Было интересно, что эта странная душа понимала под термином "свобода". Увидев, как ангел спокоен, Эмма крепко задумалась над словами Сказочницы. Она не выглядела лгуньей, и сама девочка понимала, что изменилась за то короткое время, что провела с Инком. Она стала спокойнее переносить страх, и когда Инк набросился на Сказочницу, она впервые не сжалась в комочек, как это делала обычно. В душе её шевелились сомнения. Внезапно впереди она заметила высокое, неуклюжее тёмное здание. Именно туда и направлялся Инк. Там обитал один из странников, у которого была часть нужного Инку ключа. Отпустив Сказочницу, он резко дёрнул за цепь, и троица снова двинулась в путь. Когда Эмма вновь посмотрела на ангела, та скорчила Инку в спину смешную рожицу... Тяжёлая ржавая дверь нехотя поддалась напору Инка и медленно открылась. За ней оказался старый, заброшенный склад, в котором застывший, пыльный воздух недовольно зашевелился, впуская не прошенных гостей. Тут было сумрачно и тихо. Давно тут не было ноги ни одного живого человека. Вообще, в местах, где бродят странники, редко встретишь людей. Последние чувствуют, что от места веет непонятной усталостью и беспокойной тоской, сжимающей сердце. Когда-то на этом складе погиб человек. Погиб, да так и остался там, отвергнув свет и не достигнув тьмы. Эмма почувствовала на себе всё это, но вспомнив слова Сказочницы, о том, что львицы ничего не боятся, вновь задумалась и стала шустро оглядываться по сторонам. Инк повёл ангела и ребёнка через весь склад к противоположной двери. По мере того, как они приближались, из-за двери всё более явственно слышался скрежет уставшего, старого металла. Видимо, какие-то участки завода всё ещё работали по непонятным причинам, которые были известны лишь заблудшей душе. Страшный, механический неровный лязг вселял в сердце малышки тревогу, и она сжала кулачки, переходя порог рабочего цеха. Там оказалось весьма не прибрано, повсюду валялись запчасти, металлические трубы и листы. Старый конвейер прекратил работу, послышалось уставшее "пшшшш"... а потом тишина. Сказочница нахмурилась и отвела в сторону малышку. Вовремя. В этот момент какая-то мощная сила толкнула Инка назад, едва не задев малышку. Ангел прикрыл Эмму собой и спряталась с ней за грудой обломков, наблюдая за происходящим. Не растерявшись, Инк вскочил на самую высокую гору металлических отходов. За ним молча, следовал какой-то растрёпанный человек в деловом, донельзя запачканном костюме. В какой-то момент Эмма высунулась вперёд, чтобы посмотреть, что происходит, и человек схватил малышку, вырвав её из рук Сказочницы. Схватив, он тыкнул указательным пальцем в Инка и завопил отвратительным фальцетом: - Самозванцы! Инк и Сказочница переглянулись. Душа, которую они видели перед собой, была довольно слабой. На лице этого невзрачного человечка было написано безумие, жадность и отчаяние. Он запыхался, его руки дрожали... и таким образом душа воплощала собой нечто совершенно мерзкое, по сравнению с чем даже Инк мог казаться верхом благородности. Всю свою жизнь Инк боялся, в конечном счете, стать таким, как он. Собственно, это была ещё одна причина, по которой было необходимо стать демоном. - Это моё! - верещал человечек, - Это всё моё! Инк хладнокровно теребил за спиной свой кривоватый нож, рассчитывая, в какой момент следует напасть. В это время Эмма поняла, с кем имеет дело. Она почти не боялась этого трусливого человека. Нахмурившись, она коротко рыкнула. Даже Инк удивлённо на неё посмотрел. "Откуда в этой девочке такая храбрость?" - думал он. Сказочница улыбнулась. Человечек прекратил верещать и изумлённо посмотрел на ребёнка в своих руках. В этот момент Инк выбросил вперёд руку с ножом, которого скрепил с длинной цепью. Нож попал в цель. Заверещав, человечек выпустил девочку, и та подбежала к Сказочнице. Нож попал в ногу, и Инк хладнокровно за цепь притянул человека к себе, словно добычу, которую поймал на удочку. Боль была страшной, и незнакомец истерически верещал. - Ты молодец, - шепнула Сказочница, обнимая Эмму, - У тебя начинает получаться! - Значит, это правда... - изумилась Эмма, - на самом деле я сильная? - Конечно, - кивнула ангел, - Только будь осторожна. Тебе ещё предстоит стать львицей. Но страх ты уже почти победила. Тем временем Инк прижал незнакомца к столбу. Тот всё повторял: - Всё моё... Это всё... всё моё! В ответ Инк воткнул нож поглубже, и человек немедленно замолчал. - Я пришёл сюда за ключом. У меня посылка для собрания, - хрипло произнёс Инк. На лице человечка появилось более или менее спокойное, и даже осмысленное выражение. Он неопределённо кивнул и что-то промычал. - Там... - он замотал головой, - Ключи там. Ключи, которые принадлежат мне, там... Но я не отдам их, пока ты не отдашь большую цену! - его глазки сверкнули. - Ты хочешь платы... - протянул Инк, шевеля ножом в кровоточащей ране и медленно вытаскивая его. Приложив его к горлу человека, он произнёс, - Платой будет целостность твоей души. - Нет, - резко вскрикнул он, отмахиваясь так категорично, будто названная Инком цена чересчур мала... - Ты имеешь в виду мою жизнь? Не пойдёт. Никак не пойдёт. Это слишком мало за ключи. Мои дорогие ключи. Жизнь души ничего не стоит... Для того, чтобы забрать мои вещи нужно что-то взамен. Что-то... вещественное, а значит - существенное, - затем он спокойно открыл шею, как бы говоря, что Инк может зарубить его на месте, но ключи он не получит. Убрав нож, Инк развязал узелок на мешочке. Эти семена из обители ангелов он получил когда-то весьма давно. Показав их, он сказал: - Два из них твои. - Отлично. Значит, три из них мои, - шустро закивал человечек, но увидев лицо Инка, махнул рукой, - Ладно-ладно. Значит, ключи собрания? - он заискивающе улыбнулся, - Значит, вы пришли сюда за ключами? - он заковылял к импровизированному прилавку, оглядывая Инка и его спутников, - У меня есть ключи! - он принялся шарить во всевозможных ящичках, что-то лопоча про себя. Наконец, он вытащил на свет сундук, в котором тоже долго рылся. Вытащив ключи, он протянул их Инку, а когда отдал их, то остановился. "Заметил меня", - вздохнула про себя Сказочница. - Как ты получил такую награду? - выдохнул он, оглядывая ангела, - Она, я слышал, стоит достаточно много... От этих слов Сказочнице стало не по себе. Души ангелов порой использовались, как питательные источники в техносистеме ада. Стоили ангелы действительно много. А Сказочница была мечтой каждой падшей души, каждого странника. Вспомнив, сколько полегло её товарищей в лапах демонов, она кинула на него спокойный взор. - Я могу забрать её, - пробормотал человечек, и в глазах его заплясали нехорошие огоньки, - Лив Сказочница... - протянул он. Инк обернулся на ангела, которая стояла по прежнему гордо и спокойно, будто все эти нелепые торги совсем не касались её. Имя Лив показалось ему знакомым. Он некоторое время растерянно оглядывал её, прикидывая, где мог видеть её раньше. "Гордячка, - презрительно подумал он, - Что она понимает в боли? Но, неужели это тот самый ангел? Женщина-воин, которая ещё ни разу не потерпела поражения в борьбе с демонами?" - На пол! - рявкнул он на неё в бешенстве, и ангел с ребёнком опустились вниз. *** "Всё, как обычно, - думал Джон, пожимая чью-то малознакомую руку и приветливо улыбаясь, - Всё те же лица. Те же правила игры. Улыбайся - это твой щит от всех проблем. Лги - правде тут не поверят". Однако, делать что-то было надо. Сунувшись на это собрание, Джон рисковал всем, а чёткого плана в голове всё ещё не было. Будучи, однако, сильным человеком, он и вида не подавал, что чем-то расстроен, хотя его психоэмоциональное состояние было на грани полного срыва. - Итак, дамы и господа, - начал Джон, оглядывая присутствующих и чувствуя себя словно перед стаей волков, - у меня к вам есть уникальное предложение за десять тысяч долларов! - он иронично улыбнулся. При этом в душе его царило отчаяние, - Да. Это предложение со всеми фанфарами и свистками, которые покажут вам, почему мы самые лучшие и надёжные партнёры. - Юмор и остроумие всегда его выручало, обаятельная улыбка завоёвывала на его сторону всех женщин в коллективе, а непринуждённость - творчески активных людей, но на тот момент среди всего этого "балагана" Джон чувствовал, что летит в пропасть. "Зачем я тут? - спрашивал жалобный голос в душе, - Мне не нужны эти люди! Не нужны эти деньги! Мне страшно в этом бездушном, бумажном мире!" - Но, - подчеркнул Джон, - на этой встрече речь пойдёт не о нас, а о вас. О вас, как о самой знаменитой компании телефонов нового поколения... - он вздохнул, душа со стоном ушла куда-то в недра тела и продолжил. Несомненно, он был талантлив. Его харизма, подъём вдохновения и отчаяния дали ему огромное количество сил, и выступил Джон с блеском. Но пока он говорил, что-то тянуло его сбежать. Чей-то тоненький, слабый голос то ли звал его на помощь, то ли упрекал. И страшно знакомым был этот голос, режущий ему сердце. Он почти победил. Выйдя из кабинета измочаленный, он побрёл на стоянку, завёл машину и в полной прострации приехал обратно в офис. - Я дал им фору час, - улыбаясь, сказал он, входя в кабинет, - Они согласны на восемнадцать тридцать с условием, что я покажусь с готовыми документами и бутылкой шампанского... Ребята, мы вошли в бизнес. Да, в тот момент на него смотрели, как на героя. Так громко ему ещё не аплодировали. Улыбаясь в ответ, Джон, однако чувствовал, как силы его будто покидают, по спине то и дело пробегает холодный пот. Рукоплескания и поздравления звучали вокруг него, словно треск рушащегося мира. На секунду Джону показалось, что он в аду. Увидев, который час, он на секунду вспомнил о своей дочери, но в то же время вспомнил, с каким торжеством он прогнал Рона... "Но, моя дочь... быть может, я успею?" "Один час, - шепнул сладкий, тщеславный голос, - ты должен там быть. Вся твоя жизнь катится под откос..." - Очнись! - Джон вздрогнул на крик, но ему лишь показалось. Сотрудники хлопали его по плечу и суетились с бумагами. Затем он заметил рядом с собой человека, одетого во всё чёрное, странная линза скрывала его лицо. Этот человек внушал ему ужас. Джон дёрнулся назад, но перед ним уже никого не было. "Разве я должен быть здесь?" - откуда ни возьмись, прозвучал в голове вопрос. - Тик так... - сказал чей-то бесстрастный голос в голове, - этот человек погиб. "Погиб? - содрогнулся Джон, - Но я жив! Жив! Я жив? Боже, у меня мутится рассудок. Все эти голоса и ощущения - просто результат переутомления. Совершается самая большая сделка в моей жизни"... Джон был чертовски прав. Это была сделка, на которой решалось - продаст он свою душу или нет... Все четверо напряжённо наблюдали за тем окном, где стоял Джон. Ариадна переглянулась с Лео. Они поняли друг друга. Время подходило к развязке. Тем временем Джейкоб всё гулял по улице, наговаривая свою считалочку. Его лицо не менялось, но было видно, что он сосредоточен. Аллель пыталась понять работу ангела, но у неё ничего не получалось. Не привыкнув к тому, что ситуация вне её контроля, девушка едва сдерживала себя в руках, чтобы не пнуть вредного ангела. Она с мрачным выражением лица наблюдала, как Джейкоб, продолжая считать, крутился вокруг своей оси, отбивая пальцем такт. Он задумчиво замер у художника, повернулся к продавцу с цветами... Все эти действия, по мнению Аллель, не несли ни малейшего смысла. Наконец, душа её не выдержала: - Так. Что именно ты делаешь на данный момент? - Мне нужны звенья, - пробормотал Джейкоб, не оборачиваясь, - Всё просто. Есть цепочка. Но цепочки без звеньев нет. Поэтому мне нужны звенья. Смекаешь? Аллель глубоко вдохнула и выдохнула. - Звенья, - раздельно повторила она, - ясно. Цепочка? В смысле - цепная реакция? - Ах, да, - воскликнул Джейкоб, воздевая лицо к небу, - скажи ей, что эта детка выиграла, Бог! Она надрала мне задницу своей сногсшибательной логикой! Она поняла, что я имею в виду цепную реакцию! Я в восхищении! От души пнув патетичного, когда не надо, ангела, Аллель разразилась отборными ругательствами. - Ничего я не понимаю! Не понимаю твоей миссии! Не понимаю, что ты делаешь и зачем! Я так... не привыкла. И... мне кажется, что мы просто зря время теряем. Ребёнок может погибнуть! Ты тратишь её время! Джейкоб, не оборачиваясь, отмахнулся с таким видом, будто речь идёт о правильном ответе в кроссворде: - Не согласен. Смерть - это самая малая её проблема... Задохнувшись от возмущения, Аллель воскликнула: - Потрясающе, умник! Ты прав. Чертовски прав. Смерть - только начало того, что её ждёт на собрании демонов! Так... может, поможем ей, а не будем считать всех пролетающих мимо голубей в прямом смысле этого слова? - Раз... Два... Три... - продолжил Джейкоб и задумчиво пробормотал, - Кстати, то, о чём ты говоришь - нисходящая спираль. Цепная реакция спирально-винтового типа, в котором все участки цепи зависят от положения друг друга в пространстве-времени... - Всё, что ты говоришь, не имеет никакого смысла! - в отчаянии крикнула Аллель. - ОНИ ВСЕ - И ЕСТЬ ЭТА РЕАКЦИЯ!! - почти прорычал Джейкоб. Заметив, что Аллель опешила, он немедленно вернулся к своему прежнему задумчивому тону, - В жизни человека одно событие вызывает другое. Стоит обращать внимание на мелочи мира сего. И у человека есть слабости. Он не совершенен. Но человек тщеславен, и ему нравится думать, что он - венец природы... хотя это ни черта не так. Такое несовершенство приводит его к чувству вины, так как он загадывает планы и НЕ выполняет их. Это чувство вины приводит к стыду. Стыд всегда компенсируется гордыней и тщеславием, ибо он человек, а когда не хватает гордыни - одолевает отчаяние, саможаление, самоненависть и прочее. И всё это приводит к разрушению, что и станет его конечной судьбой, - Джейкоб кивнул и слегка улыбнулся, а затем добавил, - Таким образом - что-то должно остановить поток событий. Разорвать спирально-винтовую цепь на одном участке, чтобы у него был шанс начать всё с начала... Аллель будто немного иначе увидела Джейкоба в тот момент. На секунду ей показалось, что его глаза голубые, именно голубые, с мудрой усмешкой смотрят ей в душу. Но длилось это мгновение, она взяла себя в руки, понимая, что это странное существо право. - Ничего себе... - только и выдохнула она. - Ага, - широко улыбнулся он, - сам тащусь! Внезапно она увидела, как Лео подаёт сигнал. Проследив за его направлением, Аллель поняла, что Джон собирается на конечную часть собрания. - Он на пути, - спокойно и решительно пробормотала ангел. Джейкоб снова улыбнулся, становясь похожим на настоящего ангела, и сказал: - Так и есть. Девочке нужен её отец, - а потом добавил заговорщическим тоном, - и мы его доставим в лучшем виде... ну, может, немного потрёпанном. Совсем чуть-чуть. Чисто для профилактики. Затем Аллель отошла на шаг назад. Вокруг Джейкоба стали собираться звуки. Они были так ритмичны и гармоничны по своей естественной сути, что поначалу она их не заметила. Естественны, так как издавались не музыкальными инструментами. Среди этих звуков Аллель различала взмах крыльев птиц, пение ветра в переулках, тихая дрожь асфальта, биение времени в каждой секунде. И в такт этим звукам, которые составляли к тому же шум трассы, говор людей и их мысли, намерения, Джейкоб считал: - Раз... Два... Три... Четыре... Он считал, а звуки вокруг него выстраивались в странную, невыразимо красивую систему. Эта система была настолько потрясающе гармоничной, что у Аллель перехватило дыхание. Каждая частичка пространства была линией вероятности. Каждая из них звучала на соответствующей частоте. Где-то - низко, где-то - заоблачно высокие частоты. Всё это не звучало, словно в хаосе. Напротив. Раз за разом слуху открывалась настоящая симфония гениальная по своей сложности и одновременно простоте. Из души Аллель исчезло беспокойство. Она увидела, как демон довольно улыбается, провожая Джона в машину. Да, этот человек по имени Джон, погиб. Он заранее построил себе цепочку, итог которой - смерть, разрушение. Он давно уже не слышал тихий-тихий голос своей души, и призрак его - обречённый - давно уже ходил отдельно от тела. Вероятно, этим призраком, этим заблудшим существом и была душа. И теперь Аллель оставалось смотреть, как в один момент вся цепь способна измениться. Её слух обострился, она попыталась понять, с чего всё началось? Ах, да... На светофоре загорелся красный цвет. Девушка пошла переходить дорогу в этот момент. Не обращая на всё это внимания, цветочник продолжал раскладывать букеты лилий. Нервничая, на той стороне дороги, стоял человек, ожидая кого-то. Щёлкнул автомат - случайный прохожий потянулся за бутылкой лимонада. Художник, поглощенный работой, приводил свою картину в порядок. Почтальон собирался в путь, укладывая все посылки в тележку. Рядом с домом играли две девушки. Раз. Какой-то парень бросил на землю теннисный мяч. Два. Девушка продолжает переходить дорогу, что-то делая в своём мобильном телефоне, а цветник и художник увлечены своими делами. Три. Навстречу нервному незнакомцу идёт светловолосая девушка. Четыре. Из-за поворота выезжает фургон, в котором сидит Майк. У него дурное настроение после ссоры с девушкой. Всё. Уже почти всё кончено. Человек заплатил за лимонад, а почтальон упаковал посылки. Джейкоб двинулся вперёд, следка пританцовывая. Он получал удовольствие от прослушивания, в то же время, дирижируя окружающим его оркестром. Музыка была чарующей... И как только Аллель раньше этого не замечала? Присев, он снял капюшон, прислушавшись, и открыл свою шарманку, которую всегда носил с собой. Не забывая насчитывать простой ритм, он вставил в боковую стенку ключ и начал крутить шарманку. В этот момент начались настоящие изменения в композиции звуков... Вот ребёнок и мать остановились. Мать начала что-то искать в своей сумочке. Ей понравилась картина художника. Она отдала денежную купюру мальчику, чтобы тот дал её мастеру. Он медленно подошёл к шарманке, положил было купюру, но... ветер подхватил её и понёс прочь. Высота звуков стала чуть выше, играя в лучах солнца. Аллель заворожённо слушала и смотрела. Мальчик побежал вслед за убегающей купюрой, смеясь и не смотря по сторонам. Едущий навстречу путник в инвалидном кресле приостановился, попытался поднять купюру, но вместо этого лишь уронил свой пакет с продуктами, который держал на коленях. Бутылка лимонада, которую он покупал, выкатилась из пакета. Женщина, перейдя дорогу, уже говорила по телефону. Не заметив бутылки, она наступила на неё и упала бы, если бы не почтальон, который подхватил её. Но, подхватив, он выбил из рук у парня сигарету, который кого-то ждал. Сигарета попала на лобовое стекло проезжающей мимо на машине девушке. Она немедленно включила "уборщиков", и те смахнули сигарету на человека, который убирал с дороги мусор. Машина для сдувания мусора выпала у него из рук, и струя воздуха попала на цветы. Букеты упали под напором ветра, вызвав у цветочника изрядную долю досады. Навстречу цветам подбежала девушка, которая недавно перешла дорогу и шла навстречу к тому парню, что ждал её. Она кинулась собирать цветы... В это время Джон вне себя кричал в машине. Вот-вот уже приходило время часа пик. Скейтер, проезжая мимо симпатичной девушки, засмотрелся на то, как она подбирает цветы. Он налетел на почтальона, и тот уронил свои коробки. А в это время мимо проезжал наш Майк, который пил за рулём кофе. Он наехал на грубые коробки с плотной бумагой и пролил себе кофе на брюки. К тому времени, когда он поставил стаканчик на место, не следя за дорогой... Джон уже заметил и художника и картину. В этот момент Джейкоб договаривал: - ...Два... Три... - и прислушался. Раздался грохот. Фургон, хотя и успев притормозить, всё-таки врезался в машину. Но не разбил её. Аллель всё ещё стояла и смотрела на Джейкоба и на то, что развернулось вокруг неё. Оставалось дело за малым. Сама цепь уже фактически разрушена, но станет ли Джон строить новую - зависело от него самого. В какой-то момент Джейкоб посмотрел слепыми глазами на Аллель. Он молчал, но его облик и его молчание сказало ей больше, чем что бы то ни было. "Да, я, кажется, всё поняла... Имеющий уши - слышит", - подумала про себя Аллель. - Что-то должно остановить поток событий, - пробормотал Джейкоб тихо, но Аллель прекрасно расслышала его. Тем временем, музыка потихоньку стала отступать. В этот момент ангел пообещала себе, что научится так же слышать мир. Однако, мечтать об этом было не время. Её кое что беспокоило. Сам Джон... Демон подбирался к нему. Это заметили Лео и Ариадна, которые бросились за ним. Демон пытался влиять на Джона через его подсознание. Тёмная тень начинала привычно наползать на лицо Джона. "Один час! - говорил демон, - Ты должен быть там! Проснись! Вся твоя жизнь идёт под откос!" Но тщетно. Слишком силён был удар и ошеломляюще потрясение для Джона. Демону было не докричаться. А Лео и Ариадна уже спешили на помощь. " ПРОСНИСЬ!" - страшно крикнул демон, и лицо его на миг приобрело свои характерные, уродливые черты. Исчезла неестественная улыбка, гримаса безумия исполосовала лицо, а голос сорвался на хриплый ультразвук. Тщетно. Слишком многое значил для Джона этот удар. Тогда демон, понимая, что один против двух не устоит, цепь разрушена, и оставаться дольше он не имеет права, исчез, растворившись в тени. Следом за друзьями примчалась Аллель и Джейкоб. - У нас слишком мало времени, - пробормотала она, вглядываясь в разбитое лицо потерявшего сознание Джона. - Тик так, - вздохнул Джейкоб, - этот человек погиб... Конечно, Аллель понимала, что он имел в виду душу Джейкоба. Её пульс почти не чувствовался в теле. Было видно, что большая часть её сознания, отчаявшаяся, бродит где-то не так далеко. Приложив свою руку ко лбу Джейкоба, Аллель попыталась вызвать в голове у него всё самое светлое, чем жил раньше этот человек... Этих моментов было очень мало, но она подняла со дна памяти одно воспоминание. Автобус. На улице довольно душно, но внутри автобуса, вроде, работает кондиционер. Шумно, так как в кабине сидят дети. Но обстановка довольно простая и оживлённая. На редкость удивительный день. Джон чувствовал, что он закончится как-то особенно. "Всё в порядке, - шепнул ему в ухо чей-то приятный голос, - Всё будет хорошо, Джон". Вздрогнув, Джон посмотрел в конец автобуса, где лицом к нему сидела светловолосая девушка. То, что поразило его в ней - открытый, сильный и чистый взгляд. Отсутствие косметики на чистом и милом лице не делало её некрасивой. Косметика ей была не нужна. Девушка не обладала заоблачной красотой, но во всём её облике чувствовался свет. Тёплый и уютный свет. Одета она была просто и по пацански. Не обращая внимания на суету автобуса, она смотрела за окно. Что-то жаркое ударило в грудь Джона. Всю свою жизнь он не очень-то ладил с женским полом. Девушки избегали его, считая женоненавистникам, а он презирал их за шаблонность и неискренность. И вот - он видел то, что рушило все его стереотипы о женщинах. На тот момент он даже не понял сам, что за чувство толкнуло его задержать взгляд, но на всякий случай лицо он оставил спокойным. Невольно залюбовавшись ею, он не заметил, как в её глазах появились смешинки, и она, полуулыбнувшись, посмотрела на него. Это не был взгляд заигрывающий, смущённый или распутный. Это был взгляд почти детский, недоумённый, ироничный и совершенно открытый. Вздрогнув и от чего-то тоже улыбнувшись, Джон отвёл взгляд. Сердце его бешено колотилось. Он почувствовал, как девушка отвела взгляд. Его тянуло вновь взглянуть в её лицо и уже никогда не отводить глаз. И он всё-таки взглянул. Она непринуждённо облизывала один шоколадный крекер. Поймав его взгляд, она улыбнулась и предложила ему печеньку, что держала в руке. Выглядело это весьма забавно. В её глазах было искреннее недоумение, когда она предлагала ему печеньку, и он улыбнулся, понимая, что с ним шутят. Когда он вновь на нём посмотрел, она склеивала две печеньки вместе и сунула их в рот, а потом улыбнулась, обнажив в своём арсенале совершенно очаровательную улыбку, если бы только не испачканные шоколадом зубы... Уже почти рассмеявшись, Джон повернулся к окну. Он попытался рассердиться или скорчить на лице отталкивающую мину, но у него не получалось. Он таял, сердце у него билось, чувствовал он себя счастливым, и ему хотелось вновь и вновь вглядываться в это милое, чистое лицо... А потом она просто вышла из автобуса. Он зачарованно провожал её взглядом, отмечая её непринуждённую, быструю походку и прямую осанку человека энергичного и уверенного в себе. Потом он потерял её из виду. Смущённо потоптавшись в толпе, он вышел на автостоянку и внезапно увидел, как эта девушка озадаченно смотрит на свою машину. Судя по её выражению лица, автомобиль отказывался заводиться. Заметив его, она кивнула ему, словно старому знакомому, а он непроизвольно улыбнулся и помахал рукой в ответ. Вот так. Будто сто лет знакомы. - Не слишком хороший звук, - показывая на мотор, пробормотал Джон. - Да уж... Обычно завести её у меня получается, - она хмуро окинула взглядом капот. - К сожалению, я в автомобилях разбираюсь не очень, - проговорил Джон и добавил про себя: "Парень, ты себя переоцениваешь. Признайся, что ты не разбираешься в этих штуковинах вообще!" И всё-таки при этом, стоя рядом с ней, он был счастлив. - Это двигатель, да? - задал потрясающий вопрос Джон. На что незнакомка. смеясь, кивнула, с подозрением окинув его взглядом, боясь, как бы чего он тут не наворотил в её машине, - ну ка, - Джон указал пальцем вглубь двигателя, - посмотри сюда. Кажется, тут что-то застряло, - и вынул из рукава листочек, который успел сорвать с дерева. Девушка рассмеялась, глядя на этот листик. - Да, фиговая шутка, - усмехнулся он, выбрасывая листик. - Весьма остроумно, - махнула рукой она, тихо смеясь. Этот смех совершенно сбивал с толка Джона. Её смех. Её звали Шелли. А потом первое свидание. Этот момент, когда она внезапно взяла его за руку в машине. Будто само небо было рядом с ним. Хотя он был неверующим, но после знакомства с этой девушкой, Джон начинал верить, что кто-то есть рядом с ним. - Ты был такой... сладкий, - улыбнулась Шелли. - Скорее, нервный, - покачал головой Джон. - Что? Почему ты так думаешь? - Ну, я стеснялся тебя, - пробормотал Джон. - Теперь всё будет хорошо... Так и было. Всё было хорошо. И даже весело... - Нет! - Шелли отбежала от Джона на порядочное расстояние. - Ну, Шелли, - протянул Джон густым басом, высовываясь из-за двери коридора весь в пене для бритья, - Вернись, Шелли! - Ни за что! - хохоча, крикнула она, убегая вглубь дома. - Я люблю тебя, Шелли! - взвывал Джон, - Люблю и требую запечатлеть поцелуй на твоих устах! - Отойди от меня, извращенец! - смеясь, отбрила Шелли, пытаясь спрятаться от него на кухне. - А я говорю - поцелуй! - Вытрись сначала! - Шелли пыталась выбраться из оккупированной Джоном кухни, - Ни за что! Ты не сделаешь этого... - Поцелуй! - продолжал Джон. - Нет! - однако, расстояние между Шелли и Джоном неумолимо сокращалось, пока не сократилось совсем. - Попалась, - хищно улыбнулся Джон, и эта улыбка из-под пены для бритья выглядела просто сногсшибательно. Продолжая хохотать, Шелли попыталась выбраться. Не получилось. В конечном счёте, когда они оба вытерли с лиц пену для бритья, Джон понял, что, по сути, впервые в шуточном порыве признался Шелли в любви. Сидя с ней в гостиной, он пробормотал: - Шелли, я... знаю... что я... не могу вот так вот... говорить, но... просто хочу, чтобы ты... - Джон, - улыбнулась Шелли, - я тоже тебя люблю. "Ты был когда-то такой...", - мягко прошелестел голос в сознании Джона. *** Тем временем Инк чувствовал не ладное. Вытолкнув Сказочницу и Эмму на улицу, он крикнул: - Зачем ты здесь? Сказочница поняла, что Инк вновь начинает терять уверенность в себе и контроль над собой. Она спросила спокойно: - Что ты имеешь в виду? - Я знаю, что ты Лив Сказочница! Это имя многое значит в кругу демонов... Ты - та самая Сказочница, что способна влиять на время и никогда не проигрывает в бою! Это однозначно ловушка! Про тебя говорят, что ты способна изменить то, что уже совершено... - Инк метался из стороны в сторону, выискивая взглядом предполагаемую опасность. Но её быть не могло, - Ты подставишь меня, а я тебя убью! Я убью вас всех! - прорычал он, вновь одержимый манией мстить и убивать. Наказывать всех и вся за то, что он - такой замечательный, вдруг оказался нелюбим. - Эй, постой, - удивлённо воскликнула она, - Не забывай, что я одна и в цепях! У меня даже оружия нет! - Обманщица, - рявкнул Инк, суетливо оглядываясь. Сказочница тихо вздохнула и покачала головой: - Это же очевидно. Тебя мучает твоя паранойя... Но то, что казалось очевидным Сказочнице, не было доступно воспалённому разуму Инка. - Кто эта девочка? - резко спросил он, ткнув ножом в сторону ребёнка, - С какой стати ты заботишься об этом ребёнке? "Ему недоступно понимание милосердия и стремление к гармонии", - напомнила для себя Сказочница, делая глубокий вдох. - Ты всё держишь под контролем - пойми это, - медлённо и раздельно выговорила она своим привычным, мягким голосом, - так чего ты так боишься? С рычанием он толкнул Сказочницу в сторону гаража. Она стукнулась об стену, но осталась несгибаемой. Капюшон спал с головы Инка, вновь обнажая безобразную, маленькую, лысую голову и неприятные, дикие черты лица. Глядя на эту изувеченную душу, сердце Сказочницы сжалось от острой боли. Она понимала, что он может принести ей адские муки, но он сам при этом испытывает муки несравнимо большие. В этом был и есть парадокс палачей. Мучая и убивая других, они причиняют себе больший вред, чем своим жертвам и наказывают сами себя с непреодолимой, маниакальной жестокостью, словно кляня Господа Бога за то, что он позволил воплотиться его душе... - Откуда эти страхи, Инк? - тихо спросила Сказочница, не опуская глаз. Инк не поворачивался. Его спину жёг этот сочувственный, искренний и чистый взгляд ангела. Он знал, что если повернётся, то эти лучезарные глаза осветят его безобразное лицо, и в этих глазах он увидит себя таким, каким стыдится видеть. Не дождавшись ответа на вопрос, Сказочница спросила: - Ты помнишь, откуда у тебя эти страхи? Помнишь? Или ты потерял память, когда перешёл? Он быстро нахмурился. Инк боялся вспоминать то, что было за гранью смерти. Что было до того, как он умер? "Несомненно, мир жестоко истоптал меня и был ко мне не справедлив. Я не удержался и погиб, сражаясь", - подумал Инк, спеша не вдаваться в подробности. Ему ничего не хотелось вспоминать. При одной мысли о прошлой жизни его жгла боль. - Ты... закончил жизнь самоубийством? - наконец, спросила Сказочница, - Ты отверг Создателя и не дал себе шанс на развитие и жизнь? За что ты повернулся спиной к нему? За то, что он не бегал за тобой всюду и не нянчился с тобой? У него много неразумных детей, Инк. Он - тот, кто зажигает звёзды и планеты, тот, кто побеждает смерть. Он дал нам свободу выбора и воли. Он сказал: "Живите и развивайтесь. Делайте выбор и делайте всё, что в ваших силах, чтобы развиваться, а я всегда буду идти вам навстречу, если вы будете бороться, ибо я не могу сражаться за вас. Против ваших собственных демонов". Таков твой выбор, Инк? Да... И ты, разрушив себя, оказался тут. Судя по тому, что я читаю в тебе, судя по твоим страхам, переход был мучительным, - Сказочница явственно вздрогнула при этих словах, словно от удара кнутом, на какой-то момент всем телом прочувствовав на себе все страдания Инка, - Тебе страшно вспоминать. Но ты должен вспомнить... На удивление Инк устало вздохнул. Длинная речь Сказочницы заставила его плечи опуститься, и он мрачно пробормотал: - Всё слова... Игра слов. На самом деле ты ничего не видишь. А страхи... страхи скоро уйдут. Таково было его убеждение. Видя только себя и замкнувшись на себе, убегая от трудностей, ему легче было внушить себе, что никто теперь не сможет пробиться сквозь эту броню боли. Эмма больше не боялась. Видя Инка, её, как и Сказочницу, поразила грусть. "Какой странный этот человек, - думала она, - Отпустил бы меня домой и попросил прощения у Сказочницы. Потом они бы поговорили, как хорошие взрослые, как когда-то говорили мама и папа... и он бы улыбнулся. И тогда ему совсем не страшно было бы. А если за ним придут, то Сказочница научит меня быть храброй львицей, и вместе мы всех победим. Неужели, в детстве он совсем не играл в игрушки и не знает, что добро всегда побеждает зло?" - Ты говоришь о собрании? - внезапно спросила Сказочница, - Страхи уйдут на собрании, где ты станешь одним из демонов? Тебе обещали красоту и счастье взамен на твою душу? Это вполне в их стиле, - иронично усмехнулась Сказочница, - Пообещав фантики, купить за это самое дорогое, что есть в человеке. И весь парадокс в том, что душа - это то, что способно сделать тебя и красивым и счастливым. Как же ты им станешь, если души у тебя не будет? Никто не способен подарить тебе счастье без души... Это как дешёвая реклама, Инк, неужели не видишь? - Инк молчал. Молчал упрямо, смотря в пустоту, не слыша Сказочницу и пребывая в каком-то болезненном ступоре. Ангел медленно перевела взгляд на Эмму, которая совсем опустила плечики, - А эта девочка... - пробормотала Сказочница горестным шёпотом, - эта девочка - твой "пропуск"? Они приказали тебе её доставить, и ты станешь одним из них, - твёрдо отчеканила Сказочница, понимая, что в душе её поднимается глубокая скорбь, - Ты считаешь это лекарством от твоей боли. Они приказали принести в жертву ребёнка? - Это они... - тихо пробормотал Инк, словно в тумане, - это они сказали... Они знают, как принести мне покой. - Покой, - покачала головой Сказочница, - Разве ты покой видел в них? Этот сумасшедший, лихорадочный блеск в их глазах, холодные, бессмысленные улыбки, полные пустоты и цинизма... Это покой? А кроме этого ты ничего не замечаешь? - Я не сочувствую их роду, - неожиданно невозмутимо проговорил Инк, хотя слова будто выходили у него через силу, - И не пытайся управлять моими эмоциями. У меня всё равно их нет. - Мне безразлично манипулирование, - покачала головой Сказочница, - только правда, но ты не готов мне поверить. - Я верю в то, что вижу! - Рявкнул Инк. - В то, что чувствую. В то, что явно существует и что можно потрогать! Это истина! Ты играешь словами ловко, словно шариками, но они - только звук. - О какой истине может идти речь, если ты сам в себя не веришь? - звонко спросила Сказочница, - А знаешь, что есть вера? Вера - это не слепое доверие во что-то туманное. Вера в себя - это объективное осознание того, на что ты способен, чего желаешь и к чему идёшь! Вера в Бога - это знание Бога. Это стремление его понимать, чтобы учиться у него побеждать смерть. Таким образом, всё взаимосвязано, Инк. Это не просто красивые слова, это жизнь. Кто-то подчиняется тому, что он видит, а кто-то подчиняет то, что видит, себе... И я спрашиваю тебя, Инк. Почему ты прячешься под этим плащом? Понимаешь ты себя? Веришь? В этом истина? Нет. Ты чувствуешь вину... - уже тише произнесла Сказочница, - а вину чувствует тот, у кого ещё есть душа. Инк усмехнулся и посмотрел невидящим взглядом в небо: - Ну, конечно. Ты же Сказочница. Всегда повернёшь слова в удобное тебе русло. Если бы я умел так говорить, я бы тоже сидел себе в светлой обители и детишек поучал. А теперь твои слова - это пыль! - он обвёл глазами пространство вокруг себя, - Ну? Где твоя армия? - У меня нет никакой армии, Инк. - уронила Сказочница. - Она мне не нужна. Я одна. И никто за мной не идёт. Это не ловушка, - видя, однако, что Инк не успокаивается, она подняла с земли упавший капюшон и со вздохом протянула его ему. Инк посмотрел на Сказочницу изумлённым взором. Он не мог понять поведения ангела. Ища во всех её словах тайный, скрытый и болезненный для него смысл, повсюду ожидая от неё предательства, он не мог допустить мысль, что этот ангел собирается его спасти. Он выхватил капюшон у неё из рук, стараясь при этом держаться от неё на безопасном расстоянии. Надев капюшон на голову, он стал чувствовать себя увереннее. "Я совсем не понимаю эту сумасшедшую. Чего ей стоит сейчас бежать вместе с девчонкой? Она сильнее меня... а зачем-то идёт со мной и бормочет что-то о моём прошлом и о том, что она меня понимает", - размышлял Инк не без торжества. Ему нравилось понимать, что он снова контролирует ситуацию. Будто прочитав его мысли, Сказочница кивнула: - Да, ты всё держишь под контролем. Это твой шанс, Инк. Ты можешь повернуть ситуацию в другое русло... Твоя, её и моя судьба в твоих руках. Но он теперь уже почти её не слышал. Его лишь пьянили слова Сказочницы. Он резко дёрнул за цепь, призывая их идти следом за ним и горделиво рявкнул: - Ты не остановишь меня! Девочка пойдёт на собрание. Сказочница, молча, посмотрела в небо и сказала себе, что сделает всё, что в её силах. Троица вновь двинулась в путь. Они пробирались через территорию, усеянную устрашающими остовами заводов и небольших домов. Было тихо. Казалось, что ветер не витает здесь и не дарит ни одного своего дуновения в эту обитель безумия. Заводы представали перед Эммой погибшими чудовищами. Один из них разевал уродливую пасть, другой наполовину осел в землю, и его трубы, словно последний призыв о помощи, по-прежнему устремлялись вверх. Всюду сновали дикие вороны. Никогда ещё Эмма не видела таких больших ворон. Наконец, её внимание привлекла дверь. Она одиноко вырастала прямо из земли. Не было ни стен, ни окон. Одна лишь белая, скучающая дверь. Инк, помедлив, открыл её. Она поддалась с тихим скрипом. Когда Эмма вошла в душное помещение, то с удивлением огляделась. Здесь приторно сильно пахло духами и пудрой. Стены и пол, мебель... всё было белым. Но комната была в беспорядке. Косметика, роскошные платья валялись и там и сям, повсюду здесь слышались непонятные звуки. То ли стрёкот, то ли аплодисменты. Между тем, комната была пуста. В её глубине, перед трюмо, сидела какая-то объёмная, белая фигура. Сказочница мгновенно оценила обстановку. Она знала, кто сидит впереди, и ей не доставляло удовольствия видеть эту душу. Раньше они не были знакомы, просто павшие души женщин всегда внушали Сказочнице более глубокую печаль, чем души мужчин. Внезапно в комнате раздался хриплый, низкий, густой смех, который был похож на вороний кашель. Приглядевшись, Эмма увидела, что за фигура сидит у трюмо. Это была невеста. Конечно, невеста. Вокруг неё располагались головы манекенов, на которых было надето бесчисленное количество париков. Сама же женщина была без волос. На её головке было нечто вроде чёрного берета. Выглядела она ужасно. Эмма впервые в жизни видела такую некрасивую невесту. Когда же женщина обернулась, то Эмма увидела, что она невообразимо толстая. На её лице был громадный слой пудры, глаза были нелепо ярко накрашены, а огромный, толстый бесформенный рот пылал ярко-алой помадой. При этом рассеянный, бегающий взгляд с нехорошим блеском сказал и Эмме и Сказочнице, что эта душа безумна... Она суетливо встала с кресла, напялила на себя парик из искусственных, белых локонов, в которым заодно была приклеена фата, резко обернулась и, широко улыбаясь, произнесла: - Здравствуйте! Вы пришли проведать Сэнни? - кокетливо наклонив голову, прокаркала она, пробираясь через весь беспорядок в комнате к троице у двери, - Сэнни любит посетителей! А посетители любят ко мне приходить. Это Сказочница успела заметить. Прочитав душу, она поняла, что эта женщина явно страдала нехваткой внимания со стороны мужчин. Её завышенное тщеславие нигде не находило выхода, и вот, что с ней стало. Иногда люди требуют к себе внимания и поклонения, требуют признания, хотя у них нет никаких особенных качеств, кроме самовлюблённости. И, в конечном счёте, не получая этого признания, они горделиво отворачиваются от света и тьмы, бросая самих себя тем самым на произвол судьбы - самое страшное наказание, какое можно придумать для себя. Вот и Сэнни была теперь жадна до каждой редкой души, что приходит в её обитель. Эмма скорчила на личике презрительную гримасу. Ей не нравилась эта женщина по имени Сэнни. Инк нахмурился. Он не любил иметь дело с женскими душами. Как правило, они настолько истеричны, что против них не идёт даже грубая сила. Он молчал, думая, как подступиться, а Сэнни продолжала: - Они любят меня фотографировать! Любят, когда я улыбаюсь. Они всё время обо мне спрашивают... "Что она делает?" "С кем она?" - внезапно она огляделась, улыбка медленно сползла с её лица, глаза остекленели, и она спросила уже тише, - Куда же все делись? Но это не важно. Ведь вы здесь... моя публика, - Сэнни патетически указала перстом на всю троицу и поклонилась. Когда она поднялась, то на лице её красовалось страшное довольство собой. Но тут она увидела Сказочницу. Какой контраст они составляли друг для друга! Эмма видела ангела и павшую душу, не находя между ними ничего общего. Сказочница стояла прямо и спокойно, её взгляд был внимателен и кроток. На чистом лице, без грамма косметики, нельзя было найти следов порока, а после многочисленных боёв её золотистые локоны были так же аккуратно уложены. В то время, как Сэнни была похожа на жабу или престарелую, сошедшую с ума актрису. Воистину, она внушала ужас. Вытаращенные глаза, бесформенный рот, измятое, подвенечное платье и нелепый парик... всё это делало её жалкой. И Эмме действительно было её жаль. Сэнни посмотрела на Сказочницу так, будто увидела таракана. - Меня зовут Инк, - решился подать голос наш путник. Он и сам видел разницу между двумя женщинами. но разница эта была слишком глубокой и ошеломляющей, чтобы о ней задумываться. Тем временем, Сэнни не услышала Инка. Она вскрикнула, подпрыгнув на месте, указывая пальцем на Сказочницу: - Кто это?! - на лице её отразилась паника, гнев, отчаяние. После перехода, все пороки её души стали гипертрофированными. И теперь она не могла без внимания к себе, она не могла видеть кого-то, кто красивее её. Сказочница всем своим видом вонзала ей в грудь нож. Понимая это, ангел была огорчена. - Её уродливость меня раздражает! - выплюнула Сэнни. Никогда, никогда бы она не призналась себе, что Сказочница - самое прекрасное существо из всех, что она когда-либо видела. Боль в сердце павшей была нестерпима и доставляла ей немало хлопот. Сказочница служила ей укором о том, кем Сэнни сама могла бы стать, но не стала. - Я - Инк, - повторил он, - А это мои пленники. У меня посылка для собрания. Мне нужна часть ключа. - Я поговорю с тобой, но не в её присутствии! - высокомерно заявила Сэнни, кинув в сторону Сказочницы брезгливый взгляд и шикнув на неё, словно кошка. Но внезапно её взгляд упал на Эмму. От этого взгляда девочка вздрогнула, а Сказочница не сдержала полуулыбки. - Ребёнок, - просюсюкала Сэнни, наклоняясь к девочке. И тогда Эмма сделала то, что уже мечтала сделать давно за то, что эта женщина оскорбляла Сказочницу. Эмма зарычала. Звук получился неожиданно громким. Неожиданно настолько, что Сэнни отскочила от неё одним прыжком, недоумённо вытаращив глаза и шикнув по кошачьи, что, видимо, видимо входило в её привычки. Сказочница одобрительно кивнула головой. Когда Эмма, улыбаясь и подбадривая, посмотрела на ангела, Сказочница шепнула: - Уже гораздо лучше получается! - затем присела рядом с Эммой и полушутливо заметила, - Кажется, не очень то нас рады здесь видеть... - Кто она? - сморщилась Эмма. - Ну, называй её странницей, - склонила голову Сказочница, - когда-то она была человеком, а когда умерла - прибыла сюда. Она повсюду скитается, но нигде не находит своего места. Она не ангел и не демон. Она отказалась от обеих сторон, как и Инк. - Ангел задумчиво смотрела на разговаривающих Инка и Сэнни. - А как давно ты уже Сказочница? - спросила Эмма. - Как давно? - улыбнулась Сказочница, - Ну, это зависит от того, как ты измеряешь время. На нас, например, время влияния не оказывает, как на людей. Мы живём в двух разных измерениях. Для меня тысяча лет, словно один день, но и один день, словно тысяча лет. Время пластично. Любишь лепить из пластилина фигурки? Эмма кивнула, а Сказочница продолжила. - Время, на самом деле, зависит от того, кто им владеет. Вот, например, на людей время действует так, что люди стареют. Но если бы люди начали меняться, то они меняли бы и время. Оно действовало бы на них иначе. Мы не стареем и никогда не умираем, потому что для нас время - это лишь следствие событий, а не их условие... Когда-нибудь ты это поймёшь. Сколько я уже Сказочница? Ну, в какой-то степени можно сказать, что я всегда ею была. Внезапно перед ангелом появился Инк, будучи мрачнее тучи. Отчего-то он ещё больше не хотел смотреть ей в глаза, чем раньше. Пообщавшись с Сэнни, он впервые увидел уродливость окружающих их душ по сравнению с душой Сказочницы. И теперь, хотя он сам себе не признавался, ему было неприятно говорить ей то, что от него потребовала Сэнни. - Она обрежет тебе волосы. Она хочет твои волосы за часть ключа. Ты отдашь ей, - вымолвил он. "Ну, конечно, - вздохнула Сказочница, - этого и стоило ожидать". Вопреки ожиданиям Инка, она не стала сопротивляться, злиться или плакать. Она спокойно кивнула и проговорила невозмутимо: - Они твои, Инк. Тогда он посмотрел в её ясные глаза. В его же взгляде сквозила боль. Ему было неприятно то, что этому сильному ангелу придётся расстаться со своими локонами в пользу той, которая была не достойна коснуться этих волос. Его передёрнуло, но он промолчал. И это молчание дало Сказочнице надежду на то, что он проснётся... Инк действительно чувствовал в себе то, чего некогда не ощущал. Ему стало обидно за Сказочницу. Когда она подошла к креслу и вытащила шпильки, копна великолепных, светлых волос заструилась, словно водопад, ниже талии ангела. Хотя эту обиду он старался не замечать, но когда Сказочница безропотно села в кресло, ему хотелось придушить Сэнни собственными руками и убежать. Невеста не церемонилась с ангелом. Весь свой страх перед её красотой она выместила на этой процедуре стрижки. Она дёргала её за волосы и щипала, колола ножницами голову... Сказочница иногда морщилась от боли, но молчала. Взгляд её был устремлён внутрь себя. Казалось, он видит что-то, что недоступно остальным. На самом деле ангел молилась. - Какие грязные! - приговаривала Сэнни, - Возможно, бесполезные! Конечно, я никому не скажу, что я забрала их у какой-то дешёвки... Конечно, - Эмма стояла перед креслом, глядя в лицо Сказочницы. и чувствовала невыносимую горечь и обиду. - Всё в порядке, - говорила Сказочница перед тем, как сесть в кресло, - знаешь, я ведь давно хотела сделать себе какую-нибудь экстраординарную стрижку... Стой спокойно, ладно? И Эмма стояла, хотя ей хотелось уничтожить все парики вокруг себя. Теперь девочка догадывалась, откуда их так много у этой "странницы". - При правильном освещении никто ничего не заметит, - ухмылялась Сэнни, имея в виду будущий парик из волос Сказочницы. Инк не мог смотреть на всё это. Ему становилось всё более не по себе. - Когда они меня осветят, это будет похоже на шёлк, - приговаривала Сэнни. Волосы были острижены уже коротко и неровно. Оставалось немного, чтобы срезать и всё остальное, - Эти волосы будут мерцать, отражая каждый взгляд. Инк решился посмотреть в лицо Сказочницы. Сэнни всё чаще задевала её ножницами, и Сказочница морщилась от боли. Это зрелище будило в Инке всё больше неведомых переживаний. На какой-то момент ему показалось, что он чувствует боль Сказочницы... Он смотрел в лицо ангела и слышал смех Сэнни. Смех, похожий на вороний кашель. Наконец, он сорвался с места и крепко сжал запястье Сэнни, грозя его сломать. Её смех быстро оборвался, а на лице возникло жалобное выражение. - Этого достаточно, - прохрипел Инк, дрожа от гнева. Сказочница посмотрела на него с внимательным удивлением. От её взгляда не ускользнул тот факт, что в это время Инк действительно почувствовал... сострадание. Сострадание, недоступное ни демону, ни даже тому, кто только собирается им стать. *** Когда машина скорой помощи везла Джона в Лютеранскую больницу, наступил вечер. Уже загорелись фонари на улице. Ариадна и Лео сидели на крыше машины и разглядывали убегающие за поворотами улицы. - Теперь всё зависит от него? - спросила девушка. - Погоди, нам ещё помощь понадобится. Помнишь, что сказал этот слепой? Если всё пойдёт правильно, нам понадобится поддержка... жаркая сегодня будет ночь, а? - ангел усмехнулся, глядя в небо. И небо молчало. А вместе с ним и редкие звёздочки загадочно смотрели на землю... - А знаешь, я заметил, как работает этот парень и кое-что понял. Помнишь, чему нас учила Лив? Существует общая картина, - внезапно добавил Лео, - Сказочница нам как-то говорила, что мы не можем заметить, но есть общая картина. Общая глобальная система мироздания, в которой не бывает случайностей, и одно зависит от другого... Люди называют это последствием какого-то Большого Взрыва, но, скажи мне, разве может взрыв породить то, что мы недавно видели? - Как ты правильно заметил, мы не можем этого увидеть. А люди и подавно, - покачала головой Ариадна, - Они живут в отрезках этой системы. Они боятся смотреть в будущее. У них нет времени, чтобы видеть красоту мира. Помнишь? Мы сами делаем выбор. Кто-то подчиняется тому, что видит и живёт одним днём, а кто-то смотрит глубже и подчиняет себе то, что видит... - внезапно она прислушалась и сказала, - Ну, что? Пора вызывать подмогу, да? - Подожди немного, - улыбнулся Лео, - Сказочнице нужно ещё немного времени... - Ты прав, - кивнула Ариадна. Тем временем, Аллель, уже будучи в машине, продолжала держать связь с подсознанием Джона. Она продолжала будить в нём светлые воспоминания. Взгляд её был сосредоточен и серьёзен. Рядом сидел Джейкоб. Он молчал и всё больше походил на истукана. О чём он думал? Этого нельзя было прочесть ни в лице, ни в глазах. В эту ночь обычный человек попал в автокатастрофу. Такое случается сплошь и рядом. В эту ночь шла борьба за одну душу, как ведётся и всегда. Борьба, которую не видно на лицевой стороне мира. Которую не замечают люди, живущие одним днём. Ангелы борются за каждую душу в мире. Каждый день. Но. Люди всегда сами делают выбор... Закончив, Аллель решила сделать небольшой перерыв. Устало выдохнув, она спросила у Джейкоба: - Как у тебя получается делать то, что ты делаешь? - Закон ритма, - ответил он, - Бог забрал у меня зрение, но лишь для того, чтобы я научился слышать ритм. И я слышу. Ритмы, цикличности, как одно вытекает из другого - цепочки причин и следствий, линий вероятности. Мы все - словно часть песни, а я просто слышу музыку. - Получается, что ты можешь изменять судьбы людей, - пробормотала Аллель тихо. - Ну, так говорят... - Как думаешь, с ним всё будет в порядке? - спросила ангел. - Конечно, - кивнул Джейкоб и усмехнулся, - Небольшие физические ранения могут быть полезными. "Вытрясем из них грязь!" - добавил он тоном завзятого злодея и улыбнулся, - Я всегда так говорю... Этот ненормальный музыкант со своей шарманкой оказался очень мудрым ангелом, который всего-то... умеет слушать музыку мира. Узнав это, Аллель начинала понимать его странное поведение и реагировала на него уже с улыбкой. - Этот человек убеждён, что он Бог, - добавил Джейкоб серьёзно, - мы просто напоминаем ему, что это не так. Иногда нужна покорность, чтобы вспомнить, кто мы... иногда нужно уметь слушать голос внутри себя и переступить через гордыню. Если он примет свой стыд, осознает его... конечно, это неприятно, но девочка выживет, и его душа будет спасена, а если же он упрямо пойдёт вперёд, девочка будет потеряна. И душа этого человека тоже. Аллель посмотрела на лицо Джона с тайной надеждой. Теперь всё зависело лишь от его выбора. - Этого не случится, - вздрогнув, сказала Аллель. - Окей. Лучше начнём, ребята, - кивнул Джейкоб, - у девочки мало времени. Аллель снова приложила свою руку ко лбу Джона, удерживая контакт с подсознанием. Машина скорой помощи. Шелли. Её лицо разбито, она едва дышит от боли, но борется. Видно, как она отчаянно борется за жизнь. Джон смотрит на свою жену, понимая, что всё это время не уделял ей внимание, не ценил её. Они поссорились, пока ехали в машине. За рулём был он. Мало того, он был немного пьян, и Шелли хотела сама вести машину... Всё кончилось так неожиданно. Почему удар пришёлся по Шелли? Почему ему задело только ногу? Адская боль и чувство вины гложет изнутри, засасывает душу Джона, словно чёрная дыра. Он чувствует физически, как жизнь уходит из тела Шелли. Он едет с ней в машине скорой помощи, держит за руку, пытается поймать её растерянный, мутный взгляд. - Малышка, не засыпай... не засыпай, прошу тебя... Измотанная морально, растерянная, в последний момент Шелли просто не находит в себе сил остаться. Она всё тише и реже дышит, из горла вырываются судорожные рыдания. Ей больно. Раньше она казалась ему такой сильной. Как она держала дом, как воспитывала Эмму... а сейчас она была напуганной, маленькой женщиной. Его женщиной, которая погибала от его безразличия. Джон чувствовал свою беспомощность и мог лишь повторять: - Не бросай меня... Останься со мной! - Сер, нам нужно осмотреть вашу ногу! - настойчиво повторял санитар. Джон никого не слушал, и двоим санитарам пришлось силой оттаскивать его от жены. Двери машины скорой помощи закрылись... больше Джон не видел свою жену живой. - Тогда я тебя потерял, - сказал себе Джон в полусне. - Но это не была твоя вина, - вдруг услышал он знакомый голос Шелли. Встрепенувшись, он вдруг заметил, что стоит на том самом шоссе, где произошла авария. На нём его деловой костюм - он ведь ехал в нём на встречу? А перед ним стоит та самая машина скорой помощи. Двери машины открываются сами по себе, и Джон видит Шелли. Живую и здоровую. Она сидит на носилках в лёгком, белом платье и кротко ему улыбается. Сколько лет прошло со дня её смерти? Джон почувствовал, как его ноги становятся ватными, а в сердце разливается тепло. Будто что-то сломало внутри него тяжёлую стену. Он медленно зашёл в машину и сел рядом со своей женой. Шелли печально смотрит на него, как бывало раньше, когда он в чём-то напрасно себя винил. И чем дольше он сидел рядом с Шелли, тем более светло и спокойно ему становилось. Он чувствовал, как тает внутри ледяной комок... В какой-то момент он понял, что он делал после смерти жены, как думал и как был не прав. Ужасное чувство стыда встало перед ним, и Джон сидел, ничего не говоря, смотря в одну точку, ошарашенный тем, что чувствует. Наконец, он вымолвил всего одну фразу, которая поясняла все его мысли и действия после смерти жены: - Я... просто не знал, что делать. Не знал... - Я понимаю, - кивнула Шелли. - Я пришёл домой, а тебя не было, - говорил Джон, и слова неуклюже выталкивались у него изнутри, - но твои вещи остались, как будто ты должна была вот вот вернуться. И я просто не знал, что делать дальше... потому что разум никак не мог принять того факта, что ты не вернёшься. Никогда не вернёшься. - Всё прошло, - Шелли погладила мужа по руке, - это не была твоя вина. Эти слова, которые Джон мечтал услышать, прозвучали так неожиданно, сделав его внезапно потрясающе беспомощным перед искренностью собственного сердца. И тогда крупные слёзы закапали у него из глаз, и он сказал то, что думал: - Я... очень скучаю по тебе. Было и приятно и больно слышать, видеть Шелли, но в прошлый раз, прощаясь с Шелли, он не успел простить себя, не успел услышать от неё слов: "Ты не виноват...". А сейчас ему было отрадно отпускать её. Просто потому, что теперь он будет уверен, что Шелли, его Шелли, всегда будет рядом с ним. - Я тоже сильно скучаю по тебе, - улыбнулась она ему в ответ и нежно обняла. Окунуться в это объятие было блаженством. И в этот момент он простил себя... - Хорошая работа, - одобрительно кивнул Джейкоб, когда Аллель убрала руку и устало склонила голову, - Лив отлично постаралась, обучая тебя. Ещё бы нервную систему поправить. - Иди ты... - усмехнулась ангел. *** Инк схватил за руку Сказочницу и вытащил её на улицу вместе с ребёнком. Его колотила обида и ярость за этого ангела. Кинув на неё какой-то странный и мутный взгляд, он, не говоря ни слова, пошёл вперёд. Наступила глубокая ночь. Силы уже покидали Эмму, у неё не оставалось времени. Чтобы немного поддержать ребёнка, Сказочница понесла её на руках. Внезапно он остановился и повернулся к ангелу лицом. Его мучил вопрос, который никак не давал ему покоя. Ответ был перед глазами. но Инк отгонял его от себя. - Почему... почему ты не борешься, Сказочница? Позволяешь этому произойти, хотя ты воительница, и ты должна драться... - Битва бы ещё больше ослепила тебя, - вздохнула Сказочница. Инк ничего не ответил. Оставался последний шаг. С тяжёлым чувством он достал ключи и ударил в барабанчик. Долгожданный момент настал... Пока портал открывался, измождённая девочка проснулась. Оглядев короткую стрижку Сказочницы, она вновь печально скривилась. - Тебе нравятся мои волосы? - улыбнулась ангел, - Это очень модная стрижка. Эмма слабо улыбнулась и вновь уронила голову на плечо ангелу, обняв её за шею. Сказочница, почувствовав, как ослабла девочка, печально покачала головой. Дело принимало скверный оборот. В коридоре между измерениями, где по-прежнему было темно и холодно, Инк шёл не спеша. Что-то заставляло его иногда останавливаться и смотреть на Сказочницу. Теперь он точно знал, что она не собирается его предавать. Он помнил, с каким выражением лица она поблагодарила его, когда он заставил Сэнни прекратить адскую стрижку. - Почему... - спросил он, - я не понимаю. Это всё не имеет смысла. Так почему ты о ней заботишься? Вокруг миллиарды таких детей... и её жизнь ничего не значит для этой вселенной и холодного, слепого мира. Это факт. - Я верю, что для неё - значит, - спокойно ответила Сказочница, - Ты не прав, говоря о том, что вселенной всё равно - умрёт эта девочка или нет. Если бы ей, правда, было всё равно, меня бы не было с ней рядом. Все мы - часть одной вселенной. И у каждого свой выбор. Но ты... по-прежнему идёшь вперёд, да? Инк нахмурился. Ему всё меньше хотелось идти на собрание. Задумавшись, он вспомнил свой стыд и свою боль, сказав мрачно: - Мне нечего терять... Я уже всё равно проклят. - Но ты сам себя в этом убеждаешь, - улыбнулась Сказочница, - ты сам себя создаёшь. - Ты сейчас в отчаянии, - холодно заметил Инк, - я знаю, что моя судьба уже предопределена, - на глазах Инка блеснули слёзы, он усмехнулся, - я никогда не верил слухам о тебе - храброй воительнице, которая беспощадно уничтожает демонов. Я всегда знал, что ты не похожа на других... которые презирают таких, как я. - Твоя судьба предопределена тобой, - тихо произнесла Сказочница со вздохом, но Инк ударил в барабанчик, и окно в собрание стало открываться. Яркий, холодный свет ослепил Сказочницу. Раскалённый холод ада облепил тело, как только она перешла порог. Вокруг троицы собрались демоны, сопровождая их в зал собраний. Эмма проснулась от давящего чувства тревоги, тоски и страха. Сказочница опустила ребёнка вниз, её чувства обострились. Теперь всё зависело от Инка. Если в последний момент он сорвётся, то придётся спасать девочку самой, хотя при этом душа Инка станет демоном. Ад приобретёт очень сильного союзника. Демоны обступили Сказочницу, вглядываясь в её лицо, но она спокойно смотрела всем в глаза. И когда до одного из них, наконец, дошло, кто перед ним, он отпрянул назад, что-то зашептав остальным. В этот момент толпа демонов разошлась. Возник один из верховных. Эмма дрожала, силы покидали её, она понимала, что сейчас произойдёт что-то страшное. Вот этот демон приблизился к Сказочнице, и та окинула его ледяным взглядом. - А что ты собираешься сделать с ней? - спросил он Инка, окинув ангела оценивающим взглядом. "Нет пути назад, - отрешённо думал Инк, склонив голову ниже, - я потерян. Проклят. Я докажу это"... - Она - дополнительный подарок, - раздельно произнёс Инк, - для посвящения. - Опасная, - широко улыбнулся демон, - ОН будет доволен... И тогда один из демонов нанёс Сказочнице удар в живот, от которого та согнулась пополам. Потом удар по спине. Из горла ангела вырвался короткий стон... "Всё кончено", - думал Инк. С каждым ударом у него будто отнимали силы, чем больше ударов, тем больше боли... и Инк боялся сказать себе, откуда эта боль. *** Воспоминания о Шелли в голове Джона смешались в один ослепительный, тёплый свет. Эмма была очень похожа на мать. Такая же сильная, храбрая, светлая. В ней будто возродилась сама Шелли. Когда этот ребёнок впервые крепко схватился за палец Джона, у него перехватило дыхание от восторга. "Я никогда и никому не дам тебя в обиду, малышка", - сказал он ребёнку. Вместе с женой и дочерью они построили свой мир. Солнечный и справедливый... "Ты когда-то был таким", - услышал он чей-то голос. Этот голос разбудил его. Он открыл глаза и увидел, что находится в палате. У порога, глядя на него, стояли двое. Высокий парень с заклеенными глазами и стройная, темноволосая девушка. Что-то в облике обоих показалось ему неземным, и от удивления Джон встряхнул головой, пытаясь вспомнить, что с ним произошло и откуда внутри него такие перемены. Моргнув пару раз, он понял, что странная парочка ему померещилась. На пороге никого не было. На сердце у него было удивительно спокойно... Он помнил и думал лишь о Шелли. В ушах у него всё ещё звучали её слова о том, что он не виноват. И сейчас он всем телом чувствовал её присутствие. Как он не замечал его раньше? Вошла медсестра. Очень милая с оленьими глазами и уставшей улыбкой. Ночная смена только начиналась... Улыбнувшись ему, она поинтересовалась: - Нуте-с, как вы себя чувствуете? - Ну... довольно потерянным, - пробормотал Джон со вздохом. Он понимал, что никуда уже не успевает, и никакой встречи не состоится. - Потерянным? Что ж, такое случается, но всегда находится тот, кто вас находит... Вот мы вас нашли, когда вы попали в аварию, - кивнула медсестра, - у вас лёгкое сотрясение мозга. Отдыхайте и поправляйтесь, доктор сейчас придёт... Джон нахмурился, не понимая, шутит медсестра или говорит серьёзно, сердце его от чего-то заколотилось, и он быстро спросил: - А где я нахожусь? - Вы в Лютеранской больнице, - улыбнулась его юная собеседница. "Ну, конечно, - улыбнулся про себя Джон, - Эмма тоже здесь... Из всех больниц в округе меня привезли в больницу на окраине города". Тем временем Аллель и Джейкоб заворожённо наблюдали за тем, как Джон сначала открыл глаза и сфокусировал взгляд на них обоих, а потом, встряхнувшись, поговорив с медсестрой, попытался встать. Взгляд Аллель был напряжён. В этот момент решалась судьба этого человека и ребёнка. Вот Джон не спеша встал. Он понятия не имел, что времени осталось очень мало... и двигался раздражающе медленно. Аллель колотило от нетерпения. Лишь изредка рука Джейкоба сжимала её плечо, говоря о том, что фонтанировать эмоциями не стоит. За Джоном из другого конца коридора наблюдали Лео и Ариадна. Оба тоже нервничали. - Слишком мало времени, - нахмурился Лео. - Ну... давай, Джон, - прошептала Аллель, не отрывая глаз от человека. Он, тем временем, снял с себя капельницу, и уже готов был встать и идти. Но зазвонил телефон. Джон по привычке стал хаотично разыскивать его взглядом, догадываясь, кто может ему сейчас звонить. Он суетливо разыскал телефон... Глядя, как он стремится взять трубку, Аллель падала духом. Судя по всему, он всё-таки собирался на встречу. Джон, взглянув на экран сотового, убедился в том, что это звонок из офиса. Какая-то странная апатия и спокойствие заставило его выдохнуть и сбросить вызов. Сбросив звонок, он почувствовал невероятное облегчение. Ему стало хорошо... Он вспомнил о дочери, о Шелли, и ему страстно захотелось видеть своё дитя. Аллель тревожно смотрела по сторонам. Она находилась в ином измерении. И в то время как в измерении Джона всё было тихо и спокойно, в измерении Аллель вдруг начал дуть холодный ветер, замигали лампочки. Надвигалась целая армия демонов. И свет сходил с ума до тех пор, пока не погас. В конце коридора стали появляться демоны. Сначала это был тот самый, что следил за Джоном на протяжении жизни. Джон был довольно прибыльным заданием, и упускать своё демон не собирался. Следом за ним выходили один за другим остальные. Остановившись, они сняли с лиц свои стеклянные призмы. Все они носили очки, которые закрывали их глаза, как отражения их душ. Эти очки сияли белым светом, не позволяя никому взглянуть им в душу, чтобы не увидеть... что душ нет. Этот мертвенно-белый, холодный свет говорил о том, что демоны пришли сражаться. - Ну, давай же, Джон! - нервничала Аллель. Джейкоб стоял рядом, не шевелясь. Наконец, он прошёл мимо них, и Аллель проследовала за Джоном. Последний чувствовал, что рядом происходит нечто странное. Все звуки будто стали приглушённей, ему постоянно мерещились, что кто-то зовёт его по имени. "Конечно, - усмехнулся про себя он, - вкололи мне какую-то гадость, теперь в голове шумит". Если бы он знал, как он ошибался... Тем временем, демоны стали появляться с другого конца коридора. Заметив это, Лео крикнул: - Так. Нам нужна помощь! Я зажигаю сигнальный жезл... - Давай, - кивнула Аллель. Лео вытащил сигнальный жезл и пару раз ударил по верхушке. Никакой реакции. Прибор не срабатывал. - Что происходит? - спросила Ариадна с тревогой в голосе. - Он не работает... - пробормотал Лео, без конца нажимая на кнопку жезла. - Придётся зажигать его вручную! - крикнула Аллель. - Тогда иди, - кивнул Лео, - мы прикроем... - Он не справится без меня, - ангел кивнула в сторону Джона. - Я пойду, - вдруг произнёс молчащий всё это время Джейкоб. Все взгляды устремились на него. Он громко расхохотался в ответ на всеобщее молчание и добавил, - Сумасшедший слепой ублюдок на свободе! - Выхватив сигнальный жезл, он снял свой капюшон и помчался вперёд, насчитывая весело во весь голос, - раз, два, три, четыре, раз, два... - Отлично, - кивнула Аллель, - я останусь с Джоном. Дайте мне столько времени, сколько сможете... - Его будет не очень много, - предупреждающе крикнула Ариадна. Тем временем, Джон, терзаемый сомнениями и воспоминаниями, шёл вперёд. Смотреть на свою дочь и встретиться с ней ему было ужасно неловко и стыдно. Как и каждый раз, когда она просила его с ним поиграть, только в разы хуже. Но... всякий раз он вспоминал образ Шелли, и желание увидеть ребёнка становилось всё сильнее. Аллель шла вплотную рядом с ним, оберегая его, даря ему уверенность, напоминая о его истинных желаниях. По сути, это была реанимация его умирающей души... Но Джон этого не замечал. Он просто медленно брёл вперёд. Всё, что от него требовалось - не поворачивать назад. Забавно, но иногда - это всё, чего от нас робко просят небеса. Не оглядываться и идти вперёд. Чтобы зажечь сигнальный жезл вручную, требовалось немало хлопот. Нужно было бежать на конец города, где Ариадна установила механизм ручного включения, чтобы свет заметили ангелы. И слепой Джейкоб... должен был просчитывать музыку вероятностей, чтобы по ней определить это место и вслепую зажечь жезл. Судя по всему, его это веселило. Он бежал, насчитывая свою считалочку, едва ли не спотыкаясь о тротуары, не натыкаясь на стены... словно зрение было ему даровано. А Лео одел на руки свои любимые кастеты, прикрывая своей могучей фигурой немного опешившую Ариадну, готовую включиться бой. И тогда всё началось... Демоны, уверенные в своей победе, нападали сразу скопом. Обоим ангелам пришлось вспомнить всё, чему их учила Сказочница, чтобы сражаться. Но сражались они неплохо, судя по всему. Аллель шла по коридору, не видя пока что ни одного демона. Наконец, Джон окликнул одну медсестру, которая спешила в операционную: - Простите, я бы хотел найти пациентку - маленькую девочку... Появление демонов всегда провоцирует случайности. У людей вокруг внезапно начинает всё валиться из рук, появляется плохое самочувствие, резкие перепады настроения. - Так... маленькая девочка, - медсестра прищурилась, - раздел педиатрии, второй этаж, налево... - после чего умчалась куда-то. "Вот и первый демон", - отметила Аллель. Демон, приставленный к Джону, всё-таки прорвался через защиту и теперь, улыбаясь, приближался к Аллель. Она была наслышана о нём и знала, что драться придётся серьёзно. Тем временем, Джон подошёл к лифту. Успел. Они вошли в лифт быстрее, чем туда добрался демон. "Он же слепой, - думала Аллель, вспоминая Джейкоба, - успеет ли он вручную включить сигнальный жезл?". Двери лифта открылись. Прежде, чем это случилось, Аллель поняла, что за дверями их много. Приготовив свой боевой посох, она бросилась вперёд. Не зря она была одной из лучших в своём отряде. В этой схватке она вспоминала уроки Сказочницы. Аллель часто оставалась с ней после занятий на дополнительное время. Иногда она играла с детьми вместе с ней, а иногда они вместе подолгу гуляли и разговаривали. Лив говорила: - Вопреки обычаю, мы не убиваем. То, что мы делаем с демонами, нельзя назвать убийством... поэтому в бою необходимо избегать агрессии. Любой. - А что мы делаем? - удивилась Аллель. - Разве возможно убить того, кто мёртв? - покачала головой Сказочница, - У демонов нет душ. Они живут, паразитируя на боли и страхах этого мира. Они используют души людей и ангелов, словно батарейки... они зависимы, а называют себя свободными. Интересный парадокс, правда? У людей тоже такое случается. Они окружают себя большим количеством денег, от которых зависят, и называют это материальной свободой. Что мы делаем с такими демонами? Мы заставляем их принять факт их кончины. Они уже давно умерли, но заставляют других умирать ещё после себя. Это противоречит всем законам и канонам нашей вселенной... Я называю то, что мы делаем, упокоением. Ведь я уверена, что хотя демоны никогда не сознают ни боли, ни эмоций, это лишь потому, что они к ней привыкли. Можешь представить себе, как это ужасно? Поэтому... во время боя, Аллель, никогда не гневайся на них. Пусть все чувства твои будут... какими? - Чувства должны быть в нейтральности, - кивнула Аллель. Глубоко вдохнув, ангел ринулась в бой. Она действовала так, как её учили, и ей удалось расчистить дорогу идущему позади неё Джону. Сердце последнего взволнованно колотилось. Тяжело сделать сотню шагов к свету, если ты уже сделал шаг во тьму... Демонов было довольно много, и болезненны были их удары, жгуче безумие, идущее от них. Некоторые из них пытались докричаться до Джона, но его подсознание уже сделало выбор. У Аллель получилось направить его. Самое сложное было - увидеть родителей Шелли. После того, что он наговорил Рону, его терзало чувство вины, но Джон отогнал его прочь и медленно направился к палате дочери, провожаемый облегчённым взглядом Рона. Старик и не думал злиться на Джона и, как всегда, был готов к примирению. Дверь в палату была открыта. Эмма лежала на большой постели совершенно неподвижно. "Как Шелли... - тревожно подумалось Джону, - неужели, я потеряю ещё и свою малышку? Нет», - он с помесью тревоги и нежности смотрел на свою дочь, не решаясь переступить порог палаты. Наконец, он сделал это. Аллель, почувствовав эмоции Джона, улыбнулась. Он дошёл. Осталось немного. Это позволило ей сражаться дальше... Джон не знал, что Эмма сейчас бредёт по залу, где должно состояться собрание. Рядом с ней идёт Сказочница и Инк. Силы покидали Эмму, и в голове её творилась сумятица. Сказочница молилась. Ей осталось сделать всего один шаг, чтобы позволить Инку стать собой. Мысленно она желала удачи всем воинам, которые сражались в ту ночь в Лютеранской больнице. Посередине зала стояла ванна. Это особый прибор для сбора душ. Странная машина. Оказавшись в ней, душу ударяли в солнечное сплетение. Кровь из раны там не останавливалась. А кровь эта - суть души, стекала в ванную и затем служила жидкостью для зарядных устройств их мира. Иногда её пили. Душа при этом мучилась всем своим существом. И длится эта мука до тех пор, пока не иссякнет душевная энергия и душа сама по себе перестанет быть душой. Взглянув на эту ванную, Сказочница вспомнила своих братьев и сестёр, что полегли в таких машинах... но на сердце её было спокойно. Она верила в Инка и в обученных ею воинов. Верить, значит, объективно оценивать. Один демон ударил в колокол, что висел над ванной. Звук этого колокола был страшен. Эмма вздрогнула... Из проёма в стене стали выходить верховные демоны. Они встали двумя рядами у проёма, ожидая кого-то. ЕГО приближение почувствовали все, включая Сказочницу. О Дьяволе она лишь слышала, но не видела его. Мало кому удавалось встретиться с ним, оставив при себе свою душу. Прежде всего, если демоны - это бывшие люди и души, то Дьявол - ни то ни другое, ни третье... У Дьявола нет единого лица и единого воплощения. У него нет личности. Он является ядром, на котором держится весь Ад. Это нечто, существующее за счёт деятельности всех демонов и всех людей, что делают выбор в его сторону. Живущее и контролирующее всех демонов. Живущее в каждом человеке. Говорят, что его образ - вьющийся по спирали алый змей. Что в центре ада живёт этот змей... и что образ его - образ зверя - находится в крови человека. Так это или нет, но Сказочница знала, что увидит сейчас не самого Дьявола, а маску, которую он по привычке оденет на себя, чтобы показаться собранию... - Эмма, - Сказочница присела рядом с Эммой и улыбнулась ей своей привычной улыбкой, - посмотри на меня... Девочка была бледной. Эти стены, эти демоны, вид избиваемой Сказочницы... всё это заставило её окончательно отчаяться. Она сдерживала слёзы, но вот-вот они должны были пролиться. На Сказочницу она всё-таки посмотрела. - Бог ты мой... - улыбнулась Сказочница восхищённо, разглядывая Эмму, - превращение закончилось. Я вижу львицу, - Сказочница не лгала. Пройдя через все потрясения, Эмма не плакала, не теряла сознание от страха... по сути, она не была напугана. Она была лишь огорчена тем, что страдает Сказочница. Эмма действительно изменилась, и это изменение сквозило в её детском облике. - Сначала я не была уверена, но внезапно я кое-что заметила, - продолжала Сказочница. Инк, краем уха слушая её, уже не перебивал. Ему хотелось слушать, - Смотри, какой храброй ты стала. Нет уже маленькой девочки, с которой я была знакома. Теперь она самое дикое существо на земле... Я знала, что была права. И тогда Эмма, подумав, задала вопрос, который показал, насколько глубоки были её мысли: - А когда я умру, я стану Сказочницей, как ты? Ангел едва не прослезилась. Малышка понимала слишком хорошо, что её ждёт долгая и мучительная смерть... но теперь она утешала себя тем, что в следующей жизни, возможно, станет ангелом. И Сказочница ответила совершенно искренне: - Думаю, нет. Ты будешь ещё более прекрасна... Инк слушал это, и у него всё чаще возникала мысль - бежать. Взять в охапку это незнакомое существо - девочку, взять за руку Сказочницу и бежать. Бежать и из ада и из рая. Он прокручивал у себя в голове вопрос... "Зачем я тут? Почему я тут? Я желаю этого?" Когда появился Дьявол, его сознание заволокла тоска и туман, душа сжималась в комок. - А я... ещё увижу мою маму? - спросила Эмма. Этот вопрос ударил Инка в сердце. Какой была мать этой девочки? Стоило ему попытаться представить её лицо, как непонятное чувство стало бушевать в его сердце. Ему хотелось расколотить тут всё, но, казалось, чего-то не хватало... какой-то зацепки, которая внушила бы ему, сказала бы ему, кто он такой. - Ты увидишь маму, - улыбнулась Сказочница, а потом она поднялась на ноги и выпрямилась. Дьявол показался в проёме стены. Его появление окончательно заморозило зал. Казалось, пространство стало ощутимо вибрировать на какой-то низкой, едва различимой ухом частоте, которая закладывала уши, замораживала мысли. Он оказался ниже всех ростом, с непропорционально большой головой. На нём не было ни очков, ни масок. В классическом, чёрном костюме, он выглядел, как человек, если бы не страшная бледность кожи. Весь его облик при этом казался настолько противоестественным всему реальному, что казалось невообразимым само его существование. В полной тишине были слышны лишь его шаги. В его глазах была тьма. В них не было ни белков, ни зрачков... только тьма. Увидев его, Сказочница глубоко вдохнула и обратилась в своё сердце: "Осталось немного... Я совсем готова. Я славно жила и боролась и буду жить и бороться в следующем своём воплощении. Осталось дело за тобой, Господи. Говори теперь ты с Инком и дай мне немного сил, чтобы не кричать от боли, что ждёт меня". "У тебя всегда были, есть и будут эти силы. Смотри теперь..." - шепнуло ей сердце. Когда Сказочница выпрямилась, неотрывно следя за лицом Дьявола, в её сердце не было страха. Всем своим видом она излучала уверенность и спокойствие. Инк же, напротив, опустил голову. Он лихорадочно думал теперь, что делать, как быть с этим непонятным чувством, которое заставляет его так отчаянно не хотеть этого долгожданного перевоплощения. Дьявол, молча, осмотрел Инка, затем задержал свой тяжёлый взгляд на непоколебимой Сказочнице и перевёл взгляд на Эмму. Последняя больше не боялась. Она верила в себя, в свою непогрешимость и чистоту. Наивно она мечтала увидеть мать и решила ни за что не плакать, когда ей будет больно... Он приближался плавно и медленно, ленивой и величественной походкой хищника. В нём не было ничего, кроме жажды пожирать, кроме уверенности получить то, что ему нужно. Сказочница сжала руку малышки, не отрывая от него взгляд. Он встал вплотную к ангелу и пристально посмотрел ей в глаза. Она выдержала этот взгляд с прежней непреклонностью. Понимая, что ему никогда не удастся купить эту душу, что ему никогда её не сломать, Дьявол с сожалением осознал, что ему доступно лишь разрушить её оболочку. Сказочница ждала удара. И он настал. Удар был молниеносным, но безумно болезненным. Согнувшись пополам, Сказочница нащупала рукой льющуюся кровь... Последний шаг сделан. НЕ кричать от боли. В странном оцепенении Инк смотрел, как медленно оседает на землю ангел. Как бледнеет её живая, чистая кожа и мутнеют ясные глаза. В тот момент с потрясающей ясностью Инк ощутил на себе, что такое - когда гибнет в мире что-то чистое и прекрасное. Ему вспомнились слова Сказочницы о том, что вселенной не всё равно - умрёт малышка или нет. Инк представил, что утратит эта вселенная, если умрёт ребёнок, если погаснет в аду ещё один огонёк. А Дьявол, вдохнув носом воздух, дёрнул уголками губ в улыбке. Казалось, он был в экстазе наслаждения от того, что сделал... Самой главной наградой для Дьявола - не смерть ангела и не душа девочки... Инк начал понимать ужасную правду - наградой для Дьявола станет его собственная душа, которую он сейчас преподносит на блюдечке. - Ты доказал свою преданность, - вдруг произнёс Дьявол, хотя губы его почти не шевелились и, казалось, голос идёт отовсюду, отдаваясь в сердце, - Твои страхи теперь уйдут. - Вместе с твоей душой... - прошептала Сказочница, бледнея. - Больше нет стыда, - говорил Дьявол, - потому что мы созданы из гордости. Ты будешь нашим самым большим достоянием. Сказочница горестно покачала головой. И тогда Дьявол дотронулся до малышки, но какая метаморфоза случилось с ней. Она тяжело дышала. Стоило ему коснуться её, как он одёрнул руку - ребёнок толкнул ладонь и зарычал. Конечно, это был не рык, но звук, что вырвался у неё из горла, поразил всех демонов. Она смотрела на него смело и вызывающе, словно плюя ему в лицо. Силой он смог поднять её с пола, хотя она вырывалась, ему пришлось причинить ей боль. Когда он нёс ребенка к ванной, Эмма кинула резкий взгляд в сторону опешившего Инка... И этот взгляд многое сказал павшей душе. Оказавшись в ванной, девочка продолжала стоять. И не заплакала, закрыв глаза. Она спокойно ждала самой мучительной участи. Инк рухнул на колени рядом со Сказочницей, которая прошептала, покачав головой: - Бедный Инк... невероятный Инк... ты прячешься из-за стыда, но не можешь заметить, какой ты прекрасный на самом деле! Почему ты не видишь этого? Не видишь, какое сокровище спит внутри тебя! Твоя душа... Инк мучительно нахмурил брови, вглядываясь в лицо ангела: - Я не понимаю... почему ты здесь? Что ты сделала? - Я здесь ради тебя, Инк, - прошептала Сказочница, и на глазах её выступили слёзы, - не ради ребёнка, чья душа чиста, а ради тебя, отдающего свою душу дьяволу добровольно. Чем больше он смотрел в её глаза, тем больше он замечал этот разительный контраст... Красота бледного лица Дьявола и здоровая, естественная красота Сказочницы, её открытая улыбка. Дьявол сказан, что создан из гордости, но разве у Сказочницы нет гордости? Инк видел, с каким достоинством она посмотрела в глаза Дьяволу. Никто и никогда из его свиты не смотрел так в глаза своему повелителю. - Почему ради меня? - изумился он, - Чего ты хочешь от меня? Ведь я погиб... почему ты никак не можешь этого понять? - а сердце его рыдало, и на глазах его тоже были слёзы. Но на этот раз - слёзы чистые. Слёзы раскаяния. - Потому что я знаю, что ты другой. Я хочу видеть тебя другим. Таким, каким ты должен быть, - сказала Сказочница, - а не такого, каким стал. Когда ты её признаешь? Или твой разум совсем затмился? Вспомни, каким ты хотел стать... и каким ты захотел стать потом. С прежней силой боролась Аллель. Она чувствовала перемены в Джоне. Тот устало сел на кресло, рядом с кроватью дочери. Он так давно её не видел. А теперь - она лежит, словно мёртвая, и её пульс всё слабее. Джону мучительно хотелось извиниться, и какая-то тоска жгла сердце от неведомой потери чего-то дорогого ему. "Он не успеет..." - выдохнула Аллель, прислоняясь к стене. Последний демон пал. Но... в конце коридора стали показываться новые. Прибыла поддержка. "Джейкоб, калека чёртов, неужели и правда не успеешь? - подумала она со вздохом, - Если выживу, всё тебе выскажу"... Странные перевороты бушевали в душе Инка, и он всё повторял: - Не понимаю... не понимаю... - осколки воспоминаний кружились в его голове, мучительно пытаясь срастись в одну цепочку. - Ты знаешь моё имя, - почти торжествующе сказала Сказочница, - но почему ты... - Потому что... ты великий воин, - прошептал Инк, - потому что сказано: "Ты можешь вернуть назад то, что было совершено". - Кто из нас сейчас великий воин? - рыдая, спросила Сказочница, - Ради кого я пожертвовала своей жизнью? Одна слеза скатилась по щеке Джона, он протянул руку к холодному лбу девочки и осторожно взъерошил светлые волосы... Тёплый свет вновь проснулся в нём, и стало казаться, что Шелли совсем рядом. Инк вздрогнул, словно от звука грома и схватился за голову. Цепочка сложилась в его сознании. "Когда ты её признаешь? Или твой разум совсем затмился?" Вот Эмма в младенчестве схватила его за палец, вот он кричит - это его последний крик перед смертью... В этот роковой день сделки решилась его судьба. Машина Майка не наткнулась на коробки почтальона. Его машина не столкнулась с машиной Джона. Джон не попал в Лютеранскую больницу. Он свободно поехал на встречу, и в этот же вечер умерла его единственная дочь - Эмма. Умерла одна. Душа её исчезла на собрании демонов. Вот Джон на похоронах своей дочери. Его души больше нет, и вина смерти за дочь лежит на нём. С этого дня карьера, тем не менее, продолжает идти в гору, девушки не дают ему отбоя, море выпивки и, кажется, он даже не стареет. А боль души всё больше и больше, хотя всё вроде бы хорошо. Он отгоняет от себя мысль - "Ты продал себя. Продал душу. Ты убил свою жену. Убил дочь". "Каким ты мог стать, а каким ты захотел стать?" - звучал в голове Инка голос Сказочницы. "Ты кончил жизнь самоубийством?" Да. Боль взяла своё. Одним ясным солнечным утром он проклял безразличное небо и вселенную, которой было на него плевать... Он зарядил подаренный сослуживцами когда-то давно револьвер. Он приставил его к виску с тем самым отрешённым выражением лица и бессмысленным взглядом, как это делают все решившиеся на самоубийство люди. Инк вспомнил, как после того, как застрелился, адская боль пронзила его душу. Как он долго-долго летел в темноту, теряя память. Боль прекратилась только после того, как он всё забыл. Остался только стыд. И страх. Наблюдавшая за этим Лив, вздрогнула. Она ничего не могла поделать. Со слезами повернувшись к солнцу, она сказала: - Господи, я способна изменить то, что совершено... Для меня один день, как тысяча лет... и тысяча лет, как один день. Время пластично и изменчиво. Я научилась этому у тебя. - Таков твой выбор? Знаешь ли ты, что ждёт тебя в конце? - Знаю. … - Теперь ты видишь, Джон? - спросила тихо Сказочница, понимая, что память и сознание вернулись к нему. Радость от осознания того, что Инк спасен, заставила её зарыдать, она согнулась пополам опять, всё больше теряя силы. Затем Инк, который оказался Джоном, посмотрел в сторону ванной. Он своими руками здесь убивал свою дочь. Сказочница рухнула к его ногам, тяжело дыша... Он смотрел, как жизнь покидает её. Наконец, она застыла на месте, словно заснула. Она выполнила свою миссию. И тогда на лице её застыло выражение полного покоя. Эмма, не отрываясь, смотрела на своего отца и Сказочницу. Слёзы стояли в её глазах, но не проливались. И сердце билось спокойно. Инк вспомнил, как когда-то они с дочерью играли... Эмма притворилась, что её схватило чудище. И тогда ему ещё показалось, что рядом стоит кто-то - большой уродливый с огромным носом. Каким легкомысленным он был! Единственное чудовище, от которого ему нужно было спасти свою дочь - он сам. "Я в тебя верю, пап...". Дьявол, заметив перемены, начал скрываться. Он был побеждён. Эта душа оказалась слишком самостоятельной, поэтому он просто оставил разбираться с ней своих подданных. Победить Дьявола ещё только предстоит всему человечеству, потому что он - проклятие мира, а пока что каждый из нас сражается со своими демонами... И Инк сражался. Обнаружив в своём арсенале огромное количество душевных сил, он защищал свою дочь. И чем меньше вокруг становилось демонов, тем больше он чувствовал, что возвращается. Возвращается к истокам. Потому что сказано: "Ты можешь вернуть назад то, что было совершено". Инк сражался подле тела Сказочницы, озарённым сиянием. Сколько бы ни было вокруг него демонов, он был в силах их победить, просто потому, что все они - созданы из гордыни, тщеславия, лжи. Но ни того ни другого ни третьего не было в Инке более... а значит - они не были способны на него повлиять. Джон всё сидел и держал Эмму за руку. Он переживал и молился. Никогда он не молился ранее. Никогда не верил... но теперь что-то заставляло его говорить внутри себя не слова молитвы. Нет. Он молился сам себе, потому что понимал - Бог в сердце каждого. Выбор в сердце каждого. И в этом величайшее доказательство того, что Господь с нами. А Аллель продолжала драться. Она сдерживала натиск демонов уже в палате. Совсем обезумев и отчаявшись, они рвались к Джону просто из принципа... Джейкоб успел. Легкомысленно перескакивая дорогу, фонтаны и узкие переулки, он оказался чуть ли не на другом конце города, на месте. Улыбнувшись, он поздоровался с Землёй и стал разбираться с установленным Ариадной механизмом. Руки действовали так ловко, словно он не был слепым. В этот момент все ангелы в городе увидели, как из одной точки в небо стал бить яркий луч света... Это был условленный сигнал, на который должна была прибыть подмога. Лео и Ариадна были уже на исходе. Увидев, что в коридоре один за другим появляются ангелы, первый устало выдохнул: - У него получилось. Джейкоб, запыхавшись от чрезмерно быстрого бега, упал на спину и всё повторял: - Один, два... вдох, четыре. Один, два, три... не умирай! Ангелов было много. Услышав о гибели Сказочницы, они дрались с большей силой, чем прежде, и демоны, почуяв, что драться себе дороже, поспешили ретироваться. Впрочем, то же самое происходило в аду. Демоны исчезали... никогда ещё они не видели души, которая бы так сражалась за жизнь другой души. И когда не стало демонов, Инк устало опустился вниз, запрокинув голову вверх. Эмма поднялась с места и медленно подошла к нему. - Прости меня... - хрипло пробормотал Инк. Ничего не говоря, Эмма осторожно погладила отца по лицу. - Папа? - неуверенно спросила она тихим голосом. Инк задрожал от душивших его рыданий. Под этой маской безумия и уродливости его маленький ангел всё-таки его узнал. - Да, малышка... - кивнул он. - Что с тобой случилось? - грустно спросила Эмма. Инк не смог ответить, да и не нужен был ответ. Вздохнув, Эмма обняла его. Это было равносильно прощению свыше. Не было больше стыда. И не было больше боли. Но не потому, что он продал душу Дьяволу, а потому, что он смог её вернуть... В этот момент Инк понял, что возвращается туда, где ему место. Вместе с ним в своё тело вернулась и Эмма... *** Джон тихо вздохнул. Молитва была окончена. Внезапно исчезло беспокойство, он ясно осознал, что с его дочерью всё будет в порядке. Потому что он так выбрал. - Папа... - услышал он тихий шёпот. Это была Эмма. Последнее, что она чувствовала - тепло от объятия папы, потом яркий свет и... чувство вдоха и собственного тела. Она вернулась. А когда открыла глаза, то увидела, что её отец сидит подле неё, склонив голову. - Эмма, Боже... наконец-то ты очнулась, - встрепенулся он. - Это правда ты? - вдруг очень серьёзно спросила малышка. Казалось, что-то переменилось в её взгляде. Будто он стал более взрослым и пронзительным. - Да, малышка, это я, - кивнул Джон. - Значит, я не сплю? - с надеждой спросила девочка. - Нет, - улыбнулся Джон, - ты не спишь... Лео, Аллель, Ариадна и подоспевший Джейкоб наблюдали за всем этим в палате, словно какое-то чудо. Ещё одна человеческая душа спасена в этот день. - Я никак не могу понять, - пробормотал Лео после наставшей благоговейной паузы, - почему это задание взяла на себя Сказочница? - Ну, вообще-то, говорят, что при жизни её звали Шелли... может, это просто совпадение - кто знает, - дёрнул плечом Джейкоб. - Ты? Веришь в совпадения? - усмехнулась Аллель. - Язвишь? Опять задницу надрали? - поинтересовался Джейкоб. Аллель снова от души пнула ангела. - Эй! Тут кого-нибудь, вообще интересует, что она издевается над калеками?! Лео и Ариадна только вздохнули... - Тссс, - сказала последняя, - давайте их оставим. Я думаю - дальше они сами справятся... С этим согласны были все. Четвёрка ангелов вышли из больницы, и пошли вперёд по шоссе. Была самая обычная ночь. Такая же ночь, как и все остальные ночи в мире. Кто-то спал. У кого-то бессонница. Но каждый видит сны, и каждый делает свой выбор. В мире каждый день ведётся борьба. Но не между демонами и ангелами. Борьба в каждом человеке. И окончится она тогда, когда в сердце последнего человека откроются глаза и уши на то великое, что составляет наша вселенная. - Кстати, если кто не понял. После всего случившегося на этой девочке остался отпечаток, - сказал Джейкоб, впервые нарушая молчание, - Сказочница наградила её напоследок... - Я сразу это заметила. Эмма нас увидела, когда открыла глаза! - заметила Аллель. - Точно. Но не подняла панику... почему? - удивилась Ариадна. - Ну, она же общалась со Сказочницей. И потом - она и не такое видела, - пробормотал Лео, - Сдаётся мне, мы ещё о ней услышим. Джейкоб, кстати, ты теперь уходишь на уровень выше, раз уж задание окончено? - Не совсем, - быстро пробормотал он, - у меня новое задание на этом уровне. Появился ещё один ангел с задатками проводника, меня приставили к нему куратором. - Кто этот несчастный? - ужаснулась Аллель. - Получилось так, что во время моей работы эта нахальная девчонка подслушала меня, - улыбнулся Джейкоб, - Она вместе со мной слышала линии вероятности. И как только это было замечено, я поймал просьбу обучить её. Тем более, что её бывший наставник - Сказочница - теперь обучать её не сможет, так как она готовится к вознесению и трансформации. - Быть не может, - задохнулась от возмущения Аллель, - неужели я - твой ученик? Ариадна восхищённо улыбнулась: - Хотела бы я тоже быть проводником. Аллель, тебе повезло! - А почему ты? Почему мне нельзя достать учителя поадекватней что ли? - паниковала ангел. Джейкоб не ответил. Вместо этого он вдруг остановился и посмотрел в ночное небо, где вокруг полной луны мерцали крохотные звёздочки. - Заткнись, - прошептал он, - ты ведь хочешь услышать, как они звучат, правда? Аллель проследила за его взглядом и вздохнула. Этот проводник был чертовски прав. На улице было пусто, шоссе освещали фонари... и никто не мог видеть, как куда-то в путь отправились четыре ангела. Вот и закончилась история Джона Салеймана. В мире каждый день случается много таких историй. Их не видно на лицевой стороне мира. Она пёстрая, сверкает каждой секундой, ослепляя нас... И мы не видим того, что кроется за этими яркими кулисами. Мы подчиняемся тому, что мы видим, не замечая общей картины. Не замечая, что в каждом из нас спит маленький Бог, которому подвластно контролировать то, что он видит. Просто начать этот контроль нужно с себя.