Не встречал я у коллег-шахтёров и намёка на высокие стихи. И не шлю в их сторону укоров, что они к прекрасному глухи. Просто жизнь и быт у нас такие, что не тем забита голова. В обиходе здесь совсем другие, Более весомые слова. Лексика у нас совсем другая, с ней не выйдешь на поля газет, потому, прекрасно это зная, и печататься желанья нет. В истинном отображенье жизни, в описанье быта и труда нет понятья о соцреализме и не отразится никогда. А за это и по шапке можно. Пострадает шея вместе с ней. Потому читаем осторожно мы друг другу в шахтной тишине. Мат, что вкован в строчки, – отраженье жизни, что похожа на тюрьму. И любое здесь стихотворенье – проездной билет на Колыму, хоть и нет в словах совсем призыва что-то да и как-то изменить. Просто хочется без всякого надрыва, по-людски нам в этой жизни жить, чтобы было меньше трупов в шахте; чтобы было, что шахтёрам жрать; чтобы план давали не на вахте; чтобы власть нам перестала врать и чтоб сделать что-нибудь хотела для шахтёров. И ещё. В судьбе чтобы не решали то и дело парни из отделов КГБ. 1966 г.