2. ТАНЯ БЕСФАМИЛЬНАЯ, НАДЕЖДА МИХАЛЁВА, МАРИНА ГУТАРЕНКО. Танька жила в том же подъезде, что и Ольга Репина. Тата была младше меня на три года. Она носила две длинные косы из кудрявых светло-русых волос, и была, очень подвижной девочкой. Мы - то дружили, то ругались, то снова дружили. Не знаю почему, но такая нестабильность моих с ней отношений происходила не только в детстве, но и позже, уже в довольно зрелом возрасте. Танина мама работала в детской стоматологической клинике, и имела дома кресло для лечения и выдирания зубов, что очень нравилось моей бабушке, которая ужасно боялась врачей, а к Лидочке ходила с удовольствием и, даже хвасталась мне, восхищаясь её умением совсем не больно драть зубы. Чем меня очень удивляла. Помню Танькиного деда, который чем-то напоминал мне моего деда Яшу. Он очень часто гулял с Татой, как он ее ласково называл. Помню, как однажды, совсем еще маленькая Танька скатилась с небольшой ледяной горки зимой, и хоть была под надзором деда, умудрилась удариться об лед и рассечь себе бровь. Я была свидетелем того, как эту же бровь Танька разбила летом об угол нашей трансформаторной будки, любимого места детворы, играя в мяч. Как это у нее получалось, так и осталось загадкой. Помню, когда мы подрались с ней впервые. Мы играли в бадминтон, но, в конце- концов наши ракетки превратились в шпаги. Почему-то с самого детства Танька соревновалась со мой, «кто круче», но не давала себе в этом отчет. А я – любила Татку, как сестру. И даже нарисовала ее портрет, который долго висел у нее над письменным столом. Танька вечно влюблялась, либо ревела, от того что ее, за кудрявость волос дразнили «Пушкин», или дразнила дылдой Олька Репина, пока сама не вытянулась и стала еще выше длинноногой Таньки. Однажды, когда Таньче исполнилось лет шестнадцать, мы с мамой Валей взяли её летом отдыхать в пансионат, там Танька в очередной раз втюрилась в кого-то деревенского парня, и пришла в номер после двенадцати ночи, точнее залезла на второй этаж по балконам, т.к. двери в вестибюль пансионата закрывали в одиннадцать. За что была нещадно мною забита в ванной комнате. Я и мама очень волновались за Татку, и мамин отпуск был бы окончательно испорчен, если бы Танька продолжила трепать нам нервы. Наш разговор в ванной помог сразу «на корню» исправить ситуацию и все мы – прекрасно отдохнули. Танька безуспешно пыталась научить меня курить, до нее – этому ранее меня пробовала научить Маринка, но я, видимо, в этом некудышний ученик, т.к. глотать горький дым было невкусно. Маринка жила в моем подъезде и тоже была немного младше меня. Её папа работал оператором на телевидении и ездил снимать передачу «Клуб Кинопутешественников», которую вел знаменитый путешественник и врач Юрий Сенкевич, а её мама недавно родила Маринкиного брата Дениску. Она была, пожалуй, самой пригожей девочкой из нас. Хотя, так случилось, что все мои подруги были красивы. Зеленоглазая блондинка с длинными волосами и красивой фигурой, хоть и не высокая, но чем-то манящая и располагающая к себе, хитрющая и умная Марина нравилась даже моему папе Манолю. Он у нас был « главный эксперт по красоте», и мы вечно к нему приставали – на ком бы он женился, если бы не любил свою жену Лерочку. «На Марине», - каждый раз, честно отвечал он и смеялся. Помню, как однажды, под новый год, мы с Маринкой и папой наряжали у нас дома ёлку. Марья держала ёлочную гирлянду, а мой папа что-то присоединял, когда раздался громкий треск и Маринка вдруг молча застыла с выторощенными глазами из которых потекли слезы. Не знаю, как я сообразила быстро выдернуть проволоку из ее рук. Маринкины пальцы покрылись волдырями, но она мужественно засмеялась. Папа отнес ее на диван. Своим родителям Марина не рассказала об этом кошмаре, но «Тока» мы с ней стали бояться вместе. А еще, мы вместе рисовали – кто лучше! И вместе лазили на новый, высоченный зеленый забор катка. За что меня чуть не убил, наш дворовый хулиган, он был на много меня старше, и дубасил меня головой о ледяную землю тааак, что я думала, что умру я точно. Но продолжала орать, что все равно буду лазать по забору, все равно… Маринка от страха убежала, а меня спас Петраш, такой, ну, очень большой мальчик из соседней пятиэтажки. Много лет спустя я поняла, что Маринке всю жизнь было стыдно за тот свой побег. Удивительно мне сейчас, что ей было стыдно именно за это, поскольку, она в жизни столько дел натворила, что ой-йой! Марья и в детстве умела воровать игрушки у подруг. Я помню, как лет в 7 она стырила какую-то резиновую лису у девочки, не смотря на мои протесты. А один единственный раз пыталась втихаря изъять у меня из шкатулки драгоценную жвачку, которую мне прислала тетя Лёля из Марокко. Я откусывала по малюсенькому кусочку мятной резинки, и нажевавшись, снова заворачивала этот шарик в фольгу. Однажды, я дала такой, новенький кусочек жвачки Маринке, а на следующий день, к своему ужасу обнаружила пустую шкатулку. Когда я поняла, что кроме моей подруги, в комнату никто больше не заходил, я позвал ее по телефону к себе и сказала: «Кроме тебя, никто не знает, где находится мой клад, поэтому он должен вернуться к хозяину». После чего, шкатулка была снова полна. Я так и не просекла, когда она успела все положить на место! Больше, никогда в жизни лично у меня Маринка ничего не пыталась слямзить, в отличии от других наших общих подружек. Зато именно, она научила меня «фарцевать» и стоять на «толкучке», что очень помогло мне выжить в трудные годы «Перестройки». А еще мы в детстве жевали черную асфальтовую смолу, и таскали со стройки какую-то странную белую резиновую смесь, которую называли «тянучкой», сейчас, похожие, липкие цветные игрушки для работников "офисного планктона" продают якобы для снятия стресса. Но тогда мы и слов таких не знали. Хотя я испытала стресс, перед тем, как подружиться с Надькой. Мы были одногодки. С Надеждой дружить мне не разрешали даже учителя приходившие ко мне домой. Она хорошо училась, но ужасно себя вела на уроках и свистела как пацан на улице. Нам было уже лет по пятнадцать, когда мы действительно стали общаться. А произошло это так! Было лето. Я сидела на лавочке во дворе, а мальчишки вились вокруг нас с Надей, которая случайно от скуки забрела в наш двор из соседнего. Чтобы привлечь к себе внимание нас, девочек, ребята пулялись из рогатки пульками из проволоки. Случайно, мне попали прямо в глаз, хорошо, что я моргнула, и глаз не вытек сразу. Боль была просто -- невыносимая! Надька отвела меня домой, около лифта нам встретилась Верка, которая увидев меня от ужаса даже красное яблоко мне подарила! И, наверное, именно, Веркино яблоко спасло мой глаз. Другого объяснения, почему отслоившаяся сетчатка глаза, не совсем, но прилипла обратно, у нас с Надькой, да и у врачей не было. Меня так рвало от Веркиного яблока, словно оно было отравленное как для Белоснежки, хоть врачи сказали лежать, не двигаться и потом, честно признались, что не верили, что я не стану как Кутузов. Надька тогда приходила ко мне каждый день, и каждый раз я удивлялась, как из шпаны, она превратилась в заботливую сестру. Правда, ее ужасно капризно-стервозный характер еще проявит себя, гораздо хуже, чем когда-то на "Аляске" у школы, но это будет немногого позже. (продолжение следует)