Атапин с Хасановской улицы. По рассказу моей мамы Радии. Жаль, не помню имени отчества этого героя, хотя мама и говорила. А дело было так. В Журинском логу улица Хасановская одна из самых больших и красивых. И все соседи там друг друга и друг про друга всё знают: многие работают на одной шахте или заводе, и в праздники, и в горе, и в будни, и в огородно-картофельную страду, и в получки-авансы – всегда вместе или рядом на виду. Июль 1945, жара, картошку только окучили, почтальон Клава, которую все и боялись и любили за её весточки с фронта, кричит от калитки, зовёт хозяйку. Атапина с колотящимся от волнения и незнания, что её ждёт, сердцем, так и не оставив тяпку в огороде, то бежит, то останавливается. _-Да не бойся ты, дурёха, не казенная бумажка, а треугольничек тебе от самого,- молвит Клава. Вспыхнула вся от радости двадцатидвухлетняя красавица Атапина, взяла в руки письмо, развернула с дрожью. Читает: « Здравствуй, милая жёнушка! Пишу тебе вот по какому поводу. Был я тяжело ранен, долго лечили в госпитале, сейчас я без обеих ног, передвигаюсь на тележке. Поженились мы с тобой накануне моей мобилизации, не успев народить детишек. Думаю, что такой, как я инвалид и обуза, для такой молодой и красивой, как ты, по жизни только в тягость. Я тебя освобождаю от всяких обязательств передо мной. И не вижу в том никакого греха. Будь счастлива, ты этого заслуживаешь. А наш эшелон из Германии будет на станции Кольчугино 24 июля. С низким к тебе поклоном, Атапин». Уронила разрыдавшаяся женщина письмо. Клава-почтальонка, подняла его, аккуратно свернула и засунула в карман передничка Атапиной. А весть об увечье Атапина уж пошла гулять по Журинскому логу. Кто жалел его, кто ругал, что так сразу, без подготовки, оглоушил известием жену, что мало ли безногих фронтовиков живут и детишек рожают, даже Туснолобову вспоминали, мол бабе-то без ног хужее, чем мужику. В общем, лог гудел, равнодушных не было, ведь статный красавец Атапин до фронта многим, и старым, и младым был симпатичен: трудяга и балагур и в работе и в плясках. И вот после всех этих референдумов и советов, а больше по зову своего сердца, решила Атапина двадцать четвёртого быть на станции и отпросилась на заводе. Сосед-кузнец сделал ей из старых подшипников самокатку, приладил бечеву из конвейерной ленты и благословил. Заняла она позицию у водокачки, где паровозы заправляли водой. Мол, точно эшелон не пропустит. А эшелон подошёл лишь к вечеру. Глядит она, выглядывает из толпы возбуждённых солдат безногого. Нету никого. Неужто сошёл с поезда раньше, неужто подумал, что не жду его, безногого? Всякие сомнительные думы кружились в голове её, одна мрачней другой. Кто-то сзади трясёт её за плечо: «Эй, подруга, очнись, кого ищешь-то?» И голос-то какой знакомый и родной. Обернулась, а это её суженый, милый, весь в медалях-орденах, пилотка под сержантским погоном, глаза сощурены, рот до ушей и… на двух ногах. Упала Атапина без чувств на самые руки мужа. А очнулась опять же у него на руках, но уже на улице Хасановская. Вокруг толпа соседей, кто нёс вещмешок, кто шинельную скатку, а кто-то – грохочущую на всю улицу тележку для безногого. На ней потом с горки катались народившиеся один за другим маленькие Атапины. 8 мая 2012, Замалиев Фарит.