Утром понедельника в авиакассе В очереди за билетами на вертолет В тесной и душной человеческой биомассе Тех, кто в пятницу записался, пропускают вперед. Баржи стальными неправильной формы китами, На берег вытащены к зиме, лежат. Бредит уснувший лиман белухами, нерпами и моржами, Тундрам же чудятся медведицы с выводками медвежат. Пару ближайших месяцев не будет на лимане движения. Все пассажирские перевозки только по воздуху, вертолетами. "Уважаемая, прошу, войдите в мое положение, У меня жена в больнице в Копях", - слезится глазами терракотовыми. Руки, ноги, паспорта, дыхание тяжкое, вздохи. Гул голосов колыхается под потолком клубами. "...очень тяжелое... совсем плохи... Капельницей... больницу..." , - пережевывает истресканными губами. А первый борт, оказывается, уже ушел, и, говорят, с перегрузом Осталось еще два до нашего самолета... Раздвигая толпу огромным турецким пузом, Человек с золотыми зубами выискивает глазами кого-то. А хохлы, за которыми мы стояли, меж тем, глядь, выходят с продолговатыми синими. Значит, если повезет, и Пашка сейчас возьмет билеты... Ноги мои в термоносках ощущают себя босыми. "Да, - думаю я, - каким же далеким кажется лето".