Из письма сестре Вот и растаял гул самолётный. Ты не причём здесь, Аэрофлот, что промелькнула так быстролётно встреча, как твой реактивный полёт. Санкт-Петербургское вспенится небо через четыре часа под крылом. Месяц промчался как будто и не был. Грустные мысли идут напролом. Встретимся ль снова до финишной ленты? Или клещами нас будут держать быт и проблемы, что эквивалентны сказу ОВИРа: «Нет! Не пущать!» Письма навряд ли заменят общение. В строчках не видно открытости глаз, не ощущается сердцебиение, как бы искусен не был рассказ. Душу вместить тяжело на страницах. Мыслям легко потеряться в словах, если не только меж нами границы – по уши сам в каждодневных делах. Мелочь забот и большие тревоги, жизни порою пошлейшая жуть, – чтобы нести это, дай, Боже, ноги и к ним здоровья хотя бы чуть-чуть. И, если любишь своих правоверных, без обещаний торжественных слов сделай всё так, чтоб я честно поверил в то, что с родными мы встретимся вновь. Август 1996 г.