- Я тебя не люблю, - твердо и безапелляционно сказала она. Я же смотрел на нее как будто бы снизу вверх, несмотря на то, что был чуть ли не на голову выше нее. Она не смотрела на меня, ее лицо было направлено в противоположную от меня сторону, а курносый носик был вздернут к потолку. В этой гордой и неумолимой позе она была безумно прекрасна, несмотря на свои растрепанные черные волосы и белое платье с несколькими маслянистыми пятнышками на ней. Я знал, что пришел не вовремя. Она готовила ужин своему нынешнему мужу, но мне было все равно. Я-то знал, как дела обстояли на самом деле. Теперь я стоял перед ней на коленях и клялся в вечной любви. Какая-то часть меня даже верила в правдивость моих слов. Вторая же наблюдала. Она всегда наблюдала. И как будто бы вела записи, подмечала и записывая, оставляя в глубинах моего разума все мелочи и все обстоятельства. Когда же забытые, но важные вещи необъяснимо всплывают из головы обратно, просто выводами, - мы их называем интуицией. И сейчас интуиция ясно подсказывала: она врет. И врет не в первый раз. Я смотрел на нее большими влюбленными глазами, а сам следил за ее реакцией. И с каждым разом я видел, что в ее глазах нарастают сомнения. Я точно знал, что ей не нравится эта скучная и бездушная однообразная жизнь, когда все расписано день за днем: обязанности, ласки прикосновения и слова. Я же рядом с этим однообразным миром был ярким светом, находящемся где-то за пределами этой темной пещеры, до которой теперь сводилась вся ее жизнь. В глубине души ее давно уже все достало, она хотела выбраться, хотела ярких красок. А я как будто звал ее с собой, хоть на самом деле и не знал, куда точно. В свою холостяцкую крохотную квартирку, где и одному было немного тесновато. Может, вдвоем мы бы и могли как-то жить, но она ведь хотела детей. Я это точно знал и был в этом уверен. Наверно, я мог бы даже попытаться это исправить, если бы… если б я ее действительно любил. Если б она была этого достойна. И если бы она захотела стать моей. Но я прекрасно знал, что из этого ничего не выйдет. Наверно, уже никогда. А мне просто нравилось каждый раз ей клясться в вечной любви, убиваться и даже стоять на коленях. А она каждый раз меня впускала, поила чаем и угощала своей стряпней. Наверно, ей это тоже нравилось. Я знал, что когда-то давно она меня любила, безумно любила. Скорее всего, и сейчас это чувство не остыло. А я и тогда не любил ее. И никогда не любил. Но сколько раз я говорил ей обратное! Она смотрела на меня недоверчиво и отстраненно, как будто я говорил то, о чем нельзя было говорить вслух. Но я с завидным упрямством твердил, что люблю ее и жить без нее не могу. А делал я это всегда лишь по одной причине: потому что знал – точно знал! – что это она меня любит, что это она без меня жить не может. Наедине она мне улыбалась и рассказывала всякую чушь, которую не говорила больше никому. Потому что любила, доверяла. Сначала я этого не понимал, а потом в один момент как будто по голове ударили. Я поднялся с колен и попробовал ее обнять. Она же просто увернулась от моих прикосновений. Взгляд был холоден. Кажется, сегодня я перегнул палку или пришел не вовремя. Она смотрела холодно, но где-то в глубине этого льда, кажется, было что-то еще. Наверно, это была любовь. - Уходи, - сказала она, даже не обернувшись. - Хорошо, - ответил я, взял с кресла брошенный пиджак и направился к двери. Не знаю, смотрела ли она мне вслед. Но на моем лице была улыбка, излучающая из себя тепло. Я снова пробил брешь в этой на первый взгляд нерушимой поверхности толстого льда. И каждый раз рана становилась все сильнее и больше. Она моя. Уйдет ли она от мужа, - это уже был вопрос времени. Мне так казалось. И отвернулась она лишь для того, чтоб не поддаться на мои уговоры и не дать себя поцеловать. Потому что тогда – я знал это – она не сможет себя контролировать. За мной захлопнулась дверь. В следующий раз я пришел через месяц. Она слегка приоткрыла дверь и выглянула из-за нее. - Ты не вовремя, - тихо пролепетала она светлым голосочком. - Уходи, - добавила она и закрыла перед моим носом дверь. Но того мгновения, что дверь была открыта, мне хватило, чтобы увидеть, что вся ее одежда состояла из одной-единственной белой простынки. А сзади промелькнул какой-то мужчина, даже не удосужившейся прикрыться. Хотя ему какой в этом смысл, действительно? Я не знал, как реагировать. Потому что я точно знал, что тот мужчина не ее муж. Дверь снова слегка приоткрылась, и я услышал смущенный голос: - Ты только мужу не рассказывай… Пожалуйста! А то я расскажу ему, что ты это наплел, потому что сам меня домогался, а я отказала. Приходи лучше завтра на чай, снова мне в любви будешь клясться…