Весна уже стремилась в лето, Сиренью май благоухал, А я на поприще поэта Фортуну вздорную искал. И в упованьях дерзких, новых Мнил славы на себе покровы И видел множество друзей В собранье местных рифмачей. В нетерпеливом предвкушенье, В исходе ласкового дня, Спешил на встречу с ними я Во храм, где служат просвещенью И ждут пытливого ума Рядами классиков тома. В условный час меня там ждали Жрецы словесного руна. Я снёс на суд им не «скрижали», Но, то ж « на камнях письмена». Дар запоздалый и ненужный, Тоскливый крик души недужной. И теми, кто искусство чтит Был за него невежа бит. Адепт, что прочих был мудрее, Насмешкой едкою сразил: «Ну словно повар, ты, сварил Компот из ямба и хорея. Стремись, коль хочешь на Парнас, Но конь твой, явно не Пегас». Стяжал позор, а не признанье. Жрецы свершили скорый суд И знаков знатного вниманья Пинков не счёл нахальный шут. Едва не вздёрнули смутьяна, Но сострадала мне Татьяна. А Ольга,всех смелей была, И просто руку подала. Другие, в кровь изранив ноги Влачась тернистою тропой Во храм поэзии святой, Имели нрав ужасно строгий, И в назиданье простаку Отвесил всяк по тумаку. Смешною завтра станет драма, Житейский опыт говорит. О, рыцари пера и храма, Что за поэт, коль не убит И не увенчан тризной ранней, Как высшей степени признаньем. В дни наши выспренняя речь Не значит столь, сколь в век предтеч. Забыт в словесности изящной Давно кондовый соцреал. За православный идеал Поэты бьются к пользе вящей. Кто с искрой божией, кто без. Вердикт выносит критик-бес. На кляче загнанной, идее, В грядущий век не ускакать. Спешат всё те же фарисеи Другую лошадь оседлать. Живуча древняя потреба, Вновь уповаем мы на небо. Оно надёжней и верней, Но целый легион чертей В безбожной плещется трясине В вольготной праздности живёт, Морочит походя народ, Да козни измышляет в тине. Оброк не взыщешь с их среды Ведь нет работника Балды. Не лёгок хлеб у писчей братьи, Парить орлом над злобой дней, А возле, многоликой ратью, Клубится нечисть всех мастей. Не всё, знак неба - вдохновенье, Старо прекрасным обольщенье. Чёрт любит в уши простофиль Внушить красивейшую гиль. Уж то-то радость супостату; Чудесный нашептать мотив, (А дух наш слаб, а ум блудлив) И после взять с прибытком плату. Смиритесь гордые умы. Ведь есть Давидовы псалмы. Так ослепленье роковое И мотыльков в огонь влечёт, Пока дыханье огневое, Ослепшим,крылья не сожжёт. Плоды труда и вдохновенья Отравит позднее сомненье, И обернётся пустотой,- Что представлялось красотой, А вещий дар - несносной мукой. Не так уж ново, в цвете лет, Открыть,что в жизни смысла нет, Свинцовой занедужить скукой, И вседержителю - в упрёк, Уйти в побег,спустив курок. В пределах семидальних света И в бесконечностях у тьмы, Ничьей любовью не согреты, Блуждают хладны и немы, Такие души в мирозданье. Эфира лёгкие созданья Летят,чтоб в небе чьём нибудь, Как метеор в ночи сверкнуть. И одиноки,и гонимы В юдоли бывшие земной, Всё ищут волю и покой, В мирах далёких пилигримы. Желанный скрыт от них предел. Скитаться вечно - их удел. Искать не буду больше славы, Пускай других влечёт фантом. Займусь,как прежде,для забавы Стихописательским трудом. Возьму манеру Александра, Столпа и признанного гранда. Уж то-то славный был поэт, Таких не много видел свет. Не строго чтил певец заветы, А вот лилось ему с небес. Доволен был и хитрый бес, Что в уши те шептал сюжеты. А ныне классик и пророк В оклад не входит и в лубок. Взнуздаю чувственную фразу, Пуст кто-то скажет: - Эпигон. Впрягу брыкливую заразу, Как в воз, в классический канон. Ну, Сивка-Бурка,резвый - трогай, Вези протоптанной дорогой, Да монумент воздвигший,тот, Пусть нас с высот не упрекнёт. Горды по праву за предтечу. Он наша совесть, ум и честь, Да говорят и всё, что есть В многоголосой Русской речи. Сдаётся мне, что был бы он, Узнав об этом,- удручён. Жизнь соловья в весне и песне. Певцу любви - печаль чужда. Не превзойти его,хоть тресни, По сладкозвучью никогда. Так что же, петь простые нравы, Селян беспечные забавы, Заботы мирной тишины И славу доброй старины? Но отчий край объяла смута. В сердцах святой огонь угас Не сосчитать, в который раз Русь на крестах дорог распнута. Рожок пастуший не поёт. Тревожно колокол зовёт. И день, и ночь, неугомонно, Возносит голос он в зенит, То голосит мильонозвонно, То тихо,жалобно звенит. Царя, Героя иль Витию Зовёт в застывшую Россию Не умолкая: дон-динь-дон... Иль это погребальный звон На тризне павшего колосса? А может это вещий глас И муж святой грядёт на нас Решать извечные вопросы: Кого винить? Чего творить? Как всем друг друга возлюбить? ...