Уже которую ночь подряд ей снятся ножницы. И она срезает, срезает эти ненавистные красные волосы. Боже мой, когда же уже закончится этот кошмар! Но следующий день снова не принёс облегчения. Ничего не хотелось. Тупой взгляд в одну точку и мёртвая тишина пустой квартиры. А за окном,- новогодние фейерверки. Сколько уже можно стрелять? Сколько уже можно плакать? Неслышными шагами подошёл сзади сын: Ну, что ты? - Нет сил, Павлушка, обидно. Столько лет дружили…У неё же семья! Второй брак венчанный! Двое взрослых сыновей! Никогда бы не поверила, что такое может со мной случиться… - Всё, хватит, мам! Я сейчас пойду и поговорю с ней! Тут идти три минуты. Я ей всё скажу! Мальчишка нараспашку выскочил за дверь. Ребёнок ещё. Шестнадцать лет. Ну чем он ей поможет? Покрутится во дворе и вернётся,- подумала она. - А вдруг,- говорил чей-то голос внутри. - Да, нет же, нет,- отвечал ему другой ,- ничего уже не изменишь. Всё рухнуло! Сиди вот тут теперь и плачь, что тебе остаётся? Смешно! Восемнадцать лет брака и такой банальный финал! Подружка мужа увела! Ха, ха, ха! Как смешно! - Я, кажется, схожу с ума,- подумала она. Но тут позвонили в дверь. На пороге растерянный Павлик. - Ты что?.. Ходил? -Ходил! - Пустила?.. И что? - Пустила! Вежливая такая! Проходи,- говорит: Поговорим. Я ей: Тёть Зин, оставьте моего папу в покое. А она мне: Ничего ты не понимаешь. Думаешь, я виновата? Значит ему дома плохо, раз ушёл! Говорит, что у отца до неё семнадцать таких было... Сын вопросительно посмотрел на мать. В глазах – обида и боль. Дальше она помнила смутно. Руки сами взяли большие портняжные ножницы и засунули их сзади за пояс джинсов. Пуховик. Шапка. - Мам, ты куда? Не надо! Но, что бы могло её сейчас удержать?! Обидели её сына! Это за себя она постоять не могла. Растерялась от откровенной пошлости ситуации. Несколько минут, и она уже у её квартиры. Звонок. - Пришла, ох, ну проходи,- проговорил бесстрастный с нотками досады и утомления голос разлучницы. Из кухни донёсся свисток чайника. - Что тебе? Я ещё даже чай не попила с вашими визитами… - Ах! Ты чай не попила? Надо же, бедная, а ты не хочешь узнать, сколько я уже ни есть не могу, ни жить, благодаря тебе! А Павлик?! В ответ - только невозмутимая поза в кресле. Столько хотелось ей сказать за эти два месяца слёз, страдания и безысходности. Но разве поймёт что – нибудь эта бездушная оболочка с химической завивкой на тонких жидких волосах цвета медной проволоки,о которых она всегда так заботилась, как о выражении своей женской сущности,оберегая каждый волосок. Женщина сидела на диване напротив бывшей задушевной подруги и смотрела в её пустые глаза. Руки механически потянулись к ножницам. Пара шагов... - А-аа-а ,- невнятно заверещала Зинка. - Да, не бойся! Не убью! – послышался в ответ спокойный голос : Стричься будем! На лысо! И в ту же минуту с ошарашенной головы соперницы посыпались медные кудри, под корень срезанные большими портняжными ножницами… Муж вернулся в семью через два дня. Робко потоптался в коридоре. Боком прошёл на кухню, где сидела женщина, что-то неразборчиво пробубнил. - Не надо,- тихо, но твёрдо перебила она: Ничего уже не вернёшь… [flickr-photo:id=6317414823,size=m]