Ненавижу весну в этом городе! Вонь, которую прикрывал зимой мороз, растаяла, и на улицу невозможно выйти. Но надо. Минуты через две привыкаешь к смраду, как дворняга к блохам. Трудно жить в грязном городе тому, кто родом из таёжного села, в двух километрах от которого, никого не боясь, разгуливают свободные волки. История эта произошла именно в такую весну, грязную, скользкую, зловонную и слишком раннюю. История в один день. Жизнь в одну ночь. Женька лежала на сохранении, а Ему хотелось нагуляться. Ещё чуть-чуть и Он не будет иметь права ей изменять. Ведь изменять жене - одно, изменять матери своего ребёнка, – другое. Обзвонив всех былых подруг, получив отказы даже во встрече, Он напился. Женьке звонил исправно: в семь утра, в двенадцать и в девять вечера. Через день навещал: фрукты, цветы – всё как полагается. Там, в родильном отделении Он и встретил Её. Она Его не забыла, Она помнила всё, но виду не подала, когда Он заговорил с Ней. Часто одёргивая белый коротенький халатик, нехотя улыбалась, пыталась сдержать свою радость, но не могла. Он понимал, что Она не откажет. Слишком уж хорошо он знал Её когда-то и понял, что время ничуть не изменило эту глупую, и Она всё так же любит. Дура. Он предложил подвезти Её. Она знала, чем это закончится: утром Она встретит одна. Нет ничего страшнее, чем проснуться одной в постели, которая ещё пахнет любовью. Падение было неизбежно, но Она сама шагала в пропасть. - Давай куртку… У меня тут такой беспорядок,- оправдывалась Она на пороге… - Как ты? – спрашивал Он её уже за столом, но Она не отвечала, потому что знала, что это для приличия… Горькая, горькая- горькая шоколадка, красное вино, крепкое, противное, и Его зелёные глаза. Глаза желанные и желающие, раздевающие. -Ты знаешь, как я хочу,- начал Он,- на тебе будет чёрное бельё и этот халатик. Поиграем? Как тебе? Всегда мечтал трахнуть медсестру. Она села к Нему на колени, поцеловала. Его губы ответили не сразу. Глаза были открыты и полны какой-то дикой, животной страсти. Она посмотрела в них с надеждой… Не нашла ЭТОГО и ушла в комнату готовиться. Его возбуждало чувство власти над Ней. Он был её первым. Некогда изнасиловав первокурсницу, Он привил её телу покорность и преданность себе, себе любимому. Он знал, что это не хорошо. Он знал, что поступил когда-то подло. Но ведь Ей понравилось! Ей понравилось быть во власти сильных рук, грубых объятий и сумасшедшей страсти. Потом Она сама пришла к нему. А под утро он Её выдворил из квартиры. Чтобы Она сильнее не привязывалась к нему, Он часто её игнорировал и при любой возможности говорил о своей возлюбленной. «Я люблю того, о ком забочусь, за кого готов отдать всё»,- говорил Он. Женя уже тогда была его девушкой. Измены, как считал Он, подогревают интерес к любимой, это ещё один повод доказать себе, что любимая намного лучше. Спать с одной не мог. «Я по гороскопу лев,»- оправдывал свою СОВЕСТЬ. Всё просто: ты меня хочешь, я тебя хочу. Зачем «париться»? Она в своей комнате судорожно натягивала трусики для «особых» случаев. Он был её первым. Она была глупа. Но нельзя сказать, что Она осталась глупой. Она не стала умнее, Она стала мудрее. У Неё была своя причина переспать с ним в эту ночь. Год, месяц, день без любви – ужасное наказание. Но это – не жизнь. Жизнь – это когда нам хорошо, когда мы счастливы. А счастье для Неё – любовь. Быть нужной на ночь – это прекрасно, если для Него. Принося в жертву женскую гордость, Она когда-то жадно цеплялась за каждую ночь с ним. Собственно и теперь, спустя год после… Он вошёл. Приблизился. Он помнил её тело невинным. Он научил её всему, что хотел, поэтому она лучше всех могла доставить ему удовольствие. Он стоял рядом. Статика сводила с ума. Потом его руки уверенно взяли её талию, её грудь, и взяли всю её, без остатка. Однако, Она не сразу покорилась им. Он делал Ей больно, Она желала боли. Будут синяки – чёрт с ними. Он применял грубую силу, она – другую силу… Он сжал её грудь так больно, что Она всхлипнула и покорилась. Сдалась и победила… Было хорошо. Она не попросила обнять себя после – не хотела казаться жалкой. Накинув Его рубашку, села на подоконник. Растрёпанные рыжие волосы лежали на голой груди, освещаемой огнями круглосуточно работающего грязного завода. Луна полная, но светит тускло – то ли тучи, то ли смог. Но всё же её синий холодный свет проникает в окно. Холодно девушке. - Иди ко мне,- позвал. Молчание. - Я больше не позову. - А я и не приду. Он просто усмехнулся. «Ещё как придёшь»,- подумал. - Красиво…- прошептала. - Дура… Не застудись. Хотя – твоё дело. Он отвернулся к стенке. Она не шла. - Иди, не выёживайся! Он посмотрел на неё. Он смотрел на неё. Серые теплые глаза её мёрзли. Её колени слегка подрагивали, грудь почти не дышала, а губы улыбались. Его рубашка шла ей больше, чем Жене. Он это знал. Он думал, что знал Её всю, но ничего не мог о Ней сказать толком. Чем живёт, как живёт, что было с ней вчера, что будет завтра - Его не волновало. Эта ведьма на окне – секундна. Она здесь и сейчас. Её нет во времени. Она растворится в этом городе, как растворяется сейчас в Его рубашке, которая пахнет его потом и дезодорантом. -Почему у тебя не зелёные глаза? Тогда бы я называл тебя Маргаритой. - Мастер любил её,- мертвецки сказала. Он подошел к окну. -Ещё хочешь?- спросила она. - Да, но не буду. Подвинься. Он сел рядом, взял на руки. Её маленькое тело прижалось к его груди. -Ты красива. Тебе идёт быть голой. -Холодно. - Пошли в кровать. - Холодно. Он принёс одеяло и укутал свою любовницу. - Я должна ненавидеть тебя. - Просто обязана. Зачем ты согласилась на это снова? Неужели так трудно за год стать немного сильнее, чтобы отказать? Она молчала. Он целовал замёрзшие плечи девушки. Она не отвечала. Застыл. Чёрный дым фабричных труб бесстыжим образом подглядывал за людьми на окне. О чём они думали? Догадывались ли, о чём думал человек рядом? - Мы с тобой пожары и дожди… -Тихо!- перебил он. Вскочил. Отнёс её на постель. Взял гитару и начал играть. Она – петь. Как тогда, как в ту ночь, когда Она почти стала мамой, когда верила, что Её любят… Срок в две недельки легко было прервать. Ей больше не грозит это. Она знает. Она, но не Он. А зачем Ему знать? Счастливые, пели, как подростки, как на Её первом, на Его пятом курсе. Финальный аккорд. Горячий поцелуй. И замёрзшие в холоде луны глаза растаяли в тепле улыбки, теперь настоящей. -Я не забуду эту ночь,- прошептала. -ТВОЮ МАТЬ! Я Жене не позвонил! Забыл!!! Он сорвался, как ошпаренный, подбежал к телефону. Пять пропущенных… -Рубашку верни. Она подала. Обнажённая, вновь ненужная Ему, она наблюдала, как быстро Он надевает одежду, ищет носки. Уже у порога Он оглянулся. Она не плакала. - Ты ведьма! Я из-за тебя обидел беременную женщину. Мою женщину, своего ребёнка. Я ей не позвонил! К чёрту тебя. Не жди больше. Оставь эту дурость! Главное – не реви… - Не буду,- сквозь зубы. - И мой тебе совет – найди себе хорошего парня… шарф… спасибо… Прощай, Надь. Она заперла дверь за ним на ключ и на цепочку. Злая, бешеная, как истинная ведьма рвала постель, на которой… Уронила стол, разбила вазу и мобильный, в котором его номер… Дневник, записные книжки, стихи, телефонная книга – сжигала всё, где было его имя. Хлопнула залпом остаток вина в бутылке. Оно в момент стукнуло по вискам, по мозжечку. Закусила руку, чтоб не разбудить криком соседей, оперлась о стену. Через полчаса сползла по ней на пол без сил. Он сказал « прощай». Он приехал домой под утро. Холодное, морозное, оно сковало лужи и грязь. Было чище и свежее. Ночной смог осел на город. На всех его людей, кроме них. Он знал, что пути к ней больше нет. Он знал о своём жестокости? Сожалел ли? Нет. Он просто знал, что эта ночь была прекрасна. Знал, что обидел жену. Знал, что убил Её. Знал, что она не ведьма, что у неё тёплые серые глаза, которые за всё его простят, завсегда примут обратно. Но нужно ли ему это? Зачем? Больше она не нужна ему . Он верит, что не нужна. Верит, что она забудет, но надеется, что всегда будет помнить… «Мы с тобой пожары и дожди…» - мелькнуло в голове и тут же исчезло. Он сказал «прощай».