампер. Как только это произошло, снежные стены обрушились на воинов полярными волками. И не было им числа, как и снега на этом бескрайнем поле. Уоррен со всех ног бросился к встрепенувшимся драконам. - АМАНДА! – заорал он во все легкие и подбросил ей какой-то предмет, тут же нырнувший в снег. – Береги это! Он оседлал одного из драконов и взмыл вверх, уносясь по снежному тоннелю из хищных полярных волков к обрыву, и скрылся с глаз, словно нырнув с него. - УОРРЕН! – воскликнула Аманда, рванув к месту, куда он что-то ей бросил. Едва ее пальцы нащупали что-то маленькое, нагретое руками и округлое, Лиланд со всей силы оттолкнул ее в сторону. В тот же самый момент клацкнула огромная волчья пасть там, где только что стояла Аманда. Затем маг запрыгнул на спину дракону и втащил ее следом, едва не оторвав руку, сжимающую шляпу Уоррена. - Держись! – крикнул он ей и стремительно взлетел. Аманда обхватила его мертвой хваткой и увидела впереди Фрэйндъерна. Он оседлал другого дракона и, держа саблю наготове, собирался протаранить свору волков, из которых состояла стена. Подлетев вплотную, его дракон изрыгнул струю пламени, и в стене тут же образовалась брешь. Сабля демона двигалась столь быстро, рубя волков со всех сторон, что Аманда даже и не пыталась уследить за ней. Дракон Фрэя пролетел сквозь брешь и продолжил жечь врагов с внешней стороны, а сам он неистово, рубил, колол, рассекал, крошил. Воспользовавшись моментом, Лиланд с Амандой пролетели сквозь брешь следом, а за ними еще трое драконов, оседланных магами в плащах с ног до головы и демоном, вырвались за снежный купол, чтобы исступленно уничтожать волков. Тем, кто остался внутри, приходилось несладко, но Аманда думала только об Уоррене и о том, каково приходится ему на данный момент. Она отпустила Лиланда одной рукой, и наконец, разжала кулак, чтобы посмотреть вещь, которую тот ей бросил. В побелевшей ладони лежал старый замызганный циферблат из темной комнаты, полной фигурок из черного оникса, которые сейчас самоотверженно бились с огромными полярными волками. Бились и гибли… снова. Почему он так важен? – подумала Аманда и положила циферблат в карман. - Надо найти Уоррена! – закричала она в ухо Лиланду. – Ты слышишь!? - Ты уверена? - Да, уверена! - Ладно. Лиланд дернул поводья, разворачивая дракона в сторону обрыва. Аманда столкнулась взглядом с Фрэйндъерном и махнула ему шляпой, и тот отсалютовал в ответ. Через секунду он исчез из ее поля зрения, но глаза демона на белом лице еще долго стояли в памяти. А вдруг они больше не увидятся? Дракон цвета каленого железа завис над пропастью и нырнул вниз туда, где кружил Уоррен Глик. Аманда буквально впилась ногтями в поля его шляпы. Она должна ее вернуть. Под ними открылась совершенно головокружительная высота, уходящая на несколько миль вниз. Это же просто фантастика какая-то! Сама красноватая порода казалась какой-то изрытой, словно в ней жили гигантские насекомые. С выступающими платформами и глинистыми наростами. А внизу бушевал океан, врезаясь в валуны и разбиваясь на мелкие брызги с шипящим грохотом. Дракон плавно опускался кругами вниз. Если бы Аманда была не так сосредоточена на Уоррене, она бы непременно залюбовалась царственностью зрелища, разверзшегося под ними. Красота бывает разной. Порой абсолютно фантасмагоричной, мрачной, пугающей, горькой, а бывает ясной и чистой, но одинаково сводящей с ума. И вдруг все закончилось…. Вот так вот глупо и просто. Аманда летела вниз прямиком на платформу. И Лиланд, так боящийся участи «после», и дракон, но только теперь они снова стали фигурками из черного оникса. Как в Золушке – просто истек срок для тыквы и крыс, а прекрасное платье превратилось в обноски. Дракона Уоррена постигла та же участь, а сам он нырнул в бушующие воды океана. - НЕ-Е-ЕТ!!! – закричала Аманда, успевшая до столкновения с платформой осознать, что и Фрэй превратился в статуэтку. Впрочем, как и все остальные…. На огромной скорости она врезалась в плиту из красноватой глинистой породы, и последней ее мыслью было – Ты все-таки оказался прав, сукин ты сын! ________________________ Когда это произошло, Уоррен Глик кружил над океаном в поисках долговязого мужчины в черном, который был Смертью… хозяином, которого он предал…. Пока спускался, он заглянул в каждую пещеру, но того нигде не было, а потом это случилось…. Дракон под его задом просто исчез. Превратился в фигурку из черного камня. Как? – изумленно думал Уоррен, пролетая последние метры до столкновения с океаном. Может, у Тысячи Проклятых свой срок годности? Он и не помышлял о таком. Знал только, как оживить и то, что когда мертвецы умирают, они просто исчезают – видел это своими собственными глазами. Ему казалось, этих знаний вполне достаточно. А выходит, нет. Едва не утонувший, глотающий воздух ртом, изможденный и до бескрайнего удивленный всем этим, Уоррен лег грудью на выступ, вцепившись руками в камни, пытаясь вылезти из воды всем телом, на что у него никак не хватало сил. Он и забыл, каково это чувствовать такую усталость. И еще страх и злость… обиду и неуверенность в себе. Уоррен считал себя слабаком, и это причиняло неимоверную боль. А он так надеялся, что подобные ощущения остались далеко в прошлом… в смертные дни. Когда-то Уоррен работал на Генри Форда, испытывал новые автомобили, на одном из которых собственно и разбился. Он всегда был амбициозным и целеустремленным, но так и не успел подняться выше обкатчика. А потом он погиб, но как ни странно это не стало концом его амбициям. Тем более что новым работодателем стала сама Смерть. Уоррен был неплохим парнем, очень даже неплохим, но с комплексами. А для амбициозных людей с комплексами никогда не бывает пределов. Они свято уверены, что достойны большего. Всегда. И поэтому ломаются как хрупкое стекло, если не достигают желаемого, потому что, по сути, не знают, чего хотят. Держат в голове призрачный образ и думают, почему им так не везет? Пеняют на других, на обстоятельства, время, на злой рок, продолжая до гробовой доски мнить себя непризнанными полубогами…. Классический пример неудачника, и Уоррен Глик был из таких. Он хотел стать Смертью, потому что хотел иметь все, что имеет тот, и уметь то, что умеет тот. Остальное же его просто не волновало – ни минусы, ни нюансы. И именно поэтому сейчас Уоррен Глик находился по пояс в воде немощный и опустошенный, и ему не хватало ни сил, ни желания, чтобы выбраться на выступ. - Неужели ты и впрямь думал, что все получится? Уоррен поднял голову, фокусируя залитые соленой водой глаза, и увидел ее – прекрасную женщину с развивающимися на ветру пшеничными волосами, которая никогда не принадлежала ему и не могла принадлежать, поскольку была с тем, кому он был явно не ровней. - Думал. – подавленно ответил Уоррен. - Дай помогу. – Она обхватила его за подмышки и втащила на выступ, повалившись на спину с последним рывком. - Спасибо… Френсис. Та отмахнулась и села, обхватив колени. На ее плечи было небрежно наброшено белое пончо из белого соболя. - Что теперь со мной будет? – спросил Уоррен, тяжело перевалившись на колени перед ней, и глядя во все глаза. - Ты же знаешь… - ответила та. – Он не простит тебя. - Значит, все кончено. - С каким-то болезненным облегчением заключил тот, а потом поднялся и, шатаясь, подошел к отвесной стене из рыхлой красноватой породы, и упал на нее спиной, устремив глаза ввысь. - Где твоя шляпа? - Потерял… - Мне нравилась твоя шляпа. – улыбнулась Френсис. - И только лишь? А что ему было терять? Все итак кончено. Но та не ответила на вопрос, вновь улыбнувшись. - Уоррен… зачем? - Я просто подумал, а почему нет? – он покачал головой. – Подумал – чем я хуже? - Дело не в том, кто хуже. – сказала Френсис. – Просто иногда мы те, кто мы есть. И выше головы не прыгнуть. - Ты уже говорила… - Но ты почему-то не услышал или не захотел… - покачала головой та. – Ты был хорош на своем месте. - Может быть… но у меня не было того, что я хотел. - Я не помню, что ты когда-либо говорил о том, чего хочешь. - Как будто бы это что-то изменило. - Почем ты знаешь? - Если бы я сказал, что уже очень давно и до крайности мучительно влюблен в тебя… это бы что-то изменило? - Уоррен! – всплеснула Френсис. – Я уж и не грезила, что услышу от тебя подобное! Казалось, что даже перед смертью ты не будешь способен признаться в своих чувствах. Что вдруг случилось? Неужели повзрослел? - Смеешься надо мной? – хмыкнул тот, снова подняв глаза к небу. - Напротив… - Френсис изящно поднялась, подошла к нему и опустилась на колени. Она ласково убрала его растрепавшиеся волосы за уши и погладила по щеке. – Просто мне всегда было любопытно, почему мужчины стали так трусить? Почему все так стремительно меняется местами? - Кто ты, а кто я… - прошептал Уоррен, не сводя с нее завороженных глаз. - Глупости это все. – отмахнулась Френсис. - Не обманывай меня и не жалей. - Как пожелаешь. – Она уж, было, начала подниматься, но Уоррен схватил ее за руку. - Не уходи вот так…. Скажи мне, просто скажи… ели бы не он, у меня бы был шанс? - Да. – ответила Френсис, взъерошив его волосы. – Но при условии, если бы ты признался в своих чувствах, а не играл со мной и не совершал бы дурацких поступков, приводящих к самоуничтожению. - Спасибо. – сказал Уоррен, все еще сжимая ее ладонь. – Теперь мне будет гораздо легче принять то, что меня ждет. Френсис наклонилась и поцеловала его в лоб. - Я буду скучать по твоей улыбке. – с этими словами она поднялась. Уоррен не отпускал ее до тех самых пор, пока та не посмотрела на него в последний раз. Он увидел то, что хотел… то, о чем и не мечтал. Слезы, стоящие в глазах. Печаль по нему, скорбь. И тогда он отпустил ее… отпустил саму идею, и окончательно превратился в того, кому действительно больше нечего терять. В этот момент Френсис отвернулась от него и шагнула с края выступа, но плеска воды Уоррен так и не услышал. ________________________ Аманда корчилась и кричала от боли. Она уже падала, но не чувствовала ничего подобного. Никогда не чувствовала. Ни когда сгорела, ни когда отошел наркоз после ампутации, ни во время мучительных перевязок, ни после многочисленных пересадок кожи…. Она только что пережила падение с нереальной высоты, оставшись в полном сознании и не умерев. Хотя, ой, как хотелось…. Только бы не чувствовать этой крошащей боли. Аманда упала на плоскую глинистую платформу на пороге пещеры с мерзким глухим шлепком, пронесшимся эхом по изъеденным дырам и щелям красноватой рыхлой породы. И теперь испытывала совершенно нестерпимую боль, как если бы в ее кости и сухожилия ввинчивали болты, а нервы оголились как электрические провода. Но как ни странно, гораздо больше Аманда волновалась не о себе… что было совершенно не в ее характере. Более того, раньше такое было просто невозможно. Она чуть ли не отодрала лицо от каменной платформы и нашла глазами осколки черных фигурок – Лиланда и дракона, на котором они летели. Издав какой-то булькающий полный отчаяния вопль, она поползла на одних локтях к ним, сжимая поля шляпы Уоррена Глика, что выполняло некую функцию перехватывателя боли. У Аманды было ощущение, что за ней тянется кровавый след и связка кишок. Она ползла словно ополовиненный червяк, опираясь на локти, и едва помогая себе пальцами ног. Самым страшным было постоянное ожидание нового взрыва боли, которого, как казалось, Аманда уже не переживет… а ведь ей нужно доползти. Она не понимала, как это произошло…. Вот они летят, и вдруг дракон и ее друг превратились в каменные статуэтки. Теперь от Лиланда остались мелкие черные крохи, и лишь верхняя половина лица с бейсболкой козырьком назад – были единственной узнаваемой частью. Крича и плача, она начала подбирать к ней осколки трясущимися руками, словно части мозаики. Но они были такими мелкими… а ко всему прочему – не факт, что принадлежали Лиланду. Она схватила его останки и прижала к груди. В ее стенаниях было столько бессилия, что сжималось сердце. - Подумать только… печется о друзьях больше, чем о себе. Растешь. Больше всего на свете Аманда боялась трех вещей: потерять близких, стать физически неполноценной и постареть. Но все это она уже пережила, осознав одну гнетущую мысль – не так страшен черт, как его малюют. Конечности не отрастают снова, близкие не возвращаются из мертвых, впрочем, как и молодость… но с этим можно жить. Бывают вещи и пострашней, с которыми можно смириться. На что только не способен человек, чтобы остаться на плаву. Он может этого даже не признавать, но факт остается фактом. Мы все цепляемся за жизнь. Почти все…. Но тот, кто стоял сейчас перед Амандой, мог запросто оборвать все эти жалкие попытки удержаться за жизнь, потому что был ей антиподом. Был Смертью. И Аманда, вся перемазанная в слезах, и вскрикивающая при каждом малозаметном движении, больше всего на свете боялась именно его, что было абсурдным в ее положении. Поняла, что все предыдущие ее страхи были преисполнены эгоизма и вели прямиком к страху собственной смерти. У него было белое мраморное лицо с тонкими заостренными чертами в обрамлении аккуратно подстриженных у основания шеи прямых чернильных волос, на фоне которых кожа казалась еще белее. Хотя в то же время не настолько, как у Фрэя или Длинного человека. Издали можно было бы даже предположить, что это Уоррен… но это если только издали. Его глаза не были по-теплому карими, а цвета океана, бушующего где-то внизу и грозового неба, как в той деревушке, где обитала Тара. Они могли бы быть задорными, как у Уоррена, мальчишескими, но в них неизбежно читалось какое-то древнее знание и ни с чем несравнимая опасность… и это пугало до усрачки. Он был одет в рубашку и довольно узкие джинсы – всё неизменного для смерти цвета, хотя в некоторых странах предпочитают белый. Не реагируя на боль, Аманда поползла к краю плиты, сжимая в одной руке останки Лиланда, а в другой края шляпы Уоррена. От страха она была готова упасть еще раз и удариться о камни или воду, если повезет. Аманда была готова на любую боль только бы убраться отсюда. - Вставай, Инди, ты сможешь. – сказал тот. – Боль - иллюзия. - Инди? – оторопело повторила она. - Угу, твое имя. Индиана. А я Джейк, если ты забыла. - Я не знаю… - выдавила Аманда и снова заплакала. - Ну конечно знаешь, просто забыла. – натянуто улыбнулся тот. – Подъем-подъем. Джейк настойчиво придвинул к ней белую ладонь. – Я уверен, ты многое хочешь прояснить, но я не буду с тобой разговаривать, пока ты стоишь на четвереньках. Аманда напряженно смотрела на его холеную белую ладонь и при этом чувствовала опасность и какую-то неправильность. Вряд ли она когда-либо дотронется до его кожи…. Определенно, в памяти что-то шелохнулось. Она не стала принимать его помощь – поднялась сама и довольно быстро. Как только он сказал, что боль иллюзия, Аманда перестала ее ощущать. Стоя у самого края обрыва, она не могла не заметить двоих на подобном выступе в самом низу. Было высоко, но Аманда все же разглядела в одном из них Уоррена Глика на коленях перед сидящей женщиной, одетой во что-то белое. Перед Снежной королевой. Ошибки быть не могло. - Уоррен! – крикнула она, размахивая шляпой, но тот не среагировал. Рядом встал Джейк, сощурено наблюдая за происходящим внизу с застывшей полуулыбкой. В этот момент Уоррен тяжело поднялся на ноги, едва не упав, и отошел к отвесной стене. Подпер ее спиной и поднял глаза к небу. Аманда снова махнула шляпой и хотела, было, крикнуть, но Джейк схватил ее за кисть, сжимавшую останки Лиланда, приведя ее, тем самым, в полное оцепенение. - Это бесполезно. Он все равно не отзовется. – С этими словами Джейк буквально заставил ее кулак разжаться, и небольшой осколок фигурки с головой в бейсболке упал на выступ и разбился. Глаза Аманды расширились, и сквозь намертво сцепленные зубы вырвался глухой сдавленный вопль. - Не надо тебе этого… - безразлично сказал Джейк и чиркнул ботинком по платформе, сбросив все, что осталось от Лиланда вниз. А потом он вырвал из ее мертвой хватки шляпу Уоррена и водрузил Аманде на голову. - Так лучше. - Я не хочу с тобой никуда идти. – отскоблила та, держась за кисть в том месте, где он схватил ее. - Хм… да мне как-то, знаешь ли, все равно, чего ты хочешь. – ухмыльнулся Джейк. - Пойдем. - Куда? Он кивнул на пещеру за ними, и Аманда смирилась. Глянула последний раз на Уоррена Глика и, повесив голову на грудь, поплелась, куда было велено. Джейк высокомерно вздернул бровь, провожая ее взглядом, и пошел следом. В отличие от Глика, он не было ее фанатом, причем, далеко не был. Изначально пещера казалась бутафорской, но на деле это было не так. Глинистые наросты создавали коридоры и уводили во все стороны, а сами стены напоминали керамзит, как цветом, так и качеством. Проход, по которому тащилась Аманда, становился то уже, то шире, но в итоге оказался не таким уж и глубоким, как думалось на первый взгляд. Впереди был тупик, который был отмечен ничем иным, как металлической ржавой дверью. Внезапно в ее голове пронеслась старая мысль про поселение с домами, в один из которых она бы непременно вошла, если бы дела пошли по-настоящему плохо. Разве этот момент не наступил прямо сейчас? – подумала она. – Разве дела могут пойти еще хуже? Она шла не спеша вперед, но мышцы были готовы к быстрому старту, а глаза слезились о напряжения. Аманда была не уверена, что решится, но в мозгу ведь всегда что-то происходит раньше…. Тень решимости до ее осознания. Стоит лишь допустить малейшую возможность, и организм начинается готовиться к исполнению. Джейк, идущий сзади, закатил глаза и покачал головой. - Ну, неужели ты думаешь, что я не принял меры предосторожности, Инди? – утомленно спросил он. – Больше ты не откроешь ни одной двери на моей территории и без моего ведома. Та покраснела от стыда и ярости. - А как, интересно, я попала сюда? – огрызнулась Аманда. – Да еще и с целой армией? - Хм… и правда. Как бы объяснить? – деланно задумался Джейк. – Наверное, только тем, что я был в курсе. - Неужели…? - А ты думала, я дурак? Лишь однажды ты провела меня, но больше я никому такого не позволю. - Ненавижу… - выдавила Аманда. - Не ты одна. – осклабился Джейк. – Большинство смертных того же мнения, а остальные – просто идиоты, мнящие меня гото-романтическим персонажем, но это только до нашей встречи…. Потом они примыкают к первой группе. Хотя есть еще и третьи, которые думают, что относятся к смерти правильно, философски…. Смертные такие забавные. - Мне это не интересно. – выплюнула та. - И, тем не менее, Индиана, ты будешь слушать все, что я посчитаю нужным тебе сказать. У самой двери Джейк обошел ее и положил ладонь на круглую ручку. Она казалась такой старой и ржавой, что создавалось впечатление, будто она не откроется без помощи Халка, потому как намертво присохла к косяку. - А то что? – буркнула Аманда. – Убьешь меня? - Нет. – искренне ответил тот. – Ты и так мертва. Она замерла на полу вдохе словно парализованная, остекленевшими глазами уставившись на Джейка, но тот лишь холодно улыбнулся и с легкостью открыл перед ней дверь. Комната, открывшаяся перед Амандой, более всего напоминала спальню. Здесь преобладали насыщенные синие и фиолетовые тона. Широкая кровать с замысловатым покрывалом и пологом из темной легкой ткани, прикроватные тумбочки по обе стороны от нее с изысканными лампами. С потолка свисала роскошная люстра из черного хрусталя. Гардероб, камин и коллекционные куклы повсюду. - Проходи, не стесняйся. Когда это была твоя комната? - Моя? – переспросила плохо соображающая Аманда, и Джейк кивнул. Она прошла, споткнувшись о небольшой порожек, и повалилась на кровать, как будто ноги больше не держали, а потом обхватила руками голову, надвинув котелок Уоррена почти на глаза - Они все говорили мне, а я не слушала… не верила. Да и как в такое можно поверить? Но когда… именно это случилось? Джейк облокотился на дверцу шкафа, напротив нее и сложил на груди руки. Он смотрел на нее, как учитель, чьих надежд она даже близко не оправдала. - Когда ты с разбегу врезалась в стену ткацкой фабрики. Жаль, что никто не видел… такая байка бы сложилась. - Ты так всех ненавидишь. - Я? – искреннее изумился Джейк. – Просто я вас вижу всех насквозь, и когда наступает мое время, Индиана, я устраиваю так, чтобы все получили за дела свои по заслугам. А с тобой, моя дорогая, у меня личные счеты. - Господи, да что ж такого я сделала??? – закричала Аманда, тряхнув головой так, что котелок едва не слетел. - Неужели все из-за фигурки??? - Не только. – покачал головой тот. – Ты расстроила мою жену, ты оскорбила этот дом и обокрала меня. - Но… - она буквально не находила слов. – Но я ничего не помню. - Потому что, если живые попадают сюда, что изредка все же происходит, они постепенно теряют разум. Чем больше они находятся здесь, тем сильнее последствия. А начинается все с потери памяти. - Тогда я хочу знать подробности. – Аманда снова обхватила руками шляпу, буквально вдавливаясь в нее, только бы не столкнуться с ним взглядом, который едва выдерживала. - Для этого мы и здесь, разве нет? – заметил Джейк. – Итак… с чего бы начать? Имя, которое, ты получила при рождении – Индиана Кобен, и если перескочить то, что тебе уже успел поведать Лиланд, то однажды, когда тебе было семь, ты открыла дверь сюда. Это твой дар, твоя особенность – открывать двери. Превратила свой дом в дурное место, обросшее легендами, потому что грань с реальностью истончается из-за подобных вещей. Я сразу тебя нашел, но некоторое время присматривался. Меня заинтересовало твое умение, но эта гнильца внутри…. В то время ты жила в домике на дереве, куда и попала, пройдя через дверь. Потом тебя обнаружила моя жена и настояла на том, чтобы мы взяли тебя к себе. А ей я отказать не мог. Аманда невольно вспомнила женщину, похожую на древнегреческую богиню, которая приходила к Уоррену за поддельной фигуркой и сидела с ним сейчас на выступе у самых вод бушующего океана. Как он стоял перед ней на коленях… это воспоминание больно резануло ее по самолюбию, а слова Лиланда неминуемо всплыли в памяти…. - Фрэн захотелось сыграть в дочки-матери. – продолжал Джейк. – Но из тебя вышла паршивая дочка. Твое сердце было мертвым. В тебе не было любви. Ты уже не помнила родителей, дом, мир… но как ни странно гнильца в тебе никуда не делась. Такие вещи обычно не приводят ни к чему хорошему, Индиана, и однажды я тебе об этом сказал. Предупредил, что если ты не изменишься, я превращу тебя в камень и поставлю к остальным, потому что твое умение для меня вроде как полезно, но для работы проводником ты слишком жестока, злобна и полна эгоизма. А очень скоро после этого разговора ты сбежала, открыв дверь, которую мог открыть только я, да еще и прихватила моего самого лучшего воина и циферблат, без которого я не мог тебе найти. Умная девочка…. Сейчас он лежит у тебя в кармане. Аманда инстинктивно дернула рукой в направлении кармана и сжала часы сквозь тонкую ткань, как-то не торопясь их возвращать. - К тому же эти часы показывают время твоей жизни, так что без них я был в полном неведении – мертва ты или жива. Сейчас они остановились, как и твоя жизнь. - Уоррен отдал их мне. – оторопело сказала Аманда. – Он что, хотел, чтобы меня нашли? - Напротив, - покачал головой Джейк. – Он просто подумал, что первым делом я пойду за ним и боялся, что часы выдадут тебя. Все успеется…. - Что с ним будет? - Давай-ка прикинем… - задумался тот и загнул большой палец. – Уоррен знал, где ты и прятал всеми возможными способами. – Джейк загнул указательный палец. – Уоррен вытащил тебя из огня, думая, что твоя смерть мне желанна, хотя на самом деле у меня там свои дела были. Да и ты к тому моменту, вроде, еще не настолько изгадила свою жизнь, чтобы стать мне интересной в качестве экспоната моей коллекции. – он загнул средний палец. – Уоррен принес мне поддельный циферблат, чтобы я был в святом неведении о том, что ты выжила при пожаре, а настоящий держал у себя. - И вы об этом знали? –спросила Аманда в безграничном удивлении. - Конечно. Мне просто было интересны его мотивы, и куда это все приведет. - Развлекались, значит…? - Нет, простое любопытство. Поверь, если говорить о развлечениях, то ты стала последним из них. Не думал, что скажу это, но… та история кое-чему меня научила. – с этими словами Джейк загнул безымянный палец. – Уоррен методично разворовывал мою коллекцию, подменяя на пустышки. И наконец, - он загнул мизинец. – Уоррен пошел на меня войной. - Но вы же допустили это? - Потому что, Индиана, это был путь, который он выбрал сам и соответственно должен был пройти его до конца. Только так можно чему-то научиться. - Я тоже прошла путь, который выбрала сама… - Аманда осмелилась заглянуть в его нереальные глаза. – Только вот, похоже, меня это ничему не научило. - То, что ты только что сказала, говорит об обратном. - Но вы все равно накажете меня? - Разумеется. – улыбнулся Джейк. – Но об этом позже. Пойдем. С этим он вышел из комнаты, и Аманда тут же поднялась, чтобы последовать за ним. Как ни странно, но за дверью больше не было никакой пещеры из глинистой породы, похожей на керамзит, а обычный коридор, уходящий влево с комнатами и общими залами. Плохо освещенный, но довольно уютный. Они прошли его весь и поднялись на этаж выше, выйдя в просторную гостиную, обставленную в охотничьем стиле кожаной стеганой мебелью, с огромным камином и ветвистыми оленьими рогами над ним. Отсюда двери вели во всех направлениях. Аманда шла за Джейком, старательно пытаясь вспомнить это место, вещи, обстановку – но тщетно. Словно читая ее мысли, хоть, в общем-то, и не словно, он заметил - После твоего ухода один мой знакомый архитектор все здесь переделал. Аманда неопределенно качнула головой, тащась за Джейком, словно прикованная цепями и с кандалами на ногах. Комнаты сменяли друг друга, но у нее даже не ёкало. Этот дом Аманда не узнавала, может из-за перемен, а может из-за потери памяти. Ну и к лучшему это. Иметь семью, дом, а потом просто уйти от них сюда и забыть навсегда. Потом здесь дел натворить, сбежать, прийти в новую семью, и даже не понимая того, сделать их всех несчастными, а в итоге и себя привести к инвалидности по зову дерьма в организме, так сказать, став после этого в разы злее и отвратительней…. Провлачить сорок два года как во тьме, думая, что все так живут, и это нормально. Почему бы не отравить день каким-нибудь малохольным придуркам? Да… и все это снова привело ее сюда. Весь этот наборчик запросто может считаться медленным самоубийством, угасанием дней. Что ж, тогда Джейк прав, и не стоило на него обижаться. Ее место и впрямь среди Тысячи Проклятых. Может хоть тогда она сможет принести хоть какую-то пользу. - Можно мне задать тебе вопрос? - Валяй. – отозвался Джейк, не повернув головы. - Почему я не открыла дверь в свой родной дом? Почему не туда? - А родного дома то уже не было…. К тому моменту твои родители уже покинули ферму и даже успели развестись. Но вообще причина в другом… дело в том, миров настолько много, что такое попадание практически невозможно. А чтобы сделать практически невозможное, ну может быть возможным, нужно очень этого хотеть и любить, а твое сердце, моя дорогая, даже близко не знает, что это такое. Ты родилась такая. С дефектом. Так бывает, человек рождается, а у него чего-то не хватает. - Оно знает… - твердо сказала Аманда. – Знает. И поэтому я прошу… прояви милосердие к Уоррену. - Ты, правда, думаешь, что мне есть дело до твоих просьб? – искренне удивился Джейк. - Пожалуйста! - Разве тебе больше нечего спросить? - Есть… - понуро сказала Аманда. - Что произошло с Фрэйндъерном и Лиландом? И с остальными? - Скоро узнаешь. Еще вопросы? - Да. Ты действительно не планировал сжечь меня в том клубе? - Нет. – отрезал Джейк. – Я не могу убить смертного, просто потому что мне так хочется. И порядок вещей не я устанавливаю, я за ним слежу. - Там погибли сорок семь человек – таков порядок вещей? - Угу… - отозвался тот, игнорируя ее тон. – Один там дров наломал, пришлось убирать за ним. - А что он сделал? - Он, как и ты, залез в чужой улей с разницей в сорок семь пчел. - Значит и я виновата в гибели стольких людей? – тихо спросила Аманда, опасаясь услышать ответ. - Не всех конечно, но – да частично и ты виновата. Пока ты сидела в Фениксе, все было спокойно, но как только приехала в Вермингтон на родину своих предков… - Значит, Лиланд был прав… - перебила Аманда. Ее опять начало знобить, как тогда у костра. – Я из Мичигана. Как странно, что там жили родители Денни. Как будто вся моя жизнь была какой-то глупой шуткой. - Ну да… сама того захотела. – безразлично сказал Джейк. – Может, еще хочешь что-нибудь спросить? Аманда, которую била мелкая дрожь, ничего не ответила. Они поднялись еще на этаж и попали в огромную библиотеку с роскошным сияющим от лака полом с выведенными вензелями и замысловатыми рисунками. С высоченных потолков свисали хрустальные люстры, а в залах стояла удобная мебель, подчеркнуто для двоих. Двоих маньяков… - подумала Аманда. – Кто еще с таким жить будет? Любить такого? Она уже поняла, что своих мыслей утаить не сможет, ну и черт с ним. На краю не пойми чего (но ясно, что чего-то очень плохого) можно и не боятся таких мелочей. Напротив Аманда раздухарилась. МОНСТР… - думала она громко. - Вот уж у кого сердца нет. Хотя, конечно, нет! Какое может быть сердце у смерти? Что за фантасмагория! Такому невдомек, что чувствуют другие. Ему вообще на это глубоко плевать. Теперь понятно, почему у людей подсознательный страх смерти. Еще бы… встретить это чудовище! Идущий впереди Джейк даже бровью не повел. Он отлично слышал ее и вовсе не собирался прерывать или доказывать что-то. Его молчание было гораздо унизительней. Ничего… пусть посмотрит в зеркало. Полезно. Аманду до бескрайнего бесило, что Джейк никак не реагирует на нее. Надо было срочно переключить сознание, а то эта ярость жрет столько сил…. Сейчас даже казалось, что она чувствовала себя постоянно обесточенной не из-за мучившей ее бессонницы, а потому что постоянно злилась на людей, на мир, на Бога… на все короче. Вела беспрестанные гневные разговоры у себя в голове и оставалась совершенно без сил. Какая там колесита – может, и не было никакой бессонницы – просто Аманда никак не могла остановить эти диалоги и ругань. А еще она начала слышать какое-то странное тиканье, которое ужасно раздражало. Сначала еле различимо, но сейчас все явственней и явственней. Какое-то неопределенное, разноголосое. Джейк снова не реагировал на нее, и тогда Аманда не выдержала. - У меня вопрос! – довольно грубо сказала она, и, не дождавшись реакции, продолжила. – У меня была сильнейшая бессонница, особенно в последний год. Могло это быть из-за моего пребывания в этом месте? - Нет. – резко ответил Джейк и подтвердил все ее последние догадки, сказав: - Сложно спать спокойно, когда ненавидишь всех вокруг и зла на весь мир. Единственное, чем наградило тебя присутствие в этом месте – это дар предчувствия. Он есть у всех, потому что все рано или поздно проходят через смерть, но у тебя он особый, более явный. Благодаря ему ты всегда чувствовала, к чему ведут твои поступки и отношение к остальным. - Дар? – с издевкой в голосе переспросила та. - Еще какой! - внезапно Джейк обернулся, уничтожая ее своими пронзительными глазами. – А в последний год бессонница ухудшилась, потому что умер твой последний родственник, и ты официально стала следующей. Знаешь, что у многих бессонница – это не более чем страх смерти? Особенно у твоих ровесников. Вы чувствуете, что вас ждет. Особенно ты со своим даром… дарами, один из которых мне нужен. - Что это за тиканье? – совершенно невпопад спросила Аманда, но оно ужасно раздражало, а главное становилось все сильнее и сильнее. - Не сейчас. – односложно ответил Джейк. - А сейчас что? - с нажимом спросила та. Вместо ответа он поднял руку и указал пальцем куда-то влево. Аманда проследила в том направлении и напрочь забыла про тиканье, забыла вообще обо всем на свете. Возглас удивления и какого-то странного счастья вырвался из груди. Там на самом верху книжных стеллажей стояли фигурки из черного оникса. Их было очень много. Тысяча не меньше. Тысяча Проклятых. Аманда побежала вприпрыжку и, не спрашивая разрешения, забралась по лестнице на самый верх. Она катила на ней вдоль всех этих бесчисленных томов и считала фигурки. Аманда знала практически всех. Помнила их лица. Да такое и не забудешь. Тысяча не мыслимых персонажей. Она вспомнила, как увидела их впервые в доме Уоррена, и странная ностальгия сковала ее сердце… далеко не мертвое, как выяснилось. Какой бы ни был, но лично для Аманды Уоррен Глик был хорошим. Правда, не любил ее…. Что с этим сделаешь? Зато она была влюблена впервые за свою долгую жизнь. Наконец, она увидела Лиланда и Фрэй в самом конце ряда, а точнее в начале, потому что они оба были лучшими. Аманда схватила их в руки и прижала к груди, потом спустилась, едва не оступившись и не сорвавшись с лестницы, и подошла к Джейку. - Это ведь копии Уоррена? - А что ты чувствуешь? – спросил тот. Аманда поднесла их к глазам, поглаживая пальцами, и почувствовала связь между ними… какую-то странную тягу. Они так удобно помещалась в ладонях, так уютно лежали. Их было так приятно держать, дотрагиваться пальцами до черной, почти зеркальной глади камня, такой прохладной. Она буквально утягивала взгляд, топила его в черных прохладных водах. Аманда даже рассмотрела собственное отражение… – его уменьшенную копию. Оно затягивало, приглашало в своего рода медитацию. Аманда была практически загипнотизирована этим зрелищем, что даже не сразу заметила, что отражение больше не принадлежало ей. Джейку. - Я чувствую, что это не так. - Это не так. – согласился тот. – Наш общий знакомый не учел, что у фигурок может быть только один хозяин, который их создал. Что бы с ними не происходило, они обречены возвращаться сюда. Аманда снова прижала их к груди. - Могу я пока подержать их? - Можешь. – кивнул Джейк. – Пойдем дальше. Теперь Аманда чувствовала себя намного лучше и спокойней. Ей было больше не страшно за то, что произойдет дальше. Что бы не уготовано, Лиланд и Фрэйндъерн рядом. Впереди была закрытая дверь, из-за которой собственно и раздавалось тиканье, которое достигло мозгодробильной степени, но почему-то больше не раздражало. Аманда подумала, что это из-за того, что друзья были рядом. Джейк открыл дверь и вошел в кромешную тьму. Аманда не спешила следом – казалось, что там очень дурное место. Наконец, зажегся свет, и она несмело все-таки вошла внутрь. Это была маленькая комнатка без окон, похожая на склад часов самых разных форм и размеров. Они все шли, хоть и показывали разное время. С потолка свисала довольно тусклая лампа, придающая желтизны. В центре комнаты стоял стол с простенькой настольной лампой и стул. Больше никакой мебели. И еще была маленькая дверь, выглядящая фальшивой, словно нарисованная на стене. Больше ничего примечательного в этой комнатке не было. - Эти часы показывают чье-то время? – догадалась Аманда. – Как и те, что я украла? - Да, это смертные, которые еще живы. - Как-то их мало. - Это только на первый взгляд. Ты и не представляешь, сколько их на самом деле. - А для мертвых есть другая комната? – спросила Аманда, зачарованно разглядывая часы. - Есть. – согласился Джейк, а потом подошел к маленькой двери в конце комнаты. - Ее ты открыла без моего ведома. - Мне очень жаль. - Неужели. - Почему вы не верите мне??? – отчаянно воскликнула Аманда. - Потому что для этого слов маловато. - Так что меня ждет? – тихо спросила она, понурив голову. Джейк протянул руку. - Дай мне тот циферблат. Аманда беспрекословно подчинилась, передавая свое время в руки Смерти. Получив часы, Джейк сел за свой стол, включил настольную лампу, опустив низко плафон, и положил циферблат прямо под него. Затем он достал из верхнего ящика лупу на ободе – какую используют обычно часовщики – и набор инструментов, похожих на стоматологические. Джейк надел лупу и взял тоненькую отвертку, снял корпус в считанные секунды, взял другой инструмент и стал капаться в часовом механизме. Его тонкие изящные пальцы так ловко управлялись с этой работой, что Аманда невольно засмотрелась. В этом таилась какая-то магия. Вскоре Джейк снова надел корпус, закрутил все маленькие винтики, убрал в стол инструменты и лупу, а потом перевел часы на пятнадцать минут шестого, не удостоив Аманду какими-либо пояснениями, и встал из-за стола. Подошел к стене слева от него и соединил ладони так, словно собирался нырнуть. Циферблат был зажат между большим и указательным пальцами. Затем он развел руки, и это оказалось потрясающим зрелищем, потому что вместе с этим жестом разверзлась стена, открывая один за другим все новые ряды часов. И им не было числа. Джейк говорил правду, Аманда и не представляла, сколько их на самом деле. Сейчас она стояла прямо за его спиной и даже не видела последнего ряда, как будто глядела в зеркальный коридор. Джейк особо не церемонился с циферблатом, просто закинул его поглубже, и, положив ладони на края разверзшейся стены, закрыл ее. Затем повернулся к Аманде, испепеляя ее взглядом, и присел на краешек стола. - Ты поняла, что сейчас произошло? - Я больше не мертва…? - предположила та. - Правильно. – согласился Джейк. – Единственное, как ты можешь искупить свою вину – это прожить свою жизнь еще раз. Считай, ты получила второй шанс. - Я снова стану калекой? – смиренно спросила Аманда, сжимая фигурки. Она была в ужасе, потому что это собственно и было то, чего она боялась больше всего на свете… все так, как и пообещал Лиланд. - Ты вернешься в тот возраст, когда ты еще не была калекой. У тебя будет пара лет, чтобы всех удивить. Может тебе так повезет, и ты изменишься настолько, что сможешь избежать пожара. Но проблема в том, что пройдя через дверь, ты снова все забудешь. У тебя останешься только ты сама. И если, по твоим словам, ты действительно стала другой… лучше, то возможно, и жизнь сложится иначе. Аманда еще сильней сдавила фигурки. - Теперь о том, зачем я даю тебе этот шанс. – продолжал Джейк, скрестив руки на груди. – Твой дар. Он мне нужен и полезен, и я заполучу тебя в любом случае. И мне абсолютно все равно, в каком качестве… - он невзначай покосился на фигурки из черного оникса, сжатые мертвой хваткой Аманды. - А вот тебе, скорей всего, нет. Так вот, если ты проживешь свою жизнь достойно, не в зависимости от того – калека ты или нет… если будешь добра к людям, если не станешь медленно убивать себя и так далее-и так далее-и так далее, то после смерти ты заменишь мне Уоррена. К тому же у тебя и шляпа есть… - улыбнулся Джейк мимолетно. - А если ты, Индиана, проживешь ровным счетом такую же жизнь, какую вела, что более, уж извини, вероятно, то станешь очередной фигуркой из черного оникса. Все равно у кого-то там срок заканчивается, так что быть тебе тысячной в моей неизменной Тысяче Проклятых. Самое место. - НЕТ! – с жаром крикнула Аманда. - Нет? – деланно удивился тот. – Ну так докажи обратное. Джейк спрыгнул со стола и подошел к маленькой двери, которая едва достигала его груди. - Подожди! – взмолилась Аманда, протягивая ему фигурки. – Я прошу, оставь мне их… Джейк сощурился. Казалось, он что-то прикидывает, обмозговывает все нюансы. - Ладно, Инди, но если они окажутся на чердаке, я их заберу. - Спасибо! - сказала она от всей души. – И последний вопрос… Джейк закатил глаза. - Если я все же попаду в тот клуб, кто меня вытащит, если Уоррен… - она сдавленно замолчала. - Видишь ли, сам того не зная, но Уоррен действовал в интересах естественного порядка вещей. Всегда найдется кто-то другой, Индиана. Незаменимых нет, и в этом вся трагедия бытия. Ну а даже если не найдется, то тех нескольких лет мне будет вполне достаточно, чтобы определить твой дальнейший статус. Джейк нетерпеливо повернул ручку и открыл перед ней дверь, которая вела в кромешную тьму. - Но ты же сказал, что миров бесчисленное количество, и вероятность попадания ничтожна. - Да. – раздраженно согласился Джейк. – Но я же не сказал, что и на меня это правила распространяется. Ну ладно, вперед! Ты и так отняла у меня массу времени. - Времени нет. – буркнула Аманда, с замиранием сердца приближаясь к проему. - Не придирайся к словам! – крякнул тот. Аманда уже стояла на самом краю тьмы. Не было потолка или пола, или стен – одно чернильное нечто. Пугающее и бесконечное. Аманда подумала, что именно так и должна выглядеть пустота. Она вспомнила слова Лиланда про дисперсию. Оказывается, в белом сокрыты все цвета, хотя она всегда считала, что это цвет пустоты, а оказалось наоборот. Ничего не могло быть хуже, чем эта всеобъемлющая тьма. Ничего не казалось теперь страшнее, чем испытать ее на собственной шкуре, пройти через нее еще раз. Стать такой же пустой, потому что тьма заразна. Сможет ли она изменить свою жизнь настолько? Сможет ли выкорчевать эту тьму из себя? Не осознавая того, Аманда всю свою жизнь играла на темной стороне и страдала от этого. Сможет ли она присоединиться в конце четвертого иннинга и изменить ход игры на сто восемьдесят градусов? Хотелось бы верить, что да. Хотелось бы верить, что она не полное дерьмо, что она сможет быть лучше, сможет любить и принимать любовь. В конце концов, где-то в глубинах ее памяти должно же хоть что-то оставаться обо всем этом? Хоть какое-то напоминание о том, куда приведет ее жизнь. Пусть даже это будет на уровне предчувствия… дара, которым в какой-то мере наделены все смертные, потому что в свое время все проходили через дверь Смерти. В этот раз Аманда прислушается к себе. Обязательно прислушается. А еще она хотела… очень бы хотела видеть эти прекрасные земли во сне. Небеса, от которых хочется откусить кусочек, и пушистый снег, похожий на зефир. И буйство всевозможных растений, чей пряный аромат заменял воздух, и северное сияние – это чудо природы, заставившее ее переосмыслить свою жизнь, и, конечно же, Уоррен, который привел ее сюда, словно белый кролик. С него все началось. Спасибо ему за это. Пусть он снится… в своем старомодном костюме и котелке, венчавшем сейчас голову Аманды. Уоррен, который никогда ее не полюбит. Пусть снится каждую ночь. Пусть все это снится… - подумала Аманда и шагнула в пустоту. ________________________ Уоррен Глик сидел на выступе, повесив руку на согнутое колено, когда откуда-то спрыгнул Джейк – его теперь уже бывший хозяин. Стоило приготовиться к худшему. Уоррен дрожал, хотя изо всех сил старался этого не показывать. Он сам все это начал, хоть и знал где-то в глубине души, чем это закончится. Он знал, что никогда не будет обладать тем, что имеет Джейк. А значит, теперь, дальнейшее не имеет смысла. Уоррен был из тех, кто считал, что либо он получит все, что хочет и не меньше, либо…. Да, возможно, это чересчур бесшабашно, и да, по сути, он всего лишь очередной самоубийца, но как говориться – такова его натура. И Уоррен ни о чем сейчас не жалел, потому что твердо знал, что сделал все, что мог, чтобы получить желаемое... чтобы получить то, чего он, как считал, заслуживает. А раз Вселенная не согласна с ним – к черту ее. Он бы надрал ей задницу…. Может, они даже скоро встретятся один на один, почему нет? Да, у него с Амандой было кое-что общее, а может, даже не кое-что…. Уоррен, не являвшийся исключением, с трудом выдерживал взгляд хозяина. Всегда избегал его, но только не сейчас. Уоррен смотрел ему прямо в глаза, не моргнул, не дрогнул. Он знал, что ему конец. Так чего теперь? Почему бы не заглянуть в глаза Смерти? Раньше Уоррен никогда не понимал, почему люди ее так боятся. Он работал на Джейка одним из его поверенных, образно переправлял умерших через реку Стикс, и каждый раз в их глазах он видел одно и то же – ужас. Даже в глазах тех, кто стремился к смерти. Так странно. Когда погиб Уоррен, его встречал сам Джейк. Первый и последний раз, не считая этого момента, когда один заглянул в глаза другого по самое «не балуйся» и поклялся, что больше такого никогда не сделает, потому что перепугался до усеру. Что там в них такого было? Ад? Рай? Истина? Забвение? Все вперемешку? Цвет шторма… цвет Смерти. Так и должно быть. Так и должно. Но Уоррен убедил себя, что сможет, и смог. Сейчас он открыто смотрел в глаза своему бывшему хозяину и не испытывал и капли сожаления за содеянное. Ну, может лишь за то, что довольствовался поцелуем в лоб, хотя мог взять инициативу в свои руки… она была бы не против. - У тебя в кармане явно лежит кое-что мое. – сказал Джейк и протянул руку. Уоррен беспрекословно вытащил прозрачный кулек с черными зернами – их оставалось штук десять не больше. Он отсыпал их в один из своих походов в дом хозяина. Поймав на лету подкинутый пакет, Джейк даже не взглянул на него, а быстро убрал в свой карман. - Давай не будем тянуть. – спокойно предложил Уоррен и, шатаясь, поднялся на ноги. - Как скажешь. – согласился Джейк. – Как скажешь… Они стояли друг напротив друга, но ничего не выдавало того, что должно было сейчас произойти. Они были, как на равных. Просто двое мужчин, решивших кое-что прояснить… абсолютно равных по статусу мужчин. И Уоррен чувствовал это. Понял, что все-таки достиг своей призрачной цели. Он оказался очень смелым, ведь храбрецы никогда не пасуют перед Смертью. Они вообще ни перед чем не пасуют. И Уоррен чувствовал себя полным, совершенным. Это было то, чего он так хотел. Джейк подошел к нему близко-близко, взял в ладони лицо и коснулся губами его губ. ________________________ Френсис сидела в столовой и пила кофе, глядя в окно. Снова начиналась метель. Она любила снег, любила смотреть, как он идет, из этого огромного окна и пить горячий кофе с молоком. Любила разгадывать морозные узоры на нем, по ним ведь можно предсказать судьбу. Почему нет? Судьбу можно предсказать, используя что угодно. Окно, у которого она сидела, было практически во всю стену, и большую его часть исчертил замысловатыми узорами мороз. Что они могли ей сказать? Что она любила Джейка? Но по какой-то немыслимой причине помогала Уоррену, пойдя против мужа? Смолчала о девчонке – о том, что та жива до сих пор. Принесла генерала и тайком поставила среди остальных, не понятно на что рассчитывая. Хотела пробудить бурю эмоций в муже? Мало перца? Или же причина была в другом? В том, что она действительно страдала сейчас, оплакивая Уоррена. Может это все потому, что вечность – это все-таки слишком долго? Где-то хлопнула дверь. Фрэн вздрогнула, но быстро справилась со смятением. Широким уверенным шагом Джейк приближался к столовой, проходя просторные сквозные комнаты. Они столько раз меняли обстановку, чтобы избежать скуки и создать уют… но сейчас что-то было не так. Словно бы вор пробрался сюда. Хотя, в общем, то так оно и было…. Джейк вошел в столовую, нежно и сочувственно посмотрев на жену, и сел напротив. - Хочешь кофе? – спросила она, стараясь вести себя, как обычно. - Нет. – тот покачал головой. – Просто посидим вместе. - Ладно. Френсис хотела спросить, как все прошло, но поняла, что не сможет быть безразличной, а это расстроит Джейка. Он в свою очередь, как и жена, уставился в окно, мягко улыбаясь. Джейк знал, что Фрэн любит снег, и что он идет, когда ее охватывает такая странная смесь грусти и ностальгии… но метель наверное, все-таки была нехорошим знаком. А еще он знал, что именно она принесла поддельную фигурку, и что знала про Индиану. Но так и он не был с ней до конца честен. Не сказал, что все это, по сути, было частью его плана…. Такого не должно быть между супругами, и они, конечно, поговорят обо всем… но чуть позже, когда раны немного затянутся, и утихнет боль. Но это еще не сейчас…. - У меня есть для тебя кое-что. – сказал Джейк. Фрэн чуть улыбнулась и вопросительно подняла брови. Тот залез в карман и поставил на стол перед женой фигурку из черного оникса размером с ладонь. Потом Джейк залез в другой карман и вытащил полиэтиленовый прозрачный кулек с черными зернами и тоже положил перед ней, но подальше от фигурки. Фрэн замерла, не зная, как реагировать. Перед ней стоял Уоррен в каменном исполнении, хоть и без своей шляпы. Он стоял, ссутулившись и на полусогнутых, облокотившись о какую-то незримую твердь. Волосы застыли в движении, встревоженные ветром. Несколько прядей легли на лоб. Но, несмотря на позу, он не казался жалким или сдавшимся, и это было видно по черным блестящим глазам. Хоть и каменные, но они не были пустыми. И губы его изогнулись в блуждающей усмешке человека, который завершил нечто очень важное, возможно, даже дело всей своей жизни, и теперь смотрит на него со стороны, зная, что теперь может передохнуть. Уоррен был дерзким, смелым и самодостаточным. Он сделал то, что должен, и теперь просто ждал своего ветра, как сказала бы Аманда, чтобы уцепиться частицами за его порывы и унестись прочь, открывать новые земли. Такое бы не передал ни один мастер по камню. Френсис серьезно посмотрела на мужа, ища подвох, пытаясь понять, зачем он это сделал, но в итоге взяла статуэтку в руки и подняла поближе к глазам, чтобы рассмотреть. Джейк видел, как ее тонкие пальцы аккуратно водят по глади оникса… но если он хотел поступить мудро, то должен был так сделать – ради нее, ради себя, ради вечности, которую они делили. Ведь вечность это так несоизмеримо долго. - Но прежде, чем ты оживишь его, я бы хотел кое-что сказать. – Джейк нежно погладил ее по щеке. – Когда кто-то платит по счетам, ему нельзя мешать, потому что это частное дело. Френни, ты же помнишь. И тот, кто вмешивается, он разделяет чужую участь. По-другому никак. Френсис накрыла ладонь мужа своей и посмотрела с благодарностью. - Я положу его в шкатулку. – сказала она, поднимаясь из-за стола. Она взяла и пакет с зернами, хотя в ее планы действительно не входило оживление Уоррена. По крайней мере, сейчас…. Пусть все уляжется. Фрэн и правда положила статуэтку в чугунную с вензелями шкатулку, похожую скорей на ларец, в которой хранила вещи, напоминающие о разных приятных событиях. Такие маленькие секретики…. Теперь там хранился и Уоррен Глик… его сердце. Мертвое, каменное сердце Френсис закрыла шкатулку и задвинула под кровать, а кулек с зернами убрала в прикроватную тумбочку. Она знала, что когда-нибудь его сердце снова запылает огнем, потому что нет ничего конечного. Уж Френсис то разбиралась в таких вещах. Она вернулась в столовую и села на свое место возле окна. Ладонь Джейка накрыла ее руку, и они оба уставились в окно… в вечность, от которой им обоим было не сбежать. Все еще шел снег, но ветер стал заметно теплее. Так здесь начиналась весна. ЭПИЛОГ Больше всего на свете Аманда боялась только одного – смерти. Казалось, что этот страх преследует ее с самого детства, но на самом деле он появился где-то в возрасте от двадцати восьми до тридцати лет. Тогда наступил некий переломный момент взросления, что ли. Так называли его близкие – переломный момент взросления. При этом их лица неизбежно становились торжественными, а голоса преисполненными какой-то плохо осознаваемой радости. А Тара и вовсе крестилась, когда говорила это. И, тем не менее, смерть подошла близко…. Аманда не была старой или очень уж больной. Нет, самая обычная пятидесяти восьмилетняя женщина, которая знала, что скоро умрет. И это пугало ее, практически лишило сна. С людьми ее возраста бессонница случается все чаще, но Аманда всегда считала, что в этом недуге кроется тайный подтекст – страх смерти. Все эти мысли - А что там? И есть там вообще хоть что-нибудь? Аманда прекрасно знала, что подобные вопросы безответны, что есть вещи, с которыми человек не способен справиться, и, следовательно, старалась их отгонять, чтобы не изматывать ни себя, ни других своими навязчивыми идеями. Она жила в Нью Касл штат Индиана в большом доме со своим вторым мужем Фрэнком, овдовевшей дочерью и двумя ее детьми. Не сказать, чтобы она питала особую нежность к шумным компаниям или к людям в общем, но, тем не менее, ее дом никогда не был пустым. То родственники понаедут на праздник, то соседи забредут посплетничать или поиграть в скрабл, то Фрэнк пригласит друзей с работы. А ей что – только и готовь на десять голодных ртов! А потом вдруг снова кто-то неизбежно затевал тот разговор о том, как сильно изменилась Аманда… о ее переломном моменте. Она чертовски устала всю свою жизнь слушать о том, какой была дрянью, и ненавидела подобные разговоры, но, тем не менее, никогда встревала. Так… сидела, сдержанно улыбаясь, и кивала иногда, как болванчик. Изменилась она – не изменилась, Аманда не знала… понятия не имела. Но, тем не менее, предпочитала помалкивать, пока Тара, брызжа слюной, описывала житие Аманды Флинн до тридцати, а точней сказать до Денни Робсона – ее первого мужа. В семье бытовало мнение, что именно замужество сделало ее другой… а может быть, та ужасная гроза девятого июня, во время которой сгорела половина дома Флиннов из-за удара молнии. Аманде тогда лихо досталось. Едва не сгорела заживо в собственной комнате. Ее вытащили тогда, но практически год она кочевала по больницам. Ей даже хотели ампутировать правую руку, но спасли, хотя ожогов и шрамов на ее теле было не счесть. Благо лицо огнем не затронуло, и на том спасибо. Но гроза была все-таки гораздо позже…. Просто красиво звучало на словах. Тара даже однажды предположила, что молния попала в саму Аманду, словно кара небесная. Сестра всегда отличалась некоторой прямотой… особенно после стаканчика виски. Семейные байки. От них никуда не деться, поэтому Аманда всегда исправно слушала эти нравоучительные бесконечные истории о том, какой же она все-таки была стервой, а потом встретила Денни, остепенилась и стала совершенно другой. Но Боженька не дремлет и воздает каждому за дела, поэтом в Аманду и ударила молния. А иногда она и вовсе отключалась, когда становилось совсем тошно – грезила наяву о несуществующих мирах, которые часто видела во сне, с небывалой красоты пейзажами под розовыми небесами и с фруктовыми деревьями, цветущими и плодоносящими одновременно. Нечто подобное снилось ей всю жизнь, но лишь где-то с двадцати-восьми эти сны стали четкими, почти реальными, полными смысла, серийными. Иногда она после просыпания она подолгу лежала на кровати, осознавая, где реальность, а где вымысел ее сознания. И в семидесяти процентах ответ на этот вопрос был для нее мучительным. Так что периоды бессонницы были настоящим ударом для нее. Аманда часто уходила в себя, чтобы вспомнить, осмыслить, провернуть в памяти несколько раз нечто особо приглянувшееся. И уж если и говорить о переменах, о переломном моменте взросления, то, пожалуй, первопричина крылась именно в этих снах. Они сделали ее слишком задумчивой и мечтательной для ненависти и злобы. Порой ей снились странные процессии с чудаковатыми персонажами, карликами и длинными людьми… а точнее Длинными людьми, потому что это, несомненно, должно быть названием. Они ходили на ходулях, нашептывали странные вещи, лечили болезни и гладили по лицу. А еще были жонглеры и странные дрессировщики, от которых постоянно сбегали дикие звери, чтобы неизбежно броситься в толпу. Все они шествовали по пляжу. Приплыв на дымящихся кораблях. А еще был дом, похожий на скучной больничное здание, только он был черным и вырастал из воды. На стены, словно водоросли, налипли реберные кости – целые позвоночные столбы. Некоторые были такими гигантскими, что должны были принадлежать кому-то не меньше динозавра. А еще Аманде снились бескрайние снежные земли, как будто сошедшие из сказочных фильмов или с иллюстраций книги о Снежной Королеве. Где-то за полярным кругом. И северное сияние небывалой красоты, которое лечило душу и было способно оживить даже самое мертвое сердце. Аманда никогда не видела северного сияния вживую, только во сне… и еще на Ютубе, чтобы сверить. Но это совсем не то ощущение. Хотелось бы, чтобы на самом деле где-нибудь обитала подобная красота…. Еще ей снились разные мифические звери или и вовсе не существующие ни в одной фантазии. Она даже летала на огромном драконе над бушующим бесконечным океаном, правда, в итоге упала, с чем и проснулась. Ощущения остались незабываемыми. У нее даже была странная коллекция фигурок из всевозможных материалов – все те же драконы, горгульи, гарпии, эльфы или попросту бракованные и непонятно чем являющиеся по задумке мастера образы, в которых Аманда неизбежно улавливала нечто родное для себя. Они занимали громадную старомодную витрину в ее комнате. Были и любимые среди них – «бейсболист» - так она его называла; и демон в мундире с саблей. Она часто брала их в руки, от чего становилось легче дышать… так спокойно, так приятно и тепло. Если грустно или страшно, или стряслось нечто плохое, как например смерть ее зятя, эти две фигурки из черного оникса утешали ее. Казалось, они с ней с самого рождения. Фигурки притягивали взгляд, помогая забыться. А как они ложились в ладони! Словно были их частью. Аманда так любили их, что даже порой видела во сне. Однажды, когда Фрэнк только сделал ей предложение, и она была буквально загнана этим в угол, так как недавно разошлась с Денни и совершенно не хотела пройти через все это еще раз, Аманда увидела во сне человека в бейсболке козырьком назад и зеленой затасканной футболке Янкис, который предложил ей погадать на хлебе. Вот ведь странность… на хлебе! Аманде довольно часто снились гадальщики, но то, что сказал ее «бейсболист» сбылось слово в слово. Он пообещал, что с Фрэнком она ни разу в жизни не почувствует себя ненужной, одинокой или нежеланной. Сказал, что они проживут душа в душу до самой смерти, что у них будет двое детей. Так и случилось. А еще недавно ей приснилось, что она и Фрэнк снова тридцатилетние танцуют в какой-то просторной зале, где полным-полно граммофонов, играющих в унисон одну и ту же мелодию. Они кружились и кружились, словно лесные феи, а потом Фрэнк внезапно превратился в огромного демона в мундире с эполетами и множеством медалей на груди, а сбоку у него висела сабля с рубиновым эфесом. У него было белоснежное гладкое лицо, будто в гриме и тронутое кое-где морщинами. Желтые кошачьи глаза с расширившимися зрачками по-доброму смотрели на нее. В них читалась печаль, как и в глазах «бейсболиста», но Аманда знала, что у всего на свете есть свой срок годности, и когда-нибудь эта печаль исчезнет. Кружась в танце с демоном, она не чувствовала страха, а даже напротив, принимала его, как старого друга, а он, в свою очередь, нашептывал ей своими темными губами что-то про Язык Богов… что в каждом языке мира есть двадцать три слова из этого языка – не больше не меньше, и если Аманда найдет их, то сможет открыть дверь в их мир. Интересно, что это за слова, и что бы сказал Фрейд по этому поводу? Может, замысловатые, а может, напротив, самые что ни на есть простейшие слова из каждодневного обихода, как «любовь» или «лето». С этих двух фигурок и началась вся ее коллекция – что-то в этом было… что-то знакомое. Целая армия, с которой Аманда чувствовала себя в безопасности. Был еще один частый гость в ее снах – парень в старомодном темно-синем костюме и котелке – том самом, что хранился у Аманды у Аманды в шляпной коробке на шкафу. Ее котелке, который считался чем-то вроде талисмана. Но во сне он принадлежал не ей, а парню, который сверкал из-под его полей живыми дерзкими глазами и озорной улыбкой, словно прибитой к лицу гвоздями. Он то катал ее в черной колеснице, то стоял с ней на смотровой маяка, непременно называя Анди Белоснежкой – дурацким прозвищем, похороненным еще в школьные годы. А еще говорил что-нибудь типа: «Чтобы попасть, надо упасть» или «Чтобы прийти, надо в тень войти». Не понятно…. В любом случае. Что бы там это не значило, он был хорош собой, и Аманда испытывала к нему сильную привязанность. Но приходил новый день, смывая эти чувства как акварель уже к полудню. Иногда она даже чувствовала некоторую вину перед Фрэнком за эти сны, потому что тот не заслуживал соперника, даже его призрака… за свою тайную жизнь, в которую муж никогда бы не смог проникнуть по-настоящему. Поэтому днем, чтобы унять эти сполохи совести, Аманда выкладывалась по полной: стирала, убирала, готовила, возилась до одурения с внуками, читала им Гарри Поттера в миллионный раз, пока не задыхалась кашлем. Днем она с блеском исполняла роли любимой жены, заботливой матери и самой лучшей в мире бабушки, а ночью…. Ночь – это было только ее время… время просто Аманды молодой и беззаботной. Поэтому бессонница сводила ее с ума. Она отнимала у нее волшебство. Что ж если кого и винить, так это страх смерти, из-за которого Аманда теряла то, чего скорей всего не имел никто из живущих. Впрочем, кто знает? Но ей не хотелось об этом думать, делиться своей уникальностью с кем-то еще. В попытке вернуться в свою собственную иллюзорную Страну Чудес, Аманда глотала пилюли, но под ними никогда не видела снов, так что оставалось лишь решить основную проблему – перестать бояться смерти. Казалось бы, ну умрет она – и что? Все умирают. Пачками, и каждый день. Но она будто чувствовала, что на другой стороне ее поджидает нечто такое… действительно плохое, или даже ужасное, неизбежное. И оно совсем близко, потому что за последнее время приступы бессонницы участились. Аманда чувствовала дыхание смерти, но продолжала неустанно пятиться от нее. А собственно, что она такого сделала? К черту Тару с ее возмездием! Аманда прожила свою жизнь и ни о чем не жалела. На улыбку отвечала улыбкой и давала сдачи, если того требовали обстоятельства. Ну да. Она, конечно, никогда не была закоренелой христианкой, и в церковь не ходила по воскресеньям, но она никогда не нападала первой, не желала чужого, не воровала и не чаяла причинить кому-то вред. Разве этого не достаточно, чтобы доживать свои дни спокойно? - Ба-а-а!!! Тебе тут коробка! – закричала Лиза – ее двенадцатилетняя внучка. Аманда вздрогнула, вырванная из глубоких раздумий детским криком. Она сидела за столиком с бездарной книжкой, без конца проваливаясь между строк в свои мысли. К тому же бессонница сделала ее немного рассеянной. Ее лицо до сих пор казалось красивым, длинные поседевшие волосы были завязаны в тугой узел. Во время пожара они сильно пострадали, так что пришлось сделать короткую стрижку, но Аманда отрастила их снова, и это стало весьма самоотверженным занятием. Она была одета в узкие брючки со стрелками песочного цвета, шифоновую черную блузку и белую уютную кофту толстой вязки. Она никогда не оголяла руки или ноги, чтобы не светить шрамами. Кому охота на это смотреть. Даже она сама не желала лицезреть себя без лишней надобности. Странно, что ее мужчин это никогда не смущало…. Целая карта шрамов и ожогов, которые Аманда люто ненавидела. От такого не избавишься. Только во снах ее кожа была чистой и гладкой. - БА-А-А!!! – настойчиво закричала Лиза. Слыша, как та бежит по коридору, Аманда поднялась со стула и поплелась из комнаты навстречу внучке. Она заметно прихрамывала. - Иду! Увидев бабушку, Лиза обняла ее за талию свободной рукой, другой она едва удерживала продолговатую коробку, перевязанную синими лентами. - Моя милая. – Аманда чмокнула внучку в темя. – Что это у тебя? - Нет, это не у меня. Бабуль, - сообщила белокурая девочка. – Это у тебя. - Что ты говоришь? Ну, тогда давай сюда. - Так было написано в бланке. – защебетала Лиза, протягивая коробку. – А я расписалась. - Моя умница. – Аманда снова поцеловала внучку в макушку и положила коробку на стол. – Ну что открываем? - Да! – живо среагировала Лиза и принялась развязывать синие ленты. Аманда была уверена, что это сюрприз от Фрэнка, которыми он время от времени ее баловал. Но когда коробка была открыта, стало очевидно обратное… очевидно только для Аманды. В коробке на розоватой атласной подушке, словно драгоценность лежала плетистая роза насыщенного голубого цвета с синими прожилками. Она не была покрашена, не являлась генно-инженерным произведением корпорации Сантори. Роза была дикой и источала потрясающий аромат, в котором чувствовались нотки жасмина. Она была словно носителем информации того места, откуда явилась. Аманда знала все это, потому что видела ее во сне. Совершенно точно. Глядя на розу, она видела забор, на котором та росла, и странный дом за этим забором, и зал полный граммофонов и всякой всячины в этом доме, и смотровую и еще много-много всего. Смешанные эмоции закружили Аманду - радость и страх одновременно. Сердце защемило. Вот оно… пришло за ней. - Как красиво! – воскликнула Лиза. – Она голубая! Аманда слабо улыбнулась и положила ладонь на голову внучке. Это была весточка с другой стороны. Аманда это точно знала. У нее было потрясающее умение предчувствовать что-то. Настоящий дар, который говорил с ней на одном языке. Аманда любила свою семью и совершенно не хотела умирать, но эта роза… хорошая роза – она звала ее в путь, открывать новые земли. Она боялась смерти, но сейчас, глядя на эту розу, она подумала, что ей не за что извиняться, и нечего стыдиться. А если потребуется, Аманда сможет ответить за все свои поступки. Она всегда думала, что живет в мире очень одинокого Бога, отчего и все люди чувствуют себя одинокими. Но Аманда всю свою жизнь была окружена людьми, которых любила и которые любили ее. Так ей думалось…. А там уж будет видно, как оно было на самом деле. Но в любом случае, ей больше нечего предъявить Смерти, когда они встретятся там. Только догадки, которые Аманда считала главным своим достоянием. Ровно, как и все остальные смертные. Кто-то сказал: «Важно только то, как ты к этому приходишь. Всю свою жизнь мы идем к смерти. Разве не важно, как мы это делаем?». Кто же это сказал? Нет, она не вспомнила бы, даже если очень постаралась. Но это очень правильная мысль, и Аманда старалась всегда ей следовать. Потому что взяла свою жизнь в долг у богов, и возвращала его, соблюдая их правила. Она никогда не была лучшей из людей, да и не стремилась особенно, но знала не понаслышке, что такое любовь. Дружба, преданность, честность. И, скорей всего, этого должно хватить. Разве не это самое главное? Аманда прижала свою внучку к груди, немного грустно глядя на голубую розу и незаметно смахнула слезу. В добрый путь - подумала она и поняла, что больше не боится ничего. Литературно-художественное издание Введенская Мария Игоревна МЕРТВОЕ СЕРДЦЕ